Предатель

Я неверяще уставился на Антона, как на призрака. - Мильковский, какая же ты шлюха все-таки! - рыкнул Ниженко, вставая и поднимая меня, встряхивая. Теперь к стене прижимал меня он, уперевшись руками в плечи. Я молчал, закрыв глаза и опустив голову. Мне нечего было сказать, ведь я понимал, что то, что он увидел не поддается описанию никаким образом. Было противно от самого себя. Он ведь, видимо, не слышал, как я просил Лешу прекратить, уйти, оставить меня в покое. Зато бывший барабанщик увидел, как он меня вжимает в стену, лаская, а я кривился от происходящего. Что ж, видимо, судьба такая у меня - быть использованным всеми барабанщиками, и чтобы об меня вытирали ноги. - Что ты молчишь? - он еще раз тряхнул меня, вынуждая распахнуть глаза, - Ты более разговорчив был, когда этот ушлепок тебя поиметь собирался? Я отчаянно замотал головой в знак протеста, открыть рот я попросту боялся. - Смотри на меня! - он силой повернул мое лицо к себе, приближаясь еще ближе, делая глубокий вздох, видимо, слова ему тоже давались не легко, - Ты реально хотел с ним трахнуться? Я вновь начал качать головой в разные стороны, и в секунду меня подняли и куда-то понесли. Сопротивляться не было сил. Антон дышал сквозь зубы, я знал, что он так делает, только когда в бешенстве. Вскоре я был небрежно опущен на пол голыми ногами, отчего из-за холода кафеля по телу пробежала противная стайка мурашек. - Я, блядь, с тобой разговариваю, а не в молчанку играю. - придерживая меня одной рукой за плечо, второй он пытался настроить воду в душевой кабине. Я не понимал, что мы тут делаем. Было больно, противно, обидно. Я вновь упал в его глазах. Мне казалось, что он меня прикончит за то, чем стал свидетелем. - Прости... - прошептал я, касаясь рукой его шеи, чтобы не осесть на пол в который раз, за этот вечер. - Что "прости", Жень? Не смей трогать меня, пока не сможешь с себя следы этого твареныша! - Антон был непреклонен. Ну, хотя бы он не пытался меня избить, как мне казалось до этого, после пощечины. - Прости... - я отдернул руку, повторяя словно мантру это гребанное слово. Хотя почему я прошу прощения? И за что? Недолго думая, я добавил, - Антон, прости за то, что меня едва не изнасиловали, и за то, что ты меня ударил. Прости. - с ноткой истерики проговорил я достаточно громко. Так, что драммер отлип от крана и во всю уставился на меня. - Это правда? Ты не лжешь мне сейчас? - он проглотил ком в горле, отпуская меня, видимо, не заметив, что я назвал его полным именем. - Да, это правда. Но зачем тебе спрашивать это, если тебе больше нравится мысль о том, что пока тебя нет, я готов переспать с новым барабанщиком, а? - я подошел к кабинке, пробуя ладонью температуру воды. Парень быстро придвинулся, заглядывая в мои глаза, вдыхая носом. Пальцами довольно ловко оттянул пояс домашних штанов, спуская их с меня, на что я прошептал, как в бреду, - Н-н-не надо... Пожалуйста. Я стоял, боясь шевелиться, а тело било мелкой дрожью. Такие родные руки, и одновременно, такие чужие стянули с меня треники, за ними последовало нижнее белье. Все происходило в тишине, что еще более давило на мозги и внутри все переворачивалось. Я уже даже не представлял, чего ожидать от него, но полностью раздев меня, он вдруг отошел от меня. - Ты пахнешь им. Смой с себя эту грязь, позже поговорим. - в пол голоса сказал он, быстро покидая ванную комнату, оставляя меня с тяжестью всего произошедшего на плечах один на один. Конечно, ему же противно, что ко мне прикасался другой парень. Он, действительно, считает меня шлюхой? Что я правда ложусь под каждого, как только он выходит за дверь? Абсурд. Но такой пленительный в плане веры. Да мне самому себе от себя противно и от того, что произошло. Хотелось скорее смыть все это, поэтому, не долго думая, я вошел под струи прохладной воды, чуть поежившись. Ну да, Ниженко не любит горячие ванны. Ммм. Я не стал перенастраивать воду, довольствуясь тем, что есть. Насытив от души мочалку большим количеством жидкого мыла, я стал тщательно намыливать свое тело. Я настолько усердно тер кожу, что казалось, что попрусту сдеру ее с себя. Я не мог это терпеть, слезы вновь стали стекать по щекам, прячась в потоках воды. Отложив губку, я закрыл глаза и смывая с себя пену, рассуждал мысленно о том, что меня ждет за пределами ванной комнаты. Выговор? Драка? Плевок в душу? Или даже я выйду, а Антона уже не будет в квартире. Хотя, наверное, это будет наилучший расклад событий, ведь до безумия не хочется смотреть в его глаза, которые полны осуждения и отчуждения. Словами не описать, как я устал от самобичевания, и я потерял счет времени, сколько я провел уже, в потоке мыслей под струями воды. Не буду же я здесь вечно сидеть, необходимо выходить, ведь зная Ниженко, за ним не заржавеет войти и вытащить меня силком отсюда. Поежившись от представленной картины перед глазами, я выключил все-таки воду и вышел из кабины, начиная медленно вытираться, словно оттягивая момент встречи. Судя по коже на моих руках, животе, я сейчас был красный, как рак, и не от температуры воды, как было сказано мной, а от того, что я слишком сильно, кажется, тер свое тело. Так как сменного белья здесь не оказалось, пришлось обматывать бедра чистым полотенцем и выходить так. Выходя натыкаюсь на ожидающий взгляд Антона, который сидит в комнате на диване, закинув руки за голову. - Смыл все? Я киваю, и прохожу к шкафу, выуживая оттуда боксеры и шорты, затем разворачиваюсь к барабанщику. - Могу я переодеться? Один. - уточнил я, на всякий случай. Ниженко хмыкнул, закатывая глаза: - Да что я там не видел? Одевайся...если видишь в этом необходимость. По коже пробежал неприятный холодок. Ну, хорошо. Значит, игра продолжается. - Ты все еще не веришь мне? - я показательно скинул полотенце, державшееся на честном слове, поворачиваясь в пол оборота к драммеру, натягивая белье под его пристальным взглядом. Затем, развернувшись к нему задом, быстро надеваю короткие джинсовые шорты, которые когда-то были дудками, но были протерты и разорваны на коленях, из-за частых падений летом, когда я катался на лонгборде. - Касательно неудавшегося изнасилования? - он сделал вид, что глубоко задумался, - Ну, у тебя был, действительно, жалкий видок, сомневаюсь, что от страсти и возбуждения. - Зачем ты меня ударил? - подойдя ближе, я встал перед ним. - Чтоб ты ныть перестал, зачем же еще. - хмыкнул Антон, притягивая меня за руку, усаживая на колени к себе, - Ты знаешь, что если бы у меня было желание тебя избить - я бы не ограничился пощечиной. - Знаю. И помню. - протянул я, осторожно кладя руку на шею Ниженко, в голове прокручивая отрывки прошлых ссор и драк, - Еще как. - Я буду чай, потом тебя. - прошептал голос мне в губы, легко целуя. - Не допускай, что сможем все начать, не привыкай обманывать себя. Я закрыл глаза, слушая басистый тембр своего....парня? Я даже сейчас не готов ответить на этот вопрос, впрочем, как и он тоже. - Мне так жаль, мы снова на краю ножа, кусай губы - это конец. Так жаль, нет повода тебя держать, дышать... - продолжил я припоминать строчки моей песни, довольно приятно находится в такой непринужденной обстановке, учитывая все то, что произошло за последние пару часов. - Без сердец?... - допел Антон, вдруг став серьезным. Я из под челки, упавшей на глаза, мельком глянул на него. Вот как человек так быстро может менять свое отношение к происходящему? Пол часа назад он пылал ядом и готов был разнести все вокруг, а сейчас напевает мои песни, с известным только нам смыслом, будто сказать это просто не хватает сил или слов. Я это заметил, уже давно, что мы частенько общаемся таким образом, при этом понимая о чем речь, не смотря на то, что каждый вкладывает свой смысл в эти строки. Вдруг он нежно зарывается пальцами в мои волосы, притягивая для поцелуя, но тут же осекается и шипит. - Черт! - он смотрит на свою руку. Точно. - Антон, надо обработать твои раны. - шепчу я, касаясь кожи вокруг содранных участков. - Во-первых, это херня, а не раны. Во-вторых, еще хоть раз - возьму без чая, смазки и согласия! - оскалился Ниженко, сжимая мои кисти рук, убирая их себе за шею. - В смысле, Ант...а! - ойкнул я, потому как был моментально повален на кровать и придавлен телом бывшего барабанщика, который прошипел мне в рот, грубо затыкая поцелуем. - Я предупреждал, дрянной певчик. - усмехнулся он, свирепо сверкнув глазами. Я, кажется, попал.