На таких не женятся

Зелень осенних листьев радовала, кофе был вкусным, официантки симпатичными. Эрик научился радоваться простым вещам. — Чувствую себя отвратительно, — на плетеный стул веранды кафе без приветствия рухнул Тобиас, лег на столик всем корпусом, закрыл голову руками. — Запой? — спокойно поинтересовался Эрик, делая глоток кофе из белой фаянсовой чашки. — Нет… — пробормотал парень глухо. — Наркотики? — Нет, — скривился Тобиас, поднялся, откинулся на спинку стула. — Беспорядочные половые связи? — выгнул бровь Эрик. — Не-а… — Ну, тогда чего ты хотел, голубчик, — легкомысленно отмахнулся бесстрашный, Тобиас пустил смешок. — Очень смешно. Сам-то с задания в столовую и на полигон только ходишь, — недовольно скривил губы он, но уже не без веселья. — Ну, отчего же, — Эрик пребывал в прекрасном расположении духа для шутливой беседы. — Иногда по вечерам я расслабляюсь в компании бокала красного вина и отчетов о задании, — перечислял он, — иногда — забегаю в ночной клуб, чтобы найти там секретаря и заставить доделать таблицы, нужные к утру. Но мое любимое — лежать в медблоке с травмой и составлять отчет, но уже под морфином. Вот это я понимаю — жизнь! — отсалютовал он чашкой товарищу с картинно блаженным выражением лица. Тобиас не смог дольше пребывать в расстроенных чувствах и рассмеялся. Лидерская инициация подходила к концу, скоро должен был состояться итоговый бой. Эрик посмотрел на парня и будто прочел его мысли. — На нас уже делают ставки, — он поставил чашку на блюдце, закрыл глаза и повернулся к солнцу, вещая спокойно и умиротворенно. — Думаю тоже на тебя поставить, хоть заработаю. — Эрик… — Тобиас тяжело вздохнул, но не нашел, что противопоставить, кроме протеста души. На них обоих давили. Эрик, несмотря на лидерскую инициацию, не оставил командование отрядом и продолжал выезжать на задания, а Фора раз в неделю дергали в штаб для подготовки компании. Сразу после — встреча с членами отречения, чтобы убедиться, что Тобиас понимает «важность своего шага для всей системы». Отречению не нравились настроения эрудиции, которая начинала перетягивать одеяло на себя. Им нужно было политическое преимущество, ведь несмотря на то, что альтруисты по прежнему стояли во главе города, авторитет их падал. Особенно после черного четверга. Когда город спасло бесстрашие, а эрудиция подсуетилась и свое бездействие показало в выгодном свете. Отречение же, члены совета которого были в заложниках и кого спас отряд Эрика, как ни хотели выглядеть героями, казались общественности жертвами. Нужно было укреплять позиции. И сын Маркуса Итона мог сыграть важную роль в театре политических действий. Устраивает ли это Фора, никто не спрашивал. В его лидерскую кампанию вкладывались огромные средства, в то время как Эрика просто не замечали. Те, кто думал, что их безразличие сработает. Люди подвиг его отряда не забыли и даже без профессионального продвижения, его знали, хотели за него голосовать. — Они не допустят твоего проигрыша, — спокойно возразил протесту Тобиаса Эрик. — Не знаю, как, но не допустят. — Покачал он головой. — Я уже усвоил, что как только все устаканивается, судьба швыряет в меня камень. И поверь мне, она уже замахнулась. Эрик был прав. Он слишком сильно своей независимостью испортил отношения с «верхами». Кто из них выиграет в честной схватке, бесстрашные сами не знали — на тренировках раз на раз не приходился, они были равны в силе, разве что в навыках Эрик превосходил Тобиаса. Все же он был командиром боевого отряда, у него был опыт, Фору было бы не стыдно ему проиграть. Но Эрик прав, это витало в воздухе — «они» не допустят этого. — Знаешь, что они устроили в этот раз? — Тобиас перевел тему с едким смешком. — Привели на встречу моего папашу. «Фракция на тебя надеется, сынок». — Передразнил он. Эрик открыл глаза. — Твоего домашнего тирана папашу? — он расхохотался. — И как, ты вдохновился? Тобиас рассмеялся тоже. — Не то слово. — Хмыкнул он. — Сидел там и слышал, как окно делает мне предложение. Все звенело в голове «выйди за меня, выйди за меня», — новая волна смеха разнеслась по веранде кафе. Тобиас, отсмеявшись, задумался. А потом глухо произнес. — Я откажусь. — Он поднял взгляд на Эрика. — Если выиграю — откажусь от поста лидера. Эрик со скептичным смешком цокнул. — Готов поспорить, Маркусу это не понравится. — Он дернул уголком губ без улыбки. — Может после этого уже он услышит предложение от окна и даже примет его. Фор грустно усмехнулся. Не так он представлял свою жизнь в бесстрашии. Наивно думал, что начнет жизнь заново без влияния отца и фракции. Но оставалось лишь плыть по течению и когда придет время, взять в руки весло. Они сидели какое-то время молча, наслаждаясь гулом улицы, пением птиц и хорошим кофе, когда паузу прервала подошедшая блондинка. Она начала разговор сходу, без приветствия, смотрела властно на Тобиаса и ничего не замечала вокруг. Эрик замер, очарованно слушая жесткий тон Кэсс, разглядывая изменения в ее лице. Теперь он знал ее имя. Кэсс Паркер. Имя приятно ложилось на слух, но не было чисто девичьим. Хотя судя по ее тону, и вовсе солдатским. Она говорила про нападение на сестру и Эрик вспомнил все данные, поднятые им по этому делу. Однако последние месяцы заставили потерять девчонку из вида, он даже не знал, что дело так и не дошло до суда. Блондинистое чудо больше не было лохматым. Перед ним стояла девушка, молодая стройная девушка, с голосом поставленным и все тем же огнем в глазах. Эрик настолько не ожидал ее увидеть, что даже не двигался, замер в пространстве. Он настолько привык наблюдать издалека, сам не зная, зачем, настолько привык видеть ее лицо в пикселях камер наблюдения, что глядя на нее в полуметре от себя, Эрик глазам своим поверить не мог. Она была такой тонкой, бледной, явно не от хорошей жизни. Но по прежнему полной жизни, хоть и обратной ее стороны — злости, скорби и ненависти. «Это тоже жизнь» говорила она Роану и была права. Ее магнетизм никуда не делся, только отряхнулся от подростковой шелухи, и предстал перед Эриком обратным полюсом, тянущим к себе с непреодолимой силой. Кэсс выплевывала слова Фору в лицо, а Эрик восхищался ее стержнем. Сейчас, как и тогда, в их первую встречу, она не сдавалась. Только теперь не сдавалась она не перед вопросом прихоти, а столкнувшись с серьезной, кошмарной проблемой — все равно шла до конца. Эрика поразило, что Кэсс пришла к Тобиасу. Странная штука жизнь, с ироничным чувством юмора — именно он, понял Эрик, был тем самым другом, к которому тогда рвалась Кэсс через препятствие кпп, охрану и начальника отряда боевого реагирования. Кэсс была блистательна в своей ненависти и презрении. Эрика восхищала ее сила. Он был готов истечь кровью прямо здесь, если бы она невзначай обронила, что красный — ее любимый цвет. Но он только сидел и смотрел, как солнце играет лучами в ее светлых волосах. А на тонкой фигурке уже болтался не детский легкомысленный сарафан — платье, похожее на саван. Она ушла, как и появилась — оставив Эрика изумленно молчать. Только когда Кэсс скрылась за углом, он перевел взгляд на Фора. — Что это было? Тобиас обреченно уронил подбородок на грудь, вздохнул. — Карма, Эрик. Видимо, карма… Бесстрашный нахмурился, с плохо скрываемым любопытством спросил. — Так вы знакомы? И выпил залпом оставшийся кофе, чтобы отвлечься, но чертыхнулся, обжегши язык. — Были когда-то, — вздохнул Фор, покачал головой, отходя от яростного монолога Кэсс. — Я могу помочь, — прежде, чем остановить себя, проговорил Эрик. Фор поднял на него глаза. — С расследованием. Остались наработки по этому делу, еще до черного четверга, — отмахнулся он будто бы незаинтересованно. — Дам контакты технического отдела. Она права, — Эрик прикусил язык, чтобы не произнести одно из тысячи прозвищ, что давал Кэсс, «объекту» в своей голове. — Если не нашли — значит, не искали достаточно тщательно. Фор кивнул. Эрику, никогда не пробовавшему на вкус табак, захотелось курить.

***

Желтый свет лампы отбрасывал яркую тень на бумагу в темном помещении палатки. Эрик надел очки, чтобы зря не портить зрение. Ему нравилось писать отчеты от руки, а не на планшете или за компьютером, была в этом какая-то романтика военных донесений прошлых веков. Один из тех отрядов, в командование которых его перебрасывали раз в два месяца, уже неделю как закончил последнее задание и их лагерь, разбитый за десять километров от стены, утопал в звуках гитары и спаррингах от нечего делать. Прайду давали в основном грязную работу — зачистки. Прийти, вырезать, желательно без шума, с помощью ножей и рук, уйти. Остатки разрозненных групп экстремистов спустя два года после черного четверга прятались в основном на пустошах. Бесстрашию дали добро на расширение влияния. Но эту часть Прайд забрал себе. Эрику здесь нравилось. Врага было видно в прицел винтовки, он подчинялся напрямую главнокомандующему и не ходил ни на какие профилактические встречи. Проигрыш в конце лидерской инициации подарил ему неожиданное облегчение. Прайд заставил стать жестче, изворотливее, умнее, но подарил душевный покой. Из бесстрашия до Эрика долетали обрывки слухов, но он в них не вникал. Полевые условия, ночи в спальнике на земле, отсутствие политики в заданиях — он ничего не потерял, будучи сосланным в Прайд. Кроме одного — у него здесь не было доступа к «объекту». Последнее, что он сделал — это дал Фору всю известную ему информацию и уехал за стену. Иногда Эрик гадал, как там его лохматое чудо. Справилась с горем? Снова улыбается? Или стала железной леди, не в силах отпустить трагедию? Надеялся, что Фор ей помог. А мальчишка оказался не сопляком в конечном итоге. Отказался от поста лидера после выигрыша. Сказал, что у него недостаточно опыта и он не считает себя вправе занимать такую должность. Эрик широко улыбался, представляя лица тех, кого нагнули повторно. Они-то думали, что один раз — не пидорас. Но оказалось, очко всевластия Эрик только разработал для следующего верхнего. Было приятно от мысли, что все, кто так упорно сначала его топили, а затем вели Итона к пьедесталу, сейчас жрут землю от бессилия. Отомстить Фору они уже тоже не могли — тот вернулся в разведку и помахал на прощание. Идеально. Конечно, Эрику было мало только поля боя. Но он и не довольствовался лишь этим. Недавно смог связаться со Свеггером и начать новую операцию: вербовку человека из картеля Прайда. Схема была сложная, но если результат себя оправдает, будет того стоить. Маршалл регулярно выезжал за стену и из того, что Эрику удалось узнать — не только на исследования с эрудитами. Часто — лишь брал их оборудование и под предлогом того, что в ста километрах от границы выживут лишь его люди, уезжал в длительные командировки. Эрик подозревал, куда, но не был уверен. Как минимум — Маршалл был связан со степными племенами. И после месяцев наблюдения стало понятно, что торгует героином. Эрик, будучи знакомым с главнокомандующим, сильно сомневался, что Френсис делал это ради денег. Он был не таким человеком. Вероятно, цель была в другом. Единственная гипотеза была — для проезда дальше. Эрик не знал подробностей, но подозревал, что Маршалл уезжает… куда дальше официальных исследованных четырехсот километров от стены. Но что там находит — не знал никто. Поэтому, из тех маршрутов и возможностей, что были у него в Прайде, Эрик от руки, как любил, накидал схему: в героин нужно поместить жидкое отслеживающее устройство, недавно изобретенное эрудитами. И прогнать через картель: если повезет, именно эта партия попадет в руки Маршалу. А через него — за стену. Далеко-далеко за стену. Навигационную жидкость Свеггер забирал из эрудиции от знакомых Эрика — десять лет профилактических лекций не прошли даром, бесстрашный давно обзавелся нужными знакомыми. Чтобы именно «зараженный» товар попал к Маршалу, его нужно было сделать лучшим. Для этого идеально подходила новая должность Свеггера, как начальника снайперского отряда, ведь со ссылкой Эрика в Прайд Чертей расформировали. Идеально — потому что именно снайперы имели доступ в конспиративный дом в глуши, куда свозили вещдоки, в том числе конфискованный героин… Роан поделился старыми связями перегонщиков, которые героин очищали, превращая в чистый, элитный, выделяющийся на общем фоне товар, и возвращали в конспиративный дом. Оттуда товар снова шел в Прайд. Один из афракционеров, бывший искренний Мейсон, ушедший из фракции за женой, стал связным. А поставщиком назначили таинственного «Ареса». Эрик был доволен отсылкой к древнегреческой мифологии. Операция должна была скоро начаться. — Командир, к вам главнокомандующий Маршалл! — Эрик отвлекся на голос рядового, зашедшего в палатку. Удивленно вскинул брови, когда сразу за пареньком вошел Френсис, двое солдат и Леон, правая рука Маршала и бывший командир отряда Эрика. Он кивнул начальству. — И ты знал главнокомандующего в лицо? — обратился Эрик к рядовому. — Нет… — осекся тот. — Тогда какого пропустил его в лагерь? — спокойно вскинул брови Эрик, и паренек перед ним стал, кажется, меньше ростом, потому что именно спокойного тона командира его подчиненные боялись больше всего. — Но он сказал, что главнокомандующий… как я… — Документы просил? — задал добивающий вопрос Эрик. Рядовой отрицательно помотал головой. — Замечательно! — Эрик хлопнул в ладоши. — Все на улицу, общий сбор! — весело пропел он и подчиненных из палатки тут же ветром сдуло. Маршалл ничего не сказал, лишь со смешком покачал головой, пожал Эрику руку, как и Леон, трое вышли в ночной воздух. Блики от костра в центре лагеря облизывали собравшихся вокруг солдат оранжевым светом, ночь обнимала их густыми объятиями. — Кто был на пропускном пункте? Кроме рядового еще двое вышли вперед. Маршалл с Леоном молча стояли позади Эрика — не вмешивались в правила его отряда, тем более, что этот был уже третьим под командованием бесстрашного, и результаты работы в первых двух заставляли Прайд захлебываться восхищением. — Вы поверили на слово незнакомцам, не проверили документы и не вызвали меня или моего заместителя к воротам, чем подвергли опасности весь лагерь, — с расстановкой проговорил Эрик, расхаживая перед костром и солдатами. — Вы должны усвоить, что должность человека, приказам кого вы подчиняетесь, не равняется божественному пьедесталу, чтобы глотать каждое слово из уважения, — лицо его подсвечивалось светом костра снизу, надбровные дуги устрашающе темнели на лице, мощная фигура казалась необъятной. — Приказы. Не. Обсуждаются, — продолжил Эрик. — Смысл этих слов еще и в том, чтобы даже в присутствии факторов, искажающих реальность, авторитетов или галлюцинаций, потому что вас вдруг отравили и кажется, что надо начать стрелять во все стороны — смысл этих слов как раз в том, чтобы следовать приказу именно тогда, когда непонятно, что делать. — Он обвел отряд взглядом проницательным, спокойным. — Наказание для усвоения — десять ударов плетью. — Солдаты молчали. В Прайде правила были жестче бесстрашия в десятки раз и удары плетью — были мерзким, но самым легким наказанием. Трое провинившихся начали снимать рубашки. Маршалл видел в глазах подчиненных Эрика опаску. Стоящий рядом заместитель командира Джеремайя сжимал в руках плеть с запекшейся на ней кровью от предыдущих наказаний. — Но, — вдруг взялся за собачку на форменной куртке Эрик и потянул вниз. — Так как я, как ваш командир, не донес это до вас, в первую очередь вина на мне за то, что лагерь подвергся опасности. И он скинул куртку, затем свитер и футболку, вставая к солдатам спиной, на которой уже было несколько боевых шрамов. Джеремайя подошел и нанес первый удар, замахнувшись. Лицом к Эрику стоял Маршалл, смотрел своему командиру в глаза. Эрик улыбнулся уголком губ. А Маршалл понял, что Эрик станет великим человеком. Потому что опаска в глазах каждого солдата сменилась уважением.

***

— Не знаю, врожденное это или воспитанное, но ты всегда знаешь, как надо поступить, — после того, как были выпороты по спинам все четверо, Маршалл с Эриком зашли в палатку. — Даже не знаешь — чувствуешь. У тебя инстинкты лидера. Эрик на это слабо усмехнулся, разлил по чашкам чай из термоса, предложил Маршаллу сесть. — Главнокомандующий, среди ночи, в такой глуши… начался апокалипсис? — с улыбкой обратил внимание на очевидное Эрик. — Начнется совсем скоро, — хохотнул Френсис. — Твоя служба в Прайде окончена, Эрик, — произнес он с досадой и гордостью. — Ты возвращаешься в бесстрашие. Эрик замер, не веря своим ушам. Он готовился провести в Прайде всю жизнь, а тут, спустя всего год, говорят, что он может вернуться. И узнать, как там Кэсс. Черт, нет, не в то русло. — Это… неожиданная новость. — Протянул заторможенно Эрик. — Ну, хоть приятная? — рассмеялся Маршалл, бесстрашный с улыбкой поджал губы. — Даже не знаю. Двояко. Я к Прайду уже привык. — В памяти всплыли воспоминания со всех заданий, плена, куда они попали на пару с Джеремайей, запросы отправиться в командировку с Маршалом, отказы, тренировочные полигоны, отрезанные пальцы командиров за потерю солдат, все. — И он навсегда останется частью тебя, — со знанием дела, увидев отражение былого в глазах Эрика, сказал Френсис. — Но ты не расслабляйся, — напомнил ему Маршалл. — В бесстрашии, мне кажется, тебя ждет новая должность. Эрик хрипло рассмеялся. После его потопления и ссылки из города прочь он мог надеяться на разные сферы влияния, но не на те, про которые говорил Маршалл. — До меня долетали слухи, но и ты не впадай в старческий маразм, — отмахнулся Эрик. — А ты в детскую ахуевшесть, — с улыбкой, но жестко отрезал Маршалл. — Не забывайся, командир, — цокнул он, дразня Эрика. — И не говори уверенно, будучи неуверенным. Слухи — не все. Сам увидишь. — Он хлопнул ладонями по коленям, перед этим отпив чай. — Собирайся. Я обещал тебя вернуть к утру. Эрик пожал главнокомандующему руку. Неожиданно. Но он уже умел импровизировать. Лучше, чем все остальные. И скоро сможет увидеть солнечного зайчика в объективах камер. А дальше — не важно.

***

Спустя два года он увидел ее вживую. Услышал звуки драки в столовой бесстрашия и увидел ее — избивающую сокурсника. Его Кэсс. Вживую. В бесстрашии. Он знал, что она пропустила первый год из трех возможной инициации, чтобы еще побыть с семьей, но за всеми делами упустил ее из вида почти с того самого момента. А теперь — она стояла, невидящим взглядом смотрела сквозь него от возбуждения после драки. Зеленая неофитка. Но в его фракции. А теперь Кэсс заканчивает инициацию. Стоит с пистолетом на ринге в конце зачетного боя и повторяет Эриком сказанные ей слова. Лидер, теперь уже лидер, смотрит на избитую, заморенную травмами и какой-то дрянью, которую она вколола себе пред боем, уставшую, но так и не сдавшуюся девчонку, и в груди его разливается тепло. — Даже не знаю, гордость или позор то, что такая, как эта, первое место заняла, — вместе со всеми удивляясь происходящему, цокает рядом Макс. — Кажется, именно она, если ее землю заставить рыть, до другого конца шарика в итоге доберется, насквозь. — Лидеры рядом посмеиваются, а Эрик в этом не сомневается. И вспоминает, как целовал девчонку сквозь уставшие слезы. — Умная девочка, — хмыкает Макс, — умная, быстро соображает, значит, жить будет долго. Но, возможно, несчастливо. Эрик улыбается. Не в его смену.