Волею судьбы.

После приема у Нинон Жоффрей вернулся домой около полуночи. Проходя мимо покоев жены, он увидел, как из-под плотно закрытой двери пробивается тонкий лучик света. Франсуаза не спала. Поздно вернулась? Ждала его? В последнее время они так катастрофически отдалились друг от друга, что Жоффрей внезапно поймал себя на мысли, что не может найти повода, чтобы открыть дверь в спальню собственной супруги. Он опустил ладонь на ручку двери и, после недолгих колебаний, повернул ее. Франсуаза, уже полностью готовая ко сну, сидела около зеркала в свете единственной горящей в комнате свечи, которая стояла на туалетном столике, и расчесывала свои длинные светлые волосы. По губам женщины блуждала легкая улыбка, она полузакрыла глаза и, казалось, грезила в полумраке спальни. Повинуясь внезапному порыву, Жоффрей шагнул внутрь и тихо прикрыл за собой дверь. Услышав за спиной шаги, Франсуаза вздрогнула и резко обернулась. — Вы? — с оттенком недоумения произнесла она. — А вы ожидали увидеть в своей спальне в такое время кого-то другого, сударыня? — граф по светски любезно кивнул ей, но не двинулся с места. — Я удивлена, что вы решили посетить меня, мессир, ведь уже долгое время я была лишена вашего внимания, — Франсуаза снова повернулась к зеркалу и продолжила причесываться. Тон ее был спокоен, но руки слегка дрожали, что не укрылось от внимательного взгляда Жоффрея. Он медленно пересек комнату и опустил ладони ей на плечи, словно желая успокоить ее. — А вы скучали без меня, мадам? — граф поймал в зеркале настороженный взгляд жены, и его губы дрогнули в полуулыбке. — Нет, у меня достаточно развлечений в столице, — Франсуаза с вызовом посмотрела на него. — Как, впрочем, и у вас, сударь. Жоффрей словно не слышал холодного тона супруги. — Признаюсь вам, дорогая, — проговорил он задумчиво, — что ни один из приемов здесь не идет ни в какое сравнение с праздниками, что мы устраивали в Тулузе, в Отеле веселой науки. Увы, Париж не оправдал моих ожиданий… — Вы хотите уехать? — глаза Франсуазы вдруг вспыхнули лихорадочным огнем. — Сейчас? — А вы? — он склонился к ней, почти касаясь щекой щеки жены, и заглянул в отражение ее глаз в зеркале. — Я? — Жоффрей видел, как она смущена, взволнована. Интересно, чем? — Не знаю, что вам ответить… — наконец произнесла Франсуаза. — Я соглашусь с вами насчет блеска и пышности приемов, которыми славится наш дворец, но общество, собирающееся в столичных гостиных, мне больше по вкусу. — Вы хотите сказать, что Тулуза слишком провинциальна для вас, мадам? — он слегка усмехнулся. — А мне всегда казалось, что, напротив, грубые нравы северян, их образ мыслей не идут ни в какое сравнение с изысканностью и утонченностью южной культуры. — Вы снова противопоставляете Лангедок Франции, словно это не одно королевство, — невольно поморщилась Франсуаза. — Пора бы уже забыть о тех пожарах, что полыхали столетия назад. — Забыть? Нет, сударыня, воспоминания связывают меня с моими предками, они часть меня, — Жоффрей выпрямился и чуть сильнее сжал ее плечи. — Я потомок графов Тулузских и склонен считать, что Париж — просто грязное захолустье, в котором едва ли наберется десяток человек, при общении с которыми можно хотя бы не умереть от скуки. — Неужели? — возмутилась Франсуаза. — А как же мадам де Рамбуйе, мадемуазель де Скюдери? — Глупые жеманницы, которые не заслуживают ничего, кроме насмешек, — граф язвительно улыбнулся. — Но, возможно, вам по душе их идеи? — Я была сегодня у Мадлен, — с вызовом произнесла Франсуаза. — И все, кто были там, восхищались мною и моим новым именем… — она поспешно прикусила язык, но было уже поздно — глаза Жоффрея заискрились весельем. — Новым именем? Я заинтригован… Скажите же, как мне вас теперь называть? — Я не хочу обсуждать это с вами! — воскликнула женщина. — Отчего же? Вы думаете, что я не смогу оценить его по достоинству, как гости салона мадемуазель де Скюдери? — он насмешливо приподнял бровь. — Перестаньте же! Я совсем не это имела в виду! — она попыталась встать с пуфика, но руки мужа удержали ее. — Клянусь, я не имею намерения смеяться над вами, — голос графа стал вкрадчивым. — Но вы, сударыня, разбудили мое любопытство. Франсуаза немного поколебалась, прежде чем тихо произнести: — Атенаис… — Атенаис, — повторил Жоффрей, полузакрыв глаза и словно пробуя ее новое имя на вкус. — Вы удивили меня, не скрою. Что, позвольте узнать, привлекло вас в этой воинственной деве? — Умение дать отпор своим обидчикам, — вздернула подбородок Франсуаза и сверкнула глазами. «Значит, она уже знает о Карменсите», — пронеслось в голове у де Пейрака. Так вот почему у нее сегодня такой гордый, полный решимости взгляд и вызывающий тон! Признаться, граф был немало удивлён тем, как молодая супруга отреагировала на слухи о его измене — выбрать себе новое имя было крайне необычным решением. Этим жестом она, видимо, хотела дать ему понять, что намерена перечеркнуть все, что прежде их связывало, и начать жизнь с чистого листа, следуя новым правилам, которые будет устанавливать сама. Поистине поступок неординарной женщины! Что ж, тем интереснее… Жоффрея внезапно охватил азарт: ему захотелось снова завоевать ее, подчинить своей власти, сделать так, чтобы эти сапфировые глаза перестали излучать холод и в них загорелся страстный огонек, из которого — он не сомневался в этом! — через какое-то время ему удастся разжечь настоящее пламя. — А вас кто-то обидел? — он легкими ласкающими движениями прошелся по ее плечам и кончиками пальцев провел по вырезу ночной рубашки, чувствуя, как кожа Франсуазы покрывается мурашками, а сама она вздрагивает от его прикосновений. — Кто же осмелился на подобную дерзость? — Вы прекрасно знаете, кого я имею в виду, сударь. И не думайте, что я буду удовлетворять ваши желания после того, как узнала о вашей скандальной связи, — гневно бросила ему жена и попыталась выскользнуть из его объятий. — Я не собираюсь ни к чему принуждать вас, дорогая, — он наклонился ниже и приник губами к ее шее, отведя в сторону несколько светлых прядей, струящихся вдоль ее лица. — И бесцеремонно пользоваться правами супруга тоже не в моих правилах, — его губы очертили контур щеки Франсуазы, а руки скользнули к ней на талию, касаясь упругого живота и соблазнительных бедер, угадывающихся под полупрозрачной сорочкой. — Отпустите меня, — пробормотала она, помимо воли поддаваясь очарованию его прикосновений. — Вы действительно хотите этого? — Жоффрей осторожно приподнял ее подбородок и заглянул в пронзительную синеву глаз супруги. — Вы негодяй, — почему-то шепотом проговорила Франсуаза. — Даже в большей степени, чем вы думаете, — он вдруг поднял ее с пуфика, на котором она сидела, и прижал к себе. Сквозь тонкую ткань сорочки Жоффрей почувствовал трепет ее тела. Он наклонился к губам Франсуазы, но молодая женщина отвернулась и уперлась руками ему в грудь. — Уходите немедленно! Я вас ненавижу! — воскликнула она. Граф расхохотался. — Какие сильные чувства! И чем же я заслужил их? — он не давал ей вырваться, и она постепенно слабела в этой неравной борьбе. — Я не буду терпеть ни ваших измен, ни вашего холодного отношения, ни ваших насмешек! — Франсуаза с негодованием смотрела на него, глаза ее метали молнии, она говорила что-то еще, кидала ему в лицо ужасные оскорбления, но Жоффрей уже не слышал обращенных к нему слов — совсем рядом были ее губы, и он не мог отказать себе в удовольствии почувствовать их вкус, который успел позабыть за долгие месяцы. Обрывая Франсуазу на полуслове, Жоффрей страстным поцелуем приник к ее устам, прижав к себе так крепко, что она не могла даже пошевелиться. Сначала Франсуаза задохнулась от злости, тщетно пытаясь освободиться из его железной хватки, потом попробовала избежать прикосновения его горячих губ, мотая головой из стороны в сторону, но Жоффрей не отпускал ее. Его губы настойчиво прижимались к ее, заставляя открыться им навстречу, и постепенно Франсуаза перестала сопротивляться, замерла в его руках и, сначала несмело, а потом все жарче, ответила на его поцелуй. Чувствуя, как обмякает ее тело в его объятиях, Жоффрей слегка отстранил жену от себя, удерживая за плечи ладонями, и проговорил: — Так мне уйти, сударыня? — и уловил едва заметное движение, с которым она подалась ему навстречу, но тут же сама удержала себя. Франсуаза смотрела на него, не произнося ни слова. Жоффрей видел, какая борьба сейчас идет внутри нее, и он, чтобы закрепить свою победу, снова, на этот раз с нежностью, привлек женщину к себе. — Что вы себе нафантазировали, моя красавица? — он дотронулся губами до ее виска. — Кто может сравниться с вами, Франсуаза? — Я польщена, сударь, что вы так высоко цените меня, — все еще упрямо отвечала она, но не спешила покидать его объятий. — Ну же, дорогая, перестаньте дуться, клянусь, вам нет нужды ревновать меня. Разве что немного… — и Жоффрей снова завладел ее губами, лишая супругу последних сомнений в своей искренности. — А вы, значит, совсем меня не ревнуете? — с легкой обидой проговорила Франсуаза, когда он начал развязывать ленты ее ночной сорочки. — Какое это имеет значение сейчас? — батистовая рубашка с тихим шелестом упала к ее ногам, и Жоффрей подхватил жену на руки, направляясь к алькову. Когда он склонился над нею, уже полностью обнаженный, Франсуаза прошептала: — Я все равно никогда не прощу вас! — Думаю, что нам стоит обсудить это завтра, — Жоффрей привлек ее к себе. — Ведь ночь создана не для слов, а для вздохов. Он неспешно начал ласкать ее, нежными поцелуями время от времени касаясь ее губ, его руки скользили по ее телу, настойчиво пробуждая ответное желание, и постепенно Франсуаза сдалась. Обвив руками шею Жоффрея, она уткнулась лбом в его плечо. — Вы играете со мной… Я не заслуживаю подобного отношения… — Разве это игра? — ответил он, осыпая ее пылкими поцелуями. — Разве вы не ощущаете силу моего желания? Франсуаза обхватила ладонями его лицо и заглянула ему в глаза. — Вы привыкли всегда побеждать, не так ли? Берегитесь, я намерена дать вам отпор. — Не сдерживайтесь, моя милая, вы можете начинать прямо сейчас, — и, больше ни слова не говоря, он перешел в наступление, исторгнув из ее уст тихий стон, который повторялся в тишине ночи снова и снова, перемежаясь со звуками поцелуев и их прерывистым дыханием… Уже под утро, когда молодая женщина заснула, Жоффрей сел на краю постели и начал не спеша одеваться. Эта ночь не принесла ему удовлетворения. Несмотря на то, что Франсуаза возбудила его чувственные желания, интерес охотника, преследующего строптивую добычу, несмотря на ее красоту, искусные ласки, он понимал, что разногласия, существовавшие между ними, никуда не делись. Зачем он пришел, для чего снова раздул угли уже давно угасшего костра? Возможно, ему стоило продолжать равнодушно вести себя с ней, учтиво и отстраненно, но вчерашний вечер что-то всколыхнул в его душе. Может быть, жалость? Сейчас он смотрел на разметавшиеся по подушке роскошные волосы Франсуазы, на ее белеющее в темноте комнаты грациозное тело, и не чувствовал ничего. Чужая, бесконечно далекая ему женщина была связана с ним нерушимыми узами, и он гадал, по какой нелепой прихоти судьбы она досталась ему в жены. Или в этом он должен винить собственную недальновидность? Могло ли все сложиться по-другому?.. Неожиданно Жоффрею вспомнилась юная мадемуазель де Сансе, которую он встретил у Нинон. Что было бы, если бы она стала его женой? Она не уступала красотой Франсуазе, а ее свежесть и порывистость выгодно выделяли ее из толпы манерных кокеток, буквально наводнивших Париж. И если бы сейчас она лежала рядом с ним на этой кровати, ушел бы он? Или остался, желая увидеть чуть затуманенный сном взгляд ее удивительных глаз, который она обратила бы на него, едва проснувшись? Эта картина вдруг так живо предстала перед его глазами, что он даже слегка оторопел. Вот она поднимает голову с его плеча, ее золотистые волосы дождем падают ему на лицо, и она шепчет, склоняясь к самым его губам: — С добрым утром… — Жоффрей, — раздался за его спиной голос Франсуазы, и из залитой утренним солнцем комнаты он мгновенно вернулся в полумрак спальни, освещенной светом уже угасающей луны. Господи, как же разыгралась его фантазия! А ведь они едва знакомы с очаровательной баронессой и вряд ли когда-нибудь увидятся снова… — Спи, я пойду к себе, — проговорил Жоффрей, поспешно вставая с постели. — Спи… — и, легким поцелуем коснувшись лба жены, он вышел из комнаты.