***
Утро пятого сентября выдалось для Гарри не лучшим образом. Мало того, что он случайно раздавил свои очки и теперь они мало помогали что-то рассмотреть, так ещё и не заметил стоящего у входа в Большой Зал слизеринского хорька, отчего со всего разбегу врезался в того, и они оба упали. Гарри не заметил, на кого именно налетел, поэтому спешно извинился и, быстро поднявшись, вбежал в раскрытые двери. Он запетлял по проходам между столов и уселся на своё место напротив Гермионы, которая с подозрительностью покосилась на его. — Гарри, ты опять сломал свои очки? Сколько можно? — возмущенно заворчала девушка, при помощи заклинания вернув им прежнюю форму, однако Гарри заметил странную вещь — очки ему словно и не нужны. Конечно, это мгновенное чувство испарилось, когда в зал лёгкой походкой вошёл принц слизеринцев и бросил презрительно-удивленный взгляд серых холодных глаз на Поттера. Случившееся у входа повергло его в шок: мальчик-который-выжил и мальчик-который-ненавидит-Малфоя извинился перед ним? Что сегодня произошло с Поттером? Где его ответная агрессия? И почему тот проводил блондина слегка испуганным взглядом? Что здесь вообще происходит? — Ты нас вообще слушаешь? Гарри? — перед носом парня появился стакан Уизли, которым тот пытался привлечь внимание товарища и что ему удалось сделать, — В каких облаках ты летаешь? — Простите, ребята, плохое начало дня… — неловко усмехнулся волшебник и принялся за завтрак, который практически остыл, дожидаясь расположения хозяина. Почему-то в его голову лезли мысли совсем не радужного характера, касательно продолжения дня, начало которого не предвещало ничего хорошего. И вот, когда почти все факультеты позавтракали, со своего места поднялся Дамблдор и объявил о времени расходиться по своим урокам. Альбус остановил свой взгляд на одном из мальчишек Гриффиндора и пытливым взором заглянул в зелёные глаза. То, что он увидел, дало возможность понять поведение Избранного, в нем начинают проявляться первые признаки вхождение в наследие — всего их шесть — рассеянное внимание. Самый безобидный признак. Дальнейшее должно быть гораздо страшнее, а для некоторых даже бывает больнее.***
На уроках Гарри сидел тихо, мрачно и как-то отстраненно. Профессор Снейп пытался разговорить мальчишку, расспросить, что с ним происходило, но Поттер и сам не понимал, что с ним творилось, почему его постоянно что-то отвлекало, или он надолго углублялся в самокопание. Рон и Гермиона не отходили от друга, помогали, чем могли, но не знали, как и что делать с товарищем. Конечно, все знали о возможном наследии, но чтобы его получил сам Поттер? Такое вообще возможно? Ближе к вечеру в голове прояснилось, и юный волшебник расположился со своими друзьями в гостиной факультета, где они, сидя на полу около камина, делали домашнее задание. Гермиона по привычке помогала ребятам, время от времени бросая напряженный взгляд на брюнета и снова возвращалась в работу. — Я всё сделал, — через полчаса подал голос Гарри и потянулся, разминая затекшие суставы. С первого сентября прошло лишь пару дней, а профессора завалили домашкой уже окончательно. Они настолько соскучились по ученикам за лето, что теперь отрываются по полной? — Разве всё? А практическая часть Защиты от тёмных искусств? — Грейнджер подняла голову и уставилась на друга. Пока она делала свою часть работы, успела перепачкаться в чернилах и исписать пару-тройку чистых пергаментов с рефератами. Рон только лениво поднял одну руку большим пальцем вверх и снова приступил к кропотливой и изнурительной работе списывания у Герми. Уизли старательно выводил то, что считал нужным и хоть немного понимал, остальное же просто не трогал. — Гермиона, Снейп задал просто подготовиться, незачем готовиться так усердно. Тем более уже, — Поттер посмотрел на часы, — половина одиннадцатого. Мне ещё нужно сходить к Хагриду, он говорил, что это срочно. — Я понимаю, но бросать работу на середине … — Я закончил! — рявкнул парень и, вместо желаемого спокойного собственного голоса, услышал нечеловеческий рык, а сам испытал поднимающуюся ярость. С ним было что-то явно не то. Бедная девушка даже застыла на мгновение от такого выпада, а потом резко поднялась, желая схватить спешно уходящего друга за рукав, но тот испуганно пролепетал слова извинения и, подхватив с подлокотника кресла свою мантию-невидимку, выбежал из гостиной в коридор, вдыхая через рот прохладный воздух и выдыхая через нос. Он призывал себя успокоиться, но получалось с трудом. Всё его естество желало всплеска эмоций, ждало подходящего момента, чтобы вырваться на свободу, но волшебник твердил себе под нос одну и ту же фразу, словно мантру: «Ты должен успокоиться! Ты должен успокоиться!» Так он выходил из Хогвартса, успокаивая себя и прислушиваясь к округе. Было тихо и светло, полнолуние освещало пространство лучше всякого фонаря, поэтому добраться до дома старого друга-великана не составило особого труда.***
— Хагрид, открывай, это я, Гарри! — Гарри постучал в дверь, и изнутри раздался знакомый лай, что смолк под грубым голосом великана, и в следующую секунду дверь распахнулась, являя свету сонного учителя. — Аа, Гарри, что-то ты поздно сегодня. Задержался? — пропуская мальчишку в дом, мужчина отошёл в сторону и предложил чай, от которого волшебник любезно отказался, — Я вот о чем хотел поговорить с тобой. Ты знаешь, что существует особый дар в мире волшебников и магглов? — Наследие, — сразу догадался мальчишка и усмехнулся, когда большой друг удивленно воззрился на него, — Я читал о нём… — Тогда ты, очевидно, знаешь, что это такое и как работает? — Частично, многие моменты были не понятны, но в целом… — неуверенно заговорил волшебник, скидывая мантию полностью. Когда он гостил летом у Гермионы, видел у неё книгу, которую та ему любезно тогда одолжила. В ней говорилось, что каждый имеет полное право на наследие, если оно дано, то принятие обязательно, но многие находили способы избавляться от него или отказываться, за это не карали, но считали особо могущественными. Не каждый сможет принять свою сущность, а затем отказаться. Или даже перед принятием – отказаться у многих просто не хватало духу. Поттер также знал, что оно даётся лишь по-настоящему выдающимся волшебникам, в зависимости от характера и внутреннего мира. Себя он никогда не считал одним из избранных, поэтому не боялся перемен или будущего, ведь наследие наступает через пару дней после дня рождения, а у него с именин прошло больше месяца. — Хорошо. Как ты думаешь, а какое наследие ждало бы тебя? — как-то странно спросил Хагрид своего ночного гостя. Он будто знал то, чего не знал сам Гарри Поттер и это напрягало последнего. — К чему весь этот разговор, Хагрид? Я не понимаю. Зачем мне обсуждать то, чего со мной не произойдёт? Да и какая разница, кем бы я стал? Я — это я, никто не может изменить меня, — на мгновение он задумался, перебирая в голове мифические образы. А ведь и правда, он никогда не задумывался, кем бы хотел стать, — Наверное… Демоном, — на последнем слове его голос сорвался на рык, потрясший хижину и заставивший её хозяина вздрогнуть. Гарри уже перерождался, в нем начинала говорить его сущность, только неизвестно какая. Какая вероятность того, что его предпочтение в сущности относительно демона, это не голос самого демона? — Гарри, я хочу… — растерянно начал великан, поднимаясь с места, но холодный загробный голос заткнул его, не позволив дальше высказаться. — Хватит! Это бессмысленный разговор, бессмысленная трата времени! Я не желаю больше ничего слышать, — под конец спокойный и испуганный голос Поттера прорезался даже как-то странно. Будто в нем включают и выключают кнопочку, из-за которой демонический голос сменяется родным. Никогда ещё за всю свою жизнь, Хагрид не встречал подобного. Что с мальчишкой? Кем же он становится? Неужели действительно демоном? Но так как наследие даётся в зависимости от самого избранного… Чего же они не знали о, казалось бы, хорошем милом мальчике, потерявшем родителей? Судя по всему — многое. Гриффиндорец выбежал из хижины великана и, стаскивая с себя мантию-невидимку, бросился бежать в неизвестном направлении. Фонарь остался у Хагрида, палочку он оставил в Хогвартсе и теперь пробирался сквозь темноту вслепую. На пути ему часто попадались камни, тонкие ветки, которые больно хлестали по щекам, оставляя после себя маленькие царапинки, из которых тонкими струйками бежала кровь. Очки потерялись ещё на выходе из хижины, когда волшебник пробежал всего с десяток метров, поэтому перед глазами стояло размытое пятно, а если прибавить ещё и непроглядную темноту, то мальчишка абсолютно ничего не видел. В душе Гарри постепенно пробуждались такие эмоции, как страх, паника, злость, что перерастала в ярость, ему хотелось рвать и ломать всё на своём пути, уничтожить этот мир в целом. Пока бежал по кустарникам, Поттер привык к постоянным веткам и частым валунам, из-за которых он чаще всего падал и разбивал себе ладони в кровь. Он привык сильно царапать щёки и чувствовать боль в ногах, что, когда всё это прекратилось, Гарри остановился, как вкопанный, и его громкий протяжный крик раздался по округе. От резкой боли во всём теле Гарри рухнул на колени и его выгнуло дугой, подставляя лицо только-только выглянувшей бледной Луне. Из груди волшебника вырвался громкий протяжный полурык-полустон, и он повалился на сырую траву, чувствуя, как в нем разгораются сразу два эпицентра сильнейшей боли: в голове и в зоне лопаток. Раздался хруст, хотя, может это ему показалось, может всего лишь хрустнула тонкая ветка, но было сильное ощущение, что его кости ломаются и выворачиваются наизнанку. Голова болела так, будто в череп что-то настойчиво вбивают, не позволяя прийти в себя и немного отдышаться. Трансформация длилась около часа, может чуть больше или чуть меньше, но с каждой минутой боль становилась сильнее и настоящее чудо, а может, наоборот, несчастье, но Гарри всё это время был в сознании и почувствовал на своей «шкуре» всё, что с ним творилось, и это показалось ему настоящим адом, который никогда не закончится. И вот последний этап обращения пройден и в последний раз, когда мальчишку выгнуло, из горла вырвался чистый, обновленный, полный силы и мощи, нечеловеческий рев. Бывшие зелёные глаза превратились в красные, на радужке которых нарисованы символы, от сияния которых глаза светились во тьме и в этот самый момент Гарри, будучи без очков, увидел! И первое, что он увидел, это яркий Лунный свет, ослепивший его, и в следующий миг парень рухнул на землю без сознания.