Скрипичная музыка была прекрасна. На глазах Мэри выступили слезы, как только та услышала её. Скрипка Шерлока продолжала играть вальс. Джон молча уставился вдаль пустыми глазами и отказывался встречаться ими с чужими взглядами. Майкрофт стоял рядом с креслом; слезы текли и по щекам их с Шерлоком родителей.
Арчи вернулся обратно в свою «раковину», как его мама обычно называла это, и отказался что-либо делать. Музыка прекратилась, и все вернулись в реальность, будто эти звуки были единственным, что удерживает их. Миссис Хадсон стояла в середине комнаты, её глаза заслезились, как только она нажала кнопку «стоп» на записи.
Ничего не предвещало беды.
Джон встал и пошел на кухню. Лестрейд пошатнулся и присел от количества выпитого алкоголя. Салли и Андерсон стояли на пороге, не уверенные, приглашены ли они. Мэри привстала и жестом пригласила их присоединиться.
Они проходят, все еще очень неохотно, и Мэри захлопывает дверь. Она даже не хотела просыпаться. Как ей теперь жить с самой собой? После всего произошедшего…
Это был обычный день.
Джон остался на кухне. Он перевел взгляд на эксперименты, а затем открыл холодильник, пристально смотря на глазные яблоки, глядящие на него. Они выглядели так, словно осуждали его, и тот снова закрыл дверцу.
Сделав глубокий вдох, потирая виски, Джону захотелось плакать. Но слезы все не появлялись. Глаза его были сухими, как кость, и ненависть Джона к себе росла. Он даже не мог
заплакать!
Но затем все стало иначе.
Пальцы Миссис Хадсон были очень шустры. Сначала они перемотали запись назад, потом остановили, затем вновь отмотали чуть назад и в итоге снова включили её. Глаза намокли, и она почувствовала, что жидкость капает ей на лицо. Она решила не вытирать его.
Там был стрелок.
Лестрейд допивал свою пятую бутылку за сегодня. Он не мог понять. Почему, почему не кто-то другой? Почему Смерть преследует его повсюду? Каждый, кто был небезразличен ему, ушел. На глаза навернулись слезы, и Лестрейд сделал еще один большой глоток.
Жидкость обожгла горло, спускаясь все ниже, но ему нравилось это. Он не мог ничего поделать. Он хотел забыться.
Стрелок. Им неизвестно даже его имя. Выстрел.
Арчи не нравится это. Атмосфера была слишком напряженной; слишком грустно. Но кто он, собственно, такой, чтобы говорить это? Он снова закрылся от мира, когда услышал новость. Мать пыталась взбодрить его, но ничего не удавалось.
Почему, если что-то случается, то это всегда его вина? Его отец ушел после того, как Арчи родился (мама всегда говорила, что он не виноват; он отказывался в это верить). Арчи почувствовал, как слезы капают на его ладони, и понял, что плачет.
Пуля просвистела перед лицом Джона. Резко развернувшись, он вскрикнул «Мэри!» Другое тело возникло на её месте. И пуля попала в цель.
Майкрофт не такой. Его родители расстроены, люди в квартире плачут. Отвернувшись, Холмс сглотнул комок в горле. Он не мог плакать. Пока нет. Не у всех на виду. Уголки его губ устремились вниз, и он рухнул в кресло.
Сначала слезы лились медленно, затем все быстрее, и Майкрофт схватился за голову. Как он мог быть настолько
глупым? Как?
Как?
Кровь полилась струей, и мужчина упал на спину. Крик Джона был до безумия громким. «Шерлок!»
Родители Майкрофта не просто плакали. Судорожные вздохи, всхлипы и икота были слышны с дивана, на котором муж успокаивал свою жену.
Вопли и отчаяние наполнили квартиру. Все наконец-то дали волю слезам, грозя затопить квартиру. В том числе Салли и Андерсон.
Шерлок Холмс был мертв. Пуля попала ему прямо промеж глаз, и Джон знал, что это не очередной фокус. Шерлок Холмс принял пулю, предназначавшуюся его жене.
Одинокая фигура стояла посреди комнаты, слушая плач. Повернувшись к проигрывателю, мужчина опустился на колени, отмотал запись и нажал
Play. Как только первые звуки скрипки наполнили воздух, раздался другой голос. Глубокий, насыщенный.
Голос Шерлока.
Миссис Хадсон выглядела испуганной, прежде чем вновь начать плакать. Она вспомнила голос Шерлока, когда тот впервые спел ей.
Мне жаль, что я не был рядом
Давно не виделись, не так ли?
Извините, если я задержался
Надеюсь, это не больно
Ты и я, мы разные люди
Эй, друг, могу я спросить?
Каково это — ничего не чувствовать?
Эй, друг, тебе не больно?
Разве умирать больно?
Нет, я так не думаю
Находиться здесь — не кажется неправильным
Разве мы не можем ладить с жизнью?
Эй, друг, пойдешь ты со мной?
Мы можем стать огромной семьей
Эй, друг, мы можем просто сыграть?
Пока Восточный Ветер не унесет меня прочь?
Все плакали. Майкрофт вспомнил песню. Он пел ее Шерлоку, когда тот приходил к нему в комнату. Майкрофт присоединился к пению в тишине.
Ты не останешься со мною?
До конца, дружище.
Брат мой, мне жаль.
Мать моя, прости меня
Отец мой, пожалуйста, не забывай меня
Друг мой, просто поверь мне
Я буду в порядке
Однажды Восточный Ветер унесет меня прочь
*
Голос Майкрофта затих вместе с Шерлоком, и он перестал петь. Его голова вновь опустилась на ладони. Шерлок стоял рядом с братом, положив призрачную руку на его плечо.
— Шерлок? — донесся тихий голос с его стороны. — Пора идти, Шер, — произнесла его бабушка, хлопая внука по плечу.
— Я знаю, — ответил ей Шерлок.
— Они будут в порядке, — сказала бабуля, легонько улыбнувшись.
— Да, — согласился тот. Тихо насвистывая, он развернулся, и Редбирд подбежал к нему. — Да ладно, Редбирд! Теперь пришло время уйти, — сказал Шерлок и бросил через плечо последний взгляд на свою семью, перед тем, как последовать за бабушкой, прямо к свету, который поглотил их.
