В первый и последний раз

Не знаю, сколько еще времени я просидела в кабинете, слушая миссис Раквей. Может, час или полчаса. Может даже пять минут. Я ее уже не слушала и не думала о маме. А зачем? Она согласилась на это. Уже ничего не поменять. -…Я думаю, что на этом можно закончить и вы меня поняли. — Очнулась я, когда она уже, похоже, собиралась заканчивать. Интересно, она вообще не заметила, что я ее не слушаю или прикидывалась? — Завтра у вас первый день. Придете к ней после уроков. Двадцать пятый кабинет на первом этаже. Она уже все знает, так что все должно пройти нормально. — Я только кивнула на ее слова и пошла на выход, не дожидаясь ее приглашения. По инерции прошла коридор, спустилась на первый этаж, вышла на улицу, прошла на задний двор к спорт площади, затем зашла за трибуны и тут же упала. Я не могла больше стоять. Ноги перестали меня слушаться… Так же, как и слезы. Я упала на теплую траву и не могла остановиться. Я не плакала. Я рыдала. Воспоминания накатили волной. Огромной лавиной. Цунами. Кадры того дня, когда я только проснулась в своей комнате, замелькали перед глазами. Я проснулась рано утром, чтобы успеть собраться в школу и позавтракать. Все было как обычно. Мама готовит завтрак, папа работает за компьютером. — С добрым утром! — Я вышла из своей комнаты и направилась на кухню, которая находилась на против моей комнаты. Поцеловав папу в щеку и услышав привычное: «И тебя», подошла к маме, чтобы, заглянув на стол через плечо, увидеть еще горячие тосты, сок и что-то еще, что я не успела понять, так как меня оттолкнули от стола и сказали: — Подожди чуть-чуть, — Джослин не повернулась ко мне, как делала всегда, чтобы поцеловать в щеку. Я не обратила на это внимания. Спокойно подошла к столу и села на против папы. Он не обратил никакого внимания на меня, дальше занимаясь очередным проектом. Через несколько минут молчания, мама все же принесла на стол тосты, сок, кофе и салат. — Спасибо! — сказала я, посмотрев на маму и увидела синяк. Она плохо его спрятала. Он был на правой щеке. Темный, уже налитый кровью. Я сделала вид, что не заметила. Я делаю так всегда, когда вижу ее синяки. Я не знаю, что происходит у них с папой, но в эти моменты мне хочется наброситься на него. Я знаю, что это он ее бьет. Сколько бы она мне не врала, что упала, ударилась о дверь или что-то еще, я знаю, что это он. Просто однажды, вернувшись со школы раньше, потому что отменили урок, я была свидетелем одной сцены. Зайдя в тот день в дом, я услышала крики, затем были удары. Сначала громкие, я слышала, как что-то упало и разбилось, затем были глухие удары и крики мамы. Они были в своей комнате, которая находилась дальше всех помещений в доме. Я прошла туда, чтобы понять, что происходит, но так и замерла на месте, увидев в щелку, как папа бьет ее. Я не понимала, что это было. Еще долгое время после того, как я увидела это, я думала, что у меня галлюцинации. Это не могло быть правдой! Просто не могло! Меня чуть не поймали тогда. Но я успела вовремя уйти. Я ходила по городу не разбирая дороги и не замечая никого во круг. В моей голове просто не могло это уложиться. Мой папа, который всегда был такой добрый, ласковый и понимающий… В тот день я вернулась домой позже обычного и сразу пошла в комнату. Я не хотела его видеть. Я знала, что, как только замечу его, то убью на месте. Но его не было дома. С того дна прошли три недели. Мама стала замыкаться в себе, прятала синяки и придумывала разные отговорки. Я не видела синяков на ее теле уже больше недели. Думала, что это закончилось, но, видимо, ошиблась. Что ж, день начался не так удачно, как хотелось бы. Позавтракав, я пошла за сумкой. Что бы не происходило, учиться все равно надо. И плевать на мое настроение. Погрузиться в работу, хороший повод отвлечься. День закончился слишком быстро. Приехав в школу, меня как всегда встретила Майя. Мы общались с ней очень долго, но даже она не знала, что происходит в моей семье. И не узнает. Незачем. Мы общались на каждой перемене и, конечно, она заметила мое настроение. Попытавшись выяснить причину, но получив на все вопросы молчание, она все же перестала спрашивать, но ее взгляд говорил, что мы еще не закончили. Выйдя из школы, я села на автобус и поехала домой. Я слышала ее крики. Слышала, как она кричит, пытаясь остановить его, но, видимо, у нее ничего не получалось. Тут моему терпению пришел конец. Больше не оставалось ничего, что могло бы удержать меня от следующего поступка. Мне надоело. Я скинула на пол сумки и вихрем залетела в их комнату. Она была у стены, а он бил ее. Губа разбита, на щеке кровь. Она еле стоит на ногах, а он не обращает на это внимание. Она первая заметила меня. Просто подняла на меня взгляд и ее глаза расширились. В них был страх. Она не боялась, того что он бьет ее. Ей было страшно за меня. Она знала, кто он, в отличии от меня. — Стой! — я крикнула во всю мощь, на которую только была способна. Он остановился. Медленно, но он опустил руку. Повернулся. - Что ты делаешь?! — я кричала, визжала так, что заболело горло. — Убери от нее свои руки! Я позвоню в полицию! Что ты сделал с ней? Что происходит?! Как ты мог так поступить?! Я ненавижу тебя!!! Не-на-ви-жу! Ты чуть не убил ее! Ты убийца! Ты избиваешь маму уже несколько недель! Думаешь, я не замечаю? Думаешь, я слепая, чтобы не замечать синяков на ее лице и теле?! По-твоему, я настолько тупа?! Все! С меня хватит! Я звоню в полицию! — Все это время он наблюдал за мной, наклонив голову. Он просто смотрел на меня и даже не пытался оправдаться, а только сказал: — А ты с характером. Неужели ты считаешь, что эти слова останутся безнаказанными? — Он медленно пошел в мою сторону. Он был зол. Мне не нужно было, чтоб он кричал. Его глаза говори за него. — Не трогай ее! — крикнула Джослин, за что тут же была награждена ударом в левую скулу. Она пошатнулась и упала на пол. Нет, она не потеряла сознание. Просто была дезориентированной на время. На время, за которое Валентин успел поймать меня в коридоре и швырнуть за шкирку в ближайшую стену. Я больно ударилась спиной и головой. Не смогла устоять и чуть не упала, но он успел меня поймать, со словами: — Лежачих не бьют. — Удар. Сильный удар в левую скулу. Что-то теплое, как и на голове. Кровь. Понятие, что это кровь, пришло само собой. Еще один удар в живот и меня скрючило. Удар в правый бок, затем в левый. Боль сковало все тело. Я не могла стоять, но он держал меня. Удар… Еще один… Уже и боли не было… Нет, не так. Она была, но была настолько сильной, что заглушала саму себя. И я не могла сказать, что мне было больнее всего. Его удары или его предательство… Минута-две и меня отпускают. Я не слышу его слов, но знаю, что он что-то говорит. -… Никогда... Подстилка... Что… — Я скатывалась по стене, к которой он меня прижимал. Но все же я смогла сказать, выплевывая кровь из-за рта: - Нена… вижу… Чтоб ты… сдох… — я все же упала, но он успел нанести удар. Его глаза. Последние, что я видела. Его удар — последнее, что я почувствовала. Я лежала на траве и не могла поверить, что меня снова хотят заставить через это пройти. Мое тело сковала дрожь, слез уже не было. Я просто лежала и смотрела в небо. И думала. Я не хочу, чтоб об этом узнали. Не хочу, чтобы тыкали пальцем, как раньше. Не хочу опять быть объектом сплетен. Ко мне опять вернулся страх. Это называется паранойя. С этими воспоминаниями ко мне вернулся страх, что он придет. Но я знала, что не допущу подобного. Больше никогда этого не будет. Прошел, наверно, час, как я все же соизволила встать с травы и пойти на остановку. Я знала, на каком автобусе доехать до дома и решила сесть на него. У меня нет настроения сейчас ни видеть, ни говорить с мамой. Хотя… Нет, я пойду пешком. Проветрю мозг. Я шла по парковке на выход. Казалось, все взгляды направлены на меня, что все шепчутся только обо мне, показывают пальцем… Я слышала крики Саймона, но, пробурчав что-то не очень понятное, пошла дальше. Я не хотела никого видеть. Я должна побыть одна. Мне надо еще придумать, что говорить им, когда мне придется ходить к… психологу…