***
Неделя пролетела незаметно, в ежедневных мечтаниях о моем преподавателе. Я видела его каждый учебный день, но, встретив мужчину в коридоре, предательски краснела, опуская глаза в пол и шепча еле слышное приветствие. Сакура, словно назло мне, постоянно напрашивалась на его факультативы, вызывая дикую ревность не только со стороны Саске, но и с моей. Но сказать подруге я ничего не могла, будучи неуверенной в себе и своих способностях. Кто я против Сакуры Харуно? Глупая серая мышь. Сегодня с середины занятий пошёл ливень. Забыв зонт дома, я сиротливо стояла под навесом, провожая взглядом уходящие парочки. И, собравшись наконец с духом, закрыв глаза, сделала шаг под противный холодный дождь, не прекращающийся ни на секунду. Но ощущения прохладных капель воды на своей коже я так и не почувствовала. Надо мной возвышался чей-то зонт, и почему-то я долго не могла взглянуть на его владельца. — Привет, — раздался такой простой, но уверенный в себе голос Хидана. Его речь я узнаю даже среди самого сильного шума. — У тебя нет зонта? Может, забросить тебя домой? Тот фейерверк в моей душе, когда я неосознанно кивнула возлюбленному и, не помня себя от счастья, села в его машину, нельзя было описать словами. Я вновь почувствовала его запах, смогла оказаться настолько близко к нему, что сердце колотилось ужасно быстро. Я боялась смотреть на него, выдавая свою заинтересованность, поэтому с упертостью барана разглядывала коленки. — Ты ведь узнала меня, Ино? — я ещё долго вдумывалась в смысл его слов, а когда повернулась и встретилась с мужчиной взглядом, тут же покраснела. — Да, — наконец ответила я, и его лицо озарила довольная улыбка. — Я понял, что это ты, когда только прочитал твоё имя. Все хотел подойти, но ты постоянно убегала, — словно недовольно, он цокнул языком. — Подойди ко мне завтра после занятий, поговорим. Я вышла на улицу и проводила удаляющуюся машину взглядом. А ведь он даже не спросил мой адрес, но довез именно туда, куда нужно было. Неужели до сих пор помнит? Дрожащими руками я достала телефон из кармана. — Сакура? Кхм, прости, что беспокою… — на фоне звучала довольно громкая музыка, что говорило о том, что розоволосая развлекается вовсю, но она все равно ответила дежурное «да ты меня не отвлекаешь, что-то случилось?». — Ты можешь привезти мне на завтра красивую одежду и… косметику? Восторженные и удивленные крики подруги донеслись из телефона, когда я с улыбкой взглянула на проступившую голубизну неба. Дождь закончился.***
Мне вслед оборачивались все, кому не лень. Сакура постаралась просто отлично: и теперь я выглядела так, словно сошла с обложки журнала. Идеально подобранная косметика выгодно подчеркивала черты моего лица. Бордовая юбка чуть выше колена и чёрная рубашка очерчивала точеную фигуру. Светлые волосы уложены аккуратными волнами — такую меня не видел никто, даже я сама ещё долго стояла дома перед зеркалом, не веря в реальность происходящего. Неужели за образом гадкого утенка всю жизнь скрывалась прекрасная лебедь? Неужели такие чудеса может творить всего лишь косметика в умелых руках и красивая одежда? Теперь было не стыдно показаться на глаза Хидану. «Он женат, он женат» — упрямо твердило мне сознание, но я уверяла себя, что нарядилась не для того, чтобы ему понравиться, а просто чтобы не упасть в грязь лицом. Просто поговорить — в этом ведь нет ничего плохого, верно? Едва дождавшись окончания занятий, я побежала к кабинету преподавателя, пускай Сакура и говорила мне быть спокойнее. Как я могу не волноваться, когда он все-таки помнит меня?! Перед кабинетом я задержалась, набираясь сил, чтобы постучать, а потом распахнуть дверь, внимая приглашению альбиноса. Только я переступила порог, как моя уверенность в себе тут же испарилась. Вдруг я делаю что-то не так, и мужчина просто посмеется надо мной? Но он, подняв голову от бумаг, удивлённо замер, разглядывая мой образ. — Выглядишь шикарно, — наконец сказал он, прервав гробовое молчание. — Присаживайся. Как твои дела? Как родители? Я заняла место на единственном свободном стуле — так близко от него, что задрожали ноги, и чтобы не выдать свои страх и нервность, я крепко сжала пальцами колени. Несмело начиная говорить, я натыкалась на дружелюбный взгляд сенсея, вселявший в меня уверенность, и вскоре полностью расслабилась. Он молча слушал, иногда кивая, но не отпускал моё лицо глазами. Когда я, наконец, замолчала, переводя дух, Хидан не сказал ни слова. Его взгляд стал более растерянным и затуманенным, он блуждал по мне, по моему телу, а дыхание участилось в несколько раз. Наконец, мужчина поднялся с места и повернул замок двери, закрывая её, все также молча, сильнее напрягая меня. — Что-то… случилось? Сенсей?.. Он подошёл ко мне, грубо поднимая моё лицо вверх за подбородок, и впился своими губами в мои, увлекая в поцелуй, заставляя меня ошарашенно отодвигаться назад, широко распахнув глаза. Но его руки, как и спинка стула, не позволяли мне отстраниться от него. На секунду его глаза открылись, ища мои, и я, в конце концов, сдалась, забывая все на свете. Я чувствовала себя самой счастливой на этой планете, когда мои пальцы запутались в его волосах, порча вечно аккуратную причёску. Он заставил меня подняться с места, и теперь прижимал к себе, держа свою руку на моей талии. Он не позволял себе большего, да я не смогла бы выдержать ещё потрясений сегодня, поэтому, разорвав поцелуй, крепко прижалась к Хидану, кладя ладонь на его спину, чувствуя под рубашкой стальные мышцы. — Я мечтал об этом с того момента, как в первый раз увидел тебя на занятии, — прошептал он. — И тогда, в машине… Я отстранилась, наконец вспомнив одну маленькую деталь. Совсем незначительную. — Хидан, ты ведь женат, — таким же шёпотом, но только полным горечи, ответила ему я. — Это не помеха, — грубо ответил мужчина, вновь притягивая меня к себе, но я оттолкнула его, вырвавшись из объятий. Всего пара метров до двери, но выйти отсюда — значит навсегда отказаться от своей самой заветной мечты. Но… я не хотела мешать никому, и губить свою жизнь тоже. — Ещё какая помеха, — щелкая замком и выходя в коридор, напоследок сказала я дрожащим голосом. Пока я бежала до дома, тушь размазалась по всему лицу, ведь я постоянно забывала, что касаться глаз теперь нельзя. И, глядя на себя в зеркало, вновь превратившуюся в серую мышь, я плакала горькими слезами от собственного бессилия, от переполняющей меня любви, и, одновременно, ненависти. И ведь правильно говорят, что мы ненавидим тех, кого любим. Ведь именно они причиняют нам больше всего боли. И с этим, кажется, нужно смириться. Или все-таки бороться за свое счастье, переступая по головам?