Падение сияющего ангела

      Ночь. Прекрасная зимняя ночь… А вы знаете, чем так замечательны эти самые ночи? Возможно. Но если вы живёте в городе, вечно шумящем и полном людей, вам будет тяжело с лёгкостью вдохнуть того самого свежего и дающего какое-то приятное наслаждение, наполненного паром морозного воздуха. Взглянете на небо и ничего не увидите. Ведь звёзды не так красивы и ярки, если рядом столько городских огней, а накрывающее вас чёрно-синее бархатное полотно — не так уж и темно. Вся его красота будто смазана в свете окон и уличных фонарей. Так сложно прислушаться к этим чудесным зимним ночам…       Сегодня именно такая, тёмная пора обволакивает меня, погружая в ещё неизведанный мир… Пятиэтажный дом, на крыше которого я стою, окружён безлюдными постройками и небольшим участком, который сильно зарос деревьями, сейчас залепленными снегом. Ночь даёт о себе знать, не разрешая ни одному звуку потревожить царившую вокруг гробовую тишину. Где-то на соседней улице, уставленной почему-то нужными всем в такой час магазинчиками, гудит и ликует жизнь. Оттуда доносятся хрипы и рычание моторов, чья-то надоедливая сигнализация, решившая заявить о себе на весь город, и гул, шум столицы. Она постоянно в движении, но этот маленький двор будто навечно уснул… Звуки есть, но они так далеко, что создаётся ощущение, будто та улица да и весь остальной город, весь мир, кроме этого крохотного дворика, не имеет к тебе никакого отношения. Всё, кроме этого самого места — вообще другая вселенная, которая никогда не станет частью твоей реальности. И в это хочется продолжать верить. Даже зная, что ночи когда-то придёт конец, и она сменится днём. Всё равно… Ведь после прихода света, однажды будет следующая тёмная пора…       Но я, наверное, её не увижу.       Большущие хлопья ослепительно белого снега падают на лицо и тают в слёзных ручейках. Они вот так просто исчезают, оставляя этот мир и забирая с собой всю его красоту. Да, я тоже хочу быть снежинкой, которая может безмятежно и спокойно, ведь так и было задумано природой, тихонько растаять, уйти и ничего после себя не оставить, кроме никому ненужной лужицы. И даже эта лужица тоже исчезнет через пару мгновений. Без следа, чтобы все о ней забыли. Хотя, может её никто и не знал, и некому было помнить…       Сильный порыв ветра приносит новые облака белой пелены, закрывающей всё вокруг, мешающей сделать последние вздохи. А тишину в тоже мгновенье разрывает дерзкий и царапающий слух вой уличной собачонки. Ей, видимо, тоже не спится в эту печальную, холодную пору. Как бы я хотела согреть несчастное животное, прижав его к себе и, поглаживая, даруя всю любовь и заботу, которая с таким напором рвётся наружу, но остаётся непригодной… А может, я наоборот хочу приласкать себя, изнывшую душу, и вовсе не думаю о собаке. Да… Вероятно, так и есть… Мне тоже, как и ей, не хватает любви, и всё вокруг отвернулось, не желая даже думать о том, чтобы подарить хоть чайную ложечку теплых чувств…       Скажите, я не просила? Не молила их? О, нет… Я так старательно делала всё, чтоб хоть кто-то, хоть такое же низшее существо как я сама, обратило на меня свой взор. Но они все куда-то бегут, зачем-то спешат, с чем-то торопятся… Им нет дела до кого-то бесполезного, чьё существование, так же несчастно, как и у этой только что растаявшей на моей щеке снежинки… Хотя! Наверное, я вновь тороплюсь с выводами… Этот маленький белый кристаллик за свою короткую и печальную жизнь успел обратить на себя внимание, сияя, спускаясь с исчерна-синего неба на моё замёрзшее тело. Он красиво и ярко блистал. А я так точно не смогу…       Тяжело вздохнув, я подняла вверх затуманенный горем взор.       Потеряла. Я потеряла самого дорого человека… И пусть он тоже не замечал меня, связывая себя знакомствами с новыми и новыми людьми, которых я даже не знала и может никогда не видела. Но он был единственным, кто не был серым и блёклым, как все остальные. Только его имя отпечаталось в моей памяти и больше никогда на протяжении всех лет безответной любви не покидало её. И я надеялась, что когда-нибудь этот человек будет со мною, не покидая… Но он ушёл прежде, чем я смогла забыть несколько злополучных букв, что содержит такое прекрасное для моего слуха имя. Он исчез из моей жизни навсегда и безвозмездно. Не могу поверить, что пусть и издалека, пусть и не обращённый ко мне, но я больше никогда не смогу уловить его взор, проникнуться мягким и согревающим голосом.       Как же страшно от мысли о том, что когда-то мимолётные и, может, по мнению многих, незначительные, но для меня единственные воспоминания о нём, исчезнут, пропадут безвозвратно. А ведь они всё, что осталось от него. Но так легко и их разрушить, потерять, а после осознать, что уже никогда не сможешь отыскать вновь, и никто их тебе заново не подарит…       И вновь очередной вздох, но в этот раз что-то заело, скрипнуло и пошло не по плану. Я хрипло закашлялась, вдыхая всё больше душащего своим холодом морозного воздуха, от которого горло панически сжалось, а нос неприятно загудел, и небольшие вспышки холодный боли волной пошли по телу. Человек, несколько минут простоявший в одной рубашке на двадцатиградусном морозе, мог так быстро замёрзнуть чуть ли не насмерть… Но это не тот конец, о котором я думаю, хотя, вероятно, итог не изменится.       Пробежавшись вокруг себя слегка диковатым от одновременно сильной усталости и зашкаливающих чувств и будто накрытым пеленой от постоянно текущих слёз взором, медленно и чинно развернулась. Долго смотреть в даль не хочется. Да и душещипательных речей я произносить не собираюсь. Просто уйду с ураганом в сердце. Никого не волнующем ураганом…       Осторожно делаю шаг вперёд, подходя к самому краю и безбоязненно смотрю вниз. Меня больше ничего и никто не держит. Ничто не сможет остановить. Поэтому мне не страшно…       Но вдруг, когда уже выставила вперёд худую ножку на растерзание беспощадно-непроглядной бездны, я почувствовала лёгкое прикосновение чей-то тёплой ладони на плече и резко обернулась. Но сзади лишь кружились в бешенном танце неугомонные снежинки, гонимые дикими мнимыми желаниями и своим вечным партнёром — ветром… Никого. Втянув носом колющий сознание воздух, я чувствую тот самый… тот самый нежно-сладкий запах шоколада. Запах его духов, что я так любила вдыхать, ухватив иной раз возможность подобраться к нему поближе.       В немом шоке и лёгком оцепенении я стою так некоторое время, а потом по велению распутного, израненного сердца, что часто дарило ложную надежду, медленно закрываю глаза и окончательно замираю, перестав даже дышать. Казалось, что и ненасытный до любви орган притих, прекращая какую-либо деятельность, не желая больше выдвигать теоремы и просьбы, лишь отдавшись последнему сиюминутному желанию…       Лёгкое, почти невесомое и может для кого-то другого, но уж точно не для меня, не ощутимое, приятное касание чьих-то губ моих… Тёплое, согревающее. Мимолётное. Такое быстрое, что сразу после, без промедления, желаешь ещё. А в судороге от непонимания и очередного всплеска чувств открытые глаза лихорадочно ищут его.       Где? Где же ты?.. Не уходи!       Очередной порыв ветра с силой гонит обратно к непроглядной бездне, и что-то нежное с мольбами тянет за собой, зовёт, надрываясь, лишь бы я не покидала его.       А я с нежностью и заботой в голосе ласково произношу:       — Не бойся. Я уже иду к тебе… любимый...       И пожилая женщина, плохо спавшая в ту ночь, неожиданно проснётся рано по утру в беспокойстве, думая лишь о любимой ею дочери. А на следующий день соседка расскажет рыдающей матери, как видела в ту прекрасную зимнюю ночь падение сияющего ангела.