Волею судьбы.

Франсуаза решила навестить сестру, с которой, несмотря на большую разницу в возрасте, у нее всегда были доверительные отношения. Молодая женщина была уверена, что Габриэла* сможет дать ей хороший совет — сестра состояла в крайне неудачном браке с бравым воякой маркизом де Тианж, который с завидной регулярностью одаривал ее очередной беременностью и отбывал в расположение своей части, где вел разгульную и полную скандалов жизнь. Карета с гербом графа де Пейрака, запряженная четверкой лошадей, быстро катила по оживленным улицам Парижа, и не прошло и получаса, как экипаж остановился у парадной лестницы скромного особняка. Скрытый, словно стеной, от любопытных глаз прохожих буйно разросшимся садом, он совсем не походил на роскошный отель Ботрейи, который, казалось, лучился великолепием, выставляя напоказ тщательно ухоженные зеленые лабиринты за белокаменной оградой, необычайной красоты античные статуи, украшающие парк, и сам дом, построенный из светлого тесаного камня по последнему слову современной архитектуры. Сёстры расцеловались прямо на пороге и прошли в гостиную, где с удобством расположились в креслах, обтянутых дорогим лионским шелком, на гладкой поверхности которого серебром были вытканы цветочные гирлянды. Над камином, закрытым экраном с золоченым литым орнаментом, висел пасторальный пейзаж кисти Лоррена** в массивной раме. Внутреннее убранство особняка было дорогим, но не вычурным: каждая деталь интерьера была тщательно подобрана и находилась на своем месте — ничего лишнего, все выдержано в едином стиле. Дома сестер удивительно напоминали своих хозяек: одну — ослепительную и жадную до развлечений светскую красавицу, и другую — спокойную и рассудительную мать семейства. — Чудесный туалет, — заметила Габриэла, с восхищением разглядывая Франсуазу. Молодая графиня улыбнулась уголком рта и аккуратно расправила пышные складки платья. — Его заказал для меня Жоффрей. Впрочем, как и весь мой гардероб, — в голосе Франсуазы скользнуло раздражение. — Ты чем-то недовольна? — проницательно спросила сестра. Она заметила нервозность молодой женщины сразу же, как только та приехала. И вдруг так долго сдерживаемые обиды хлынули из Франсуазы, как из рога изобилия. Она рассказала Габриэле о том, что муж уже давно охладел к ней, что намеревался уехать в Париж без нее, что все эти месяцы, проведенные здесь, она видела его хорошо если дюжину раз, так как он вечно пропадает по своим делам, а вчера она узнала, что Жоффрей ей изменяет… — И еще эти платья… Габриэла, ты не поверишь, но ни одно из них мне не нравится, — с дрожью в голосе продолжила Франсуаза. — Да, они изысканны, красивы, сшиты по последней моде, но отделка, ткани — все не то! И поверь мне, он сделал это нарочно, чтобы уязвить меня! — То есть, — насмешливо проговорила сестра, — его измены волнует тебя меньше, чем неудачный гардероб? Франсуаза резко захлопнула веер. — На чьей ты стороне, Габриэла? — глаза молодой женщины сощурились, и она с вызовом посмотрела на сестру. — О, только не надо устраивать сцен, Франсуаза, — мадам де Тианж лениво откинулась на спинку кресла. — Ты знаешь, что на меня это не действует. — Меня волнует и то, и другое! — Франсуаза раскраснелась и повысила голос. — Он не смеет пренебрегать мной и моими желаниями! И он не должен обманывать меня… — Чем ты лучше других? — пожала плечами сестра. — Все мужья рано или поздно начинают изменять, это неизбежно. Думаю, тебе просто надо смириться с этим. Я, например, давно махнула рукой на похождения Клода. Меня даже забавляют слухи о его интрижках. — В Тулузе все было по-другому, — покачала головой Франсуаза. — Жоффрей относился ко мне, как к королеве, и, поверь мне, о таком внимании, такой обходительности можно только мечтать. Мой муж знает толк в том, как доставить удовольствие женщине — многие тулузские дамы завидовали мне и мечтали заполучить его себе в любовники. А какие он устраивал приемы, Габриэла! Даже в королевском дворце, я думаю, никогда не видели подобной роскоши, и Жоффрей всегда делал так, чтобы я почувствовала, что все эти фейерверки, расставленные повсюду букеты цветов, выступления лучших музыкантов — все это для меня, и только для меня… А какие я тогда носила платья! Он продумывал каждый нюанс, чтобы сделать меня неотразимой: изысканные ткани, подчеркивающие редкий оттенок моих глаз, самые смелые фасоны, разнообразные украшения… Она на секунду замолчала, взволнованная внезапно вспыхнувшей в памяти картиной такого прекрасного недавнего прошлого. Самые знатные сеньоры Лангедока и Гаскони восседали за двумя длинными банкетными столами, которые были накрыты в гостиной их с Жоффреем замка в Тулузе. В пламени свечей и факелов сверкали их украшения из золота и драгоценных камней. Чтобы отпугнуть комаров, в курильницах жгли листья лимонной мяты и фимиам, и этот пьянящий запах смешивался с ароматами изысканных вин. Франсуаза была в платье из гладкого французского гласе*** цвета спелого персика, на котором при каждом блике свечей словно оживали царственные плоды граната. На корсаже и пышных рукавах искусные руки камеристки закрепили несколько алых бантов с прикрепленными к ним каплями рубинов совершенной овальной огранки. Точно такие же покачивались и в роскошных серьгах-шандельерах**** при легчайшем движении белокурой головки их обворожительной хозяйки. Франсуаза де Пейрак была самой прекрасной дамой на этом приеме и, конечно же, она знала об этом. Сидя на противоположном конце огромного стола, Франсуаза смотрела на мужа — он был в бархатном темно-красном камзоле, расшитом золотом. Черная, как тулузская ночь за распахнутыми в сад окнами, маска на его лице и темные волосы уроженца Юга оттеняли белизну широкого воротника из фламандских кружев, манжет и длинных подвижных пальцев, унизанных перстнями, которыми он небрежно сжимал гитару, собираясь петь для общества, собравшегося сегодня здесь. — Сударыни, — доносился до нее пленительный голос Люка, — и вы, судари, будьте желанными гостями Отеля Веселой науки. Здесь мы будем вести беседы и пировать все вместе за одним столом. В этом доме для вас приготовлены комнаты, где вас ожидают тонкие вина, сласти и шербет. И удобные постели. Если характер у вас угрюмый — спите в них одни. А пожелаете, пригласите к себе друга на час… или на всю жизнь. Ешьте, пейте, любите друг друга, но будьте скромны, ведь, «чтобы сохранилась сладость любви, ей нужна тайна», — произнося эти слова, он устремлял свой взгляд на Франсуазу и чуть заметно улыбался, словно призывая свою молодую супругу разделить эту тайну с ним… — И так продолжалось до тех пор, пока нам не нанес визит его величество Людовик, — с досадой закончила молодая женщина. —Ты помнишь, я рассказывала тебе об этом, — обратилась она к сестре. Габриэла утвердительно кивнула, и Франсуаза продолжала:  — Это было непередаваемо прекрасно! Жоффрей тогда превзошел самого себя… А как же хорош был молодой король, — она сделала небольшую паузу, снова распахнула веер и стала томно им обмахиваться. — Знаешь, мне кажется, он тогда всерьез увлекся мной: осыпал комплиментами, открыл со мной бал, попросил сопровождать его на конной прогулке… — И что же твой муж? — перебила ее Габриэла. — О, он постоянно пенял мне на то, что я не берегу себя, что мне вредно в моем положении… — Франсуаза вдруг резко замолчала. Сестра наклонилась и схватила ее за руку. — Ты что, беременна? — Нет. Я… потеряла ребенка. Еще тогда, во время приезда короля… — видя расширившиеся от удивления глаза Габриэлы, Франсуаза быстро добавила: — Беременность проходила тяжело, Жоффрей очень волновался за меня, даже хотел, чтобы я пропустила прием… Сестра продолжала потрясенно молчать, и Франсуаза воскликнула, словно оправдываясь: — Но Габриэла, разве я могла так поступить? Ведь я мечтала о том, чтобы увидеть короля! Ничто не могло меня остановить. И я танцевала с ним, он смотрел мне в глаза, касался моей руки… Это было, как в сказке! — глаза молодой женщины мечтательно засветились. — Надеюсь, он пригласит нас на свою свадьбу. Глубоко вздохнув, словно пытаясь собраться с мыслями, маркиза де Тианж медленно проговорила: — У меня есть только два предположения, почему твой муж так резко переменился к тебе. Первое и самое вероятное — это ревность. А второе — это то, что он переживает из-за потери наследника. Франсуаза сморщила свой хорошенький носик. — Ни то, ни другое. Уверена, ему льстит то, что у него настолько очаровательная жена, что на нее обращает внимание сам король, — молодая женщина гордо выпрямилась в кресле. — А насчет наследника… Думаю, что если бы он так хотел его, то посещал бы почаще мою спальню, а не искал удовольствий на стороне. — Наверно, ты права, — кивнула сестра, небрежно поигрывая перламутровой ручкой веера. — Тогда, скорее всего, он из породы тех непостоянных мужчин, что вечно ищут разнообразия. А ты, хоть и невероятно хороша, уже наскучила ему. Франсуаза помрачнела. — Но ты можешь снова вернуть его расположение, — со значением посмотрев на нее, продолжила Габриэла. — Вот еще! Я не намерена унижаться перед Жоффреем! — Франсуаза вскочила с кресла и начала нервно ходить по комнате. — Тебе и не придется, — успокоила ее сестра. — Наоборот, ты должна стать недоступной для него, чтобы он снова хотел тебя завоевать. Чужая жена всегда лучше собственной, — насмешливо улыбнулась Габриэла. Франсуаза вспомнила Карменситу де Мерекур, эту яркую испанку, которая одним своим появлением производила фурор в светских гостиных Парижа, представила ее в объятиях своего мужа, словно воочию увидела, как он склоняется над ней, накрывает ее губы своими губами, и у нее даже закружилась голова от внезапно нахлынувшей ярости. Она с такой силой сжала в руке веер, что он жалобно хрустнул. — Франсуаза, успокойся! Неужели ты настолько любишь своего мужа? — удивленно посмотрела на нее сестра. — Я? Не говори глупостей! — раздраженно ответила Франсуаза. — Любовь не приносит ничего, кроме страданий. Все влюбленные — законченные дураки. А я — из рода Мортемар и предпочитаю, чтобы любили меня, преклонялись передо мной, и никогда не позволю обращаться с собой пренебрежительно! — по губам молодой женщины скользнула недобрая улыбка. — Я просто хочу ему отомстить. Сделать так, чтобы он вымаливал мое прощение, страстно желая меня вернуть, а я была бы с ним холодна. Гордо расправив плечи, Франсуаза проговорила: — Сегодня вечером я приглашена к Мадлен де Скюдери*****. И я постараюсь сделать все возможное, чтобы стать королевой этого приема. — Думаю, что при твоей красоте и блеске драгоценностей, которыми осыпает тебя твой супруг, это будет совсем несложной задачей, — улыбнулась сестра. — Ах, Габриэла! — воскликнула Франсуаза. — Я хочу, чтобы меня принимали везде не только благодаря моей внешности и богатству моего мужа, но и потому, что я сама по себе что-то значу. Понимаешь? — Не совсем, — покачала головой сестра. — Господи, ну вспомни же о мадам де Рамбуйе****** и ее дочери! Несравненная Артенис и прекрасная Жюли восхитительны сами по себе, к их ногам склоняются самые лучшие мужчины, посвящая им сонеты, восхищаясь их умом, изяществом, утонченностью. Я желаю быть, как они, войти в круг «Les Précieuses»*******… — в глазах Франсуазы мелькнула решимость. — То есть ты хочешь сравняться умом со своим мужем? Или, иными словами, добиться того, чтобы Зевс склонил голову перед премудростью Афины Паллады? — и Габриэла залилась веселым смехом. — Зевс… — фыркнула Франсуаза. — Уж скорее хромой Гефест. Или нет… Козлоногий Пан, предающийся всем возможным порокам и вечно ищущий наслаждений! — воскликнула она и расхохоталась вслед за сестрой. — Да, именно так! — Каково это — быть замужем за Дьяволом, а, Франсуаза? — поддела Габриэла сестру. — Пока он исполняет все мои прихоти — лучше не бывает, — парировала молодая графиня. — И мне все равно, откуда берется его богатство, главное, чтобы у меня всегда были самые роскошные туалеты и украшения. И пусть даже ради этого он должен будет подписать контракт с целым легионом демонов Преисподней! — Ну наконец-то! — воскликнула Габриэла. — Теперь я узнаю свою младшую сестренку, которая при любых обстоятельствах старается остаться хозяйкой положения. — Ты права, — отсмеявшись, Франсуаза посерьезнела. — Ты подала мне отличную идею, Габриэла. Мне нравится, что ты сравнила меня с Афиной Палладой. Быть тупоголовой Афродитой или желчной девственницей Артемидой — не по мне. А вот Афина вполне соответствует моему характеру, — на губах молодой женщины появилась победоносная улыбка. — Пришло время взять жизнь в свои руки и все изменить! И начну я, пожалуй, с имени. Маркиза бросила на сестру взгляд, полный недоумения, а Франсуаза воскликнула:  — Я придумала себе новое имя! Только послушай, как это будет божественно звучать — Атенаис******** де Пейрак! Думаю, у Мадлен все будут в восторге! — Не сомневаюсь в этом. Там обожают все… в высшей степени необычное, — Габриэла не разделяла увлечения Франсуазы идеями жеманниц, но свое мнение оставила при себе, видя, что новая фантазия всерьез захватила сестру. — Кроме того, — продолжала Франсуаза, — так можно повлиять на судьбу, как говорят разные гадалки и провидцы. А она в последнее время что-то не очень ко мне благосклонна… Габриэла встала со своего места и обняла ее. — Надеюсь, что все твои мечты осуществятся, моя дорогая Франсуаза! — Меня теперь зовут Атенаис, ты что, забыла? — молодая женщина сердито посмотрела на сестру. — И я хочу, чтобы отныне меня называли только так. — Как пожелаешь, сестрица! — рассмеялась Габриэла. Она знала, что спорить с Франсуазой было бесполезно — та всегда получала то, что хотела… ________________ * Габриэла де Рошешуар-Мортемар, маркиза де Тианж — французская аристократка. Обладая красотой и острым умом, она всю жизнь провела при дворе короля Франции Людовика XIV. Габриэла доводилась старшей сестрой знаменитой официальной фаворитке короля Атенаис де Монтеспан. ** Клод Лоррен — французский живописец, рисовальщик, гравер. *** Гласе — одна из разновидностей сияющей парчи, плотный, блестящий материал, исполненный королевской роскоши. Фр. слово glace означает лощеный, зеркальный или ледяной. Гласе выпускали в основном в светлых тонах — белый, лазурно-голубой, пудрово-розовый или перламутрово-серый. Золотые или серебряные нити создавали дивные орнаменты или крупные цветы необычных очертаний. Дополнялась вся эта красота изысканной вышивкой разноцветным шелком. **** Шандельеры (фр. подсвечник, канделябр, позже — люстра) — это массивные, длинные, богато украшенные серьги с обилием деталей. ***** Мадлен де Скюдери — французская писательница, представительница прециозной литературы. Посещала салон госпожи Рамбуйе, где её именовали «Сафо». Мари Мадлен де Лафайет — французская писательница, известная своим романом «Принцесса Клевская». ****** Салон маркизы де Рамбуйе и ее дочери Жюли д’Анжанн повлиял на становление прециозной культуры, культуры утонченного светского досуга, предполагающей особые свойства сердца и ума, благородные манеры. В прециозности старались соединить традиции куртуазной культуры с современным хорошим вкусом. Мадам де Рамбуйе была известна под прозвищем «несравненная Артенис» — анаграмма её имени, созданная Франсуа де Малербом и Оноре де Бюэем, сеньором де Раканом. ******* «Les Précieuses» (драгоценные, возвышенные, утонченные) — слово, которым обозначались гранд-дамы салона Рамбуйе: Екатерина де Вивонн, маркиза де Рамбуйе, принцесса Монпансье, Жюли д’Анжанн, девица Скюдери… ******** От древнегреч. имени Ἀθηναίς (Атенаис), происх. от имени богини Афины (древнегреч. Ἀθηνᾶ, Атена).