We can get a little crazy just for fun, Just for fun Don’t even try to hold it back, just let go. Tie me up and take me over till you’re done, 'til I’m done. You got me fiending and I’m ready to blow
ЧЕТЫРЕ С ПОЛОВИНОЙ ГОДА СПУСТЯ
— Нам с Зейном нужно развестись, — грустно проговорил Найл, глядя на Луи. Томмо от удивления даже выплюнул сок, который пил. — Да… Наверное так будет лучше. — Хоран смущенно уставился на колени друга и попытался сделать вид что все нормально. Тишина, которая повисла в комнате пугала своей напряженной атмосферой. — Папа-а-а, — громко прокричал детский голос, — Юнос снова кусается! — в комнату влетел мальчик с черными, как у Зейна волосами и голубыми глазами. Пухлые щечки, вздернутый носик и тонкие губы — от Ни, а вот принадлежность к альфам дал Малик. А еще у него уже проявляется упрямство и норов Зейна. Иногда Найлу хочется психовать от того, что его единственный сынок не дочь, или хотя бы не нежная омежка… С ним было бы проще. У омег характер мягче и они обиженно не сопят, когда говорят «нет». Хотя единственный кто говорит нет — Зейн и сам Кайли. — Скажи ему чтоб он не кусался, иначе останется без зубов… — Луи закатил глаза. Его ребенок унаследовал характер папы-омеги и это усложнит ему жизнь. Это факт. — Юнос, — громко позвал своего сына-омегу Томлинсон. — Если ты не спустишься ко мне прямо сейчас, то папа Гарри поставит тебя в угол. — Луи проще все скинуть на «папу Гарри», будто он кнут. Лу хочет быть пряником для своего ребенка, чтоб тот любил его и всегда был готов открыться. — Как хорошо что мой сынок — милая и спокойная омежка… — Хоран улыбнулся и посадил Кайли к себе на коленки. От него пахнет теплым какао с каплями горечи — хоть где-то Ни мог ощутить смешанный запах себя и своего мужа. — Я считаю до трех… — Хоран-Малик тем временем показывал «ранения» в виду следов от маленьких зубов. — Один… — Он врет! — завизжал Юнос, залетая в комнату и едва не падая. Грация — явно от Гарри, как ориентация в пространстве и милые кудри, которые аккуратно обрамляли личико мальчика. — Только не говори папе-Гарри, а то я снова буду плакать… — малыш начал тереть кулачками зеленые глаза. В таком юном возрасте он уже без зазрения совести знает, как можно подействовать на Луи. Томмо тут же улыбнулся и позвал ребенка к себе ладонями. — Я больше так не буду, — прошептал он на ухо Лу, — правда не буду… Просто он так вкусно пахнет…. — Томлинсон от слышанного даже подавился. — как горячий шоколад с чем-то… — А ты не вкусно, — обиженно проговорил маленький альфа, складывая ручки на груди. — И я больше не буду с тобой играть, если ты не прекратшь кусаться. Вот! — он вздернул носик — типичный Найл и засопел — о, а вот это уже привычка Зейна. — Сын, — строго начал Ни, — ты альфа и должен вести себя соответственно. Что говорил тебе папа Зейн?.. — Он ничего не говорил по-поводу того что делать если Юнос снова будет кусаться, — кудряш расстроенно посмотрел на своего маленького друга и всхлипнул, — да! — брюнет пытался не смотреть на пытливые зеленые глазки, принадлежавшие маленькому омежке. — Кайли, а если Юнос извинится, ты будешь с ним снова играть?.. — Лу погладил своего сынишку по кудрявым локонам, приводя их в порядок. Он чмокнул его в макушку и посмотрел на единственного альфу в комнате, — ну же… а потом, после обеда, я дам каждому из вас по большому куску мороженного! Твоего любимого, шоколадного, — Найл закатил глаза — это инстинкт омег — делать все так, чтоб детям и альфа было максимально комфортно. И когда это комбо, то все становится максимальным. — Я расскажу все Зейну, — прошептал блондин на ухо сыну, — потому что знаю когда ты врешь… — малыш зажмурился и все-таки оттаял. Ему не хотелось бы получить от папы лекцию на тему: «Вранье это плохо, Кайли. Номер 5» Потому что цифра пять, была самой максимальной цифрой которую он знал. И поэтому всегда, когда ему говорят что-то много-много раз, он по-взрослому закатывает глаза и говорит: — Не нужно повторять мне все это в пятый раз! Пять была для него пределом и максимумом. Он мог хвастаться перед другими ребятами, что знает больше их. Потому что Юнос максимум считает до 4-рех. А других ему и не нужно. — Дядя Шон сказал, что иногда врать это не плохо… — мальчик посмотрел на свои руки, — он сказал, что иногда ложь — это благо. — Найл лишь обнял своего ребенка, прижимая его ближе к себе. — Просто дядя Шон взрослый и не понимает, что ложь это всегда больно… А еще… — Он сказал, что ты тоже иногда врешь и что ты врал ему, — Луи внимательно посмотрел на мальчика, — Да… И я не знаю врет он или нет, потому что… не знаю. — Надо ограничить твое общение с дядей Шоном, — хмуро проговорил Хоран, — он рассказывает тебе ерунду, — Юнос с разинутым ртом слушал разговор этих двоих. Он улавливал каждое слово и Луи отметил себе, что сегодня кое-кто точно поговорит с папой-Гарри. — и все равно что он твой крестный… — А мы с моим крестным на выходных ходили в лунапарк! — радостно проговорил Юн, вскакивая с коленей Лу, — хочешь я покажу тебе что мы там купили?.. — Кайли кивнул, — пошли, Кай, — кудряш протянул маленькую ладошку альфе. Брюнет хоть и младше почти на пол года, но уже чуть больше и мощнее омежки. — Я буду твоим ледяным Каем, а ты моей весенней Гердой, — проговорил Найлер, глядя вслед двум маленьким спинкам, — мне кажется, наши дети, когда подрастут, убьют за такие имена… — Лу прыснул со смеха. — До и пор не понимаю, как женское имя оказалось в мужской шляпе. Вообще кто придумал этот идиотский способ выбирать что-то важное?.. — Не думаю, что ты даже захочешь это знать! — шатен перестал смеяться и взял чашку с крепким кофе в руки, — так что ты там говорил, Найл. — Томлинсон вмиг стал серьезным, и те капли веселья, что были буквально пару секунд назад на его лице — бесследно исчезли. — Только не говори что ты отомстил нам за Юноса! — попытался перевести тему Хоран, — если ты хотел девочку, а вышел мальчик это вина Гарри, а не наша! — Ты кинул имя Юнос в ту дурацкую шляпу. Юнос Ярвуд Томлинсон-Стайлс. Уверен, мой ребенок откажется от своего имени и родителей, как только другие ребята в школе начнут его задирать! Ярвуд… Лотти любит издеваться над своим старшим братом. По-любому она мне за Лимо мстила… Кстати, Джемма недавно сказала, что они планируют полететь в Барселону… Как ты думаешь, даже не смотря на все это, я отстану от твоей реплики про развод? — он отхлебнул сок и цокнул языком. — С маленьким ребенком нужен глаз да глаз. Неужели Зейн снова что-то просмотрел?.. Найл сконфуженно уставился на собственные ноги. Он не думал, что Луи будет серьезно его расспрашивать о подобном. Тем более, они полностью друг другу доверяют, потому что прошли сквозь многое. Например именно Луи давал самые нужные советы за уходом по ребенку, потому что имеет в этом немалый опыт (маленькие братики и сестрички, играют с Юном и целуют его в щечки). Однако все равно не был готов к тому, что его начнут расспрашивать о случайно брошенной фразе. — Найл, тебе тридцать лет, а за тобой нужен присмотр как за пятилетним. Это его не устраивает, то не подходит, и вот это колется. Ни, может ты уже повзрослеешь? — хорошая тактика давления. И почти всегда работает безотказно. Тем более, что совесть Хорана, как и его чувства, остро воспринимают все слова сказанные дорогим человеком. — У тебя уже есть маленький ребенок. Кайли Флурри Малик-Хоран. Прости Господи тех людей, что вообще написали эти идиотские имена. И поверь, это ему позволено все бросать, плакать и обижаться. Но не тебе. — Мне кажется Зейн мне изменяет, — щеки ирландца немного заалели. — Не то чтобы я следил, но последние пол-года максимум что мы делаем — поцелуй в щеку перед работой и после нее. — не то чтобы Найлеру было стыдно произнести то самое слово, но на язык оно точно не шло. Он мог привести сотни сравнений и эпитетов, однокоренных и синонимов, но не сказать прямо. Точно нет. — В смысле? — Луи нахмурился, пытаясь понять что хочет донести до него друг. Если ему не говорят все напрямую, становится сложно осознать что вообще имеют в виду. — Ты что-то почувствовал во время поцелуя? Или нашел волос на рубашке? Зейн поздно возвращается домой, или от него пахнет другим одеколоном или духами? — Ни отрицательно помотал головой, — тогда с чего ты взял, что Зейн, мать его, Малик, который добивался тебя почти три года в один момент взял и изменил тебе?.. Он не из тех людей, что променяют любовь всей жизни, ради дешевого траха, даже и лучшей шлюхи. — Луи начинал злиться. Потому что это бред. Бред и точка. — И пока ты не предоставишь мне фотографии, на которых Малик целуется с кем-то кроме тебя или родных, я не поверю. Как только у меня будет компромат — даю честно слово — я пойду и лично ударю Зейна. — Нет… Но. Знаешь… Мы уже больше полугода не…. Это. — Томлинсон в удивлении уставился на блондина. — Это? «Это» — это что?.. — Ну то самое… — блондин начал пальцами показывать различные жесты, пытаясь донести смысл, — то что идт после поцелуев. Ну то самое, отчего появляются дети. — Хоран сосредоточенно смотрел на кофейный столик. — Не трахались что ли? — Луи! — поднял голос омега, — Тут же дети! Говори более культурно! Не занимались любовью. — шатен закатил глаза. — Хорошо, не занимались любовь больше полугода?.. — Ни кивнул. — А ты пробовал его как-то уломать, попросить соблазнить?.. — Раньше этого не требовалось… Мы как-то сами понимали, хотим ли сегодня этим заниматься или нет… Но он теперь, видимо, не хочет. А я и не настаиваю — когда Кай засыпает то Зейн тоже вырубается. Он устает на работе и это так сложно… Я скоро выть буду от желания. И, блин, левая рука плюс игрушки уже не помогают. Мне нужен Зейн. Мой Зейн, желательно внутри и много… Лу… Я даже не знаю… Я не понимаю… Томлинсон лишь что-то хмыкал и смотрел в экран телефона. Явно что-то яростно набирая. Явно Зейну. Пока Найл Хоран жаловался на свою тяжелую жизнь омеги, Малик получил весь интересное сообщение, отчего нахмурился. Глупый. Глупый Найлер.***
Hold me up against the wall, Give it 'til I beg, give me some more, Make me bleed, I like it rough, Like it rough, rough, rough.
— Смотри, пап, — говорит Кайли, докрашивая карандашиком крышу домика. — Это я, ты и папа Зейн!.. — Найл ярко улыбается малышу и нежно гладит его локоны, убирая их за ушко. Все-таки как было бы прекрасно, если бы у него был омега-ребенок. Нет, он ни капли не жалеет о том, что у них маленький альфа, что взял лишь самые очаровательные черты характера обоих родителей. Однако есть и то, что совсем не устраивало бабушек и дедушку с обеих сторон. Иногда они говорят пугающие вещи, от который Хорану становится не по себе. Все скатывается к тому, что они неправильно воспитывает своего ребенка-альфу. Будто альфы и омеги должны различаться в воспитании. Должны, но Ни не думает об этом. «Не стоит этим кормить ребенка», или же «Я врач я лучше знаю!», или вот еще «Вы его забалуете до того, что он вырастет неблагодарным». Самое обидное состояло в том, что все претензии непременно говорились только Найлеру, словно Зейн — совсем не отец, который так же обязан участвовать в воспитании ребенка. Вся эти долбанная нервотрепка подогревалась еще тем, что Зейн перестал испытывать сексуального желания. Совсем. Как бы омега не пытался отыскать у альфы приметы измены — он не нашел их. Даже самых минимальных. Он тайно смотрел его переписки и звонки. Даже с помощью Молли узнавал нет ли кого-то, кто слишком много находится в кабинета главного директора. Но все с треском ломалось об слово «верность». И тогда омега стал искать недостатки в себе. Вроде бы, ничего не изменилось: он все такой же и даже скинул пару лишних кило. Его прическа в том же идеальном порядке как и во время их первой встречи, потому что даже будучи дома Ни все так же любил идеализировать все вокруг. А после беременности он не стал плотнее, как боялся. И Малик всегда говорил ему что тот прекрасное выглядит. Что тогда, еб вашу мать, не так?.. Найл упрямо вздергивал нос вверх и так же целовал мужа в щеку, будто это не он буквально пару часов назад растягивал себя, представляя на месте пальцев — член Зейна. И словно это не он скулит, кончая в собственный кулак, когда утыкается в рубашки Малика лицом. Нельзя не хотеть Зейна Малика и желание что горит внутри тела Ни сводит с ума. Однако Хорану проще сделать вид что все в порядке, внутренне умирая, чем сказать вслух то чего он так сильно жаждет. Это выше его, кажется. И он понимает что лишь ухудшает всю сложившуюся ситуацию, однако ничего не может исправить. Полагая, что пусть все это делает Зейн. Сам. — Привет, Найл. — громко говорит кто-то, входя внутрь дома. — Мне кажется, что сегодня будет прекрасный вечер. - Хоран хмурится и облокачивается на косяк двери, что ведет в кухню. — Я не знал, что ты придешь, Лу. — Найлер мельком осматривает бледного омегу. — а где… — но блондин замолкает на полуслове, потому что корчит жалобную гримасу. Найл чувствует то, чего сказать Лу не в состоянии. Волны ярости, что исходят от его собственного мужа заставляют колени дрожать и Ни не знает от чего больше: паника или трепет. Но ясно знает лишь одно — Зейн зол и явно зол на него. Иногда слова сказанные случайно оборачиваются ебаным бумерангом. И Найлу страшно. По-настоящему. Зейн, будучи замужем за парнем, что любит классику, взял на заметку что ему идут костюмы. Даже оттенки черного бывают разнообразными и Ни ловко подбирает ему рубашки и галстуки, что вроде как, совсем не отличаются. Однако сейчас все кажется слишком неуместным. Руки Зейна в карманах брюк, а его глаза светятся ярко-алым. Гарри не простил бы ему, если он обидел Луи, но Луи сам виноват. Брюнет — незажженная спичка, чья искра — Найл. — Сегодня день открытий, как я посмотрю. — Хоран крепко хватается за косяк и не может сказать даже слова. Все они теряются в темно-вишневых оттенках. Он чувствует вкус сладкого вина на языке и закусывает губу, лишь бы не заскулить прямо сейчас. То что он так сильно желает — стоит около дверей и испепеляет его взглядом. Приказным, горячим и возбуждающим. Найл хочет чтоб его трахнули прямо сейчас. — Папочка! — весело произносит Кайли и несется в сторону брюнета. — Папочка, пошли я тебе покажу кое-что! А хочешь еще расскажу… — как по мановению волшебной палочки перед ними тремя снова очаровательный Зейн, что улыбается самой яркой и искренней улыбкой. Он снова милый папуля-Зейни, который целует своего Найла в щеку и позволяет из себя вить веревки. — Малыш, ты сегодня переночуешь у дяди Луи и дяди Гарри?.. Полагаю, что Юнос с радостью переночует с тобой… — Найл все еще пытается собраться с силами и оторваться от этой долбанной двери, но Лу предостерегающе мотает головой. Он почти никогда не видел настолько злого Зейна. Видимо фраза про развод сильно зацепило его внутреннее самолюбие. Отчасти его можно понять: вся его жизнь крутится вокруг Найла и Кайли, и то что сказал омега явный перебор. И Томмо не жаль Найлера. Почти. Он будто говорит Найлу прямо сейчас «Не ухудшай своего состояния, милый…» Но упрямство берет вверх. Найл был бы не собой, если бы не попытался вставить пять копеек. — Почему он должен ночевать у Луи?.. — Хоран выпрямляется и пытается отстоять свои права на малыша. Он просто боится оставаться один на один с Маликом, который явно не предвещает ничего хорошего. Луи тупо шутит и прямо врет. — Папочка, а если я не хочу?.. Юнос сегодня кусался больно. — малыш протягивает отцу почти незаметные следы от маленьких зубов омежки. — Можно я останусь тут?.. — Малик тяжело выдыхает и закатывает глаза. Ментальные посылы о помощи, кажется, находят свой отклик. — Просто папа Найл себя плохо чувствует. — говорит быстро Луи и садится на коленки перед малышом. — Знаешь, он немного приболел, как ты тогда, когда подхватил простуду, помнишь?.. — Но ведь тогда наоборот он был со мной… — начал переживать Кай, оборачиваясь к Найлу, — папочка, тебе плохо?.. — голубые глаза с тревогой осмотрели омегу. — папа, он врет. — неожиданно говорит альфа и хмурится. — Папа, дядя Луи врет. Это звучит настолько утвердительно, что все находящиеся в комнате замолкают. Найл удовлетворенно хмыкает и с вызовом смотри на друзей, что все так же стоят в коридоре. — Нет, солнышко. — спокойно отзывается Малик и гладит сына по мягким волосам, — папочка Найл правда болен, просто он очень хорошо умеет это скрывать. Ты ведь тоже так делаешь… — это не ложь. Это просто перевод на другую ситуацию, в которой бывал их сын. И Хорану хочется топнуть ногой от несправедливости что его окружает. Долбанные отношения «альфа-альфа» в которые у него нет допуска. — Наш папа Найл настолько болен что больше нет причин этого скрывать и, честное слово, сын, я его вылечу за сегодняшнюю ночь. Кайли недоверчиво вдыхает запах и не ощущая обжигающей лжи кивает. Зейн и вправду считает Найл больным. — Юносу правда жаль, что он обижал тебя, — говорит Луи и касается подушечкой пальца кончика носа малыша. — предлагаю по дороге заехать в магазин и купить большое вкусное мороженное, которое съедим после ужина… хорошо?.. — альфа с секунду думает, а потом кивает и быстро берет Лу-Лу за руку. — С начала, нужно взять некоторые вещи на ночевку… — Малик улыбается как будто ничего не произошло. Он пугает Найла все больше и больше. — иди покажи Лу свою комнату, думаю, что он знает что тебе нужно… Хоран все так же стоит около дверей и не знает что сказать. Его будто игнорируют все присутствующие и это задевает и так задетую гордость. Он чувствует себя ущемленным и ущербным. — Знаешь, малыш… — произносит ровным голосом Зейн подходя к мужу. — обещаю, я вылечу тебя за сегодняшнюю ночь. Я заставлю тебя пожалеть о том, что произнес твой рот. — Ни хочет сказать миллионы извинений и слов, что не выходят из рта. Ему правда жаль что он сказал те самые тупые слова.***
Wanna wrestle with me baby, Here’s a sneak little peak You can dominate the game 'cause I’m tough I don’t play around that often, When I do, I’m a freak. So you’d better believe I like it rough
— Правда смешно?.. — говорит Малик, глядя в экран телевизора. — Господи, никогда бы не подумал, что это шоу такое забавное. — он поворачивает голову и с улыбкой смотрит на Найла. Только вот Хорану не смешно. Совсем. — Ну улыбнись хотя бы. — альфа нежно взял подбородок омеги в свои пальцы и притянул к себе. — Это ведь правда смешно. — его шепот обжигает чужие губы. — Зейн… пожалуйста. — скулит Ни, пытаюсь словить губы и затянуть мужчину в такой желанный поцелуй. — Мне нужно… — Зейн ловко отворачивается и отпускает пальцы. Найлу нужно — Малику плевать. Он расслабляет галстук и все так же следит за происходящем на экране в то время как Хоран плавится от невозможности ситуации. Он чертовски жалеет обо всем, но все никак не может сказать правильные слова. Это как с признанием в любви: например, иногда Найл приносит своему мужу завтрак в постель или же обнимает, когда они вместе чистят зубы. Это все — признаки тех самых слов, которые Малик слышит лишь, когда омега нетрезв. Он не понимает что делает не так, однако не спорит и принимает результаты. Он принимает Найла, и поэтому с его стороны было упущением ожидать, что Хоран скажет что-то о том, что хочет. Возможно, его просто было необходимо напоить?.. — Найл, малыш, — омега переводит затуманенный взгляд на говорившего. — Тебе ведь смешно?.. — Ни натягивает улыбку на лицо и старательно кивает, хватаясь ладонями за края покрывала, которым застелне мягкий диван. Его все раздражает. Безумно. До сжатых зубов и истерического плача. — Зейн, ну, пожалуйста… — альфа не разрешал к себе прикасаться. Точнее его алый взгляд заставил омежью сущность подчиняться и скулить. Он тщательно пытается отвлечься, но вибратор, который внутри него — не дает даже сосредоточиться. К такому не привыкнешь никогда. Плюс еще скорость с которой он работал постоянно менялась. Периодичность — пару минут. И по лицу Малика даже было нельзя узнать, когда он в следующий раз щелкнет переключателем в своем кармане. Найл ненавидит то что он омега. Потому что ему пришлось сдаться без боя: приказной тон Зейна взял его штурмом. Заставил поднять лапки вверх и сделать то, что от него хотят. И это ужасно несправедливо. Именно это и шипел Хоран, лежа на коленях Малика, со стянутыми до щиколоток штанами и бельем. Он не хотел и хотел этого одновременно. Ему хотелось подчиняться и просить чтоб пальцы, которые методично его разрабатывали, не останавливались. Просто он уже даже забыл как это — принадлежать альфе во всех смыслах этого слова. Зейн не целовал и не был нежен. Он делал то, что должен был. Он абсолютно не был против, пока разрабатывал Найлера, чтоб тот терся об него свои членом, пачкая белой, вязкой смазкой черную ткань брюк. Однако когда вибратор оказался внутри омеги, то немного грубо приказал тому встать. — Смотри что ты сделал, Найл. — указательным пальцем он провел по следам смазки, растирая ее на поверхности брюк, — смотри что ты наделал… — альфа нахмурился и жестом подозвал мужа к себе. Тот, даже нехотя, послушно подошел и начал смотреть сверху вниз. Это чертовски горячо, когда пальцы человека, что ты любишь, касаются твоей кожи. Когда он задирает твою футболку и опаляет дыханием кожу. Когда… — А теперь, будь добр, садись на место, ты загораживаешь мне просмотр телевизора. — омега в непонимании уставился вниз, видя на своем члене кольцо, что плотно обвивало. — Садись, любимый. — ни капли любви в голосе. — Знаешь, что я подумал?.. — неожиданно произносит альфа, переводя взгляд с ящика на мужа. — я ведь все еще в одежде в которой был на работе… Может переоденешь меня? — Найл недовольно хмыкнул, всем видом показывая отказ, но тут же простонал — скорость с которой сменились обороты была слишком резкой. — Мне повторить вопрос?.. — Хоран нахмурился и встал. — Давай поднимайся. — проговорил возмущенно омега, — да… — На моих коленях. — брюнет поудобнее устроился на диване, расставляя колени пошире. — Знаешь, говорят это удобнее, чем стоя. — Найл хмыкнул и запустил ладонь в волосы. Это заманчиво, но он полагает, что все это не просто так. У Зейна не может быть «все просто». Однако он послушно садится на коленки, плотнее прижимаясь к паху мужа. Его запах — сводит с ума и лишь вдохнув его, омегу ведет. Он утыкается в шею мужчины и вдыхает его аромат полной грудью. Наверное сейчас он выглядит ужасно, однако его не волнует, он лишь дышит своим любимым человеком и трется о его пах своим, даже не чувствуя чужих рук на своем теле. Зейну, словно, все равно: он все так же внимательно смотрит в экран, изредка переключая каналы. — Зейн… — скулит омега, кладя ладони на щеки мужа. — Зейн… — когда их взгляды встречаются Найл не может думать ни о чем другом. Все слова определенно остаются за бортом сознания, а губы так хотят ощутить чужие губы на вкус. Найл хочет сделать Малика своим на сто процентов. И нет, это не ревность, это что-то сродни инстинктам «самосохранения». Без Зейна Найл не может. Он умрет и задохнется в одиночестве. — Да, малыш?.. — шепчет брюнет, держа идиотскую дистанцию. — Я слушаю. — все такой же стойкий и холодный, отчего ведет вдвое больше. Зейн пьянит так, что не хочется трезветь. Им хочется упиваться до скончания дней. Он очаровательный и внеземной. Зейн то самое без чего плохо и то, без чего нельзя. — Я… Я да… — бессвязно отвечает Хоран, кусая губу. Он теряется в глазах напротив и не может этого исправить. Он даже не может понять как это все произошло и кто виноват во всем, что происходит. Однако необходимые слова все никак не приходят на ум и на язык. Поэтому омега скулит, пытаясь хоть так донести до альфы свои потребности и чувства. Свое сожаление и неправоту. Он касается губами чужой щеки, что немного колется легкой щетиной и жмурится, как кот. «Хочу» и «нельзя» смешаны в одно, что теперь отдается где-то в груди быстро бьющимся сердцем. Зейн не сопротивляется, лишь поудобнее откидывается на спинку дивана. Он целеустремленно смотри в голубой экран, то улыбаясь, то хмурясь. Однако пульт вибратора, что все так же лежит в его кармане — остается нетронут, что несказанно радует блондина. — Переодень меня. — звучит приказ, отчего Ни дрожит. Приказной тон — самые грязные желания в его ночи. И даже если Зейн этого не знает, то интуитивно ощущает, что делает все правильно. — Это ведь так просто. — Малик взял ладони омеги в свои руки и немного грубо положил на свою рубашку. — пуговица за пуговицей. — Хоран привстал с колен мужа, демонстративно приобретая преимущество в росте. Хоть так и тут. Брюнет не сопротивляется тому, что его угол обзора телевизора стал минимальным — его устраивает то что он видит: тяжело дышащий муж, сдающий позиции до предела. Однако Зейну нужно больше чем предел. Ему нужно больше чем ноль и скулеж в свое оправдание. Пальцы омеги дрожат, когда он расстегивает вторую пуговицу. Необходимо стянуть галстук, и Малик прикрывает глаза, чувствуя мягкое дыхание около своего уха. Ни осторожно снимает «петлю» с шеи мужа и застывает, думая куда девать этот пресловутый галстук. Конечно самый верный вариант — бросить на пол, диван или еще куда-то подальше и продолжить начатую работу. Однако это было бы слишком просто и очевидно, поэтому Ни начал развязывать ленту, стремясь сделать это максимально быстро и незаметно, однако непослушные пальцы совсем не хотели адекватно что-то делать, поэтому Зейн сам развязал узел на галстуке. Это было чем-то неожиданным и Хоран даже залип на пару секунд. Он полагал, что его муж как минимум не следит за каждым его движение. — Не убирай далеко, — проговорил альфа, кладя ленту в ладони блондина, — она нам еще пригодится. «Еще пригодится» — фраза что окончательно сбила с толку. Еще несколько пуговиц оказались расстегнуты, оголяя грудь Малика. Найл видел это уже тысячи раз, однако никогда не мог окончательно перестать залипать. Это выше его сил, стремлений и желаний. Это значит, что он бы перестал любить своего мужа.Hold me down and make me scream Lay me on the floor Turn me on and take me out Make me beg for more Simon Curtis — Flesh
— Найл, — говорит Малик на полном серьезе, щуря глаза и все так же не касаясь. — Я хочу чтоб ты кое-что знал, Найл. — мозг омеги затуманен тягучим желанием, что душит как питон. — Ты ведь помнишь, что сказал Лу сегодня утром?.. — Ни кивает и вкладывает в свой взгляд слишком много мольбы о прощении. Зейну мало. Ему мало простого «извини» или же» я не хотел. Найл так и не смог усянить за все их время общения и знакомства — Зейн не тот мальчик, которого можно водить за нос. Зейн — основа, на которую опирается их маленькая семья. Зейн — больше чем может себе представить омега. — Ты говорил это вполне серьезно. Луи был очень обеспокоен тем, что ты ему это сказал. — Малик хмурится и дергает рычажок, вызвая у Найлера слишком громкий стон. — ты задел меня за живое, малыш… — ладонь альфы ложится на щеку блондина, побуждая того держаться за руку мужчины как за спасительный круг. Словно рука и сам Зейн — все что вообще существует в этом маленьком гребанном мирке. — Ты сделал мне больно, Найл. — тело Хорана трясет. Он дрожит и скулит. Найл полагает, что это выглядит жалко, в то врем как Зейн думает что это горячо. — Я понял, что тебе нужно кое-что усянить, lovе. Ты обязан понять чей ты и кому принадлежишь. Со мной нельзя играть. — Ни кивает головой слишком быстро. Он не понимает что происходит и что вообще говорит Малик. Он знает лишь то, что причинил боль тому, кого любит и это давит изнутри. — Ты сам дал мне полное право на себя. — большой палец ладони оказывается на горячих и сухих губах омеги. Его глаза зажмурены, а тело окончательно дрожит, словно ему холодно. Однако это не так. Найлу неимоверно горячо, жар, что развивается по телу схож с болезнью. Зейн — болезнь, что не дает дышать полной грудью. Он перекрывает все пути к отступлению и даже проход к кислороду. Зейн аритмия и сбитый пульс. — Ты мой, — произносят губы Зейна и Найл стонет так громко и отчаянно, что кажется это слышно в других комнатах. — И я сделаю все, что угодно лишь бы доказать тебе это. — ладонь Зейна скользит по влажной от пота шее мужа. — Я буду разбивать тебя до тех пор, пока ты сам не придешь и не попросишь этого у меня. Я отберу у тебя все и заставлю приползти на коленях. Я уничтожу тебя и воссоздам, убью и воскрешу. И знаешь, я буду собирать тебя из осколки, и тебе будет это нравиться. — ладонь невесомо прошлась по груди и животу омеги, почти не трогая футболку. — Ты будешь умолять меня делать это с собой. И тебе будет мало. Я буду раскалывать тебя на атомы, даже не жалея об этом, потому что это то чего ты будешь хотеть. — Найл лишь скулит, еле держа равновесие, и боясь упасть. — можешь называть меня психом или больным. Ты можешь считать меня придурком и мудаком, когда будешь адекватен, но я знаю, что каждой клеточкой своего тела ты хочешь быть унижен и поднят из пепла. Ты хочешь быть моим. — Ни не сильно закусил палец брюнета, упираясь ладонями в его грудь. — Я отберу все что тебе дорого и оставлю ни с чем и тогда ты познаешь всю мою любовь. Ты познаешь все то, что не хотел понимать, все что игнорировал. — ладонь мужчины осторожно попала под край домашних штанов. Тыльная ее сторона прошлась по боксерам, через который отчетливо выделялся член. — оно промокло насквозь… — несколько движений и Малик приспустил белье вместе со штанами вниз. — Даже если ты будешь умолять меня отпустить, я не отпущу тебя просто так. Я сделаю все, чтоб ты вернулся обратно. Сам. — ладонь альфы прошлась по возбужденному члену омеги, отчего брюнет услышал громкий вздох. — ты знал на что идешь, малыш… — прошептал Малик, второй рукой притягивай лицо блондина к себе. — ты знал какой я. Знал, Найл… — Хоран перенес руки на плечи мужчины, цепляясь пальцами в них крепкой хваткой. — Тебе мало того что я делаю для тебя?.. Тебе мало моего сердца, души и тела?.. Ты захотел того, что невозможно… — шепот обжигал ушную раковину, а рука ритмично надрачивала, держа один ритм и никоим образом не приближая оргазм. — Я люблю тебя. Безумно, сильно, яростно. — Найлер жалобно простонал, толкаясь бедрами в руку мужа. — И не могу по-другому. — Хоран резко впился вгубы брюнета, запутывая одну руку в чужих волосах. Наверное, на плечах теперь есть следы от ногтей омеги. И Найл думает что это прекрасно. — Так сделай это… я хочу… я умоляю… я прошу. — шепот Найла даже сейчас кажется слишком неправильным. — Я люблю тебя… — Зейн застыл на пару секунд, глядя на лицо Хорана. — мне не хватает тебя. Чертовски сильно. Тебя мало, даже тогда, когда ты рядом… Хочу чувствовать тебя в себе чаще чем раз в полгода. — Малик рывком снял кольцо с члена мужа и поцеловал его в губы. Его рука вернулась обратно на пах омеги почти сразу же. Он знает — сейчас нужна лишь пару движений, чтоб довести до кульминации. Осознание произошедшего пришло лишь спустя пару минут после того, как белая сперма струей попала на грудь и рубашку мужчины. Повисло идиотское молчание во время которого была слышна лишь отдышка и тихая вибрация. Зейну не стыдно, просто не знает что сказать. Найлу хочется сказать миллионы слов и тысячи словосочетаний. — Прости, — хрипло говорит он, утыкаясь в плечо альфы. — я не думал… не хотел. Просто не ожидал, что все воспримется слишком прямо. Я бы никогда не хотел с тобой развода, просто потому что ты мой мир, Зейн… — Малик улыбается и выключает вибратор. — Хочу быть только с тобой… — альфа нежно гладит все еще дрожащие бедра своего возлюбленного. — Это ведь не все?.. — Ни резко выпрямляется и устанавливает со своей парой зрительный контакт. — Будет ведь продолжение?.. Зейн ухмыляется и утягивает Хорана в новый поцелуй, попутно стягивая с него футболку.***
— Ой, ну и чего ты начинаешь?.. — закатывает глаза Луи. — все же обошлось… — Обошлось?.. — едва не кричит Найлер. — обошлось?.. У меня, между прочим, теперь все болит! — он пытается быть обиженным, хотя бы за то, что Томмо снова вмешивается не в свое дело. Хотя нет, конечно же, оно и его тоже, однако не настолько уж и его… Ни запутался в этих размышлениях. — Ну, ты точно теперь будешь следить за языком и желаниями. — в Луи летит подушка от которой он ловко уворачивается. — Скажи хотя бы тихое: «спасибо, Луи, что заставил Зейна потрахаться со мной». — в ответ ему Найлер лишь показывает средний палец и отпивает чай. — Па-ап, — кричит Юнос, из соседней комнаты, — Кайли дерется… — Не правда! — говорит второй голос. — Он первый начал!.. Найл лишь удовлетворенно закрывает глаза и улыбается. Теперь, кажется, все в порядке. Нет, даже не так. Теперь все в абсолютном порядке.