Старость (не) в радость

      Логан повидал за всю свою долгую жизнь чертову уйму похорон. Но каждый раз не мог привыкнуть к гнетущей атмосфере скорби и печали. В отличие от плакавших людей Росомахе хотелось кричать и крушить всё подряд, а не стоять столбом у могилы. Хотя ни его действия, ни слезы других не вернут ушедшего.       Во внутреннем дворике, расчищенном от снега до земли (чему помогло потепление), появился еще один памятник с надписью «Генри Филлип Хэнк Маккой» и ниже «Наш Зверь». На второй строке настояла Китти, обожавшая старшего товарища. Айсмен возражал, что это блажь, но Логан, самый главный в пансионате (по старшинству так точно, да по ясности ума тоже), удовлетворил просьбу Призрачной Кошки. На должность Росомаху никто не ставил – получилось само собой. И это отнюдь не жажда власти, невесть откуда взявшаяся. Из прочих мутантов Логан, пусть и постаревший, держался бодрее, сильнее и здоровее. Кому, как ни ему, следить за порядком, водить машину и присматривать за остальными. «Домохозяин», – однажды усмехнулась Джин. «Не всё же мне быть воином», – парировал Росомаха.       На похороны Зверя Джин и Скотт, конечно же, приехали и до поздней ночи находились в особняке. Сначала грустили всей компанией, потом решили, что Хэнку кислые лица пришлись бы не по нутру, и постарались улыбаться, вспоминая забавные случаи.       – Я отнесу, – Логан остановил Джин, поднявшую тяжелый поднос с посудой. На кухне начинал посвистывать чайник, и скоро мутанты примутся пить чай и кофе по десятому кругу.       – Мне несложно, – отозвалась миссис Саммерс, блеснув стеклами маленьких очков в тонкой золотистой оправе. Крашеные в бордовый цвет волосы, рассыпанные по плечам, молодили Джин. Хотя для Росомахи она всегда будет молодой и прекрасной – с морщинками или без.       – Ты давай выключи чайник.       Росомаха все-таки отвоевал поднос. В спину не понеслись гневные реплики Циклопа – ревновать он перестал. По крайней мере, так заявлял. Логан делал вид, что верил. Впрочем, посягать на Джин он не собирался. Она выбрала надежного.       Тем временем в гостиной шла оживленная беседа, как и несколько десятилетий назад. Говорили об уроках, экзаменах, которые, благодаря профессору, не были скучными. Сложными – да, если ты не учил материал.       – Угораздило же меня ляпнуть на геометрии, когда не выучила доказательство теоремы: «Жаль, ее создатель умер, а то я бы до него дотронулась, переняла его способности и доказала». Так стыдно после урока было, – покаялась Роуг. – И сейчас тоже.       – Ну чего не скажешь в юности, – произнесла Шторм, укрывая ноги теплым пледом. Несмотря на камин, Ороро чувствовала озноб: быть может, это нервы. – Для меня самым ужасным поступком было то, что я поддалась увещеваниям Апокалипсиса.       – Не следует себя за это корить, – Колосс погладил Шторм по руке.       – Следует, потому что никто меня тогда не упрекнул. И после тоже, хотя я ужасно виновата.       – В чем? – спросила вернувшаяся в гостиную Джин. Она и Логан расставляли принесенные чашки, блюдца и вазочки с конфетами.       – В грехах молодости, – начала Ороро, повышая голос. – Когда… Погодите, я забыла. О чем мы вообще?       – О смешных происшествиях в школе, – ловко вернула прежнюю тему Китти.       – А, да. Так вот, я вела урок у старшеклассников…       Шторм увлеченно повествовала, и мутанты украдкой выдохнули. Не очень приятно вспоминать катастрофу, учиненную Апокалипсисом и его всадниками. Еще больше – слушать, как Ороро возбужденно восклицает о своей вине. Действие седативных препаратов, тайком подмешиваемых в еду и напитки, на нее влияют слабее и слабее. Очень бы помогли уколы, но каким образом убедить Шторм, что это пойдет ей на пользу? Если только настоять на нужной витаминизации…       Джин и Скотт засобирались домой, и к жителям пансионата вновь пришло уныние. Ночевать Саммерсы отказались: то ли здесь на них давило всеобщее увядание, то ли вместе с позитивными воспоминаниями нахлынули негативные. Как бы то ни было, Логан на них немного рассердился. И так видятся нечасто, а они спешно накинули пальто и устремились к выходу, будто им не терпится расстаться с друзьями!       «Бред, – одернул себя Росомаха. – Просто у них есть отдельный дом. Мы скоро встретимся и вдоволь наболтаемся».

***

      Примечание. В киноэпопее про Людей Икс Гамбит и Роуг не пересекались. Данная часть фика ориентирована на отношения Мари и Реми из иных фэндомов. ______________________________________       Ближе к рассвету, когда наиболее крепкий и сладкий сон, Роуг словно разбудили. Она села, заправила белые пряди за уши и прислушалась. Никакого источника шума – тишина. Мари встала с постели и подошла к двери: в коридоре ни скрипа, ни разговоров. Лечь заново? Но сна нет. Что за причуды старости? Неужели пресловутая бессонница?       «Надо попить таблетки Шторм», – подумала Роуг и вдруг сообразила.       Причуды не старости, а юности, когда летний ветерок из распахнутого окна будил ночной прохладой. А на подоконнике лежала роза, алая и свежая. Ну и непременно карта, обязательно червонная дама, со словами на французском.       – Ma chérie*, ma incroyable**… – прошептала Мари нежные обращения к ней, далеко не милой и изумительной. Скорее, вредной и упрямой.       Никогда не изменяя привычкам, Гамбит появлялся и исчезал (Логан говорил иначе: «Сваливал, подлец!»), когда ему это было нужно. Никого не извещая заранее и всякий раз ошеломляя визитом. Стоило Роуг отчаяться после долгих слез, послать Реми к черту и заняться учебой и заброшенными приятелями, как он возникал. Сначала оставлял цветы, карты (как-то Мари вылезла в окно, чтобы обшарить сад, но ЛеБо или мастерски прятался, или вообще покинул территорию особняка), затем вежливо стучал в стекло (а раньше-то бессовестно открывал раму без разрешения!), однако в помещение не проходил – так они и говорили через подоконник до утра. Чуть погодя, Гамбит «осмеливался» наведываться в комнату, но тут уже смущалась Роуг, несмотря на бойкий характер. Конечно, потом, когда она окончила школу, у них было всё.       А сейчас ничего. Ни Реми, ни роз, ни карт. Одна седая Мари, гладившая кончиками пальцев ламинированную колоду карт. Подарочную, ни разу не участвовавшую в игре и раскладывании пасьянса. Это личная вещь, ближе которой у Роуг ничего нет.       – Я совсем отчаялась. Где же ты?.. – Мари вздохнула и бережно убрала колоду в шкатулку, а ее – вглубь ящика комода.       Удобно улегшись, Роуг стала проваливаться в сон. Завтра обещали солнечную погоду, для прогулок самое то…       Краем уха Мари уловила стук оконной рамы.       «Показалось старухе», – решила она и заснула.