***
Билан сегодня ужасно спешил. Наконец-то у него получилось договорится о сотрудничестве с одним очень крутым человечком. Но вот беда, паспорт и другие важные документы остались дома! Благо, он вспомнил об этом, только-только сев за руль своего автомобиля. Зная из школьного курса математики и физики, что кратчайшее расстояние между двумя точками — это прямая, молодой человек решил не испытывать судьбу и свои ноги, вызвав лифт. В подъезд вошла молоденькая блондинка, останавливаясь всё у того же и единственного тут средства передвижения. Не поворачивая головы она из-под ресниц взглянула на своего спутника: снова этот Билан! Как же он выводил её из себя! А ведь им приходилось работать вместе, часто пересекаться и делать вид, что они до ужаса рады видеть друг-друга. И здесь: увы и ах! , но на шестнадцатый этаж не добраться пешком, а значит им придётся делить один лифт на двоих. Дима же в отличие от девушки, не стесняясь во все глаза рассматривал её. Снова похудела, снова обрезала свои прекрасные волосы. Ей неловко, это заметно по тому, как она старательно прячет глаза и старается отступить от коллеги. Брюнета же забавляла эта ситуация. Чисто из природной вредности, а ещё и по каким-то другим неопределённым причинам, ему до ужаса хотелось поставить блондинку в неудобное положение. Наконец дверки средства передвижения распахнулись и эти двое вошли в лифт. Скромная и правильная Пелагея старалась уйти подальше от коллеги, но Дима специально не давал ей этого сделать, пододвигаясь всё ближе и ближе. — Билан! — не выдержав, повысила голос девушка, — я конечно понимаю, ты нервный, бешеный, но, чёрт возьми, ты можешь хоть пару минут постоять спокойно? — Я всё могу, но зачем? — во все свои тридцать два зуба улыбнулся брюнет, делая ещё один шаг и заставляя девушку вжаться в угол кабинки. Внезапно лифт затормозил, а после и вовсе остановился. Свет погас. — Что ты наделал? — в ужасе воскликнула Поля. — А я то тут при чём? — возмутился мужчина. — Класс, — с истерическими нотками в голосе выдохнула блондинка, — застрять вместе с Биланом в лифте — именно то, о чём я мечтала. — О, поверь дорогая, на твоём месте сейчас мечтала бы оказаться любая другая девушка, — хмыкнул Билан. В отличие от Хановой, он не чувствовал никакого дискомфорта, да и вообще считал, что это судьба даёт ему шанс. — Слишком самовлюблённый, — хмыкнула девушка, поёжившись. — Ты меня совсем не знаешь, — вкрадчиво прошептал брюнет где-то над её ухом. — Но сейчас жизнь предоставляет тебе шанс. Знаешь, это как вытянуть тот самый лотерейный билет. — Я не хочу участвовать в такой лотерее, — сухо ответила Поля. Как же он её раздражал! И до этого момента, всегда, своими глупыми песенками, прыжками по сцене, всегда дурацкими причёсками. Чопорный, пафосный, уверенный в себе. Она просто ненавидела его. А сейчас, находясь с ним в закрытом помещении и каждую секунду вдыхая аромат его парфюма. Мерзость! Молодой человек же решил больше не доводить девушку, а хотя бы уладить все свои проблемы, предупредить людей, что встречу нужно либо отменить, либо перенести. — Тебе этот лифт так сильно жизнь сломал? — вдруг поинтересовалась блондинка. — Так ты же вроде наверх направлялся. — Направлялся я наверх, чтобы взять некоторые документы. Встреча у меня и впрямь сорвалась, но это не значит, что жизнь сломана, может быть, даже наоборот, — многозначительно хмыкнул Билан. Их глаза постепенно привыкли к темноте и теперь Дима в два раза усерднее рассматривал свою спутницу. На улице сентябрь, самый противный месяц, когда с утра вроде бы тепло и светит солнце, а в середине дня внезапно подует противный ветер, заставляя всё и вся съёживаться от холода. Девушка же будто первый раз проживает это время года. Посмотрите на неё — вырядилась в лёгонький свитерок, а теперь едва ли не сворачивается в клубочек, пытаясь согреться. Совершенно неожиданно для девушки, но ожидаемо для самого себя (ведь у него уже не было сил на это смотреть!), Дима быстро снял с себя куртку и накинул на плечи девушки. Пелагея вздрогнула, в первую секунду принимая долгожданное тепло. Затем в её голове что-то щёлкнуло и она, гордо выпрямившись, сбросила со своих плеч чужую одежду и вернула её хозяину, всем своим видом говоря: «не нужны мне твои подачки». Но не стоит забывать, что в лифте по прежнему было темно и мужчина просто не разглядел её посыла. — Ну чего ты, глупая, — улыбнулся он, снова накидывая куртку на её плечи и в этот раз удерживая её своими ладонями, чтобы строптивая блондинка не скинула её вновь. — Холодно же. — Если тебе холодно, это не значит, что холодно мне, — прошипела девушка, в противовес своим словам вцепляясь пальцами в края мужской куртки, как будто старалась вобрать в себя как можно больше тепла. — Какая ты противная, колючая, Пе-ла-ге-я, — тихо сказал Билан, подходя к ней ближе, — прямо не девушка — ёжик. — А ты знаешь кто? — выпалила она? — ты лис. Коварный и хитрый. Они однозначно поняли друг друга без лишних объяснений, потому что оба вспомнили какую-то детскую сказку, или даже не сказку, где лиса (или лис?) старалась перевернуть ёжика кверху пузиком, чтобы подобраться к беззащитной части его тела. И если честно, сложившаяся ситуация с лифтом почему-то очень сильно напоминала обоим эту сказку. Пелагея замерла, почувствовав руки ненавистного брюнета на своей талии, а его горячее согревающее дыхание на своей шее. Но вопреки сложившемуся в её голове стереотипу, в её животе затрепетали бабочки и казалось, что она готова простоять в таком положении целую вечность. — Ну вот, совсем другое дело, Поль, — прошептал он, заставляя её в очередной раз вздрогнуть, на этот раз от звучания сокращённого варианта её имени из его уст. До этого он ни разу за пределами проектов не называл её так. — Скажи пожалуйста, почему нельзя было уже давно взять и просто поговорить в спокойной обстановке? — Потому что ты мне противен, — совсем неуверенно выдохнула блондинка. — Правда? — с какой-то иронией в голосе спросил Билан, затем внезапно прибавляя. — Я не хочу с тобой больше воевать, Поль. Надоело внушать самому себе ненависть к тебе. Надоело кривить губы при виде тебя. Я объявляю мир. Даже белый флаг бы поднял, если б он у меня был. Ты как думаешь? — Я… я не знаю, — поудобнее располагаясь в руках мужчины и прижимаясь ближе к нему, пробормотала девушка. — Ну хоть так, — широко улыбнулся Дима, поправляя на ней свою куртку. — Уже прогресс. Знаешь, я читал, что если люди поделятся друг с другом десятью фактами о себе, это послужит большим шагом к сближению. Но я предлагаю другое. Давай поделимся фактами друг о друге и узнаем, на сколько же мы всё-таки хорошо знакомы. — Ты по Сталинским планам живёшь, да? — фыркнула блондинка, — пятилетку в четыре года? Решил за один день преодолеть ненависть и установить те отношения, что мы показываем на экране? — Ты видимо против, — отчаявшись вздохнул брюнет. — Вовсе нет, — поспешно заверила его блондинка. — Ты очень ценишь свою семью, умеешь дружить, стараешься не влезать ни в какие конфликты… — Пока всё верно, — продолжал улыбаться Билан, приятно удивлённый её инициативой. — Любишь всяческие интрижки и любишь наблюдать за реакцией на них людей. — Это всё общеизвестно и я этого даже не скрываю. Это скучно, Поль. Давай из личных наблюдений. — Очень нервный. Терпеть не можешь, когда всё идёт не так, как ты хотел. Можешь резко сорваться на человека, а потом до бесконечности долго себя в этом винить. В яблочко. Здесь и никаких слов не нужно. — Предпочитаешь блондинок брюнеткам. — Ну-у, — неопределённо протянул Билан, многозначительным взглядом окинув её белокурые локоны. И хорошо, что Ханова стояла к нему спиной и не увидела его взгляда. — Не выносишь приторность и наигранность. Видела я твоё лицо при общении с девушками, которые думают, что им дозволено всё. — Да ты просто не слышала их голосок при общении со мной: «Димочка то, Димочка сё, сюсю, мусю». Любого бы искривило. — Ценишь своих друзей… — Это было уже. — Я не договорила, ценишь своих друзей и готов в любую секунду бросить всё и отправиться к ним на помощь. — Ну не совсе-ем. Я всё-таки ценю себя и стараюсь не ущемлять себя ни в чём. Я бы даже сказал, что я больше эгоист. — Когда нервничаешь, обязательно что-нибудь делаешь своими руками: выводишь какие-нибудь узоры на ближайшей к тебе поверхности, теребишь кольцо на указательном пальце. А ещё ты очень много времени проводишь в интернете. Нельзя же так. — Халту-урим, Пелагея Сергеевна, ну да ладно, засчитано, моя очередь. Девушка от чего-то напряглась. Хотя в принципе, они ни разу и не общались толком, что он может такого сказать? — Пыталась сломать себя. Думала, что со сменой имиджа изменится и твоё отношение к миру. Но как бы ты не примеряла на себя образ уверенной стервы, под ним всё равно проглядывается маленькая и ранимая девочка, — начал Билан, разворачивая её лицом к себе. И ведь не промахнулся ни капли! Как? Быть может, он высококвалифицированный психолог? Нет, всё намного проще. Он любит её, а потому и замечает каждую связанную с ней мелочь. — Каждый раз, когда ты задумываешь что-то новое, твои глаза просто излучают какой-то невероятный свет… Билан и сам пожалел, что начал эту глупую игру. Это невыносимо: смотреть в её глаза и выуживать из памяти всё о ней. Всё ещё не отойдя от первого так называемого факта, блондинка неосознанно прикусила губу, подняв взгляд на молодого человека, внимательно изучающего её лицо. Менять отношения, так менять! Резким движением он прижимает её к себе и настойчиво целуя. Закоченелыми пальцами девушка обнимает его за шею, отвечая на такой порыв с таким же напором и безрассудством. И будто бы благодаря этой энергии включился свет и лифт вновь начал своё движение. — Что? Почему? — только и выдохнула блондинка, отстранившись от него, когда в лёгких закончился воздух. Теперь она боялась его ещё больше и поэтому сняв с себя его куртку, она снова отдалилась от него на максимум. — Потому что я люблю тебя, Поль, — просто прошептал он. Сердце бешено колотилось и было готово выпрыгнуть из груди в ожидании его вердикта. — А я тебя нет. — всё, смертный приговор. — Врёшь, — абсолютно спокойно заметил он. И всё бы ничего, вот только дверки лифта распахнулись и она выбежала на нужном ей этаже. Не раздумывая Дима бросился за ней, только её уже не было, как будто испарилась.***
Сжимая в руках пустые простыни, брюнет распахнул глаза. Снова отпустил и не удержал, даже во сне. Снова остался один и ни с чем. А ему уже тридцать шесть. Возраст, в котором у всех его ровесников уже семья, ребёнок, да у многих и не один. Некоторые к тридцати шести успевают уже и развестись раз по десять, но он же не все и не некоторые. Он решил, что развиваться нужно по особенному, самобытному пути, не подражая никому. И вот итог — он один-одинёшенек. Все готовятся к Новому году со своими семьями, а он даже отказался от празднования своего дня рождения. Хотя, вроде бы, тридцать шесть — это не сорок и никаких предрассудков в обществе по этому поводу не сложилось. Миллионы поздравлений, но хоть бы одно от… Хотя, подождите. В куче сообщений явно выделяется одно имя. Не совсем веря в происходящее, он нажал на строчку, гордо носящую её имя.Пелагея С днём рождения, моё дорогое Биланище! Хотела бы сделать тебе сюрприз, да ты человек занятой, поэтому говорю прямо: будь сегодня пожалуйста дома, я приеду и на ушко, как я люблю, шепну все-все свои пожелания.
А может и не отпустил. Может, свои тридцать шесть он проведёт в лучшей компании, какую можно только представить.