Kellin Quinn and the Son of Voldemort

Я никогда в жизни не видел, чтобы Лукас так сильно волновался. Он был в ужасе. И это было заметно не только по его взгляду, но и по всему поведению. А то, что директор Макгонагалл ничего не говорила, пока мы не отойдем туда, где нас никто не услышит, совсем ему не помогало успокоиться. Должно быть, случилось что-то действительно очень плохое, если Макгонагалл сама лично решила прийти за Лукасом. Его младший брат Сэмми учился на втором курсе. Он, наверное, самый милый ребенок, которых я только знал. Он и мухи не обидел бы, поэтому понятия не имею, зачем кому-то или чему-то, вредить ему. Но мы все равно, до сих пор так и не знали, что произошло. Я помню тот день, когда была его церемония распределения. Лукас был так счастлив, что его брат тоже направляется в Хогвартс, и он был уверен, что тот тоже попадет в Слизерин, поэтому невероятно расстроился, когда в итоге того распределили в Когтевран. Лукас хотел, чтобы он был рядом, чтобы он всегда мог его защитить. Я тогда говорил ему, что он справится сам по себе, но, по-ходу, был не прав. — Что произошло? — в десятый раз спросил у Макгонагалл Лукас. Мы уже были на достаточно приличном расстоянии от учеников и проходили по первому этажу, ведущему в больничное крыло. Почти все студенты были в своих общих комнатах. Нас никто бы не услышал. — Был еще один пожар, — наконец, рассказала она. — Но с Сэмми все в порядке? — тут же спросил Лукас. — С ним все будет хорошо. Ему просто сейчас очень нужен брат. Он напуган. — Как это случилось? Что… что именно было? — не своим голосом запинался блондин. — Практически тоже самое, что и в теплице. Но вам не о ком больше переживать. Только о твоем брате. А, и вы никому не должны про это говорить, — строго произнесла директор. Никому не говорить? Ага, конечно. Если что-то произошло в башне Когтеврана, то, скорее всего, об этом знал весь их факультет. А это, на секундочку, четверть школы. Новость распространится слишком быстро. — Насколько все плохо? — У него пару ожогов, достаточно серьезных. Мадам Джардин делает все возможное, чтобы они зажили как можно быстрее, — ответила она. На этом наш разговор был окончен. Но в моей голове было еще столько вопросов. Кто это сделал? Зачем? Пострадал ли еще кто? Что происходит со всеми, что они вдруг становятся какими-то пироманами? Лукас, правда, не задавал ни единого вопроса. Все его мысли, скорее всего, были о Сэмми. Макгонагалл довела нас до больничного крыла. Оттуда раздавалось много шума, не громкого, а просто от разговоров. Наверное, там все еще пострадавшие дети после теплицы, и, если есть еще кто, после нападения в башне. Она открыла двери и мы с Лукасом прошли внутрь. Оглядевшись, я увидел штук 10 ребят, но Сэмми среди них не было. — Мадам Джардин пока занята пастой от ожогов. Она потратила почти всю на учеников из теплицы. Твой брат вон там, — Макгонагалл указала влево от нас. Я повернулся в ту сторону. Там была огромная белая занавеска, отделявшая кровать от всех остальных. Лукас тут же подбежал к ней и, приоткрыв штору, скрылся за ней, не дожидаясь меня. Я последовал за ним, но как только очутился внутри, то удивленно замер. На одной из кроватей, ближней к нам, был Сэмми. Он плакал. От вида его ног у меня скрутило в животе. Они были ярко красные и полностью покрытые волдырями, но смазанные какой-то мазью. Но на соседней кровати был другой человек. В паре метров от Сэмми лежал Вик. Он зарылся головой в подушку, и было видно с какой силой он сжимал простыни. Очевидно, что ему было очень больно, и я прекрасно видел почему. По всему его телу были ожоги: руки, лицо, ноги, части волос тоже не было. Это все что я мог разглядеть, потому что большая часть тела была закрыта больничной одеждой. — Сэмми! — воскликнул Лукас и подбежал к брату. — Люк! — всхлипнул тот. — Мне больно… Мадам Джардин намазала меня отвратительной пастой, от которой стало немного легче, но все равно очень больно. — Все будет хорошо. Она о тебе позаботится. Сэмми, ты в порядке? — Не знаю. Я хочу домой, — снова заплакал он. Лукас ничего не ответил. Сэмми любит Хогвартс. Он любит магию. Было очевидно, что как только он поправится, то поменяет свое мнение. — Что произошло? — спросил блондин. — Что… Он остановился и поднял взгляд, в первый раз обратив внимание на Вика. Лукас тут же поднялся с места и вскинул палочку, целясь в него. — Что ты наделал?! — закричал он. Не думаю, что Вик в этот момент был с нами. Он не защищался. Он даже не понимал, что это Лукас. Его охватил ужасный мир боли. — Перестань, Люк. Это не он. Он меня спас! — попытался объяснить Сэмми. Лицо Лукаса немного дрогнуло в замешательстве. Он опустил палочку и посмотрел на брата, ожидая более подробного рассказа. — Это был Пит. Не знаю, что на него нашло. Мы играли в шахматы, а потом он просто достал палочку, направил ее на меня и принялся стрелять из нее огнем. — Зачем? Ты ему что-то сказал? — Нет, я ничего не говорил. Казалось, что он будто одержим! Он спятил! Вначале у меня загорелась мантия и я скинул ее на пол. Все убежали… ну, почти все, — рассказывал мальчик. — Но он все равно попал в тебя, — показал на ожоги Лукас. — Не сильно… могло быть намного хуже. Он сделал… такой огромный… огромный огненный шар. И даже до того, как он его швырнул, я чувствовал будто у меня лицо плавится от жара. А затем он кинул его… Вик прыгнул передо мне, загораживая. Я поглядел на Вика и у меня сжалось сердце. Он весь трясся, пытаясь ухватиться за кровать. Все его тело покрылось тонким слоем пота. И тут я заметил, что на нем не было ни капли этой противоожоговой пасты. — Почему его никак не лечат? — поинтересовался я. — Мадам Джардин сказала, что вначале хочет помочь младшим. Ее уже нет какое-то время, — ответил мальчик. Каким-то образом, я почуял неладное. Вик явно выглядел намного хуже всех остальных. Меня это взбесило. Оставив их троих, я снова вышел в общую зону. Макгонагалл уже ушла, зато вернулась мадам Джардин. Она занималась другими детьми, намазывая на них пасту. Я направился прямиком к ней. — Вы собираетесь лечить Вика или нет? Она посмотрела на меня своими большими, коричневыми глазами. — У меня сейчас много пациентов. Младшим это больше нужно, — ответила она. — Он выглядит так, будто умирает! — возразил я. — Да, что ж, — было всеми ее словами. Она продолжила дальше мазать маленькую девочку пастой. У той уже даже не было видно ожогов. — Это все? «Да, что ж»? Она снова подняла на меня взгляд и вздохнула. — Ты знаешь, кто там лежит? — Невероятно! Вы собираетесь из-за своего поганого мнения о том, чего вообще не знаете, просто не лечить его? — Лорд Волан-де-Морт убил моих родителей, — злобно прошептала она. — А я тогда убью вашу карьеру. Увидим, что скажет Макгонагалл, когда об этом узнает, — сорвался я. Я развернулся и снова направился к белой занавеске. Я сам его вылечу. Понятия не имею как, потому что никогда не проявлял никакого интереса к медицине, но я что-нибудь придумаю. Я отодвинул штору, но увидел за ней только Лукаса и Сэмми. Кровать Вика была пуста. — Куда он пропал? — спросил я. — Он просто ушел. Я попытался его остановить, но он не слушал, — пояснил Лукас. Я больше ничего не сказал, и направился к выходу. Выйдя из больничного крыла, я принялся просто идти вперед по коридору. Далеко Вик не ушел. Он стоял прислонившись к стене и свернувшись пополам от боли. — И что ты думаешь, ты делаешь? Ты не можешь уйти, — сказал я. — Ты же ее слышал. Она не собирается помогать. — Я стащу у нее пасту, — предложил я. — Нет, не мучайся. Она все равно слабая. Он оттолкнулся от стены и пошел дальше. Я не отставал от него. Не знаю, что делать: остановить его, помочь идти, найти Макгонагалл, или все-таки стащить эту мазь? — Блядь, — прошептал он и остановился, снова прислонившись к стене. — И каков твой план? Ожоги сами по себе не вылечатся. Он взглянул на меня, в его глазах была такая усталость. Он закрыл их и скорчился от боли, пока пытался снова выпрямиться. — Я иду в кабинет Зельеварения, — сказал он. — Сделаешь мазь сам? — Да, только лучше. Теперь отстань от меня, — приказал он. Вик опирался о стену, пока медленно продвигался вперед по коридору. Да у него не хватит сил туда даже дойти. Он такими темпами скоро упадет и умрет. Я закатил глаза и снова подошел к нему. Взяв его за руку, я убедился, что на ней нет ожогов. — Не надо, — прошипел он и попытался высвободиться. — Я знаю, понимаю, ты задумчивый, независимый одиночка, которому никто не нужен. Но просто завались и дай мне помочь, — резко ответил ему я. Он сурово посмотрел на меня, но затем его лицо немного смягчилось, поэтому он перестал сопротивляться и позволил положить его руку мне на плечо. Вместе, мы медленно направились вдоль коридора к ступенькам, которые вели в подземелье, где и находился кабинет Зельеварения. Вик не сказал ни слова, пока мы спускались вниз. Вокруг было так пусто, что очень странно, учитывая, что сейчас еще даже не вечер. Тут должен был быть урок, но, естественно, их все отменили. — Что тебе нужно? — спросил я. — Я могу все сделать сам. С этими словами, он оттолкнул меня от себя. Я больше не стал предлагать ему помощь. Вместо этого, я сел за один из столов и просто наблюдал. Парень направился к большому шкафу в конце кабинета, и я слышал как он копается там, прежде, чем вернуться с большим котлом, наполненным всеми возможными ингредиентами. Он занял стол напротив меня и сел. Я бы мог помочь ему. Я хотел этого. Было бы намного быстрее, но ему не нужна моя помощь. Да и выглядело, что он прекрасно знает, что делает. Он смешивал все ингредиенты вместе, будто готовил это уже кучу раз до этого. Он был умен, это точно. В принципе, это было понятно как только его определили на Когтевран. Хотя до этого я не понимал, насколько он умен на самом деле. Эта мысль натолкнула меня на другую, о которой мне хотелось поговорить. — Ты владеешь невербальной магией, — сказал я. Он не посмотрел на меня и ничего на это не ответил. Просто продолжал готовить по своему маленькому рецепту. — Я знаю, что это ты сделал с Джошом на Защите от темных искусств. Нет смысла это отрицать. Потом была вся эта штука с Ланглоком, которую я кстати так и не простил. — Пожалуйста, заткнись, — попросил он. Но, я не стал. На самом деле, зная, что его это раздражает, я принялся говорить еще больше. — Не то чтобы такого не было, что студенты владеют невербальной магией. Лукас вот умеет тоже. Я пробовал, но у меня выходит не очень. Но мой вопрос, как ты научился ей настолько хорошо? Он опять ничего не ответил. Я и не ждал этого, поэтому встал из-за своего стола и подошел к нему. Взяв стул, я сел прямо напротив него, так, что меня теперь просто невозможно было игнорировать. — Итак? — спросил я. Он вздохнул, наконец, подняв на меня взгляд, совершенно невпечатленный происходящим. — У меня никогда не было палочки до этого. Поэтому не было и выбора, — ответил он. Это многое объясняет. Я даже представить себе не могу, как это можно быть без палочки. Хотя я слышал, что были некоторые культуры, которые в принципе не верили в них. Это было, по-большей части, европейское изобретение. Вполне возможно, что где-то были тысячи волшебников и волшебниц, которые намного сильнее нас, но в жизни не видели палочек. — И что лучше? С ней или без нее? — спросил я. Он снова вернулся к своему занятию, хотя все равно ответил. — Без палочки как-то свободнее. А с ней намного проще. Мне она не очень нравится, потому что это какая-то ленивая магия, но зато более могущественная. — Ты меня сейчас ленивым обозвал? — возмутился я. — Да, — просто кивнул Вик. — Ну ладно, может ты и прав. Он ничего не ответил. Я наблюдал за тем, как он мешает свое варево. Мне было интересно, правда ли он знает, что делает. Хотя, думаю, что да. Как только все было готово, он зачерпнул пасты на палец и намазал один из ожогов на руке. Я наклонился через стол и собственными глазами видел, как ожог медленно исчезает. — Как ты это сделал? Мадам Джардин потребовалось минимум полчаса, чтобы полностью избавиться от него. — Ну, я не мадам Джардин, — все, что ответил на это он. — Да уж точно нет, — пробурчал я. Он набрал еще пасты на палец и намазал руку сильнее. — Нужна помощь? — Нет, можешь идти, — отрезал он. Но я не сдвинулся с места. Мне все равно было больше нечем заняться да и, честно говоря, мне не хотелось уходить. Я опустил подбородок на ладони и продолжал смотреть. Он полностью вылечил себе руки, ноги, лицо и шею. Его волосы, хоть и немного подгорели, но все равно выглядели хорошо. Они у него длинные, так что, он мог просто немного подстричься. — Ты можешь перестать пялиться? — попросил он. — Неа, — не задумываясь, ответил я. — Это жутко, да и я собираюсь раздеться. — Мне все равно, — пробурчал я. Он глубоко вздохнул, точно сдаваясь и не желая больше спорить, и поднялся с места. На этот раз он стоял уже немного уверенней. Хотя, все равно шатался. Очевидно, что боль особо не ушла. Мне было интересно, насколько же сильно его задело под одеждой. Мне казалось, что я какой-то извращенец, раз так наблюдаю. Он потянулся назад за спину и дернул за веревки, чтобы развязать больничную робу. Тонкий кусок ткани упал на землю, и он остался в одном белье. Я немного наклонил голову. У него был пресс. Не так, чтобы очень заметный, но был. Не знаю, почему меня это так волновало. Меня не волновало. Просто я могу всегда оценить перед собой красивое тело. Но какие бы мысли не затмевали мою голову, они все тут же вылетели, как только он повернулся ко мне спиной. У меня отвисла челюсть. Вся его спина была полностью сгоревшей, красной и черной. Пузыри и волдыри лопались повсюду. Я вообще был удивлен, как я не вижу его органов через всю эту сгоревшую плоть. — Ебанный в рот… — прошептал я. — Выглядит так же плохо, как и чувствуется? Я не знал, что сказать. Не знаю, как он вообще мог функционировать. Большинство людей бы точно умерли от одной только боли, но он стоял тут, будто бы его совсем немного задело. Он снова развернулся ко мне лицом. Зачерпнув немного мази из котла, он потянулся и попытался достать рукой до спины. Но это было просто жалкое зрелище. Я покачал головой. Он такой упрямый. Я поднялся и, обойдя стол, встал рядом с ним. Он усмехнулся, но я только показал ему развернуться. Вик прекрасно понимал, что сам не дотянется, и, скорее всего, хотел, чтобы боль побыстрее ушла, поэтому он сдался и повернулся ко мне спиной. Мне не хотелось его трогать. В смысле, серьезно, совсем не хотелось. Но все же, я зачерпнул немного холодной, белой пасты и прикоснулся. Я видел и чувствовал, что он расслабляется как только мазь соприкасается с кожей. На моих глазах обгорелые кусочки кожи на спине скатывались и замещались новыми клетками, затягивающими ожоги. Он быстро поправлялся. Ему надо было поделиться этим рецептом с мадам Джардин, не то чтобы она этого заслуживала, но вот остальные ее пациенты точно. — Откуда у тебя столько познаний в зельях? — спросил я. Он тоже был в продвинутом классе по Зельеварению и нельзя было не заметить, что справлялся на нем лучше всех. И не важно, что эта паста, технически, не зелье. — Оттуда же, откуда и в лечении сломанных рук, — ответил Вик. Мне хотелось сказать, что-нибудь, но я остановился. Я ведь прочитал о его семье в Ежедневном Пророке. У меня было миллион различных теорий в голове о том, что они за люди. Но насколько бы надоедлив я не был, я понимал, что это сейчас не лучшая тема. — Зачем ты это сделал? Прыгнул перед Сэмми, в смысле, — вместо этого спросил я. — Если бы ты увидел, как огромный огненный шар летит на двенадцатилетнего, как бы поступил? — Логично. Я закончил с его спиной, когда последний кусок горелой кожи вылечился и снова встал на место. Переместившись на бока, я намазал там последние ожоги и после этого встал перед ним. Осмотрев его грудь и торс, чтобы убедиться, что ничего не пропустил, я понял, что задержал взгляд слишком долго, чем нужно было. Но вовремя этого моего профессионального осмотра, я заметил кое-что еще. Поначалу их не было видно, но с такого близкого расстояния они четко выделялись. Большие шрамы на груди, животе и руках. На спине их не было, но, полагаю, что они просто сошли вместе со сгоревшей кожей. Я вопросительно глянул на Вика. Он наверняка понял, что я заметил их, так как я, к тому же, машинально потянулся и провел пальцами по самому большому шраму на груди. Он посмотрел вниз и немного наклонил голову. Первый раз за это время Вик посмотрел мне точно в глаза. — Полагаю, как лечить порезы ты тоже знаешь? — спросил я. — Вообще-то, нет. Откуда у меня тогда, по-твоему, шрамы? На меня нахлынуло невероятное чувство грусти и сочувствия, прямо как тонна кирпичей на голову. Он через столько всего прошел, через столько всего, о чем я не знаю. Не то чтобы я должен был знать, но мне было интересно. Он отошел от меня и я отвел взгляд. Подняв больничную робу с пола, он натянул ее обратно на себя. — Спасибо, — скромно и тихо произнес Вик. Все закончилось. Мне, конечно, хотелось с ним побыть подольше, но Вик не казался каким-то болтуном, плюс, мне кажется, он все еще меня ненавидит, да и я был не уверен, что простил тот случай в большом зале. Он убрал все ингредиенты назад в шкаф, чтобы профессор Слизнорт ничего не заподозрил. Затем, без лишних слов, прошел мимо меня и направился к двери. Я тут же развернулся. — Вулнера Санентур, — произнес я. Он остановился в дверях и, развернувшись, вопросительно взглянул на меня. — Заклинание, чтобы лечить порезы и раны, ну или что-то такое. Вулнера Санентур. Надо три раза произнести и будешь как новенький. — Спасибо, — пробормотал он. — Но мне это больше не нужно. Мне хотелось расспросить его, поговорить о стольких темах. Я понял, что хочу знать всю его жизнь, намного подробнее чем из статьи в Пророке, но я знал, что у меня нет особо на это шансов. Вик не казался человеком, который готов открыться перед каждым встречным, и очень сомневаюсь, что когда-нибудь смогу подобраться к нему настолько близко, чтобы он сам этого захотел. Немного расстроившись, я тоже вышел из кабинета Зельеварения и направился назад в больничное крыло к Лукасу и Сэмми, ну и чтобы составить официальную жалобу на мадам Джардин.