Another, Goddamn, Tale: Chisk.

- « Я обещала кое-кому, что не буду пьянствовать. Обещания надо держать». Мама… Как же это странно… признавать тот факт, что эта женщина – моя мать. Моя защитница. Опекун… В моей голове часто горели и пылали вопросы по поводу моих настоящих родителей. Я ничего не помню о своём прошлом. Совсем. Как мне довелось родиться, с кем мне довелось жить и как хорошо или плохо мне жилось… Всё, что я помню – своё имя и своё лицо. Помню мягкость и нежность цветов и темноту пещер. Мне словно… каким-то чудом довелось родиться подобным… существом. У меня даже не будет уверенности назвать себя человеком. И если бы не… дядя Азгор и тётя Ториель – мне было бы очень тяжело расти в подобном мире. Мире тёмном, холодном, мрачном и глухом. Но, с другой стороны, подземелье было не настоль пугающим, сколь завораживающим. Тогда… почему мир снаружи до сих пор кажется мне знакомым, если я ничего не помню о нём? Что заставило меня забыть лица моих родителей? А может, у меня их и не было вовсе? Я хорошо помню тот день, когда мы все вышли наружу. Моя семья… ту, что мне довелось называть «своей»… Их желание исполнилось в тот день. Они увидели солнце, вздохнули свежего воздуха и нашли тех существа, что изгнали их в подземелье. Никаких распрей после сотни тысяч лет. Никакой ярости и злости. Они были лишь рады увидеть их лица. Лица, за которыми пряталось недоверие. Мне хотелось жить с ними. С родителями. Рядом с Фриск и Азриелем. Заодно, пока они наслаждаются жизнью снаружи – познакомить их с моими возможными друзьями среди людей. Начать более яркую жизнь, другими словами. Но из-за этих дурацких законов… Из-за которых монстров отстраняли от людей как можно чаще… Вопросы в моей голове лишь повторялись. Снова и снова. Особенно когда люди вокруг меня, что дразнили меня кличкой: «Королевский ребёнок». Мне никому не хотелось доверять после всего этого. Особенно… ей. Когда эта женщина забирала меня с собой – меня окутала слабость. Противиться ей было бесполезно, а искать повод уйти – бессмысленно. Она хотела взять меня под опеку. Позаботиться обо мне. Она разговаривала с тётей Ториель так, словно они знакомы друг с другом. И даже когда она всё же взяла меня под свою опеку – она не вызывала доверия. Всё было просто – эта женщина хотела стать моим опекуном лишь из-за статуса. Она будет воспитывать «Королевского ребёнка», что сблизит её с Дремуррами. А на самом деле ей будет абсолютно плевать на меня, и она будет делать всё, что ей вздумается. «Я лишь ключ от сокровищницы в её руках» – так мне приходилось думать. Мои дни с этой женщиной были медленными. Серыми. Мы редко общались или гуляли, пытались занять себя чем-то. Она работала, а я… У меня были Азриель с Фриск, тётя Ториель и дядя Азгор. У меня была школа и друзья. Всё своё время утекало лишь на них, а не на мою «мать». Ни днём, ни ночью её не увидеть. А если она и появляется дома, то либо усталая, либо подвыпившая или пьяная. Этого хватило для первого впечатления. Спустя месяц… мне стало довольно нехорошо. Меня лихорадило. Не знаю, что за болезнь меня тогда взяла, но мне было сложно даже ходить. Тогда ещё у меня были уроки, и во время одной из перемен тётя Торя заметила, что со мной что-то не так: - «Кошмар! Чара, у тебя всё тело буквально горит!» - произнесла она с ужасом, лишь слегка приложив свою мягкую лапу к моему лбу. - «Я должна позвонить твоей матери. Она отвезёт тебя домой». – То, что она называла незнакомую мне женщину моей «матерью» - убивало меня изнутри. Тётя Тори всегда носила меня в своих руках, делала тёплое молоко и убаюкивала меня при малейшем признаке болезни. Как настоящая мать. А сейчас… она надеется на помощь человека в мобильном телефоне. «Она не придёт». –Выходило из меня беззвучно, практически на повторе. Даже когда меня окружили десятки одноклассников, перешёптывающихся между собой – Ториель как-то услышала мой шёпот. Она услышала… и лишь помотала головой в ответ: - «Не говори так, Чара. Она не бросит тебя в беде. Я верю в это. Я доверяю ей». В подобные слова сложно было поверить. Она предавала меня, отдавая своё доверие чужому человеку. Кто меня спасёт, если не она? Никто. Даже когда прозвенел очередной звонок на урок – никто не приехал помочь мне. Никто не пришёл. Тётя Ториель уже решилась на звонок в скорую, как двери с грохотом раскрылись. Это была она… И Андайн тоже была с ней. - «Что случилось, Торь? Ребёнку сильно плохо?» - её голос резал мои уши. Заставлял мою голову трескаться. На её лице была видна тревога, но эмоция была слишком яркой. Нечеловеческой. Было чувство, что она лишь притворялась. По крайней мере… так приходилось думать. – «Какая больница?! Там Чару искалечат ещё сильнее, нежели вылечат! Андайн, садись за баранку!» - В миг, даже не заметив этого, моё тело начало… словно парить в воздухе. Она держала меня на своих руках. Донесла до машины и довезла домой, где она и присматривала за мной. «Мне не нужна твоя забота». – Вышло из меня тогда. Усталым и поверженным тоном. И она слышала это не раз. Несколько месяцев мы только и делали, что спорили и скалились друг на друга. Всё, чего мне приходилось просить от неё – вернуться в семью Дремурр, на что она всегда отвечала отказом. Если мне приходилось повышать на неё голос – она молча уходила, возвращаясь только ближе к ночи. Знай бы я раньше, как больно ей становится после моих слов – мой язык оставался бы за зубами всё это время. Наши отношения достигли критической точки в один момент. Около четырёх месяцев мне приходилось «терпеть» свою новую мать, из-за чего… мне пришлось сорваться с цепи. Мне пришлось сбежать из дома. Никто не знал, куда меня несло, где я окажусь и что у меня было на уме. Меня просто охватила… ненависть. Мне хотелось доказать миру, что я могу жить в одиночестве, если мне не позволяют воссоединиться с моей семьёй! Это было моим «компромиссом». Единственным способом доказать своей «матери», что я могу прожить без неё! Это… была глупая идея. Детская. Мне пришлось покинуть дом, прогулять школу, не отвечать на звонки и не появляться дома. За время своей прогулки мне пришлось потратить все свои карманные деньги на поездки по городу, дешёвую еду и пару развлечений. Мне было хорошо, но проблемы не исчезли. Во мне кипела злоба… и ненависть… и грусть. Меня не волновали такие вещи как «работа» и «недвижимость». Мир оказался не таким простым, как в подземелье. Да и сама дорога к подземельям была мне неизвестна. Всё сошлось к тому, что мне довелось оказаться в незнакомом мне углу города, без денег, в полночь. Мне… мне было страшно. Каждая тень, каждый шорох, прорывающий тишину, заставлял мою кожу покрываться мурашками. Окна домов едва-едва отдавали тусклый свет, а фонарные столбы лишь освещали путь в никуда. Вокруг лишь дома и деревья, очертания которых невозможно было разглядеть в темноте. Что ещё сильнее пугало меня – это смех и голоса в темноте. От этих голосов мне приходилось… бежать. Бежать и прятаться. В такое время, да ещё и в таком месте… кто знает, что со мной могут сделать незнакомые люди. Время шло, а ситуация не менялась. Незнакомые улицы лишь сильнее бросали меня в панику… и растерянность. Телефон куда-то пропал, а путь, который мне пришлось пройти минутами раннее – быстро забылся. У меня более не было никаких идей, кроме как… сесть на скамью и начать рыдать. Молить о помощи: - «По…по… пом-мог-гит…те… Кто н-нибудь… Мам-м… ма…» - это всё, что было у меня на уме. Что выходило из моих дрожащих губ. Не знаю, сколько времени мне пришлось лить слёзы и реветь, но на мой рёв всё же обращали внимание. Первый же человек, проходящий мимо, быстро оказался возле меня, спрашивая: «Ты потерялся? Где твои родители?», что лишь ещё сильнее вводило меня в панику. Ответов он не получил. Не от меня, по крайней мере. «Вот ты где, Чара». – Её голос… Она… Она словно была позади меня всё это время. Следила за мной. Со спокойным лицом и едва заметной улыбкой она оглядела меня, а затем обратилась к прохожему, что хотел помочь мне. На все его вопросы она отвечала уверенно и спокойно. Даже показала ему своё удостоверение и представилась «Госпожой Дремурр». А как только все сомнения ушли прочь и нас оставили одних – она перевела свой взор на меня, спокойно сказав мне: - «Поехали домой. Ториель уже волноваться начинает». Меня ожидало наказание. После такой выходки меня точно ожидало строгое наказание. Мне так приходилось думать. Этого мне и приходилось бояться. Несколько минут, двигаясь обратно домой, мы с матерью молчали. Ждали, пока доберёмся до дома, где всё вновь начнёт кипеть от злобы и ненависти. Слёзы мои не усыхали, дыхание не успокаивалось. Лишь только она наблюдала за мной через зеркало заднего вида и вздыхала, вновь устремляя свой взор на дорогу, когда наши взгляды встречались. - «Из-за тебя всё семейство на уши встало, Чара. На звонки не отвечаешь… Где тебя носит – никто не знает…» «И ты будешь ругать меня за это?» - В моём голосе всё ещё таилась ненависть к ней. Это глупо – ненавидеть того, кто вытянул тебя из беды, но… Мои причины ненавидеть её не исчезли. В воздухе всё ещё витал лёгкий аромат алкоголя, а её усталые глаза напоминали мне – она всё ещё работает. Ничего не изменилось. «Не буду. Мы ведь уже усвоили свой урок, верно?» - Здесь с ней нельзя было поспорить. Моё путешествие по ночному городу быстро поставило меня на своё место. Мне хотелось что-то доказать… Но вышло лишь навредить. И себе, и другим. Вскоре она остановилась возле нашего дома. Двигатель машины заглох, фары погасли… но она не выходила наружу. Не открывала дверей машины. Она лишь продолжила сидеть внутри, поглядывая в зеркало и нервно теребя руль в руках. Она же и прервала этот… неспокойный момент молчания вопросом: - «Почему ты меня так ненавидишь? В чём я провинилась, чтобы заслужить это?» - У меня были причины. Эти причины можно было озвучить, и очень громко! Со всеми чувствами к ней! Со всем, что накопилось внутри… Но… У меня не хватило духу. Мне было стыдно и… трудно сказать что либо ей. Меня хватило лишь на пару слов: - «За… всё». Её реакция была незаметной. Лишь лёгкий вздох да опущенный взгляд. Это всё, чем она смогла мне ответить. После этого она молчаливо вышло из машины и открыла для меня двери, дожидаясь, когда я выйду. А как только мне довелось повернуться в её сторону… Коснуться асфальта ногами… Она упала на колени. Внезапно, без предупреждения. Упала прямо передо мной, головой к коленям. После этого её руки обвились вокруг моей талии и обняли меня так крепко, как только можно. А её лицо… оно начинало вжиматься в мою грудь. И всё это произошло так неожиданно… непредсказуемо… «Прости меня». – Каждая моя попытка успокоить её и высвободиться из её объятий была тщетной. Она продолжала говорить: «Прости», лишь сильнее вжимаясь в мою грудь лицом. На груди начало появляться странное чувство тепла… и влаги… пока она продолжала: – «Прости за всё, что я сделала неправильно. Можешь накричать на меня, или даже… ударить меня, если ты… считаешь это необходимым. Если это всё из-за работы… или алкоголя – я исправлюсь. Честно. Я просто хочу, чтобы тебе было уютно. Чтобы Ториель не тревожилась за твоё благополучие. Я… стараюсь…» Ей было тяжело говорить. Как и мне. Как только её голова упала на мои колени – моё сердце не выдержало. Оно переполнилось волнением. Сожалением. Вся моя ненависть к ней… она перешла обратно ко мне. За все свои убеждения и слова мне пришлось винить только себя. Сколько бы мы слёз не выпустили – нам было стыдно. Даже когда мне пришлось умолять её успокоиться – ничего не менялось. Мы лишь сидели, скрючившись в калач. Ревели и хныкали, как дети, особенно когда она отвела меня на свою кровать и разделила со мной место на ней. Мы… долго не могли успокоиться. Сон прерывался лёгким плачем, и мне приходилось успокаивать эту… женщину, которую я… точно не постесняюсь назвать своей матерью в скором будущем. На следующее утро всё забылось. Все слёзы и распри, ненависть и тревога. Мы усвоили свой урок. Нельзя бросать одних людей, что проявляют к тебе заботу и любовь. Нельзя управлять их жизнью и рушить их мечты. Мы оба это запомнили. «Постой… Мам!» - словно по привычке, мне довелось окликнуть её. Окликнуть тогда, когда она только-только собиралась уходить на работу. Один лишь факт, что её назвали «мамой», заставил её расплыться в улыбке и обернуться, внимательно слушая мою небольшую просьбу: - «Если тебе не трудно… Можешь вернуться домой пораньше? Я хочу пригласить тётю Торю в гости сегодня». – Она ответила мне лёгким кивком и, лишь шире растянув улыбку, ущипнула меня за щеку, радостно произнеся: - «Ну раз так – постараюсь не задерживаться. И с этого дня я решила не лезть в бутылку. Это будет моей святой клятвой. Запомни!» А ведь тебя никто за хвост не тянул, мам…