Расплатиться телом

Математика никогда не давалась Микошибе. Как бы он ни старался, сколько бы ни корпел над учебниками — все бестолку. В старшей школе все стало совсем плохо. Мало того, что начались сложные темы, вроде интегралов и производных, так в новом году еще и преподаватель сменился. Только что окончивший институт Танака-сенсей оказался просто зверем. Он обожал вызывать к доске тех, у кого ничего не получалось, и устраивать им показательное унижение. Микошибе доставалось чаще других. Для домашек Танака-сенсей с особым садизмом подбирал самые сложные задачки и досконально проверял тетрадки у каждого. Не решил? Отметка в журнале! Пятно на аттестате! Обычно Микошибе удавалось у кого-нибудь списать, но сегодня ему не повезло. Домашка оказалась настолько сложной, что почти все его одноклассники в панике носились туда-сюда, мучаясь той же проблемой, что и Микошиба: «У кого списать?!». Кашима решила ее быстрее всех, одна из отличниц даже писала за нее. Микошибе оставалось только молча завидовать и искать другие источники заветных решений задач. — Сакура-чан, — заискивающим тоном заговорил он, заметив Сакуру в коридоре. — Пожалуйста, дай списать домашку с интегралами. — Эту жуть? Нам ее еще не задавали, — Сакура так и сияла от счастья. Везучая! Скрипнув зубами, Микошиба поплелся в класс Нодзаки. Но тот оказался погружен в придумывание очередного сюжета для манги и ни на какие внешние раздражители не реагировал. Оставался последний вариант. Микошиба очень не хотел это делать, но выхода не было. Решительным шагом зайдя в свой класс, он прошел прямо к первой парте, за которой сидела Карасума. Конечно же, она сделала домашку и, наверняка, правильно. Такая зубрила, как Карасума, просто не могла ошибиться. Надежнее всего с самого начала было обратиться к ней, но Микошиба боялся. Как и все в их классе. Карасума говорила мало, всегда носила черное. И волосы у нее были черные с длинной челкой, почти как у Садако из ужастика. В общем — жуткая девица. Микошиба боялся Карасумы до дрожи в коленках. И почему самым лучшим математиком класса не оказалась какая-нибудь милашка? — Привет, Карасума! — невпопад брякнул Микошиба. — Как дела? Карасума наградила его тяжелым взглядом. Микошиба был готов поклясться, что на краткий миг ее карие глаза сверкнули красным! У него затряслись поджилки, и он уже собрался позорно ретироваться, как Карасума произнесла своим пугающим низким голосом: — Шесть тысяч йен. Микошиба впал в ступор и глупо заморгал. — Э-э-э? — Списать домашку — шесть тысяч йен, — пояснила Карасума. Сказала, как отрезала. Такой суммы у Микошибы с собой не было. И что теперь? Занять? У кого? И тут на Микошибу накатило. Наверное, какой-нибудь психолог назвал бы это явление «временным помутнением рассудка». Вокруг Микошибы вспыхнули воображаемые розы и звездочки. Наклонившись к Карасуме, он поддел пальцем ее подбородок и томно прошептал: — У меня нет таких денег, но я готов расплатиться с тобой телом, моя сладкая… Обычно девушки в такой ситуации краснели, хихикали и говорили что-то вроде «Да ну тебя, Микошиба-кун». — Хорошо, — спокойно сказала Карасума. — Тогда после школы у меня дома. И она протянула Микошибе свою тетрадь. В этот миг он понял, что только что ляпнул. Расплатиться телом! И Карасума согласилась! В воображении Микошибы мгновенно всплыли все сцены из дейт-симов с девушками-яндере. Карасума наверняка такая! Железная клетка, наручники, плетка… Микошиба чуть не поседел. Надо сказать, что он пошутил! Но разве тогда Карасума не взбесится? И домашка… — Так берешь или нет? — Карасума потрясла тетрадью у Микошибы перед носом, ну точно собачку костью поманила. — Беру! — как в омут с головой бросился он. Сейчас главное — списать домашку. А после уроков он как-нибудь отделается от Карасумы. Спрячется или прикинется больным. Микошиба списывал так быстро, что чуть не сломал ручку. Он все же успел до прихода учителя. Проверяя тетрадь, Танака-сенсей наградил его подозрительным взглядом, но ничего не сказал. Пронесло. Микошибу охватила эйфория, и до конца уроков он витал в облаках, начисто забыв об обещании Карасуме. Но вот звонок возвестил об окончании последнего урока — биологии. Покидав учебники в сумку, Микошиба, насвистывая, пошел к двери. — Жди меня у шкафчиков. Микошиба подскочил чуть ли не до потолка. За его спиной тенью рока стояла Карасума. — Ты ведь не забыл про свое обещание? — с угрозой осведомилась она. — Конечно, нет! — Микошиба дал петуха и последнее слово пропищал. — Отлично, — величественно кивнув, Карасума вышла в коридор. Микошиба по инерции спустился на первый этаж, остановился возле своего шкафчика и даже переобулся. Мысли носились галопом, дробью стуча в черепную коробку. Нужно было что-то придумать. Срочно! Но в голове постоянно вставали сцены из хентайной игры, где героинями были одни яндере. «Теперь ты принадлежишь мне! Оближи мои сапоги, жалкий раб!» В игре это казалось пикантным, а вот в реальности внутренности сворачивались в ледяной комок и подгибались ноги. Вдруг Микошиба заметил Нодзаки. С криком бросившись к нему, он вцепился в плечи друга, как утопающий в спасательный круг. — Нодзаки, помоги-и-и! — Микошиба едва не плакал. — Я обещал Карасуме, что расплачусь за домашку телом… Но она убьет меня! Если я умру, кто будет рисовать тебе красивые цветочки?! Нодзаки призадумался, а в сердце Микошибы проклюнулась надежда. Нодзаки точно не даст его в обиду! — Ми-и-и-ко-о-оши-и-иба-а-а… У него по спине будто провели здоровым куском льда. Чуть скосив глаза, Микошиба увидел Карасуму. Ее фигуру окутывала черно-фиолетовая аура, волосы извивались, точно змеи на голове Медузы-Горгоны. — Сбежать собрался? — прошипела Карасума. Взвизгнув, Микошиба спрятал лицо на груди у Нодзаки. — Слушай, Карасума, — заговорил тот, — это правда, что Микошиба согласился заплатить тебе телом за домашку? — Ага, — последовал невозмутимый ответ. И как они оба могут так спокойно говорить о таких вещах?! Но Микошиба воспрял духом: сейчас Нодзаки за него заступится. Они ведь лучшие друзья… — Можно, я сделаю фото? — Тысяча йен. — По рукам. Если бы Микошиба не держался за Нодзаки, то упал там же, где и стоял. Предатель! Только о сборе материала для своей манги и думает! Карасума и Нодзаки эскортировали (иначе не скажешь) Микошибу до дома Карасумы. В метро они сидели по обе стороны от него, как настоящие надзиратели. Удивительно, что не связали. Сбежать было невозможно, и Микошиба попытался смириться со своей проклятой судьбой. Может быть, при Нодзаки Карасума будет сдержаннее и до плетки дело не дойдет? Дом Карасумы оказался совершенно обычным домом, каких полно в спальных районах. Микошиба подспудно ожидал увидеть старинное самурайское поместье с полусгнившими деревянными стенами, запущенным садом и с кучей фамильных привидений в придачу. Внутри дом тоже не выглядел подозрительно. Обои в желтый цветочек, картины с видами Фудзи на стенах, зеленый ковролин на полу. Карасума велела парням снять обувь в коридоре и провела их в гостиную. Затем куда-то ушла, наверное, за плеткой. — Нодзаки, как ты мог?! — тут же набросился на друга Микошиба. Нодзаки его, похоже, не слушал. Мечтательно закатив глаза, он проговорил: — Кен давно намекал, что неплохо бы добавить в мою мангу немного перчинки. Но нужно быть осторожным, чтобы не скатиться в хентай… Сложная задачка. Пока Нодзаки пребывал в своем мире, Микошиба попытался на цыпочках прокрасться к входной двери. Но на пороге гостиной почти нос к носу столкнулся с Карасумой. — Куда собрался? — рыкнула она. — Никуда, — пискнул Микошиба. — Тебя долго не было, я начал волноваться, — и добавил на всякий случай. — Госпожа. Карасума странно на него посмотрела и сунула в руки… фартук в красную клубнику. — Одевай. Микошиба похолодел. — На голое тело? Перед мысленным взором мгновенно встала сцена с героиней стоящей у плиты в одном фартучке. Микошиба снова удостоился странного взгляда. — Да как хочешь. Карасума опять ушла, а Микошиба решил, что раз ему предоставили свободу выбора, он может надеть фартук поверх одежды. Зрелище Микошибы в фартуке вернуло Нодзаки на грешную землю. — Вот это у нее фантазии, — пробормотал он, видимо, тоже вспомнив ту игру — Микошиба вроде бы давал ее другу для вдохновения. Нодзаки сделал фото, прежде чем Микошиба успел спрятаться за занавеску. — Прекращай! Микошиба был готов сквозь землю провалиться от стыда. Впрочем, это было его обычным состоянием. Появление Карасумы он приветствовал даже с радостью. Скорей бы уже экзекуция закончилась! Карасума принесла ведро со шваброй и маленький пылесос. Все это она торжественно вручила обалдевшему Микошибе. «Она будет меня… шваброй?! Маманя-я-я!» — Начнешь с гостиной, — деловым тоном сказала Карасума. — Потом уберешь на кухне, и пойдешь на второй этаж. Пыль не забывай стирать. Я потом проверю. Да Микошибы, наконец, дошло. Он уронил пылесос прямо себе на ногу. — Так ты хочешь, чтобы он убрался в доме? — медленно спросил Нодзаки. — Ну да, — Карасума подозрительно взглянула сначала на него, потом на прыгающего на одной ноге Микошибу. — А вы что подумали? — Именно это и подумали, — с самыми честными глазами заверил ее Нодзаки. — Да-да! — горячо поддержал его Микошиба. — Тогда хватит скакать и начинай уже уборку! — Карасума отвесила ему пинка под зад. И он начал уборку. А Нодзаки, гад такой, все фоткал! Через неделю в журнале сёдзё-манги вышла новая история от Юмено-сенсей. Читательницам понравился неожиданный сюжет о том, как неловкая героиня попала в рабство к мрачному грубоватому парню. А Микошиба с тех пор всегда получал решение домашки, вызывая зависть одноклассников и подозрения Танаки-сенсея. — Лоботряс, — как-то раз едва слышно прошептал учитель, забирая у Микошибы тетрадь. Если бы он только знал, сколько Микошибе приходилось пахать ради гребанных интегралов!