Такая разная Азия

      «Какой же ты потрясающий!», - чуть ли не кричит Чуланон в трубку, не в силах сдержать эмоций, как только Сынгиль отвечает на звонок. Ли устало улыбается, неосознанно поглаживая рельефную поверхность медали, пока таец продолжает бойко тараторить в трубку. «Я просто... просто не знаю, как описать! Это было так здорово, милый», - Чуланон вскочил с дивана и начал мерять шагами комнату. «И прыжки, и дорожки...А тот каскад, я так рад, что он у тебя получился!», - Пхичит весело засмеялся, - «Ты даже пару раз улыбнулся... Я все видел, тхирак! Я в восторге, правда, я просто в восторге. Какой же ты у меня потрясающий...»       «Какой же ты занудаааа», - мученически стонет таец и кладет голову на стол, не желая больше смотреть, как Ли переставляет всякие баночки, кружки и прочее в кухонном шкафу. «... Кружки на нижней полке, чаи и кофе на второй, специи на третьей», - не обращая внимания на нытье любовника, продолжает кореец, а потом разворачивается и, уперевшись руками в стол, строго смотрит на Чуланона. «Неужели так сложно запомнить? Я после тебя ничего найти не могу». В кухню, весело виляя хвостом, приходит собака, и Чуланон тянет к ней руку, Джиндо доверчиво кладет голову ему на колени, и таец гладит питомца по мягкой шерсти. «Джиндо, твой хозяин редкий зануда. Хочешь печеньку?» Таец уже тянется к вазочке с «Орео» на столе, когда Сынгиль легко ударяет его по руке: «Пхичит, ему такое есть нельзя. Для него есть специальное печенье, на нижней полке в правом ящике». Чуланон кидает обиженный взгляд на любовника и гладит собаку по голове: «Песик, как ты с ним живешь?»       «Какой же ты у меня красивый», - поспешно набирает сообщение таец в ответ на присланное Сынгилем фото. Новый костюм Сынгиля для произвольной программы... Глядя на него, таец чуть ли не пищит от восторга. Вроде ничего особенного – облегающие черные брюки и рубашка. Даже украшений нет почти, только бахрома на рукавах. Просто слегка мерцающая черная ткань так здорово сочетается с бледной кожей, а бахрома наверняка отлично смотрится в движении. Глубокий V-образный вырез, так что хорошо видно черный шнурок с маленькой серебряной бусиной. Пхичит улыбается и касается почти такого же украшения на своей шее. Просто Сынгилю слишком идут темные цвета и глубокие вырезы, и все в обтяжку. «Просто Сынгиль слишком красивый», - думает Пхичит, сохраняя фотографию на телефон.       «Какой же ты упрямый», - тихо вздыхает таец, сидя на трибуне и глядя, как Ли Сынгиль, кажется, уже в сотый раз отрабатывает один и тот же отрывок своей короткой программы. До закрытия спорткомплекса еще полчаса, и таец давно уже валится от усталости. Кажется, до дома Сынгиля они сегодня будут добираться с черепашьей скоростью, еле-еле волоча по земле гудящие от усталости ноги. Только вот Ли все равно не остановится, пока его не удовлетворит результат или пока спорткомплекс не закроется окончательно. Наверное, есть смысл заказать такси. Таец кладет спортивную сумку на сидение рядом и ложится на нее головой. Может получится вздремнуть хоть минут пятнадцать...       «Какой же ты у меня страстный» - тихо смеется Пхичит, когда Сынгиль стягивает с него футболку, больно проезжаясь горловиной по носу, а потом прижимает спиной к холодной поверхности входной двери. Потому что месяц – это очень и очень долго. Хотя в этот раз они смогли добраться до дома, а не заперлись в кабинке мужского туалета прямо в аэропорту. Чуланон мысленно поздравляет их с этим достижением, сражаясь с ремнем и ширинкой на джинсах любовника. А потом думать хоть сколько-нибудь сложные мысли уже не получается, потому что Сынгиль приглушенно стонет куда-то ему в шею, когда Пхичит наконец выигрывает свою маленькую битву.       «Какой же ты милый», - умиляется Пхичит, глядя как Сынгиль, слегка улыбаясь, мягко гладит по волосам старшего из племянников. Мальчик только что стукнулся головой, когда скатывался с горки. Пхичит смотрит на младшего из братьев, который рядом с ним увлеченно роет ямку в песочнице, потом видит, как Ли сажает себе на плечи мальчика. Ребенок радостно смеется и хватается за волосы любимого дяди, чтобы не упасть, сильнее, чем нужно. По крайней мере, судя о тому, как на секунду жмурится и тихо шипит молодой мужчина. Ли что-то очень мягко и вкрадчиво говорит малышу по-корейски, мальчик кивает и расслабляет маленькие пальчики. Пхичит чувствует, как второй мальчуган тянет его за руку, смотрит вопросительно и говорит что-то по-корейски. «Он хочет, чтобы ты покатал его», - поясняет подошедший к ним Сынгиль. Чуланон кивает и, подхватив мальчика на руки, сажает себе на шею. «Только держи его крепко, ладно?» Чуланон в ответ кивает и улыбается: «Не переживай, милый».       «Какой же ты у меня ревнивый», - думает про себя Пхичит Чуланон, весело улыбаясь стоящему напротив Кристофу Джакометти, когда Ли Сынгиль по-хозяйски обнимает его за талию на банкете. И ведь как по волшебству появился, стоило ему только заговорить с Крисом. В глазах Джакометти взрываются смешинки, когда он нарочито церемонно просит у Ли разрешение «похитить его партнера на один танец». Кореец отказывает быстрее, чем швейцарец заканчивает витиеватую фразу, и уводит любовника танцевать так стремительно, что Пхичит только и успевает подмигнуть другу, который в ответ салютует ему бокалом. «Ты ревнивец и собственник, знаешь это?» - тихо шепчет таец, ближе прижимаясь к любовнику. «Знаю», - отвечает кореец и пробирается ладонью под пиджак любовника, поглаживая через тонкую ткань рубашки: «А ты специально дразнишься». Чуланон в ответ смеется и ласково гладит партнера по плечу: «Так ты мне просто подыгрываешь?». Сынгиль тихо шепчет ему на ухо, обдавая дыханием кожу: «Я ревную тебя к каждому твоему подписчику в инстаграме».       «Какой же ты заботливый», - говорит Пхичит Чуланон, стоя перед раскрытым холодильником в квартире Сынгиля и мягко улыбаясь ему через плечо. Рядом с лотком яиц обнаружилась батарея маленьких баночек с шоколадным молоком, без которого Чуланон не привык обходиться ни дня. На дверце, рядом с бутылкой обезжиренного йогурта, поселились две плитки шоколада с мятой, любимого шоколада Пхичита. Пара ярких, спелых плодов папайи в прозрачном ящике для овощей и фруктов. «Просто ждал тебя», - пожимает плечами кореец, - «достань мне йогурт». Чуланон достает из холодильника маленькую баночку для себя и большую для любовника, берет стакан и наливает туда йогурт. Ставит на стол и садится рядом с Сынгилем, кореец коротко благодарит и двигает вазочку с печеньем поближе к любимому.       «Как же я тебя люблю», - говорит Пхичит, мягко перебирая волосы устроившего голову у него на коленях любовника. Сынгиль прекращает гладить лежащую у дивана на полу собаку и переворачивается на спину. Он улыбается в ответ и смотрит так ласково, что Чуланону кажется – он сейчас с ума сойдет от такой нежности, от того, какой Сынгиль сейчас красивый, какой по-домашнему уютный и милый. Такого Сынгиля хотелось заобнимать, затискать, зацеловать: «Я когда-нибудь свихнусь от того, какой ты у меня милый, заботливый, красивый и… » Ли не дает ему закончить и, притянув к себе, целует: «Я тоже очень люблю тебя». Почувствовав, что происходит что-то интересное, Джиндо вскакивает с пола и, виляя хвостом, смотрит умными глазами на обоих хозяев, а потом упирается лапами в диван и пару раз гавкает. Сынгиль гладит любимца по мягкой шерсти: «И тебя, конечно». Пхичит улыбается и тоже гладит собаку: «Джиндо, я тебя тоже люблю. Ты ведь поделишься со мной своим хозяином? Я не буду его обижать, обещаю».