Грубиян

Эд никогда не говорил с ней во время секса. Он кряхтел, стонал, шипел, но не говорил. Его любимая поза — пялиться на ее спину, а для нее так было даже лучше. Она не хотела видеть его, ведь, в любом случае он насиловал её. Он никогда не смотрел ей в глаза. Он целовал её только с укусами. Он не извинялся за синяки или царапины. И ни разу не произнес даже слова. Ни одного.

***

— Блядь. Кэрол открыла глаза, когда ей в ухо ругнулись; потолок фургона двигался вместе с ней, раскачивающейся в созданном Дэрилом ритме. Она не удивлялась тому, как они дошли до этого: заперлись вместе в два часа ночи и на полу раскачивают «Виннебаго» (прим.: компания являющаяся официальным дистрибьютором передвижных домов на колесах). И у нее нет никаких метаний по поводу мотивов, чувств и будущего. Такие вопросы могут и будут решены позже. Сейчас самым важным было ругательство, которое он, такой горячий и потный, произнес. Это даже важнее внутреннего жара и непередаваемого контраста резких и плавных рывков его бёдер между ее собственными. Она застыла в середине толчка, и Дэрил, повернув голову, стал всматриваться в ее лицо. — Ты замерла из-за того, что я ругнулся? — Его глаза были прищурены, а зрачки наоборот, расширены, и Кэрол поняла, что за его растерянностью проступает очевидная забота. Сжав ноги вокруг его талии, тем самым вобрав полностью его длину, она смотрела, как он сдерживается от очередного ругательства, готового сорваться с языка. Она улыбнулась и притянула его за голову к себе; с неуверенным толчком он уткнулся лицом в ее шею. — Нет, просто... У меня никогда не было мужчины, который хоть что-нибудь говорил во время этого… Она не сказала, что Эд был единственным мужчиной, с которым она была до него. Но подозревала, что он и так это знает. Он со стоном поерзал и плавно возобновил движения; тяжелая рука опустилась на ее правое бедро, а голова повернулась так, что рот оказался как раз возле ее уха. Кэрол вновь подстроилась под ритм и вслушивалась в его надсадное (и эротичное) дыхание. — Ты можешь говорить все, что хочешь... — Дерьмо... — сквозь зубы процедил он громко и почти неприятно, но она ни за что не забрала бы назад свои слова. Она хотела услышать все, что может сказать Дэрил Диксон. Чувствуя, как член Дэрила становится все напряженней, Кэрол позволила вырваться своему похожему на хныканье стону, и сквозь все нарастающий туман удовольствия она убедилась, что сказала все правильно. — Черт, женщина, — прошептал он под очередной удар бедер, резко подаваясь вперед, чтобы быть так глубоко, как только сможет. Его дыхание становилось все тяжелее, а стоны чаще, и Кэрол подумала, что помимо долгого воздержания в плане секса, он, похоже, никогда не получал такой свободы и во время самого процесса. В прошлом она никогда не руководила в сексе, но это казалось таким правильным — разрешить Дэрилу не сдерживать себя; ей необходимо, чтобы он знал, насколько сильно она ему доверяет. Факт — его любимая поза располагает к близости и интимности, а его ритм удивительно согласуются с ее, не причиняя боли. Его рука обхватила ее затылок и уберегала от ударов об твердый пол. С каждым рывком и отступлением она чувствовала, как его пальцы фиксируют ее голову, слегка царапая ногтями через коротко стриженые волосы. Из-за возрастающего напряжения у нее закружилась голова и она запрокинула ее назад, в большую мужскую ладонь, получив жадные облизывания обнажившейся шеи. От ощущения влажности бросало то в жар, то в холод, и она задрожала, а внутренние мышцы сжали его сильнее, и она всем телом выгнулась навстречу. — Сукин сын! Она подозревала, что он в отчаянии, потому что не хочет завершить их единение слишком быстро, так как каждое произнесенное слово выдавало все возрастающее беспокойство. Если бы каждое сделанное им движение не приводило ее в восторг, она бы могла поиграть в игру: «Сосчитай, сколько разных ругательств придумает Дэрил во время секса». Но толчки стали более сильными, и это его горячее дыхание в лицо, пока он напряженно всматривался ей в глаза, вот и Кэрол не способна ни на что больше, кроме как запустить пальцы в его давно немытые темные волосы, гладить его и всхлипывать, задыхаться, извиваться как озабоченный подросток. Она не могла припомнить, чтобы чувствовала такое же напряжение с Эдом. Не могла вспомнить, ощущала ли вообще когда-либо такое обостренное чувство наслаждения. И конечно, не могла вспомнить хоть какие-то испытываемые эмоции во время близости со своим предыдущим любовником, во всяком случае, ничего кроме механического процесса. В залитом лунным светом фургоне Кэрол встретила пристальный взгляд Дэрила и притянула его к себе, чтобы поцеловать в губы во второй раз так, как они начали это свидание. Она была вознаграждена стоном и небольшим замедлением агрессивных толчков, и она улыбнулась неловкому поцелую, тому, как его язык нерешительно прошелся по ее нижней губе. Она не могла сказать, что являлась большим спецом в деле поцелуев, так как раньше избегала их, ведь обычно губы после них опухали и пекли, а порой и кровоточили. Но в эту ночь она осмелилась полностью раскрыться перед мужчиной, и казалось, что агрессия Дэрила отступила перед таким романтическим порывом. Еще не обсуждалось, есть ли в том, что они делали, хоть толика романтики, но она чувствовала, что это кое-что значит. Так что она опять атаковала его рот и ласкала губы пока они не раскрылись, позволяя ей войти. Она снова застонала, на этот раз громче, и что-то отозвалось грохотом в груди. Языки встретились и переплелись, а руки Дэрила сжали ее голову и бедро, прежде чем резко отпрянуть, с трудом переведя дыхание. Его голова снова опустилась в безопасную выемку шеи, и плавные движения ускорились. Она слышала его затрудненное дыхание и чувствовала напряженные мышцы спины, когда провела рукой по его плечам. Каждый нерв в ее сущности бурлил жизнью, и Кэрол почувствовала, как голова закружилась, а тело задвигалось как одержимое. Она не помнила, чтобы когда-нибудь была такой активной. Или, хоть раз, согласной. Дэрил выпустил ее голову и приподнялся на вытянутой руке, изо рта вырывались глухие стоны. Его проникновения возобновились под новым углом, подталкивая ее к оргазму, который, без преувеличения, уже недели как в процессе созревания. Дэрил Диксон гораздо лучше любого вибратора... —Да, черт побери…— Судя по голосу, он был удивлен и впечатлен. Кэрол приоткрыла глаза и задалась вопросом, а не проговорила ли она свои мысли вслух. Он тяжело дышал над ухом, не особо заботясь, чтобы дышать через нос, а Кэрол что-то невнятно пробормотала, дернувшись из-за особенно резкого вторжения, и чувствуя, как каждая мышца в ее теле сжалась, готовясь к разрядке. Она проигнорировала укол боли, ударившись головой об пол, а все, что ее окружало, как будто заволокло туманом. Она чувствовала, как Дэрил резко опустился и, прижав свой лоб к её, сделал несколько завершающих толчков, и сквозь собственное неконтролируемое дыхание услышала: — Боже...дерьмо...Кэрол... Жаркая волна прокатилась внутри нее, и она почувствовала, как стремительно теряет энергию мужчины над ней. Тяжело дышащий и уставший, он приподнялся на локтях и склонил над ней голову; воздух вырывался рвано, с шипением, в то время как их тела продолжали пульсировать после оргазма. Кэрол, замерев, лежала под ним и получала удовольствие от запаха сосен, дыма и пота, исходящего от его волос. Через несколько мгновений она почувствовала, что его тело полностью расслабилось, и он начал опускаться к её шее. Но сначала встретился с ней глазами и подарил почти незаметный намек на улыбку. Кэрол не мешала ему лежать на её обнаженном теле и молча сопротивлялась желанию озвучить что-то в своем эмоциональном состоянии, что, безусловно, могло бы воспрепятствовать повторению этой ночи. В бледно-белом свете, проникающем через окна, они вдыхали друг друга и молчали. Она улыбнулась в потолок и закрыла глаза. Дэрил сказал более чем достаточно.