***
— Так что, доктор Бергман….это точно? — Дано похлопывает его по плечу, едва не вынуждая подавиться клубничным муссом, — Ты это точно решил? — Да. Если честно, эта программа была моей мечтой еще до поступления в университет, но я все как-то не решался, а теперь… МакГаретт садится за стол аккурат напротив Макса и его глаза горят ярче из-за дурацких фонарей: — Какая программа? — интересуется он, приподняв бровь, и Макс почти решается ему сказать, но сверху наваливается Дано, взъерошивает его волосы и с невероятной гордостью сообщает: — Наш доктор Макс попал в программу «Врачи без границ» и уже завтра оставляет нас. Стив слишком резко ( по крайней мере, так кажется Максу) опускает бутылку с пивом на деревянный стол и смотрит на него в упор, а Уильмс, источая пряное тепло, все еще непозволительно крепко обнимает его плечи и, если честно, Бергману кажется, что если бы не объятия этого медведя, то он бы давно развалился на части или превратился бы в соплю. — Правда? — голос Стива звучит немного громче и как будто натянуто, — Здорово, поздравляю, Макс, и надолго ты нас покидаешь? — Еще не знаю…там как пойдет. Но вы не беспокойтесь, командор…тоесть, я хотел сказать, Стив. Доктор Шоу очень хороший специалист и я отлично ее подучил, так что… — Но она ведь не ты. — усмехается МакГарретт, и шутливым тоном добавляет: — Она не умеет играть на пианино и вряд ли сумеет нас удивлять своими образами на Хэллоуин. Макс смотрит ему прямо в глаза и пытается понять, как на это нужно отреагировать, но в голову разительно ничего не приходит, кроме как смущенно улыбнуться. Ребята смеются, яростно соглашаясь с этим утверждением, а Стив протягивает ему руку через стол для рукопожатия, и она такая же горячая, какой была в тот день, только по центру немного прохладная и влажная – от вспотевшей бутылки пива. — Надеюсь, эта программа пойдет тебе на пользу, — добродушно произносит МакГарретт, мягко усмехаясь, — И когда ты к нам вернешься, тебе будет чем с нами поделиться. Факт его возвращения командор произносит через уверенное «когда», как будто отдает приказ, и Максу от этого становится невероятно тепло внутри, хотя сам он совершенно не уверен в том, что вернется. Стив прощается с ним в аэропорту, прижимает к себе чуть сильнее, чем положено – по крайней мере, в это хочется верить – а Макс думает только о том, что за этот год (или два), что прошел после инцидента с заточкой, им так и не удалось обсудить произошедшее. И вряд ли теперь удастся.Часть 1
6 декабря 2016 г. в 19:41
— Лучшее, что ты мог бы сделать для меня, после перевязки, так это называть меня Стив.
— Стив. — Макс кивает головой сам себе, отчаянно пытается подавить усмешку в уголках губ, но Стив замечает, как эта усмешка сверкает искорками в карих глазах напротив.
— Спасибо.
Максу до жути неловко и немного стыдно из-за своей нелепой атаки с зонтом – даже не смотря на то, что МакГарретт этого не видел( просто потому, что был занят заляпыванием кафеля в его ванной собственной кровью). Он неодобрительно косится на перевязанную колотую рану, чуть поджимает губы и скорбно сплетает пальцы рук – на самом деле, ему отчаянно хочется прикоснуться к этой повязке, ощутить подушечками пальцев шероховатую сухую поверхность, чтобы убедиться, что все в порядке. Если честно, он давно не практиковал свои медицинские навыки на живых – не было необходимости и не было желания( враки, конечно: желание было – Бергману отчаянно хотелось побыть хотя бы немного спасителем, ощутить как это, помогать, видеть результат своей работы и знать, что он причастен к чьей-то жизни). На самом деле, он пошел в медицину, чтобы помогать людям, но со временем, в процессе обучения, он вдруг понял, что врач несет слишком большую ответственность: одно неверное решение и все, нельзя перепроверить, перезагрузить и попробовать другой метод.
В отличии от тех, кто работает с мертвецами.
Макс по-прежнему ощутимо нервничает, даже зная, что сделал все правильно: обезболил, продезинфицировал, зашил, перевязал. Его руки подрагивают, а на щеках вспыхивает мягкий румянец – он переводит взгляд на пол, где все еще валяется темно-синяя полицейская рубашка, насквозь пропитавшаяся кровью. Краем сознания он вроде бы и понимает, что МакГарретт вряд ли одел бы полицейскую форму – вряд ли его выпустили, вряд ли ему дали звание в полиции, ведь военные и полицейские совершенно разные структуры, вряд ли его подстрелили на задании и вряд ли он пришел к Максу просто потому, что он был ближе всего.
— Стив, что произошло? Могу я узнать, как ты получил эту рану?— невнятно формулирует вопрос Бергман и тут же берется за гипотезы, как делает обычно на работе, —Осмелюсь предположить, что эта рана нанесена острым колющим предметом, который..
— Меня пырнули заточкой в тюрьме, Макс.
— Оу.
Голос МакГарретта звучит хрипло и привычно снисходительно, как будто Стив говорит с наивным ребенком, хотя, Бергман по правде, еще ни разу не видел, как МакГарретт разговаривает с детьми, но думает, что именно так. Макс невольно задумывается о том, как Уильямс чувствует себя в компании Стива – практически ежедневно: ему интересно, как Дэнни борется с этой снисходительностью и надменностью, да и борется ли вообще. Со Стивом рядом хорошо – Максу неловко, но уютно в то же время, как будто весь мир обратился против него, но разбился о стену по имени командор МакГарретт.
Стив тянется рукой к ладоням Макса и, не дотянувшись, накрывает ею запястье судмедэксперта. Тот вздрагивает, испуганно косится на чужие пальцы – они горячие и сухие, кое-где все еще в разводах крови - затем переводит недоуменный взгляд в лицо Стиву и на долю секунды прикусывает нижнюю губу. Глаза командора воспаленные (и от того кажется, словно бы радужка светлее), усталые, с темными кругами вместо нижних век, губы посеревшие, разбитые и сухие – Бергману страшно на них смотреть, потому что кажется, будто бы задета печень. Ему хочется смочить губку и вытереть эту бледность с лица командора, но…кому как не ему знать, что вода в данной ситуации не спасет. «Как же так?» - мысленно спрашивает Макс, —«Как же так, неужели, они не могли отвезти тебя в госпиталь? Почему ты здесь, Стив, почему ты лежишь на моем диване, улыбаешься покойником и сжимаешь мою руку, словно бы я единственное, что удерживает тебя наверху?»
— Я сбежал. — словно бы в ответ на все эти немые вопросы, шевелит губами Стив. Кому как не доктору Бергману знать, как тяжело ему сейчас дается каждое слово: шепот похож на шорох песчинок в часах. — Мне некуда было идти.
Макс сглатывает, невольно бросает взгляд на кривовато лежащую трубку телефона и думает, что, может быть, он совершил ошибку, сообщив Уильямсу и остальным, что МакГарретт здесь, ведь почему-то же он не к своему напарнику пришел, а к нему, к Максу.
— Я…высоко ценю ваше доверие, сэр. Стив, я хотел сказать, Стив. — поспешно исправляется Макс, кивнув головой, и снова переводит взгляд на кривоватую усмешку, едва растягивающую бледные губы.
— Я знал, что на тебя можно положиться.
— Без проблем, Стив. — Бергман переворачивает руку, выкручивает запястье из захвата Стива, невольно скользит тыльной стороной ладони поверх ладони командора и не может сдержаться – как будто это его единственный шанс – крепко сжимает пальцы МакГарретта.
«Спасибо. Спасибо, что принял меня, поверил в меня, дал мне шанс. Спасибо, Стив»
МакГарретт смотрит на него, удивленно приподняв брови и чуть приоткрыв рот, а Макс, зажмурившись, сглатывает и тянет к тонким губам крепкую ладонь МакГарретта, чтобы мазнуть по ней скупым, неловким поцелуем.
— Макс?…— командор не вырывает руку, но в его голосе звучит некоторого рода удивление, помешанное с чем-то еще, и Бергман совершенно не представляет, как это объяснить теперь и что сказать.
Он просто поддался инстинкту, просто не смог удержаться, просто хотел сказать спасибо командору за то, что раз за разом он выживает, похлопывает его по плечу и говорит нечто ободряющее в самый нужный момент…за то, что из всей команды он пришел именно в его дом. МакГарретт молчит несколько секунд, а Макс не решается поднять взгляд выше перевязки, он боится увидеть на лице Стива презрение, или, что еще хуже, отвращение, сожаление, но Стив дышит ровно и спокойно, задумчиво сводит брови к переносице ( как и всегда, когда чем-то озадачен, Макс уже замечал) и осторожно выравнивает пальцы, чтобы провести ими по мягкой коже доктора . Он немного задевает подушечками пальцев его губы, соскальзывает на щеку, затем на подбородок и ненавязчиво давит на него, вынуждая приподнять голову, чтобы увидеть глаза:
—Макс. Я тебе…
Бергман понимает, о чем Стив хочет его спросить и почти перестает дышать, потому что он никогда не умел лгать – лгать командору тем более – а честный ответ разрушит абсолютно все, что было до этого. Макс не дурак: он знает, что МакГарретт не ответит ему взаимностью – и это будет неловко для них обоих. Ко взгляду Стива добавится еще и сожаление, которое будет прожигать его клеймом позора каждый божий день, и эта пытка, со временем, лишь усугубиться. Максу страшно, он молит всех богов, чтобы время остановилось, чтобы что-то произошло, чтобы…
В дверь колотят с отчаянной решимостью и Макс почти скатывается с дивана от неожиданности и легкой паники: проходит еще несколько секунд прежде чем, он понимает, что они не на рабочем месте, что ничем предосудительным они не занимались( да и не могли бы они этим заниматься) и что четверть часа назад он сообщил Пять-Ноль, что в его ванной обнаружился их пропавший командор. Дано вопит, как недорезанный, размахивает руками и морщит лоб, выражая крайнюю степень беспокойства, но когда Чин Хо интересуется все ли в порядке с МакГарреттом и тот язвительно отвечает, глядя почему-то на Уильямса, тот все же тушуется и, побурчав для виду, обнимает его: «Я рад, что ты в порядке» - читает Макс в этих объятиях и неловко отступает в угол, чтобы быть еще меньше, потому что если и допустить некий нольдесятый процент вероятности, что МакГарретту мог бы нравиться мужчина, то именно Дано был бы этим мужчиной. Макс в этом ни секунды не сомневается. Стив сжимает его, тесно прижавшись щекой к уху Уильямса, но смотрит прямо на Макса: «Мы еще это обсудим».
Макс вежливо улыбается и опускает глаза.