На таких не женятся

Я проснулась с удивительно ясной головой. И в прекрасном настроении. Несмотря на то, что будильником был обрубок железной трубы, используемый Арчи вместо барабанной палочки. Резкий звон о перила не отдался гулом в голове — похмелья не было. — Паркер! — Инструктор пустил удивленный смешок, оглядывая сонную группу. — В первый раз вижу тебя спящей, — хмыкнул он. — Тридцать минут на сборы, встречаемся в гараже и выдвигаемся на игру. Я шутливо отдала честь и рухнула обратно на подушку. Вокруг началась вялая возня, ребята нехотя просыпались. Арчи и правда ни разу не видел меня спящей: сегодня я впервые проснулась вместе со всей группой. Лишнего часа на сон у меня не было — тренировки с Эриком, самостоятельные тренировки, уроки первой помощи. Зато вырубалась я раньше всех и мгновенно: даже не помнила момент, когда голова касалась подушки. Кажется, спала уже при полете в горизонталь. На тусовки, как Мерфи, не ходила. Последняя игра! Я медленно потянулась на кровати, чтобы ребра не ныли, улыбнулась сама себе, вспомнив вчерашний вечер. Ощутила между ног влагу… стоп, влагу?! Дерьмо! Выхватив из ящика упаковку тампонов, ринулась в туалет. Точно! Цикл решил начаться именно сегодня. Я обреченно застонала. Вбежав в комнату, схватила еще сонного Мерфи за грудки. — Мерфи, зайчик мой, любименький, спаситель! Умоляю, скажи, что у тебя остался обезбол! — протараторила я ему в удивленное лицо. — Что с тобой, жируха? — с недоверием покосился он на меня. Конечно: я не светила фингалами под глазами, спаррингов у нас не было — парень был в явном недоумении, но у меня не было на это времени! Скоро накроет! — Я, блять, кровью истекаю! — в отчаянии я тряхнула его за воротник куртки, пытливо посмотрела в глаза. — Так есть или нет? Он с подозрительным прищуром отцепил мои пальцы от себя, сунул руку под матрац, протянул мне желтую треугольную таблетку. — Но это последняя, — не понимая, что происходит, протянул он. — А где ты кровью истекаешь? Я закинула обезбол в рот и проглотила на сухую. — Вот там, где живет рифма к твоему вопросу! — зло выплюнула я, злясь, конечно, не на тугодумность парня, а на судьбу. Мерфи несколько секунд тупил, оглядывая меня, затем с протяжным «а-а-а» до него дошло. Друг хмыкнул себе под нос, вяло, с сочувствием улыбнулся, продолжил собираться на задание. Я плюхнулась на кровать, обреченно застонав. Ну, почему?! Почему к женщинам не может приходить раз в месяц маленький гномик, дарить кекс со свечкой и, в зависимости, от ситуации, говорить «сочувствую» или «поздравляю — вы не беременны». Мне бы, честно, хватило гномика! А не недели кровопотери с первыми тремя днями адских болей. Что там говорил Брокк про пытки? Попробовал бы пережить месячные! Надевая уличную форму, я с содроганием вспомнила свои первые дни в Бесстрашии. Месяц назад, после прыжка в сеть, я вовремя надела черные штаны новой одежды. А следующие дни думала, что отброшу коньки. После первой же тренировки меня так тошнило, что я даже до медблока добраться не смогла попросить обезболивающие. Разревелась в коридоре, скручиваясь от спазмов внизу живота. Коридор оказался рядом с дверью тату салона. Тори, владелица, окинула меня насмешливым взглядом, сказав, что мне не место во фракции, раз я даже с легкой первой тренировкой справиться не могу. Я, матерясь от боли, поведала ей, что готова бежать сто километров сверху, если только фокусы матушки природы меня больше трогать не будут. Она удивленно вскинула брови, молча завела меня в кабинет, поставила обезболивающий укол в живот. И отпустила. Я хотела ей позже в благодарность припереть бутылку медовухи, но Тори казалась такой собранной и холодной, что я не решилась. Такая наверняка правила неукоснительно соблюдала, сдала бы, не моргнув глазом. За раздумьями, как улизнуть в мед крыло, меня застал один из старших бесстрашных, командуя «на выход». Момент упущен. Но что может пойти не так? Захват флага длился часа четыре, эта игра должна тоже быть не на весь день, продержусь на таблетке, одолженой Мерфи. Решаю выбросить из головы эти мысли, кривясь от легких спазмов. Скоро пройдет. Все будет хорошо. Когда наши нестройные ряды входят в гараж, сливаясь с рядами урожденных, утаскиваю за рукав Мерфи в угол. — Смотри, — заговорчески тяну я, подходя к дальним деревянным ящикам, на которых написано «боеприпасы». Оглядываюсь под заинтерисованным взглядом друга, отодвигаю крышку, киваю, чтобы он заглянул внутрь. — Ух, это чье? — загораются его глаза при виде ящика медовухи, припрятанного здесь вчера парнями с кпп. Мерфи тоже оглядывается, чтобы нас не засекли. — Мое, — гордо отвечаю, задвигая крышку на место, возвращаемся к группе. — Одна после игры станет твоей, удивишь Эрин, — вспоминаю его девушку из урожденных, с которой Мерфи сошелся неделю назад на праздниках. — В благодарность за все, что ты для меня сделал… и за нашу дружбу. Да, определенно, я с уверенностью могу назвать Мерфи лучшим другом. Наше общение, в лучших традициях интересных историй, началось с вражды, но он прикрыл меня, когда Вик прошелся берцами по ребрам, после того, как напал тот же Вик в тату салоне, поделился обезболивающим, помог после происшествия в тоннелях, да и просто был классным парнем. Конечно, под своим панцирем мудака. Мерфи хохотнул. — Черт, Кэсс, откуда это у тебя? — непривычно звучащее собственное имя из его уст согрело теплом. — По возвращению расскажу, будешь в доле, — подмигнула я многозначительно парню и встала в выстраивающуюся шеренгу. Мерфи покачал головой, но довольно кивнул. Отлично. Мне нужен был напарник в фокусе с моей маленькой контрабандой, а Мерфи — дерзкий, агрессивный, но при желании умеющий налаживать контакты, как сделал это с урожденными, отлично подходил на эту роль. Но главное — я могла ему доверять. — Мерфи, Паркер, Блейк, Мэл — первый джип, — скомандовал Арчи, продолжив перечислять участников других групп. Я обрадовалась, что поеду с друзьями, мы дружно поскакали к машине. У джипа стоял бесстрашный, который показал нам нагруженные амуницией сидения. Мы надели бронежилеты, я беззвучно охнула под весом пластин. Каждому выдали по автомату, который стрелял нейростимуляторами, но не отличался по весу и размеру от настоящего оружия. Лидер был прав — нужно набирать вес. Автоматы отличались от маркеров, выданных нам на захвате флага — больше были похожи на грузные снайперские винтовки, как та, из которой я стреляла на полигоне Свеггера. На головы были надеты пластиковые шлемы. Мы с Мэл хихикали, позируя перед парнями в полной амуниции, как настоящие бесстрашные, те улюлюкали, пока остальная группа рассаживалась по джипам. Садясь в машину, я окинула взглядом остальных, про себя заметив, что нас рассадили по своим группам урожденных и перешедших, но согласно рейтингу. Блейк был первым, я второй, третьим шел урожденный Уилл, кудрявый парень с добрыми голубыми глазами, но ловкий и сильный. Четвертым — урожденная Кая — я как-то видела ее в спарринге, не хотелось бы попасться под руку. Сбитая, невысокая девушка с чуть раскосыми глазами и шикарными густыми волосами дралась как кошка, но не истерила — била точно, жестко, яростно, и тоже, как и я, любила болевые. Шестым шел Мерфи, седьмым — урожденный Алекс: высокий, с плоским лицом и хмурым взглядом, он улыбался лишь в узком кругу близких друзей. Восьмой была урожденная Янг — высокая, гибкая азиатка, которая шутила так, что никто не понимал, в чем заключается шутка, и сама смеялась после рассказа. Девятой была Мэл. Если бы нас поставили рядом и попросили сказать, кто выше в рейтинге, за меня бы не проголосовал никто. Но я была упертой. Когда в первый день нам перечислили дисциплины, которым будут обучать, я сразу поняла, на что делать упор. Мэл была лучше меня в рукопашном бою, намного лучше, если бы не моя отточенная система болевых приемов. На улице такое вряд ли прокатит, но на спаррингах я за счет них выигрывала часто. Но я понимала, что в будущем, сколько бы не отрабатывала удары, мне с моей комплекцией и силами ставить на рукопашку нельзя. Мы с Мэл были примерно на равных в стрельбе, у нее получалось чуть лучше. У бывшей эрудитки был отменный глазомер. Но я выигрывала в метании ножей. Таланта у меня не было, но я решила, что это отличный вариант не допустить в будущем противника близко к телу и нехитро взяла эту дисциплину количеством часов, метая и метая кинжалы после ужина в тренировочном зале. Еще я ставила на выносливость и скорость — не прогадала. Небольшой вес позволял бежать легче и быстрее, дыхалка со временем и дополнительными кругами за длинный язык, стала отменной. Также я была хороша в тактике и организации, что, оказывается, тоже оценивалось! Как те моменты на полосе препятствий или на захвате флага. Но Мэл безапелляционно обходила меня в силовых тренировках на свободных весах. Девчонка жала сотку в приседе и семьдесят от груди, в то время как я лишь на третьей неделе, когда начала есть за лидерским столом, смогла навесить на гриф блины. Тело, за счет отличных результатов на силовых, у Мэл уже было как у настоящих бесстрашных. Сухое, поджарое и рельефное. Зато я опережала подругу во всех направлениях, где шла работа с собственным весом. Несмотря на тощесть, мышцы у меня все-таки были — не могли не появиться от интенсивности тренировок, и я уделывала почти всю группу на подтягиваниях, отжиманиях, приседаниях и беге. По сути, мы должны были стоять в рейтинге рядом, если бы не урожденные, но так получилось, что направления, в которых была сильна я, давали больше очков. Арчи говорил на вялые возмущения в группе по поводу моего второго места, что на реальном задании куда важнее будет составить план, организовать группу, быстро бежать, стрелять и уворачиваться, чем делать рекордный присед со штангой. С оговоркой, что раненого товарища я в этом случае донести не смогу на своих плечах, зато меня — любой. Я на такое высказывание взбрыкнула, попросила Блейка, самого мощного и рослого, снять куртку с разрешения инструктора, уложила на нее парня и за рукав, заливаясь потом, но протащила его тушу через всю длину зала. Хотела доказать, что хоть и не на себе, но товарища вытащу при надобности из-под обстрела огня. Арчи лишь хмыкнул, записав что-то в планшет. Всего в крытом гараже собралось тридцать пять неофитов из восьмидесяти поступивших. Остальных отсеяли на трех предыдущих этапах. Через четыре недели и дальше с интервалом в две. Не к изгоям, как нас поначалу пугали старшие: оказывающихся на момент отсева в красной зоне уже принимали во фракцию. Но уровень выбора будущих должностей у них уже был другой. Секретари, бухгалтеры, уборщики, бармены, повара, обслуживающий персонал, внутренний патруль — все, что не относилось к элитным отрядам, значимым должностям в элитных структурах, политике, администрированию. Минимальный порог — четыре недели — должны были пройти все члены фракции, дальше уже все зависело от твоих приоритетов и возможностей. Мне надо было больше. За руль сел старший, неизвестный мне, бесстрашный, джипы выехали из гаража. Мы проехали кпп, двинулись в сторону полигона Свеггера. Проехали и его. Через полчаса местность мне была уже незнакома — пустыри сменялись заброшенными домами, мы с ребятами перекидывались шутками и предположениями на счет того, что нас ждет. Ждало, очевидно, нечто серьезное. — Если бы я убил человека, вы бы сдали меня властям? — продолжил череду странных вопросов Мерфи. Мэл интригующе выгнула бровь. — Смотря кого. Если противника на задании — нет. — Фига се верность, — Мерфи со смешком закатил глаза. — Согласен с нимфой, — кивнул Блейк, ерзая на сидении. Отчего-то не его усадили спереди, а длинноногую Мел. Меня, как самую «нихера себе тебе зачем вообще отдельное место» упихнули между парнями на заднем сидении. Все было бы хорошо, если бы Блейк не был размером с полтора человека. Я постоянно кряхтела и заезжала парням локтями по ребрам. Сесть на колени к одному из них не разрешил наш водитель. Техника безопасности — мол, я могла вылететь на любой кочке. — Не сдала бы в любом случае, — вытягивая шею вперед, приподнимая козырек каски, ответила на вопрос я. — Но использовала бы в своих целях. Типа, принеси шоколадку, помой посуду, а то я кое-куда позвоню, — под общие смешки и выражение лица Мерфи «ладно, это резонно» я довольно улыбнулась. А когда друг завел рассказ о своих приключениях с Эрин на праздниках, я вспомнила свою букву «Э». Ясное небо над головой оживило вчерашний вечер перед глазами. Я поцеловала Эрика! Дело было не в чувствах или симпатии, но почему-то хотелось этим гордиться. Потому что лидер был из того сорта мужчин, которым «я бы дала — он мне не даст». Но у меня получилось. Это не было целью, это был момент под текилой, но было приятно. Когда я, на одних эмоциях, с пустой головой приподнялась на локтях и впилась в его губы своими на долгую секунду, голова закружилась. Он нависал надо мной, я разорвала поцелуй и легла обратно на крышу. Перед глазами плясали искры. Эрик смотрел на меня, обволакивая своим взглядом, будто пытался что-то нащупать в глубине моей души. Я только облизнулась. Дыхание сбилось, две секунды паузы между нами казались вечностью. А потом он ответил. Если бы я стояла, меня бы сбило с ног волной тех ощущений, с которыми мужчина меня поцеловал. Приподнял мою голову, прижимая ближе к себе, смял мои губы своими. Горячий язык проник глубже, сплелся в восьмерке с моим. Никакой алкоголь не сравнится с выветриванием всех мыслей от такого поцелуя. Эрик целовал меня так, как никто и никогда раньше. Вливал в меня дозу страсти, всепоглощающей, не дающей вздохнуть. Припал надо мной на локти и провел языком по губам. Таких мощных эмоций я еще не испытывала. Никто, как он, не обнимал меня, не прижимался ближе, лишь бы утолить то ноющее чувство в груди, которое успокаивалось лишь когда мы сокращали расстояние между телами. Никто не отдавался мне с таким отчаянием, беззаветностью и глубиной. И никому не отдавалась так я. Не знала даже, что умею. Да и было бы кому. Сердце в груди трепыхалось, билось безумным шмелем о стенки. Казалось, еще секунда, и я его выплюну. Поцелуй был глубоким, почти давящим, мужчина будто хотел вдавить меня в себя, а я была «за» раствориться. Он обрушился на меня стометровым цунами, выбросил в невесомость и не давал забыть о гравитации мощным телом. Я обняла Эрика за шею, запустила пальцы в короткие волосы на затылке, царапнула за ухом, лидер глухо застонал прямо мне в губы. Точно, особая чувствительность. От этого звука, рвущегося из его нутра, у меня свело живот теплой судорогой, кислород я втягивала кожей из пространства. Грудью, корпусом, бедрами, чувствовала его теплое тело на себе: мощное, животное, пьянящее. Втянула носом его запах и еще больше поплыла. Не ощущала что-то конкретное, только — запах мужчины. Властного, сжимающего мое тело широкими ладонями, страстного, трепетного. За секунду, оторвавшись вдохнуть воздуха, я оказалась уже на нем. Эрик сел на край крыши, свесив ноги, и легким движением, не разрывая объятий, увлек меня за собой. Я сидела у него на коленях и не дала себе шанса опомниться: снова смяла его губы своими. Никто и никогда так идеально мне не подходил в поцелуях. Инстинктивно, Эрик делал ровно то, что делала я, и мы пазлами сходились на кончиках пальцев и языков. А когда он меня обнял… я поняла, что не знала, что такое настоящие объятия до этого. Не ощущала даже боли в ребрах, сбитая градусом ощущений. Я была так близко к нему, а у Эрика были такие большие руки, что он почти свел локти на моей спине. Ладонями сжимал лопатки, предплечьями повторял длину поясничных столбов. Держал так крепко и нежно, с такой страстью водил ладонями вверх и вниз, что я была готова отдать жизнь, лишь бы еще раз пережить это мгновение. Я обнимала его за шею и целовала, как в последний раз. Его язык идеально сплетался с моим, я прикусывала его нижнюю губу, он — засасывал мою. Тело вспыхнуло, в животе ухнула странная приятность, возбуждение заволокло взгляд. Но смотреть мне не нужно было. Перед закрытыми глазами я буквально видела взрывающиеся огни салютов. Я целовалась так всего раз. С каким-то парнем на вечеринке перед инициацией, салюты были тоже. Но только они. Там не было мощных рук, горячего тела, идеальных, чуть пухлых, губ, колючей щетины, раздражающей подбородок. Это — то, что нужно. Влечение было таким сильным, что сознание отключалось. Я чувствовала лишь мокрые губы Эрика, его язык и не могла остановиться. Влечение на всех уровнях. Одной физикой не обошлось. Меня тянуло к нему всем тем, что было за границами моего тела. Губы лишь на процент вторили состоянию, окружающему нас. Мощным ливнем, водопадом, святой водой его язык вымывал из мыслей все, оставляя лишь ощущения. Эрик оторвался от моих губ, медленно, плотно, поцеловал в уголок челюсти, под ушком. Я застонала, не выдержала, взяла ладонями его щеки и снова вернулась к желанным губам. Мы оторвались друг от друга одновременно. Запыхавшиеся, раскрасневшиеся, тяжело дышали, касаясь лбами. Эрик все еще обнимал меня, крепко держа предплечьями мою спину, словно корсет. Мои ладони лежали у него на плечах, губы в сантиметре от него дышали одним воздухом. — Мы… — Да, — согласился Эрик. «Не должны» повисло в воздухе. Несколько мгновений я ощущала теплую волну, прокатывающуюся по телу, Эрик чуть ослабил хватку, дав пространству между нами быть. Это был единичный случай, я понимала. Но он был прекрасен настолько, что я не простила бы себе, если бы его не прожила. Выдохнула, подняла на Эрика взгляд. Наши глаза встретились. Такого горячего серого цвета не существовало в природе и обществе, как тот, каким светились его глаза. Тяга на уровне груди снова усилилось, будто у него под курткой был спрятан магнит, а я вся состояла из железа. И мы не сговариваясь, одновременно, снова решили ее утолить. Я прильнула к Эрику умирающим от жады странником и нашла живую воду в его губах. Он сжал меня в объятиях снова, отвечая еще с большим жаром. Температура плавления между нами выжигала огнем все живое. Он откинулся на спину, лег, а я припала, не отрываясь от его губ, сверху. Только лидер не дал мне выгнуться дугой над ним, Эрик не разжимал руки, держал меня близко к своему горячему телу, как только мог. Дальше — только повторный перелом ребер. Его ладони, каждая с половину моей спины, исследовали ее до ремня штанов и обратно к воротнику. Пальцы зарывались в мои волосы, ладонь удобно ложилась на затылок, большой палец ласкал границу шеи у уха. С закрытыми от непередаваемой страсти глазами, напалмом опаляющей внутренности, я лишь почувствовала дезориентацию. И оказалась снизу. Он опирался на локти, чтобы быть ближе, но не ложиться на меня всем телом, хотя магнитная тяга усиливалась даже при расстоянии в пять сантиметром между нашими сердцами. Я выгнулась под ним, чтобы тепло не прекращало греть грудь, а Эрик не выпускал меня из объятий даже в таком положении. Одной рукой он обнимал меня за спину и, заставляя прогнуться в пояснице, тянул к себе. Мягкие губы целовали мои, отчаянно, не ища оправданий. Язык обводил контур рта и возвращался внутрь. В один из таких моментов я не смогла сдержать стон, мои руки ослабли и рухнули безвольно вниз. Пальцы второй руки, зарывающиеся мне в волосы, выскользнули из этого положения. Я вытянулась под мужчиной, будто пыталась вылезти из собственной кожи, и застонала уже громко, когда его губы легли на мою шею. Он провел языком по всей ее длине, от яремной впадинки до подбородка, с силой поцеловал кожу над сонной артерией, и теплый ком возбуждения между ног стал почти болезненным. Я поймала зубами мочку его уха, пока он мучал меня поцелуями самой чувствительной зоны, провела языком по дуге раковины и вобрала телом уже его утробный, сдавшийся стон. Эрик осекся, вжал меня в себя еще сильнее, и поцеловал мои губы с такой силой, трепетом и глубиной, что я, кажется, на секунду потеряла сознание. Оторвались друг от друга мы снова одновременно. — М… мы, — Эрик еле протолкнул слова сквозь губы, которые я только что сминала своими, тяжелым дыханием. — Да, — задыхаясь, согласилась я. «Должны остановиться» без слов поставило точку. Лидер будто бы с сожалением оторвался от меня, перекатился рядом на спину, восстанавливая дыхание. Пораженно, устало, потер глаза ладонью. Я смотрела в темнеющее синее небо и облизывала горящие зацелованные губы. Через долгих пять минут, когда мы оба восстановили дыхание, синхронно, лежа на крыше, повернули друг к другу головы. Слабо улыбнулись. Оба все понимали. — Давай просто допьем текилу, — предложила я. Эрик, хмыкнув, кивнул. Я потянулась за бутылкой, пока лидер также лежал, распластавшись на шифере, легла перпендикулярно его телу головой на живот мужчине. Мы больше не говорили. Но между нами не было недоскаказанности. Блаженный стопор мыслительного процесса, текила и то, что здесь было — что сложно назвать просто «поцелуй» — это было откровение — расслабило обоих. Мы допивали прозрачную горючую жидкость, смотрели в небо и молчали об одном и том же. Это ничего не значило. Не в том смысле. В другом — значило многое. Завтра все будет как раньше, но никто ни о чем не жалел. Я, по крайней мере, точно. С пустой бутылкой мы молча поднялись на ноги. Я — пошатываясь, он — твердо. И пошли к выходу. За порогом я обернулась к Эрику. Улыбнулась так, что надеюсь, он понял все, что я, если бы даже хотела сказать, не могла бы сформулировать. — Человек-человек остались на крыше, — кивнула я за дверь, взявшись за перила лестницы. Уверила в том, что было и так понятно. — Спокойной ночи, лидер. Без иронии отдала честь и ушла в казармы, не услышав шагов позади.

***

— Что думаешь? — меня из мыслей выдернул тычок под ребра от Мерфи. Куда более болезненный, чем он мог себе представить. — О чем? — поняв, что я потеряла счет времени и нить разговора, я максимально беззаботно вскинула брови. — Мел говорит, что мне с Эрин нужно быть самим собой. Но реально? Самим собой? — возмущенно всплеснул он одной рукой, которой мог двигать из-за тесноты. — Ребята, она урожденная, у меня с ней только один шанс! Вот сколько времени прошло, прежде чем я начал вам нравиться? Я хмыкнула. — Две недели. Мел фыркнула. — Месяц. Блейк бросил на Мерфи скептичный взгляд. — Пока не решил. — Вот виде… — восклицание Мерфи и поездку прервал оглушающий грохот откуда-то справа. Пространство качнулось вбок, джип всей своей тонной отбросило влево, каска надвинулась мне на глаза. Взрыв. Я поняла главное правило игр в серой зоне: если на сцене появляется бомба, она должна взорваться. Пусть даже в следующем акте. Не долетев до земли, как во время отхода ко сну, я отключилась.