В лифте.

София Яновна с наслаждением потянулась и стала собираться домой. Окинув оценивающим взглядом помещение, она поправила бутылки на столе и протянула руку, чтобы щелкнуть выключателем, но вдруг дверь резко распахнулась. — София Яновна, т-т-там ЧП! — затараторила одна из горничных. Управляющая взглядом велела ей продолжать. — В 405 сорвало кран, и постоялец ошпарился! Толстая с сожалением поставила сумку на пол, закрыла помещение и поспешила за горничной. — Варя! — недовольно окликнула девушку главная горничная housekeeping manager и отправила куда подальше, а именно — убирать 317 после мальчишника, отчего бедная Варвара внутренне взвыла.  — София Яновна, извините, Михаил Джекович строго-настрого запретил вас беспокоить, — начала объяснять Валентина Ивановна. — Он уже почти все уладил, вам не о чем волноваться. Но София уже твердо все решила. Зайдя в 405, она сразу заметила своего заместителя и портье, которые разруливали ситуацию. Врач уже обработал небольшие ожоги, и постояльцу предложили перебраться в люкс, естественно, за счет отеля. — Позвольте помочь Вам, — учтиво предложил портье, взял вещи несчастного и пошел лично провожать гостя до номера. Управляющая и заместитель направились в сторону служебного лифта. — И что это было? — спросила Софья, скрестив руки на груди. — Надо было в первую очередь проинформировать меня. — Я был на ресепшне, когда позвонил гость, — начал оправдываться Михаил, — да и вообще, думал, что вы уже ушли. Наконец двери лифта гостеприимно распахнулись, и они зашли, не прекращая перебранку: — А если и нет, то не хотел дергать по таким пустякам. — Ничего себе, пустяки! А если бы ему на голову упала люстра, вы бы сказали то же самое? — фыркнула София. Михаил обиженно замолчал. Толстая в последнее время стала остро реагировать на все, что он делает. Не смотрит в его сторону, старается как можно меньше пересекаться и разговаривать только о рабочих моментах. Мужчина не мог понять, что он сделал не так, и пытался исправить ситуацию, но София воспринимала все в штыки и все дальше отдалялась. Толстая отлично понимала причину, по которой она так себя ведет. Она влюбилась в своего управляющего, и этот факт её пугал. До чертиков. Она срывалась на него, беспричинно оскорбляла, а он все равно помогал ей. Мило улыбался и все прощал. Его невозмутимость и выдержка поражали. Им нужен был случай, чтобы разобраться с ситуацией. И случай представился. Лифт остановился. Они мгновенно посмотрели друг на друга, София несколько раз истерично нажала на кнопку вызова спасателей. — У вас телефон с собой? — спросила женщина заместителя. Тот виновато развел руками. Она закатила глаза. — Хуже не бывает. Вдруг погас свет. — Сглазили, София Яновна, — насмешливо прошептал Михаил Джекович. — Что будем делать? — София старалась не терять самообладания. Ей было тяжело держать себя в руках рядом с ним, поэтому она была на грани истерии. — Ждать утра и не тратить энергию попусту, — она различала силуэт мужчины, который сел на пол и похлопал место рядом с собой, — присоединяйтесь. София закусила губу, села у противоположной стены, благодаря полутьме не заметив, как разочарованно выглядел Михаил. — Я настолько вам противен? — слова вырвались сами собой. Он горько усмехнулся, а она неожиданно испытала чувство вины. София чуть было не ответила, но вовремя спохватилась и промолчала. Повисло тягостное молчание. Он вдруг вспомнил, что во внутреннем кармане пиджака у него есть небольшая бутылка коньяка. Откупорил и сделал несколько больших глотков, поставил бутылку ровно посередине лифта и спросил: — Не хотите? — София отрицательно покачала головой. Вновь наступила тишина. Первым не выдерживает мужчина: — Почему вы стали управляющей? — Что, простите? — Почему вы стали управляющей? Наверняка в детстве вы мечтали не об этом. — продолжал упорствовать Михаил. — Вам действительно интересно? — скептически поинтересовалась София. — Мы застряли в лифте, почему бы и нет. Но ответом ему послужила тишина. Он уже перестал надеяться, как вдруг услышал шепот начальницы: — Я никогда об этом не мечтала. У меня просто не было выбора. Знаете, бывают династии врачей, учителей, певцов и даже сапожников, а моя династия — владельцы отелей. Мой прадедушка оставил в наследство один из самых крупных отелей своего времени. Времена менялись, несколько раз мы продавали отель и покупали новое здание, начинали все сначала. И каждый член семьи должен был начинать с низов — вначале ты работаешь горничной или портье, а потом потихоньку продвигаешь наверх. Родители считали, что так мы сможем эффективно управлять отелем в будущем. — Но сейчас вы здесь, — осторожно начал Михаил Джекович, — что произошло? — Не имеет значения, — быстро проговорила София Яновна. Неожиданно она потянулась за бутылкой, прилично отпила, поставила обратно, и запрокинула голову. Михаил немного наклонился вперед и аккуратно накрыл ладонь Софии своей. У неё ледяная рука, так что он нежно растирает её между своими ладонями. — И все-таки? — Мой… мой отец, — еле слышно продолжала София, — он внезапно умер пару лет назад. Мой брат неожиданно захотел управлять отелем один, а я… я не хотела бороться. Не в тот момент. Я уехала в Брюссель, к сестре отца, какое-то время не делала ничего. Затем начала все сначала и вернулась в наш бизнес. София невидящим взглядом буравила стену и беззвучно плакала. Он аккуратно пересел поближе к ней, развернул к себе и молча обнял. Она доверчиво прижалась к нему, как дитя, и только ощутив влагу на рубашке, он понял, что её душат слезы. Тогда Михаил Джекович нежно начал гладить Софию по голове, шепча что-то утешительное. Она успокоилась достаточно быстро, но ей не хотелось покидать такие сильные и одновременно нежные объятия, в которых она чувствовала себя в безопасности. В которых она успокаивалась и находила покой. Так они просидели некоторое время. — А вы? О чем мечтали вы? — не могла не спросить София. — Мальчику с моей внешностью было тяжело в советском союзе, — невесело усмехнулся Михаил. — Учился я хорошо, даже шел на медаль, но кто бы мне её выдал? Дети издевались, многие учителя не скрывали своего презрения. Но, как ни странно, я мечтал быть именно учителем. Да-да, — почувствовав, что София приподняла голову, — очень наивная мечта. На вступительных меня завалили, практически напрямую заявив, что с моей родословной меня ни в один вуз не возьмут. Один из братьев моей матери научил меня водить машину, и вскоре я стал таксистом. — Но как вы здесь оказались? — она была заинтригована. — Меня выручил случай. Однажды ко мне под колеса попал бывший владелец этого отеля — ныне покойный муж Элеоноры Андреевны. Он так спешил по делам, что буквально бросился под мою машину! Мы разговорились, довез его я очень быстро, так что он взял меня на работу личным водителем. Потом они с Элеонорой решили пожениться, и он решил открыть в её честь отель. Он безумно любил азартные игры, как и я, и мы частенько играли на желания. Я проиграл, и тогда он на месяц поставил меня выполнять обязанности швейцара, которого никак не мог найти. Сначала это было глупой шуткой, а потом я понял, что мое место — в отеле. И что простым швейцаром я быть не хочу. И вот я здесь уже более трех лет, прошел путь от простого швейцара до управляющего. И так иногда бывает, — смеется Михаил, вспоминая свой путь. Некоторое время они молчат, пока управляющий не решается спросить о том, что действительно гложет его уже несколько дней: — София, что происходит? Она пытается отодвинуться, но сильные руки не дают ей этого сделать, лишь крепче прижимая к себе. В царившем полумраке она едва различает выражение его глаз, хотя их лица находятся в опасной близости друг от друга. София не понимает, что же на неё так воздействует — выпивка или его присутствие на таком близком расстоянии, но она теряет контроль и прикасается своими губами к губам мужчины. Она ждет его реакции, которая следует незамедлительно — он жарко целует Софию, а она не менее жарко отвечает. Они уже не отдают отчета своим действиям, Толстая резким движением скидывает с Михаила пиджак; последний тянется к язычку молнии на том самом черном платье. И вдруг резко включается свет. Они инстинктивно отшатываются друг от друга, София, к тому же, заливается румянцем. Они чувствуют, что лифт пришел в движение, и лихорадочно пытаются привести себя в порядок. Дверь раскрывается, и София, как ураган, проносится мимо спасших их портье и недовольного электрика, которого вызвали в столь поздний час. Михаил Джекович пытается догнать женщину, но его останавливают спасители, расспрашивая о том, что произошло. Он отвязывается как можно быстрее, но Софии уже и след простыл. Он зло пинает барную стойку, и жестом заказывает коньяк. Залпом выпивает, и пытается вернуть самообладание. Улыбается, вспоминая этот безумный снос крыши в лифте. Завтра они поговорят, решает он. Теперь она никуда не денется.