Сентиментально

      Харли ходит по краю крыши, расставив руки в стороны, словно канатоходец. Дождь льет нещадно, стекает струйками по ее лицу, размазывает дурацкий клоунский макияж. Высокие тонкие каблуки цокают по бетону при каждом опасном шаге. Харли напевает себе под нос назойливую песенку. Одну из тех, от которой потом так сложно отделаться.       «Циркачка хренова», — думает Флойд, стараясь не упускать ее из вида.       Он потирает шею, смахивает ладонью капли, набегающие на глаза. Ослепительная вспышка молнии разрезает измученное небо напополам, а громкий раскат грома закладывает уши. — Харли! — зовет он, перекрикивая рев непогоды.       Ему совсем не нравится то, что она продолжает шататься на своих острых каблуках по мокрому бордюру крыши. Один неверный шаг и ее чудесная головка будет размазана на асфальте .       Она словно не слышит его и продолжает напевать.       Резкий поворот на триста шестьдесят градусов сопровождается противным скрипом каблуков. Очередная вспышка в небе, и шальная улыбка на кукольном лице.       Харли взмахивает руками, как крыльями, но Флойд знает, что эта птичка не умеет летать.       Его реакции совершенны, почти сверхъестественны. За доли секунды он оказывается рядом и успевает схватить ее за руку. Тонкое мокрое запястье скользит в его руке, но он держит крепко.       Их руки сплошная прямая. Он твердо стоит на ногах, она — болтается над пропастью.       Харли запрокидывает голову к ночному небу, подставляя лицо дождю. Она смеется и слегка раскачивается, как маятник. Флойд устало качает головой, а после резко дергает ее к себе.        Харли послушна и податлива, она падает на него, утыкаясь носом в грудь. — Чокнутая, — беззлобно говорит он, растирая ее озябшие плечи.       В принципе, Флойд с самого начала знал, что все закончится именно этим, поэтому и держался поблизости. У этой девчонки напрочь отсутствовал инстинкт самосохранения, и если она задумала погулять по краю крыши, то лучше бы кому-нибудь приглядеть за ней. И этим кем-то сегодня стал Флойд Лоутон. На совершенно добровольной основе. — Я специально это сделала, — хихикает она и поднимает голову, глядя на него невинным взглядом. — Мне показалось, что ты грустишь. — Отличный способ развеселить меня, детка, — скептически отвечает он, кривя губы в подобие улыбки.       Он чуть отстраняет ее от себя и окидывает с ног до головы осуждающим взглядом.       Одета она, мягко сказать, не по погоде. Колготки в тонкую сетку, шорты, едва прикрывающие задницу, да рваная футболка. Выбившиеся из хвостиков разноцветные прядки змеятся по щекам и шее, на молочной коже мурашки. Совсем продрогла. — Ну и зачем ты так вырядилась? — недоумевает Флойд. — Это ведь красиво, — просто отвечает Харли и смотрит так, словно он совсем идиот и не понимает очевидных вещей. — Красиво, — передразнивает он, отступает на шаг и скрещивает на груди руки. — А разве нет? Некрасиво? Тебе не нравится?       Флойд вздыхает. Нравится ему или нет, какая разница? Главное, что ее костюм непрактичен для их занятий. Выходя на опасное задание лучше всего одеться удобно и функционально. — К тому же, у меня есть куртка. — Харли быстро оглядывается и поднимает с пола насквозь промокшую цветастую тряпку. Пару раз встряхивает ее и натягивает на плечи. — Так лучше? — спрашивает она, поворачиваясь из стороны в сторону — явно красуясь перед ним.       Разумеется, Флойду, как и любому мужчине, которому нравятся женщины, внешний вид Харли Квинн кажется весьма соблазнительным. Но это слишком просто. Флойд смотрит на нее немного иначе, глубже, поэтому он поджимает губы и неодобрительно качает головой.       Сначала Харли обиженно дует губы, но через секунду ее лицо озаряет хитрая улыбка, а в глазах появляются искорки озорства. Она делает шаг к нему, потом второй, медленно, не сводя с него немигающего, как у змеи, взгляда. — Можешь погреть меня, — шепчет она. Ее тонкие пальцы, словно наручники, сжимают его запястья и разводят в стороны скрещенные на груди руки наемника. — Если хочешь.       Она льнет к нему, задирает голову вверх и смотрит щенячьим умоляющим взглядом. Ее губы приоткрыты, по соблазнительной шее бегут струйки воды.       Харли играет с ним, и Флойд не спешит прекращать это. Признаться, ему самому интересно, как далеко заходят ее игры. — Дьявол на твоей стороне, куколка, — окончательно сдается он и обнимает вздрагивающую от холода девушку, крепко прижимая к себе.       Харли бесстыдно жмется к нему, трется щекой о жесткий материал его костюма. — Ты бы укутал меня в широкий теплый плед и принес чашку чая, — бубнит она ему в грудь, вырисовывая пальчиком замысловатые узоры на амуниции. Она выглядит задумчивой, замечтавшейся. — Ведь ты умеешь быть заботливым папочкой, правда ведь, папочка? — Нет уж, никаких прозвищ. Никаких «папочек», — строго произносит он и чувствует, как Харли пожимает плечами, мол, «ну и ладно» или «мне плевать на твое мнение, папочка».       Он хмыкает, зная, что его все равно не слышат. Она явно витает в своих фантазиях, видит в нем заботливого и надежного мужчину. В нем! В наемном убийце, который никогда не промахивается. Ему смешно, когда он представляет себя в подобной роли. Но потом он вспоминает дочь, и в голову приходят мысли, что, возможно, Харли не так уж далека от истины.       То, что лежит на поверхности и бросается в глаза, не всегда единственное, на что стоит обратить внимание. И если заглянуть чуть дальше очевидного, то можно отыскать много нового. Это как найти потайную дверь в доме, который, казалось бы, знаешь вдоль и поперек.        И Харли видит в нем это другое.       И быть может, встреться они в другой жизни и при других обстоятельствах, все могло сложиться совсем иначе. Он мог бы привести Харли домой, смыть с нее эту блядскую раскраску, накинуть на озябшие плечи теплый халат и приготовить для нее чай.       Какой бред! Должно быть с возрастом и после отсидки он стал слишком сентиментальным, раз ему хочется каким-то образом уберечь эту ненормальную. Вытащить ее из дерьма, в котором они увязли по горло.       Вот только его маленькая подружка совершенно безумна и не спешит выбираться. Ее воспаленное сознание переполнено несуществующими образами, фантазиями, любовью к тому, от кого следует бежать без оглядки.       Флойд все это знает. И быть может однажды он как-то поможет ей. Например, пустит пулю в лоб разукрашенному клоуну, который как никто заслужил это. — Почему хорошее всегда так быстро заканчивается? — прерывает поток его мыслей задумчивый голос. — Не знаю, малыш, — честно отвечает он. — Просто так заведено.       Он знает, о чем она. Скоро этот момент, пробуждающий в душе наемника несвойственную нежность, закончится. Они встретятся с Флэгом и остальными, и попробуют завершить начатое. Всего-навсего спасти мир. Ведь они теперь, мать их, супергерои.       Но Флойд не спешит. Еще полминуты или даже целую минуту, они простоят так, под проливным дождем, тесно прижавшись друг другу. Иногда этого времени достаточно, чтобы понять нечто важное.