Глава XIV — «Любить страшно»
Огнём горит твой взгляд И сердце бьётся не в такт. Любить страшно, Но я не боюсь. Я усну И никогда не проснусь.*
— Ксения, он мёртв, — голос Чарли я слышу сквозь пелену боли и шума страданий внутри себя. Прижимая безвольного Питера к себе, я поднимаю безучастный взгляд на оборотня, словно пытаясь узнать, кто передо мной. Не получается. Я вижу голубые глаза — не те, чьи хочется видеть каждый день, смотрю на черты знакомого лица, но не замечаю нужных… Опустив глаза вниз, туда, где я держу короля за плечи, прижимая его голову к груди, я рвано вздыхаю, улыбаясь и разревевшись сильнее. Вот тот, кто нужен! Тот, о ком болело и болит сердце, чья жизнь важнее собственной. — Он мёртв. — Я знаю, — надрывно произношу я, прижимая Питера ещё ближе, боясь выпустить из рук, будто он сейчас исчезнет, испариться. — Я вижу-у-у. — Тебе пора отпустить его, — голос Чарли звучит хрипло, мои страдания приносят ему боль. Но впервые я ничего не слышу, не чувствую, потому что мне плевать. — Ксения, разожми руки. Я резко вскидываю голову, заметив движение впереди. Это Чарли медленно подходит ко мне, протягивая руки ко мне. Вцепившись сильнее в Питера, я вновь утыкаюсь лицом в макушку, покрытую пшеничными волосами, вдыхая хладный… мёртвый запах. Сердце разрывается на части, всё внутри воет, ноет, скребётся, молит отправится следом. Но единственное, что мне под силу — сидеть и выть, качая, будто младенца, мёртвое тело любимого человека. Резкое движение из-за своего состояния уловить практически невозможно. Тело выскользает из моих рук, а саму меня отшвыривает на несколько метров. Непонимающе, я поднимаясь на дрожащие, не держущие меня ноги, смотря перед собой, туда, где с выражением полной муки на морде, стоит Вэнфролх, прикрывая собой Чарли, которые медленно склоняется над телом Питера. — Не смей! — ору я, бросаясь к оборотню. Вэн пытается остановить меня, но я взглядом заставляю его отступить, налетая на волка, ударяя руками его в грудь, стараясь отогнать. Крепко схватив меня вокруг тела, Чарли сжимает руки, не позволяя шевелиться. Я кричу, бью его везде, до куда дотягиваюсь, пытаясь вырваться, вернуться к Питеру и продолжить страдать, но меня буквально уволакивают от него подальше. — Отпусти! — кричу я, развернувшись в объятиях и с ненавистью уставившись в знакомое лицо, по которому хочется проехаться кулаком. — Отпусти меня! — Он мёртв, Ксения, — зло рычит Чарли, встряхивая меня. — Ему уже ничем не помочь! Он умер! Я замолкаю, смотря в голубые холодные глаза. Смотрю внимательно, пару минут точно, а после усмехаюсь, так злобно и с ненавистью, что губы парня приоткрываются, и сам он противится желанию сделать шаг, отпустить. — А ты только рад, — говорю я бесцветным голосом. — Ты же так мечтал о его смерти, так вот, посмотри, — я вырываюсь из ослабевших рук, махнув в сторону Питера, над которым склонилась Леа и теперь, будто прощаясь, взяв его за руку, плакала. — Ты добился своего! Ну что, рад?! — с рыком кричу я последнее предложение, чувствуя, что сейчас сорвусь и вступлю в неравную драку с оборотнем. — Ты прав, он мёртв! Отчего же ты не радуешься?! — Ксения… — Даже не думай, что это всё меняет, — покачала головой я, когда Чарли попытался взять меня за руки, — ничего никогда не изменится. Оставив стоять Чарли с отсутствующим выражением лица, я возвращаюсь к телу Питера и, рухнув на колени, притягиваю его к себе. Мне плевать, что он обжигает прохладой, плевать, что он не дышит. Главное чувствовать, что он рядом. — Мне так жаль… — шепчет Леа, вытирая слёзы. — Я не знала, что всё будет… так. — Никто не знал, — прижавшись щекой к макушке короля, отвечаю я. — Судьба вообще вещь жестокая. — Что ты будешь делать? — спрашивает девушка, протянув руку ко мне. Не раздумывая, я обхватываю её ладонью и сжимаю, стараясь показать, что всё ещё здесь. Живая телесно, но уже давно мёртвая внутри. — Давай вернёмся в нарнийские земли, — отпустив руку Леи, говорю я, — а после я его похороню где-нибудь там, где его никто никогда не найдёт и не осквернит его последнее пристанище. — Может придать его… огню? — вдруг спрашивает Леа, посмотрев на меня внимательно. — Не думала? Вэн, я уверена, был бы не против поделится дыханием… — Питер не Всадник, — шепчу я, — огонь — не освещение, не отпуск грехов, а прямая дорога в Ад. Питер достоин лучшего мира, не этого… — Он тот, кто дорог Всаднику. Не думаю, что кто-то будет против исключения. — Я хочу помнить, — вдруг произношу я, положив ладонь на холодную, слегка синеватую бледную кожу щеки, — хочу помнить о том, что натворила, что не смогла защитить, не спохватилась раньше. — Обречена на вечные муки? — с печальной усмешкой спрашивает Леа. — Перевёртыши хотели погубить меня, — усмехаюсь я, — и они нашли именно то, что нужно — Убили Питера? — понимающе вздыхает девушка. — Они оставили меня в живых, — устало шепчу я, смотря на закрытые глаза и бледные губы, — забрав того, без кого моя жизнь мучение. Леа больше ничего не говорит. Она встаёт на ноги и подзывает Гатха к себе, и уже собирается забраться на него, когда я произношу: — Возьми с собой Чарли. Кивнув, Леа зовёт парня и тот, ничего не произнося, не возмущаясь, забирается на белого дракона, обняв Лею за талию. Вэнфролх подходит ко мне и склоняется, приглашая, и я встаю, отпуская тело Питера. — Не повреди его, — мой голос лишён любых эмоций. В нём нет ничего. — Держи как можно крепче. Быстро забравшись на широкую, чёрную спину, я сворачиваюсь глубочком и, закрываю глаза. Вэн, я уверена, бережно берёт Питера и я даже слышу полный тоски рёв, вырвавшийся из его глотки, когда, несомненно, тело короля безвольной куклой повисло в его огромных лапах. Вэн распускает крылья и взлетает вверх. Мне не страшно свалиться, потому что теперь мне уже не страшно. Я умерла, внутри никого нет, а снаружи — оболочка. Дракон это чувствует, поэтому летит аккуратно, не пытаясь провернуть какой-нибудь кульбит, какие он любит. Тело содрогается и я, распахнув глаза, чувствую, как внутри всё обрывается, рушится. И ничего не выстроится вновь. Тебе больно идти, Тебе трудно дышать, Я смотрю невидящим взором перед собой, стараясь вдохнуть, но не получается даже выпустить из лёгких воздух. Он, словно комком стоит внутри, не давая вдохнуть и выдохнуть. Лёгкие скручивает спазм, я задыхаюсь, но это не пугает, потому что боль, оглушающая и безмерная, разрушает все остатки внутри. У тебя вместо сердца Открытая рана.* Мне кажется, что та, кто сворачивается от невыносимых мучений на спине дракона — не я. Человек не может испытывать вообще таких непередаваемых эмоций! Там, в груди, где должно биться сердце, тишина, как в груди Питера. Я, вместе с судорожным вздохом, вырвавшимся изнутри, кладу руку на сердце. Как в тумане ощущается размеренное биение жизни. Вот только оно истекает кровью. Там открытая рваная рана, зияющая дыра. Я представляю, как меня пронзают прямо в сердце и то, как из этой раны пульсирующими толчками вытекает кровь. Такая горячая… кровь человека, медленно теряющего жизнь. Тихий рык не даёт продолжить фантазировать и я, практически невесомо проведя ладонью по чёрной чешуе, выдыхаю. А вместе с этим выдохом я чувствую, как выходят силы. Они покидают тебя быстро, словно вода через решето, дырявое и не способное удержать её в себе. Способности мыслить, дышать и страдать исчезают. И я, тяжело вздохнув и выдохнув, медленно проваливаюсь в забытьё, где нет ничего. Там только пустота, чёрная бездна, поглощающая в себя, засасывающая и не дающая увидеть свет.***
Я открываю глаза как раз тогда, когда Вэн потихоньку начинает снижаться. Вспомнив, сколько мы летели туда, я резко поднимаюсь и в удивлении смотрю на ночное небо, где отражаются мириады звёзд. «Тебе легче?» Я смотрю на макушку дракона, который осторожно пикирует вниз. Я не держусь, потому что и не надо. Когда я на драконе — мы едины. «Нет» И это чистая правда. Я подползаю ближе к основанию шеи и, слегка сжав крыло, без труда отвожу его, увидев, как лапы бережно держат тело короля над землёй. Застонав, я утыкаюсь в складку между крылом и могучей груди Вэнфроха, почувствовав, как новый прилив слёз готов выйди наружу. «Мне жаль Питера» Слышать это также трудно, как и думать обо всей ситуации в целом. Я знаю, что несмотря ни на что Вэнфролх всё равно разделяет часть боли со мной, но она не уменьшается от того, что её слишком много. «Спасибо, что был с ним в трудный момент» Это искренняя благодарность, потому что я действительно ценю то, что Вэн делал для Питера. «Он в этом нуждался» Я вздохнула, протянув руку и дотянувшись до одного рога, чуть сжав в жесте благодарности. «Но и я нуждался в нём» Это заставляет удивлённо уставится на Вэна, пусть он и не видит этого взгляда. «То есть?» «Мне было больно и я думал, что больше никогда не увижу тебя. Но после… я почувствовал чужую боль, почти также, как чувствую сейчас твою. Источником был он» Дракон чуть склонил шею и указал вниз, подразумевая Питера. Я закусила губу, чтобы не разреветься с новой силой. Хватало и того, что крупные горошины стекали по щекам к подбородку от осознания того, что два любимых на свете существа были брошены мною из-за собственной трусости. «Когда он увидел меня, уже не пытался скрыть ничего. А я понял, что ради тебя его нужно защищать. Правда недолго. Ведь я ушёл» «Ничего» Погладив его по тёплой шеи, я уткнулась носом в чешую и прикрыла глаза. Новые подробности, как ещё одна жалящая оса, пронзила всё внутри и зажгла новый всполох боли. Мне казалось, что сердце разорвётся сейчас же. Вэн наклонил крыло вправо и я поняла, что пора слезать. Быстро скатившись на землю, я, вместо удачной «посадки», рухнула прямо на снег. Вэнфролх отлетел недалеко. Быстро сложив крылья, подобно кокону укрыв и себя и Питера, он приземлился на землю спиной и аккуратно распахнул крылья, выпуская безвольное тело и оставляя его лежать на земле. Я быстро подползла к нему и вновь прижала к себе. Наверное, это выглядело по меньшей мере странно, но оторваться от, пусть и мёртвого, но любимого было выше сил. — Пора, — Леа грациозно спрыгнула с Гатха и подошла ко мне, положив руку мне на плечо. — Пора отпускать. Подняв на неё пустой взгляд, я кивнула, понимая, что действительно пора. Питер итак задержался на грешной земле слишком долго. Вздохнув, я взяла лицо Пита в ладони и склонилась к его губам. — Я люблю тебя, — прошептала я, прежде чем вновь коснуться хладных губ. И вновь не было никакого отклика. В голове больше не мелькали мысли об поцелуе истинной любви, который может заставить очнуться. Потому что всё это — брехня сказочников, а то, что я вижу перед собой — жестокая реальность. Именно та, в которой я потеряла единственного, кто всегда вселял в меня уверенность и в завтрашнем дне. — Я так тебя люблю, — оторвавшись от него, вновь шепнула я и, не сдержавшись, разрыдалась, воя и крича о том, какова несправедлива моя жизнь. — Тише, — Леа села рядом со мной и приобняла меня за плечи, прижимая меня к себе, заставив обхватить её талию и прижаться лицом к груди. Слегка дрожащие пальцы поглаживали меня по распущенным волосам. Но я не ощущала ничего. Совершенно. В груди была пустота, спутником которой являлась невыносимая, изворачивающая душу наизнанку, боль. — Поплачь, поплачь. — Ксень… — рядом опустился Чарли, положив руку мне на плечо. — Позволь разделить эту боль с тобой… — Она моя! — заорала я не своим голосом. — Эта боль моя! И никто не отнимет единственное, что у меня осталось от него! — прокричав это, я вновь прижалась к Лее, ощущая, как из носа текут сопли, а изо рта — слюни. Ужасное, невыносимо-противное зрелище, должно быть. Но мне совершенно плевать! — Не отнимем, не отнимем, — обещает мне Леа, поглаживая меня по плечам. — Ты до сих пор хочешь придать его земле? Или может… — Вэн… — единственное, что вырывается из груди. Вэнфролх встаёт и медленно подходит ко мне, заглядывая в мои, полные слёз, глаза. «Ты уверена?» В голове слышится его взволнованный голос, а грудь медленно окрашивается в ярко-голубой. Я, задыхаясь, закусываю губу. — Сделай это… — хрипло, надрывно, скрипуче. Но таков мой голос. Он охрип от криков, осип от слёз, и заскрипел из-за сорванного голоса. — Просто… сделай. Больше Вэну ничего не нужно и он подходит к телу Питера. Я не могу смотреть на то, как тело любимого сейчас начнёт полыхать и собираюсь отвернуться, но когда вижу, что Вэн склоняет шею и бережно кладёт голову на тело Питера, чуть прикрывая глаза, замираю не в силах отвернуться. Потому что в уголках глаз моего дракона скапливаются пару капель, крупными горошинами скатываясь по морде и капая на землю. Из его груды вырывается задушенное рычание и меня будто сносит волной его боли. Ведь Питер тоже дорог ему… он тоже страдает… Ему тоже трудно расставаться. Просидев так некоторое время, Вэнфролх встаёт и чуть отходит, отклоняя голову чуть назад и раскрывая пасть. Леа прижимает меня к себе, когда я дёргаюсь, чтобы вырваться, а Чарли садится рядом, взяв меня за руку. Я не пытаюсь её вырвать, потому что… всё равно. С характерным звуком из пасти вырываются клубы пара и я, зажмурив глаза, кричу лишь одно, что невыносимо разъедает меня изнутри. То, что никогда больше мне не забыть и не увидеть. Я кричу лишь одно: — Питер! Огонь озаряет всю поляну в долине Эттинсмура и на мгновение все мы трое — я, Леа и Чарли — слепнем от яркого света. Я вырываюсь из рук Леи, чтобы кинутся к сгорающему телу любимого, когда меня ловит оборотень и не позволяет выбраться. Ноги отнимаются, руки немеют, я будто лишаюсь всего и сразу. Перед глазами пожарище, скрывающее Вэнфролха и Питера и единственное, что хочется — кинуться туда, погибнуть в огне и в итоге оказаться рядом с тем, к кому тянет с неведомой силой. Пару секунд никто не шевелиться. Я невидящим взором смотрю на огонь и дым, что поднимается вверх, к небесам, будто это душа Питера, которая в конце-концов обрела покой. Медленно всё рассеивается, давая увидеть то, что заставляет кричать во всю глотку, рваться из рук Чарли и просто сходить с ума, чувствуя, что мозг сейчас точно тронется от всего того, что я терплю уже не первую неделю, потому что истерика разгорается с новой силой, такой, что всё сметает к чертям и я не выдерживаю. Организм просто не справляется. Потому что тяжело дышащий Аслан, защищающий своим телом полностью нетронутого огнём Питера совершенно спокойно взмахивает своим хвостом и, обернувшись ко мне, произносит: — Его ещё можно спасти. Меня накрывает: глаза закатываются, дыхание сводит спазмом и кислород больше не поступает в лёгкие. Последнее, что я замечаю, перед тем как обмякнуть в руках Чарли, это полный благодарности и облегчения взгляд Вэнфролха, обращённый на золотистого Великого кота.***
— Его можно спасти, — повторяет Аслан, заглядывая в мои ничего непонимающе глаза, в которых отражается всё одновременно: удивление, радость, облегчение, счастье, испуг, страх и… вина, — но это будет невероятно трудно и опасно, потому что душа уже почти покинула его тело. Ксения, ты понимаешь, что время ограничено? — Но… как… как вы… — связать слова в предложение не получается и я продолжаю хлопать глазами, бегая взглядом то на морду Аслана, то обратно на лежащего на кровати Питера. Прошёл где-то час с того момента, когда я чуть не лишилась Питера окончательно, и если бы не Аслан… я бы даже и не узнала, что есть возможность заставить вновь биться любимое сердце в груди. Поверить в то, что это Аслан не составило труда, а вот в то, что есть возможность вернуть Питера — как-то не очень. Но кот выглядел уж очень уверено, что, если даже захотеть, сомнения не появятся. — Как узнал? — янтарные глаза Аслана выражают тепло, которое было скрыто под плотной толстой коркой льда, когда я в последний раз встречалась с ним. И эти изменения невероятны. — Ксения, я следил за тобой с самого твоего ухода. Прости, но выпустить тебя из виду было опасно. — Кстати об этом… — я смутилась. В груди с новой силой грохотало сердце, наполненное надеждой и сейчас, взглянув на лежащего Питера, мне не так больно и страшно. Потому что если есть хоть капля надежды на то, что Питер оживёт — я сделаю всё, что угодно. — Не сейчас, — Аслан чуть раздражённо махнул хвостом. — Сейчас важно вернуть Верховного короля к жизни. — Как? — сразу же забыв обо всём спрашиваю я. Аслан прав, сейчас главное найти способ вернуть Питера. — Есть одно давнее заклятие, которое может помочь в данном случае, но оно очень опасно. Ты можешь лишится жизни, если что-то пойдёт не так. Ты готова отдать жизнь за Питера? — янтарные глаза смотрят прямо в душу, уже находя там ответы на свой вопрос. Но я всё же озвучиваю его вслух: — Я рискну всем, если есть хоть маленький шанс, — говорю я чётко, не привирая ни на секунду. Ведь это действительно правда. Ради Питера… на всё. — Но есть один очень неприятный момент, — вдруг говорит Аслан, чуть прикрыв и вздохнув. — Довольно неприятный и сильно болезненный. — Какой? — нет страха, только решимость. Я не отступлю, если даже придётся терпеть все муки Ада. — Аслан, я готова на всё. — Это заклинание связывает две жизни, опутывая судьбы, не позволяя что-либо изменить. Его никто и никогда не проводил, от того, что оно довольно опасное, потому что если что-то пойдёт не по плану… тот, кто добровольно соглашается связаться, погибает в муках. Это единственный способ. — Что нужно делать? — нахмурившись, спрашиваю я. — Неужели всё так легко? Есть же где-то загвоздка! — Всё получится, если время смерти не больше недели. Когда… — Аслан не договаривает. — Сказали, что несколько дней, — вздыхаю я, — сколько именно не знаю. — Ксения, это единственный способ его спасти… — Аслан вглядывается в моё лицо, — ты согласна? — Я же сказала, что готова на всё. — Тебе нужно умереть, — говорит Аслан, вздохнув. — Чего?! — к такому повороту событий я не была готова. Умереть, серьёзно? — Как я спасу Питера, если буду мертва?! — Пока вы оба будете… мертвы, одна знакомая мне ведьма проведёт ритуал, успех которого будет зависить только от тебя. — Что я должна буду сделать? — Когда ты умрёшь, ты попадёшь в какое-то особое место, которое душа Питера создала для себя, как островок утешения. Ты должна будешь убедить его вернуться, заставить, если понадобится. Если не сможешь, то он утащит и тебя за собой. — С трудом верится в то, что это заклятие поможет вернуть… — вздохнула я, покачав головой. — С ума сойти можно. — Ты точно уверена? — Аслан, — я с трудом подняла взгляд и чуть улыбнулась. — Как никогда. Я сделаю всё, чтобы он жил. — Я верю в тебя, — кот кивнул и, посмотрев на Питера, чуть прикрыл глаза. — Это моя вина, что он сейчас в таком состоянии. Я оставил их в самый трудный момент. — Вы знали, кто Лорд? — спросила я. — Встретится с Каспианом было неожиданно? — усмехнулся кот. На львиной морде промелькнула печальная улыбка. — Почему не сказали? — Ты не должна была вообще знать, для чего мы по-настоящему идём в Калормен. — Вы вели меня к Люси, — кивнула я. — А я… — Ты всего лишь человек, Ксения, ты не виновата, что в тебе поселилось сомнение, — промурчал Аслан. — Это не повод для того, чтобы вести себя, как… как… — я не нашлась с подходящим словом. — В кое-чём ты всё же была права. Я нужен Нарнии. — Рада, что вы прислушались, — я усмехнулась. — Теперь Великий кот не оставит свои творения? — Не посмею, — глаза сверкнули, но я не заметила. Отвернувшись от кота, я села на кровать и провела по бледной щеке ладонью. — Я вернусь через пару часов. Приведу ведьму, которая должна помочь. — Она сможет? — Она не подведёт, — последнее, что сказал Аслан, прежде чем исчезнуть, будто его здесь и не было. — Я вытащу тебя, — пообещала я, погладив большим пальцем вмятинку над верхней губой Питера, а после, не выдержав более ни секунды, вышла из комнаты, сразу же заметив сидящих за столом Лею и Чарли. Между ними витала напряжённая тишина. Вздохнув, я села рядом с Леей, потому что от Чарли так и разило гневом. Сейчас, когда я чуть-чуть отошла, было легче воспринимать всё произошедшее и теперь становится ясно, что больше не будет того, что было когда-то между нами. Жалею ли я? Нет. Теперь, когда я встретилась с Питером, и плевать, что вот таким образом, я понимаю, что никогда бы и не смогла выбрать кого-то другого. Потому что ни к кому нет того, что я чувствую к Питеру. И даже связь не имеет надо мной той воли, которая есть у короля. — У нас с Асланом есть идея, — говорю я, решаясь нарушить тишину. Леа смотрит на меня с интересом, а Чарли с неприкрытым страданием. — Ну и какая? — усмехается он зло. — Что за идея, которая возникла у вас с ним, чтобы воскресить мёртвого человека? Я зло смотрю на Чарли, где-то глубоко внутри ощущая неприятную, покалывающую боль, ревность. — Аслан вернётся через несколько часов вместе с колдуньей, которая… — начинаю я, но Чарли вновь перебивает меня, хмыкнув. —… которая наложит заклятие, способное связать меня и его вместе, — заметив непонимающий взгляд Леи, я добавляю: — наши жизни. — Действительно! — Чарли взмахивает руками, вскакивая с места, — тебе ведь так мало двух действующий связей! Оборотня и дракона не хватило, решила на короля позарится?! — Чарли, что… — не понимаю я, но он обрывает меня взмахом руки и вылетает из дома, зло хлопнув дверью. Я удивлённо смотрю ему в след, когда плеча касается тёплая ладонь. — Поговори с ним, — шепчет Лея, — он страдает, ничего не понимает, боится. Вам нужно объяснится. Решив, что она права, я киваю и чуть улыбнувшись, встаю и выхожу из дома следом за оборотнем. Леа права — нам пора разъяснить всё от и до, иначе дальше будет только хуже. Я нахожу Чарли неподалёку от дома. Он стоит, облокотившись об одно из деревьев и хмуро уставившись в ночное небо. Вздохнув, я подхожу к нему, останавливаясь в нескольких метрах. — Чего пришла? — спрашивает он совершенно бесцветно. — Мы знали, что будет… — Сложно? — перебивает он меня. Я медленно киваю. — Я же говорил тебе, чтобы ты не обманывала нас. — Чарли, — вздыхаю я, — я тогда запуталась так, что даже мыслить нормально не могла. — А сейчас что? Ты, наконец, определилась? — Да, — я сглатываю подходя ближе и заглядывая в его голубые глаза. Момент осознания и теперь я, радостно улыбаясь от того, что всё для себя решила, прижимаюсь губами к щеке Чарли в лёгком, ничего не обещающем поцелуе. Чарли замирает, весь напрягшись. Ведь он всё уже понял. — Ты был прав. Я обманывала себя и тебя одновременно, — отрываясь от него, я отхожу, чтобы увидеть слёзы на его глазах. — Чарли, ничто не может быть сильнее моей любви к нему. Я это поняла, когда до меня вдруг дошло, что его больше нет и не будет. — Связь? — ничего не пытаясь мне доказать, интересуется он. — Даже она лишь пустой звук для меня, когда я думаю о том, что Питера не будет рядом. Не скрою, я всё ещё чувствую притяжение, но не более. Всё заглохло, стоило мне его увидеть. Пусть и таким… мёртвым. — И никогда не… — в глазах Чарли боль, но я будто закрываюсь, не давая ничему из «его» проникнуть к «моему». — Вряд ли это вообще возможно, — я печально закусываю губу, носком сапога разворошив снег. — Не думаю, что это когда-нибудь кончится. — Значит всё то, что мы пытались отстроить… — Чарли, прости, я должна была сразу сказать «нет». — Ничего, — он качает головой. — Хорошо, что ты приняла решение. Больше не будет… неопределённости. — Ты прав, так намного легче. — Тогда я, — он не заканчивает, нахмурившись и кашлянув. Говорить то, что мы итак оба знаем оказалось для него трудно. — Я не хочу, чтобы ты перекидывался, — говорю я. — Я определилась и теперь нет странных чувств. Может и ты сможешь? Теперь, когда всё ясно. — Ты в курсе, что у меня этого не получится? — Чарли… — У нас был уговор. До тех пор, пока не найдём твоего Питера. Нашли, а значит мне больше незачем тут оставаться человеком. — Мне нужна поддержка, — выпаливаю я. — Прошу тебя, останься… — Я буду с тобой до тех пор, пока ты не проснёшься, — сдаётся он, не выдержав моего тона. — Откуда ты… ах, да… — я вдруг вспоминаю о супер-слухе Чарли и для меня не новость, что он всё уже знает. Обо всём. — Мне эта идея не по вкусу, но ты же не послушаешь. Тебе нужно спасти его. Хотя это полнейшее безумие. — Ты бы, я уверена, сделал тоже самое ради меня, — я улыбаюсь. — Ведь я права? — Без раздумий бы согласился на всё, — кивает он. — Вот и я тоже — без раздумий. — Ты безумная девушка, Ксения, — усмехается Чарли, смягчаясь. — Я не безумна, — противюсь я, вздохнув, а после блаженно улыбаюсь. — Чарли, я просто его люблю.***
Аслан появляется через три часа после своего ухода. Вместе с ним приходит и светловолосая женщина, с зелёными глазами. Она стройна, высока, но любой согласится со мной в том, что выглядит она действительно устрашающе. Аслан просит верить некой Шоте и мне невольно приходится послушаться. Ведьма просит раздеться меня до рубахи и улечься рядом с Питером на кровать. Быстро справившись со всеми шнурками на одежде и сняв сапоги, оставаясь в одной простой рубахе, как и Питер, я ложусь на подушку, повернув голову вправо и уставившись на расслабленные черты любимого лица. Лицо короля бледно и неестественного синеватого оттенка. Закусив губу, я беру хладную руку в ладонь и сжимаю, обещая ему, что обязательно вытащу его, верну обратно и больше никогда не оставлю. — Сейчас, когда я буду произносить заклятие, — начинает Шота, развязывая оставшуюся шнуровку на моей рубахе и откидывая её полы в стороны, но так, чтобы была прикрыта грудь, она проделывает тоже самое с Питером, обнажая белоснежную накаченную грудь, — ты почувствуешь небольшое покалывание в области сердца, а он, — она кивает на Питера, — задрожит. Ни в коем случае не мешай, даже если тебе покажется, что он вот вот откроет глаза, поняла? — я послушно киваю, сжимая ладонь в руке сильнее. Мне страшно и его ладонь заставляет меня чуть успокоится и верить в лучшее. — Ты в курсе, что сейчас произойдёт? — я отрицательно качаю головой. Губы слишком сильно дрожат, чтобы разлепить их и произнести что-то связное. — Заклятие не только свяжет его жизнь с твоей, но и разделит твоё сердце на две половины. Одна будет у него, вторая — у тебя. Всё получится, если только твоя любовь действительно настолько сильна, как утверждает Аслан. — Что?! — вот этого я точно не ожидала. Я подскакиваю на кровати, вырвав руку из расслабленной ладони Питера. — Что ты сделаешь?! — А ты что думала, в сказку попала? — усмехается ведьма. — Связующие заклятие работает только так. — А что, если… — я не договариваю, сидя с открытым ртом. — Как мы будем жить с половинами моего сердца?! Это же невозможно! Ты права, мы не в сказке, где любовь всё побеждает! — Любовь довольно сильна, — отрицает женщина, — она может разрушить любые чары, спасти любимого. — Я целовала его! — вдруг доходит до меня. То, что может ничего не получится, заставляет испугаться и напрячься. — Я целовала его, когда увидела, думала, что мой поцелуй истинной любви… — я не договариваю, потому что Шота начинает смеяться. — Что? — Ты не любишь его истинной любовью, — отсмеявшись, говорит она. — Твоя истинная любовь должна быть для того, кто сейчас стоит за моей спиной, — она кивает на молчаливого Чарли, стоящего в углу комнаты и стараясь не вникать в суть разговора. Но, услышав об любви, он поднимает голову и удивлённо смотрит на меня. — Но по каким-то причинам она слишком слаба, потому что та любовь, которую ты испытываешь к нему, — Шота указывает пальцем на Питера, такого безучастного ко всему, — намного сильнее вообще всего! Такой случай впервые на моей практике, но поверь, определить, где истина, а где нет — я в состоянии. — Такое вообще возможно? — я стараюсь игнорировать скривившегося Чарли и ухмыляющейся Леи. — Никто не знал до этого, — говорит Аслан, подходя ближе и заглядывая своими янтарными глазами в мои. — Но ты настоящее исключение. Ты испытываешь настолько сильные чувства к королю, что они перекрывают всё, даже чувства подходящего для тебя человека, — Аслан выглядит довольно. — Бредятина, — качаю я головой. — Но если всё действительно так… я рада. — Именно поэтому проводить заклятие опасно, — вдруг говорит Шота. — Ни я, ни Аслан не знаем, чем оно грозит для вас. Возможно, тело Питера отвергнет твою часть сердца, потому что она не будет подходить, а может вы станете сильнее вместе. Кто вас знает. Рискнём или ты испугалась? — в глазах ведьмы появился азарт и я почти уверена, что и мои он тоже посетил. — Спрашиваешь! — усмехаюсь я. — Но вот перспектива делится с ним сердцем… — я не договариваю, потому что Аслан меня перебивает: — Ты не обязана, если не уверена. — Дайте же договорить! — возмущаюсь я. — Я не боюсь делится с ним своим сердцем! Я боюсь, что ничего не получится. Вдруг станет только хуже?! — Да кто его знает, — отмахивается Шота и отвернувшись, берёт с небольшой тумбочки две свечи. Поджигая одну, она подходит ко мне и наклоняет свечу так, чтобы воск капнул мне в ложбинку между грудей. Он обжигает, быстро застывая. Капля за каплей прозрачная жидкость оказывается у меня на коже, застывая, превращаясь во что-то неприятное, липкое и сковывающее. Я не сразу замечаю, что ведьма что-то бормочет, но не пытаюсь вникнуть. Вместо этого, я поворачиваю голову обратно к Питеру и, найдя его руку, вновь сжимаю, переплетая наши пальцы. Закончив со мной, Шота берёт другую свечу и проделывает тоже самое с Питером. Я зачарованно смотрю на то, как капли воска застывают на не колыхающейся груди. Мне так хочется увидеть, как грудная клетка поднимается и опускается в такт мерному дыханию. Я очень надеюсь, что заклятие сможет преодолеть барьер смерти, а сердце любимого человека на свете вновь забьётся, с удвоенной силой. Закончив, Шота кладёт две свечи между нами и встаёт в изножье кровати, опуская руки на деревянный поручень. Глаза её закатываются и она начинает тихо шептать что-то на неизвестном мне языке. Возможно, если бы я прислушалась, то и различила бы слова, но мне не до этого, потому что в ту же секунду в том месте, где находится застывший воск, кожа начинает зудеть так сильно, переходя в настоящую, адскую боль. Сжав сильнее руку Питера, я откидываю голову назад, упираясь затылком в подушку. Создаётся ощущение, будто воск раскалывается вновь, вгрызаясь в кожу, будто стая крыс под ведром. Что самое странное — кричать не получается. Я пытаюсь распахнуть рот, разораться благим матом, но ни того, ни другого не происходит. Кровать сотрясается от судорог и боль отступает. Повернувшись, я вижу, как колотит Питера по всей кровати. Рука в моей ладони будто подпрыгивает и мне приходится с силой сжать руку, чтобы та не выскользнула. Питера выгибает и мотает по всей кровати, руку уже практически невозможно сдержать. Я вдруг понимаю, что не могу даже двинутся, будто прикованная цепями. — Когда ты попадёшь туда, где находится Питер, — будто сквозь купол слышу я голос Шоты, — у тебя есть ровно полчаса нашего времени, чтобы убедить его, что всё то, где он находится и что видит — обман, а ты — реальна. Заставь его поверить тебе, если понадобится — вспомнить. По истечению получаса тебя вышвырнет обратно и если сердце короля забьётся, значит у тебя получилось. Не забудь, Ксения, у тебя ровно полчаса! Я киваю с усилием двигая головой. Комната начинает вращаться и я, вдруг обретя контроль над телом, вцепляюсь свободной рукой в матрац, другую же сжимаю мёртвой хваткой. Говорить или кричать не получается, да оно и не надо. Меня будто бросает из одной стороны в другую, голова кружится, картинка расплывается. — Заклятие наложено! — слышу я торжествующий голос Шоты. — Теперь остаётся только надеяться, что у Ксении всё получится. Я поворачиваю голову вправо, еле успев уловить расплывчатые черты лица. Стараясь сохранить их в памяти, я слабо улыбаюсь, чувствуя, что быстро уношусь в забытье. «Я найду тебя,— думаю я, прикрывая глаза, — найду и верну!»***
Я распахиваю глаза, подскакивая на месте и оглядываясь. Я нахожусь на берегу Восточного моря. Золотистый песок приятно греет босые ступни, а тёплое летнее солнце пригревает, заставляя нежится в тёплых солнечных лучах. В воздухе витает запах соли, а над головой кружат и кричат чайки. К берегу прибиваются прекрасные, большие зелёно-голубые волны, в некоторых местах разбиваясь об острые камни, выглядывающие из воды. Я кручусь, пытаясь разглядеть хоть кого-нибудь, кто будет мне знаком, а после резко замираю, уставившись на прекрасный белый огромный замок. — Кэр-Параваль, — не веря своим глазам, произношу я, приоткрыв рот. Белый замок будто вытесан из камня, расположившись на самом верху небольшого холма. Красота резиденции королей поражает до глубины души. Сразу вспоминаются заросшие руины и сердце ноет от того, что никто не смог сохранить эту красоту. Я делаю шаг, не замечая человека, что стоял у самой кромки леса, за моей спиной и внимательно за мной наблюдавший. Я замечаю его уже поздно, когда слышу знакомый звук вынутого из ножен меча, а в спину, между лопаток, упирается остриё лезвия. Замерев на месте, я боюсь даже сделать вдох, потому что-то, что я чувствую, подсказывает мне, что это… — Кто ты такая? — грубый мужской голос разносится в наступившей тишине подобно грому. Я сглатываю, чувствуя, как по щекам медленно начинают течь слёзы. — Питер… — выдыхаю я, резко разворачиваясь и вглядываясь в прекрасные, самые лучшие на свете глаза Верховного короля. Прекрасный взор недоверчиво разглядывает меня, не узнавая. Верхняя губа чуть приподнимается, будто передо мной не человек, а некий хищник. Если это так, то я с удовольствием буду жертвой. Передо мной стоит мой Питер, каким я запомнила его в то далёкое время, когда прибывала в Нарнии. На напряжённом лице нет взрослых морщинок, волосы коротки и причёсаны, тёмная свободная рубаха и коричневые сапоги — вот его одеяние. Подбородок вздёрнут, показывая превосходство парня и его настороженность. — Откуда вы знаете моё имя? — спрашивает он зло. — Кто вы такая? Как оказались вблизи Кэр-Параваля? Вопросы льются нескончаемым водопадом, а я ни на один ответит не могу, потому что стою на песке, босиком, с представленным к груди остриём и улыбаюсь, как дура, потому что не могу иначе. Потому что хочется накинутся, расцеловать всего — с ног до головы — и больше никогда не покидать, потому что так невыносима разлука и так сладка встреча! — Ты… не помнишь меня? — вдруг доходит до меня сквозь сладкую негу. Меня будто обливают ледяной водой из ведра. Рот раскрывается в форме буквы «о», и я в шоке делаю шаг назад. — Не узнаёшь?! — А должен? — удивляется Питер, не отпуская клинка. Мир внезапно теряет все краски, а радость встречи омрачается. Потому что Питер не помнит! Не узнаёт! Неужели он, в этом выдуманном мире, не захотел, чтобы я была здесь вместе с ним? Неужели это его островок утешения? Там, где нет меня? Осознание сего факта больно бьёт в самое сердце и я, рвано вдохнув, оседаю на горячий песок. Питер удивлённо смотрит на меня, а мне хочется ударить его, да посильнее. Внутри я, конечно, понимаю, что он не виноват, что не помнит того факта, что всё нереально, но… он не помнит меня! — Нет, не должен, — я усмехаюсь, прижав ладонь ко рту и рассмеявшись. Ну действительно, конечно, думала я, что будет всё просто, смотаюсь быстренько к Питу, заставлю убедится в том, что всё, что его окружает — лишь фантазия, а после вернусь и всё вновь будет, как было. Не хрена подобного. Вместо этого — истекающее время и не узнающий меня любимый. Вот тебе, Ксенька, и легкотня твоя. — Я такая дура, — тяну я, усмехаясь, — непроходимая тупица. Питер удивлённо смотрит на меня, а после, нахмурившись, кивает что-то самому себе. — Я должен проводить вас к границе территории Кэр-Параваля, иначе у вас будут проблемы. — Да, они у меня уже итак есть, — махаю я рукой, поднимаясь и позволяю увести себя куда-то наверх. Мы обходим Кэр-Параваль, но мне как-то уже и неважна его красота. Я полностью потеряна от того, что не знаю, что делать, что предпринять. Вот он, Питер, такой любимый и нужный, а на самом деле, его вроде и нет рядом, потому что тот, кого я вижу, такой… далёкий и неизвестный. — Отсюда найдёте путь домой? — спрашивает Певенси, нахмурившись пуще прежнего и сложив руки на груди. — Да, всё такой же, — усмехаюсь я печально, вглядываясь в прекрасные голубые глаза. — Простите, что? — не понял он. — Такой же, говорю, — повторяю я. — Мы знакомы? — Даже ближе, чем ты думаешь, — загадочно произношу я. — Я начинаю терять терпение… — Ты серьёзно отправишь меня гулять по улицам в одиночестве, без защиты и босиком? — я развожу руки в стороны. — Да ты жестокий тип. Я веду себя с ним отстранёно и немного нагло, как в первые дни нашего знакомства. Хотя на самом деле хочется прижаться к нему и никогда не отлипать. Потому что, ну вот же он! Сердце же не понимает, что любимый забыл, и не собирается ничего вспоминать. — Так и быть, — кивнув, Питер разворачивается на носочках и идёт ко входу в замок. Я усмехаюсь, пожав плечами. Каким был, таким и в другом мире остался. Пока мы идём к главным дверям резиденции королей, я не свожу взгляда с силуэта парня. Он весь напряжён и, кажется, готов защититься от любого нападения, с моей стороны. Недоверчивый, настороженный, прекрасный. Открыв тяжёлые двери, он вежливо пропускает меня в сторону. Я, не сводя с него взгляда, прохожу в белый каменный замок и слышу, как сзади захлопываются двери. — Орэн, — зовёт Питер, помахав рукой какой-то пухлой женщине в белом платье. Женищна быстро подходит к нам и кланится ему. Сначала до меня не доходит, а потом я вспоминаю, кем является здесь Питер и щёки заливает пунцовый свет. Мне становится стыдно, очень-очень стыдно, за своё поведение перед Верховным королём. — Да, сэр? — спрашивает Орэн, не поднимая взгляда. — Отведите нашу гостью в одну из комнат в восточном крыле. Приготовьте её к балу, — указывает он. — Балу? — не понимаю я. — Балу, — губы Питера расплываются в улыбке и он, вновь смотрит на меня. — Раз уж навязалась сюда, соблюдай правила. У нас сегодня бал и ты обязательно там будешь. Там я и узнаю о тебе получше, а ты расскажешь, откуда меня знаешь. Махнув рукой, он развернулся и пошёл куда-то по коридору. Мне оставалось лишь провожать его печальным взглядом. — Пойдёмте, мисс, — Орэн схватила меня под локоть и поволокла к огромной лестнице, на второй этаж. Быстро перебирая ногами, я всё оглядывалась назад, в надежде увидеть знакомую фигуру, но так ничего и не получилось. Орэн вела меня недолго. Быстро впихнув меня в одну из комнат, она попросила подождать, пока не принесут бадью с тёплой водой и другую одежду. Я осталась стоять посреди комнаты, когда женщина захлопнула дверь. Я находилась в шоке, потому что всё было… странно. Питер, не зная меня совершенно, позволил войти прямо внутрь столицы, позволил привести себя в порядок и даже позвал на бал? Странно всё это! Что за бред?! Он не может так поступать! Это так глупо! Качнув головой, я уселась на мягкую кровать и посмотрела перед собой, решив дождаться служанку. Её не было около часа. За это время я успела серьёзно поволноваться, что время кончится, но, как я поняла, здесь временные рамки совершенно другие. Орэн ввалилась в комнату, держа платье. За ней прошли в комнату двое мужчин. Быстро поставив бадью, они выбежали из комнаты. — Отмойтесь, мисс! — прокричала Орэн, укладывая платье на пуфик. — Скорее! Скорее! Бал уже вскоре начнётся! — А что за бал? — быстро спросила я, скидывая грязную одежду прямо на пол и прыгая в тёплую воду. — На этом балу Верховный король Питер представит всему королевству свою девушку, которую долгое время скрывал, — мечтательно произнесла женщина откуда-то из-за ширмы. Сердце бухнуло где-то в груди, забившись с новой силой. — Это что же, венчание? — удивилась я, стараясь игнорировать неприятное покалывающее чувство в груди. Всё же это не по-настоящему… всего-то навсего другая реальность! — Все думают, что да, но кто их знает! — сказала Орэн. — Никто ещё не видел избранницу короля! Ну что же вы там копаетесь, давайте выходите! Быстро отмыв своё тело, я вылезла и схватила чистое полотенце, насухо вытеревшись. Орэн времени зря не теряла, и уже сувала мне пышное белоснежное платье с красными цветами внизу. Вздохнув, я натянула приятное на ощупь платье и вышла к служанке, которая тут же развернула меня спиной к себе и начала шнуровать корсет. Вспомнив, какого это было в прошлые разы, я сделала глубокий вдох и перестала дышать. — Вы так красивы, мисс! — глаза Орэн покраснели. Она выглядела очень счастливой. Жаль, что её не существовало в реальности! — Давайте займёмся вашей причёской! Быстро кивнув, я села на предложенный стул и мужественно терпела несколько минут, пока Орэн колдовала над моей причёской. Всё происходило в спешке и это меня удивляло до глубины души. Когда женщина закончила, она улыбнулась и, ничего не сказав, выбежала из комнаты. Ничего не понимая, я подошла к окну и удивлённая уставилась в темноту ночи. Когда успело стемнеть?! Я же всего, максимум, минут двадцать одевалась и мылась! Время здесь бежало действительно, как заведённое. В двери комнаты постучали и я, вздронув, крикнула, чтобы посетитель вошёл. Дверь открылась и передо мной предстала невероятной красоты Сьюзен. Она подошла ко мне и улыбнулась. — Это тебя Питер нашёл, гуляющей по берегу? — спросила она, подходя ко мне и оглядывая меня с ног до головы. — Пойдём, я провожу тебя в тронный зал. — Тронный зал? — удивилась я, послушно шагая за сестрой Питера. — Почему туда? — Питер хочет объявить о своей девушке всем, кто приглашён, а в бальном зале сделать это очень трудно, — пояснила она. Мы быстро двигались по белоснежному каменному полу, пока не вошли в огромный зал. Это было величественное место с крышей из слоновой кости, перьями павлинов на западной стене и большими дверями в восточной части, из которых открывался вид на море. К сожалению, сейчас оценить красоту просто не было возможности. Там было столько людей! Я растерялась и на секунду потеряла из виду королеву, а когда бросилась на поиски, было уже поздно. Все вокруг галдели, стояли, как истуканы и не давали сделать шаг. — Эй, пропустите! — возмутилась я, когда, услышав громкий голос Питера, оповещающий о том, что он собирается сделать какое-то важное заявление. — Да пропустите же! Мне удалось пробраться во второй ряд и теперь я стояла практически в центре зала, наблюдая за прекрасным Питером, который облачился в великолепный костюм. На голове у него сияла корона. — Внимание всем! — объявил он. — В этот прекрасный вечер я хочу объявить о новости, которая, несомненно, понравится всем! — в зале стояла тишина, все ждали что же скажет их король, а я, закусив губу, мечтала только об одном — внезапно оглохнуть и ослепнуть, потому что Верховный, светясь от счастья, продолжил: — Дорогая, ты можешь выйти ко мне на секунду? — обращаясь к кому-то в толпе, спросил Питер. Зал взорвался криками счастья, а я почувствовала, что разлетаюсь на кусочки, потому что к Питеру выскочила Оливия, светясь от счастья. Она встала рядом с Питером. Не сводя с неё влюблённого взгляда, король медленно опустился на одно колено, вынул из кармана рубахи бархатную коробочку и, заглядывая своими невозможными глазами в глаза девушки, с волнением произнёс: — Ты согласна стать моей королевой? Радостные крики, словно фейерверки, оглушили меня с разных сторон. Все кричали от радости, хлопали в ладоши. Девушки кричали «да» Оливии, а та, кажется, готова была расплыться в счастливую лужицу. — Да… — единственное короткое слово, способное разрушить всю мою жизнь, а убеждения в том, что это всё нереально не помогают, потому что… В этой реальности Питер счастлив с другой, он не знает меня, не желает узнавать… Он счастлив. По-настоящему, чёрт возьми, счастлив. По щекам текут слёзы, когда я поднимаю онемевшие руки, начиная повторять за всеми, хлопая в ладоши, когда Питер аккуратно надевает на безымянный пальчик золотое колечко, а после, вставая с колен, поднимает девушку на руки и целует с упоением, нежностью и страстью одновременно. Я тихо плачу в стороне, наблюдая за тем, как все подходят к жениху и невесте, поздравляют их. Я иду за всеми, когда открываются другие двери в тронном зале, пропуская обезумевшую толпу в балетный зал. — Поздравляю вас, — наконец-то нахожу в себе силы подойти к королю и его будущей королевы. Лицо Питера омрачается, когда он смотрит на меня и это причиняет невыносимую боль, потому что он недавно улыбался другой, и выглядел так, будто нет никого лучше и нужнее, чем Оливия. Я закусываю губу, когда Питер сухо принимает слова благодарности, а после отсылает невесту подальше, чтобы та не слышала наш разговор. Схватив меня за руку, по которой тут же пробегают приятные мурашки, он тащит меня в самый конец зала и внимательно разглядывает моё лицо, прежде, чем выдать злое, непонимающее: — Откуда ты меня знаешь?! — Я не знала, что ты здесь… — слова даются тяжело, — так счастлив, — слёзы горошинами льются из глаз и я прикрываю веки, чтобы успокоится. Питер продолжает не понимать, а меня будто прорывает. — Питер, я так скучала! — вздыхаю я со стоном. — Я так виновата перед тобой! Нет мне прощенья! Но то, что ты здесь… такой… это выше моих сил! — Да о чём ты? — То, что окружает тебя — неправда, — наконец произношу я самое главное.— Это всего лишь твоя фантазия, в которой нет меня… — не могу не заметить я, хрипло дыша. — Настоящий ты умер, а я пришла вернуть тебя, но сейчас мне кажется, что здесь тебе лучше, чем там… — О, великий Аслан, да ты сошла с ума! — удивляется искренне Питер, делая шаг назад. Я испуганно смотрю на него, а когда замечаю в глазах настоящий ужас, дёргаюсь к нему и хватаю его за руки. Питер замирает, в шоке смотря на мои ладони. — Ты забыл меня, но это не значит, что я забыла тебя! — шепчу я, приближаясь к нему. Питер в шоке, поэтому не отступает. — Я люблю тебя, слышишь? И я должна вернуть тебя, потому что без тебя мне не жить! — голубые глаза расширяются с каждым словом всё сильнее и сильнее. — Прошу, Питер, ты не мог всё забыть! — восклицаю я, вставая на цыпочки и в отчаянии прижимаюсь к плотно сжатым губам короля. Всего на секунду моё тело охватывает волна, такая знакомая и желанная. Но секунда так мала! Питер отрывает меня от себя и зло смотрит на меня. — Стража! — кричит он, хватая меня за руки, чтобы я не успела сбежать. Да у меня, собственно, и желания нет. Я проиграла! Проиграла! — Стража! К нам подбегают трое вооружённых воинов. Питер с лёгкостью передаёт меня в руки одному из них. — Заприте её в темнице, — холодно приказывает он, вытирая тыльной стороной ладони свои губы. Впервые я вижу в этих голубых глазах столько отвращения. — Милый, что… — Оливия подбегает к Питеру, обнимая его и тот так доверчиво прижимается к ней. — Ничего, Ливи, — он нежно трётся об её нос, прикрывая глаза. — Питер! — кричу я. — Питер! Вспомни меня! Вспомни! Ты не можешь меня забыть! — Питер отворачивается от меня. Я понимаю, что если сейчас ничего не предприму — всё может закончится плачевно. Я-то исчезну уже по исходу получаса, а вот Питер… — Да послушай же ты! — кричу я, высвобождаясь и подбегая к нему. Оливия, взвизгнув, отпрыгивает от меня, за спину к Питеру. Но мне на неё плевать. Я смотрю только на него, потому что ничего более не существует. — Моя любовь к тебе сильнее всего на свете, — шепчу я, словно заведённая, — но неужели та боль, которую я тебе причинила, оказалась сильнее твоей любви?! — я не пытаюсь прикоснуться к Питеру. Просто смотрю на него, испуганными, полными слёз глазами. — Я предала тебя, знаю, но из-за этого буду ненавидеть себя всю свою жизнь! Питер, я знаю, тот мир, который ты создал, твой островок утешения, приносит тебе спокойствие и счастье, но… Это всё, — я взмахиваю руками, указывая на всё, что нас окружает, — нереально! — Если твои слова правда… — начинает он, — чему я, конечно, не верю. Я уверен, у меня были на то причины. И, возможно, я поступил правильно. — Я люблю тебя! — делаю я последнюю попытку. — И моя любовь никогда не исчезнет, я клянусь! Прошу, Питер, вспомни! Питер! — Увести её, — приказ, отданный холодным голосом разносится по молчаливому залу. Я содрогаюсь, опуская глаза. Не смогла... Я позволяю себя увести, понурив голову и не смотря перед собой. В голове стучит только одна единственная мысль — моя любовь к Питеру оказалась настолько сильна, что смогла запустить заклинание, которое могло вернуть Питера к жизни… А любовь Питера оказалась настолько… неважной, раз позволила ему забыть меня. Как только меня выводят из зала, я слышу громкий бой часов. Вздрогнув, я останавливаюсь. Мир начинает расплываться и я падаю на землю, позволяя унести себя из мира, созданного Питером. Оттуда, где Питер счастлив. Оттуда, где нет места мне. Где нет «нас».***
— Я не смогла, — открывая глаза, произношу я. Двигаться нет ни сил, ни желания. Я вижу перед собой нахмуренное лицо Аслана, на котором мелькает настоящее, неподдельное разочарование. — Не могло не сработать! — воскликнула Шота, подбегая к Питеру, всё ещё лежащему на кровати. Но смотреть на него я не могла. В голове до сих пор стояли картинки его мира. — Он окончательно забыл меня, — тихо вздыхаю я, — он создал себе мир, где меня никогда не существовало. Там он с Оливией… — зло пыхчу я, вставая на кровати и начиная завязывать верёвочки на рубахе. — Там он счастлив. Я не смогла достучаться. Всё напрасно! — Не напрасно! — воскликнула Шота, хлопнув в ладоши. — Иди сюда! Я резко обернулась, удивлённо смотря на то, как та улыбается, склонившись над телом Питера. На негнущихся ногах я подошла к ней и она, схватив мою руку, положила ладонь на обнажённую грудь короля. — Чувствуешь? — я сосредоточенно хмурюсь, несколько минут не ощущая ничего, а после… Тук-тук, тук-тук, тук-тук-тук, тук-тук… Стон невероятного облегчения разносится по всей комнате и я, рухнув на колени, кладу голову прямо на грудь Питера, вслушиваясь в родной стук любимого сердца. Там действительно бьётся сердце! Питер жив! Под правой рукой, которая лежит на правом плече Питера, начинает теплеть тело, благодаря крови, которую качает сердце. Я не успеваю заметить, как начинаю реветь. Но впервые за несколько месяцев, просто от счастья и невероятного облегчения. Питер жив! — Послушай, — Шота берёт мою левую ладонь и прислоняет её к моей груди. Я распахиваю глаза в удивлении, потому что наши с Питером сердца бьются воедино. — Ты смогла, Ксения, — довольно шепчет Шота. — Твой король жив. Я лежу рядом на свободной половине кровати, прижавшись к Питеру всем телом, ощущая тепло под ладонями, которыми провожу по его шее, скрытой рубахой груди и расслабленным рукам. Я не могу оторваться от созерцания того, как грудь мерно поднимается при каждом вздохе и опускается на каждом выдохе, не могу наслушаться бьющегося в такт вместе с моим сердца и схожу с ума от ощущений того, как тёплое, спокойное дыхание, ворошит мои распущенные волосы. Два часа назад Шота и все остальные покинули комнату. Точнее, ведьма выставила всех за дверь, сказав, что «голубкам» нужно побыть вдвоём, а когда кроме нас не осталось никого, она внимательно взглянула на меня и начала говорить. — То, что мы провернули, противоречит всем законам природы. Питер был мёртв и возвращаться не должен был. Вполне возможно, что его попытаются забрать вновь, — на этих словах я вспомнила предостережение Таси и мне стало действительно страшно. — Но вместе с ним в этот раз отправишься и ты. Запомни: пока бьётся твоё сердце, его бьётся тоже. Что чувствуешь ты, я имею ввиду в физическом плане, чувствует и он. Вы связаны и эта связь нерушима. Нет, конечно от этого заклятия есть антизаклятие, но тогда, сама понимаешь, он умрёт в ту же секунду, когда последние слова будут сказаны. Пока ты спала я совершила разделение твоего сердца и перенос его половины к нему. Оказывается, его тело приняло тебя с радостью, на тебе же никак оно не сказалось. Будь аккуратна, попробуй донести до него весь смысл, да так, чтобы не оттолкнуть. Удачи! Поблагодарив Шоту уже не впервые раз, я вернулась к Питеру и больше не отрывалась от него ни на секунду. Ведьма сказала, что сейчас Певенси просто спит, набираясь силы, и вскоре очнётся. Вот тогда и попляшем… Питер дёрнулся во сне, застонав, и заметавшись по кровати. Ему явно снилось что-то не очень приятное. Я быстро поднялась и подтянула брыкающегося мужчину поближе к себе, положив его голову себе на колени и окунув пальцы в длинную густую шевелюру. Питер никогда не любил слишком длинные волосы и вполне возможно, захочет их обрезать. Я не буду против, потому что мне привычен король с короткой стрижкой. Питер сморщился, раскрыв рот и тяжело задышав. Кошмар явно не собирался его отпускать. — Баю-баю-бай, Ветер, ветер улетай. И до самого утра Я останусь ждать тебя, — запела я, положив щёку на его макушку и начав массировать пальцами его затылок. — Баю-баю-бай, Ничего не бойся там, Где густые облака. Голос мой ведёт тебя, — черты лица медленно разглаживались, и тяжёлое дыхание возвращалось к более спокойному. — Баю-баю-бай, Ты плывешь в далекий край. В том краю, что в долгом сне, Кто-то помнит о тебе, — я прижалась губами к его виску, прикрывая глаза, начиная покачиваться. Не знаю, что успокаивало Питера сильнее — мой голос или слова песни, но сон его стал вновь спокоен и глубок. — Баю-баю-бай, Убаюкаю сама. Укачаю на руках, Точно в белых облаках, — в последний раз невесомо поцеловав его в висок, я вновь прижалась щекой к его макушке и прикрыла глаза. — Баю-баю-бай. Баю-баю-бай.** Больше сон Питера не был нарушен кошмарами.***
Я слегка вылетела из реальности, наслаждаясь тёплым телом под боком. Я уже и забыла, что король любил поворочаться в постели, поэтому вскоре мне пришлось от него отползти, а после и вовсе усесться в самый дальний угол и, смотря на спокойные черты любимого лица, думать о том, что будет дальше. Внезапно Питер вздрогнул и резко сел на кровати, распахнув голубые глаза. Я замерла, не в силах ни сдвинуться с места, ни произнести ни слова. Медленно он повернул голову. Глаза его расширились, а на скулах заиграли желваки. Я было распахнула рот, чтобы произнести хоть что-то, когда меня резко оборвали холодным, бесцветным: — Ты. Я замерла, сердце колотилось, как бешеное. Больше всего хотелось прижаться, почувствовать ответное объятие, сказать, как люблю и что больше никогда не брошу, но вместо этого, я выдавливаю лишь сиплое: — Я. Питер хмурится, продолжая неподвижно сидеть на кровати. На его лице мелькают куча неизвестных мне эмоций. И меня прорывает, я больше не могу сдержаться. Потому что я слишком долго ждала этой встречи! — Питер, я так… И всё, что я хотела бы сказать в данную минуту, всё, что желала бы ему раскрыть перестаёт иметь хоть какое-то значение, потому что не дав мне закончить, Питер резко произносит: — Мне плевать на всё то, что ты хочешь мне сказать. Даже не старайся. Из лёгких вылетает весь воздух, а мир крошится на осколки, потому что вытерпеть эти жестокие слова, сказанные самым любимым человеком на всём свете — выше моих сил.