***
Горячая алая кровь пропитала белоснежный снег, превратив его в багровую слякоть. Покорёженная машина, словно смятая жестяная банка, пронзительно засигналила, спугнув всех птиц. Вороны вспорхнули ввысь, захлопав чёрными крыльями и скрылись за широкими кронами высоких заснеженных сосен. Осколки стекла, забрызганные кровью, усыпали водительское сидение. Через разбитое окно залетали одинокие снежинки, медленно кружась и оседая на подушку безопасности. Она оказалась совершенно бесполезной, свисая продырявленным мешком — ошмётком резины. Снегопад усилился, засыпая скользкую дорогу. Снежинки медленно и грациозно падали в лужи крови, теряя свою чистоту. Кардиомонитор издал длинный протяжный звук, извещая об одном. — Джоан! Резкий оклик вырвал её из мрачных раздумий. Она оторвала взгляд от слипшихся окровавленных ресниц на мертвенно-бледном лице. Спутанные волосы были перепачканы уже подсыхающей, но ещё свежей кровью. Они прилипли к израненной щеке, что превратилась в одну жуткую ссадину, которой вторили десятки таких же, разбросанных по всему телу. Несколько сломанных рёбер, пробитое лёгкое и обширное внутреннее кровотечение. У неё не было шанса выжить. — Закари, достаточно. Она мертва. Накрыв ладонью мертвенно-бледное лицо, он закрыл ей глаза. Стянув окровавленную перчатку, Зак зажмурился и сжал пальцами переносицу, пытаясь совладать с острой вспышкой головной боли. Ему понадобилось долгое мгновение, дабы признать собственное поражение. В этот раз смерть победила. — Остановка сердца. Время смерти: 13.51. Накрывай. Он взмахнул рукой и потянулся за бутылкой воды. Джоан быстро внесла информацию в бланк и потянула за край простыни, накрывая окровавленное бездыханное тело белым льняным полотном. — Есть закурить? — Закари вынудил себя сделать несколько глотков и вытер руки бумажным полотенцем. — Что? А, да, — Джоан похлопала по карманам своего халата, но не обнаружив там необходимого содержимого, шагнула к пуховику. — Сейчас. Она извлекла из кармана любимую красную зажигалку с незамысловатым рисунком и пачку сигарет. — Вот. — Благодарю, — Закари отодвинул дверь кабины скорой помощи и, втянув в лёгкие колючий морозный воздух, вышел наружу. Накинув на себя пуховик, Джоан подняла капюшон и воротник, и спрятала руки в карманы. — Будешь? — процедил он сквозь зубы, зажав в них сигарету. Зак чиркнул зажигалкой и поднёс огонёк к незажжённой сигарете, погружая её кончик в пламя. Джоан кивнула, взяв из его рук мятую пачку. — Первая твоя смена? Она вытащила сигарету из открытой пачки, не торопясь отвечать на поставленный вопрос. Джоан сделала медленную затяжку, ощущая на губах терпкий вкус дыма. Она подняла глаза в серое небо, позволяя холодным снежинкам падать на её щёки. — Да, — наконец она ответила, бросив взгляд на багровую слякоть возле разбитой машины. — Совсем юная. Ей бы жить ещё. Зак помолчал, делая несколько затяжек и докуривая почти до фильтра. После — сплюнул и бросил окурок в снег. — Ты привыкнешь. Со временем начнёшь относиться к жизни с цинизмом, к людям — как к мешкам с мясом. Кости да кровь, и ни-че-го сверхъестественного. — Как ты? — спросила Джоан и, сделав последнюю затяжку, последовала его примеру, выбрасывая сигарету. — Вроде того. Пошли. Нужно сообщить родственникам. Она поплотнее запахнула пуховик, прячась от холода, пробирающего до костей. — Удалось установить личность? Документы, права? — Да, в машине было это, — Закари протянул ей платёжную карту с выгравированной на ней информацией о владельце. Джоан смахнула снежинку, упавшую на пластик и провела пальцем по выпуклым буквам. Виктория Уокер.***
Отражение прошлого угасло, отразившись в голубых глазах последним блеклым воспоминанием. Кроваво-алая дымка внутри дымчатого горного хрусталя растворилась и круглый камень обрёл истинный цвет, вмиг утратив свою ценность. Кроули протянул Геральду сосуд и демон бросил кристалл туда, задержав взгляд на таких же рядом — всё ещё алых, хранящих воспоминания о смертях серокрылых. Они открывались в особых случаях, когда находилось что-то ценнее воспоминаний внутри, сводя их важность к минимуму. — Её смерть видели. Джоан Уайт и Закари Флетчер. Почти четыре года назад. Кроули макнул перо в чернильницу, вычеркивая имя Уокер из своего списка. Он закрыл стеклянный сосуд, наполненный до краев камнями, и подозвал одного из ангелов. — Как избирательна человеческая память. Подумать только, узнать её спустя столько лет. Для смертных это практически вечность. Серафим свернул бумагу, на которой едва успели высохнуть чернила, и передал её подоспевшему ангелу вместе с воспоминаниями непризнанных. — Видимо, когда впервые сталкиваешься со смертью, избавляешься от иллюзий, понимая, как эфемерна твоя жизнь. Поэтому первую смерть невозможно забыть. Кому, как не тебе, знать об этом. Он отдал приказ удалиться, и белокрылый, склонив голову в почтении, беспрекословно исполнил волю серафима. Геральд привычным жестом поправил ремни на шее, пытаясь отделаться от твёрдого впечатления: Кроули медлил. Умышленно и нарочито, впервые за долгие годы ставя под сомнение верность устоям и испытывая на прочность каждой двусмысленной фразой. — Убийство. Невозможно забыть первое убийство. Крючковатые пальцы замерли на миг, прежде чем перелистнуть пожелтевшую страницу старинного фолианта. Призадумавшись, Кроули кивнул, соглашаясь с его словами. — Тридцать восьмое нарушение из свода небесных устоев и правил, — палец соскользнул по странице вниз, отыскав нужный раздел. — Узревший усопшего вновь подлежит… — Немедленному умерщвлению. Кроули выдержал паузу и потёр пальцами подбородок. — Пожалуй, слишком архаично. Степень нарушения — «с». Достаточно избавить смертную от этого воспоминания. Мне поручить сие действие его непосредственному виновнику? — Нет. Я сам этим займусь. — Хорошо. Если обнаружишь нарушение свыше «с», — серафим захлопнул фолиант, подняв маленькое облачко книжной пыли в воздух, — действуй по инструкции. Он вскинул руку, оповещая всех об окончании совета. — На этом всё. Прошу всех вернуться к своим делам.