Окошко в океан

Эмма облокотилась на поручни, наслаждаясь морской свежестью. Дождь закончился всего несколько минут назад, с неба еще не уковыляли тяжелые ленивые тучи, медленно волочась пузом по потемневшему небу. Где-то на горизонте выглянул синий глазок небосвода, пробившийся через ряд серых плачущих воинов. Сама того не заметив, Эмма ему улыбнулась, а он, кажется, улыбнулся в ответ, посылая воздушный поцелуй, окутавший девушку с ног до головы, встрепошив ее светлые волосы и путаясь в легком платье. - Бу! – неожиданно раздалось над самым ухом, отчего Эмма негромко вскрикнула. Все-таки свидание у них тайное, и кричать громко было хотя бы неприлично. Джейкоб засмеялся, убирая свою «рокерскую» шевелюру назад. Мисс Перегрин давно грозилась подстричь всех при первой же возможности: за это время, проведенное на корабле, все дети серьезно так обросли. И если девушкам это нисколько не мешало, парням приходилось тяжеловато: Джейкоб на свой внезапный имидж реагировал более-менее спокойно, а вот Еноху абсолютно не нравилось то, что его собственные волосы мешают работать, пусть и смотрелись эти кудряшки очень мило. Оливию они особенно умиляли: помнится, несколько дней назад она даже косички плела на голове недовольного О'Коннера. Закончилось все тем, что, посмотревшись в зеркало, парень выставил рыжую за дверь, но косички все-таки не расплел. Во всяком случае, до встречи с Горацием и его снова сбывшимся забавным сном. Эмма вздохнула, незаметно для себя заражаясь его смехом. Таким приятным, мягким, немножко даже хриплым, от которого в груди разжигался теплый, греющий душу, огонек, по теплоте своей несравнимый даже с тем, на каком Оливия прожаривает рыбу. Чувство спокойствия медленно расползалось по всему телу, едва ощутимо покалывая кончики пальцев. Все слова тут же вылетели из головы парня: хотелось лишь подойти ближе и прижать Эмму к себе, стоять так вечно, наблюдая за водной гладью океана. - Я думала, ты не придешь… – Эмма произнесла это тихо, почти шепотом, утыкаясь носиком в изгиб его шеи. От него приятно пахло жареной рыбой. Сегодня роль дежурного занял Джейкоб. Готовить он почти не умел, но передать Оливии почищенную им рыбу мог. - Пусть уж все дела подождут. - У тебя есть еще какие-то дела? Джейкоб слегка отстранился, придерживая Эмму за плечи и заглядывая в ее карие глаза, стараясь изобразить испуг. Кажется, он снова тонет в темном, почти черном океане ее глаз, затягивающем его каждый раз по самое горло так, что в груди возникает странное теплое чувство, порой мешающее дышать. - А ты Эмме не скажешь? - Кто такая Эмма? – в тон ему отозвалась девушка, непонимающе нахмурив брови. В ход пошло актерское мастерство. Такого поворота событий Джейкоб явно не ожидал. Эмма просто не смогла сдержать смеха, глядя на его озадаченное выражение лица. А Портман не смог не заразиться ее улыбкой, против которой у него не было никакой защиты. Снова подул ревнивый ветер, дергая Эмму за волосы и легкое голубое платьице. Надо же, шальной летний паренек, а такой холодный! Девушка зябко поежилась, стараясь разогнать стадо появившихся из неоткуда мурашек. Тучи уползали все дальше, солнышко должно вот-вот выглянуть - абсолютно все предвещало продолжение теплого летнего денька, но ветер почему-то доказывал обратное. Портман дернулся, высказал пару местоимений, суетливо подбирая слова, сбросил со своих плеч старую кофту, бережно, с особой нежностью, будто бы боясь сломать, укутал Эмму в уже нагретое одеяние и, неосознанно, доверяясь какому-то особому порыву, притянул ее к себе, заключая в крепкие объятия. Эмма наконец нашла, где спрятать неожиданно порозовевшие щеки, которые не мог остудить даже прохладный ветер. Потоки воздуха смягчились. Шалунишка Завевала* явно примеряет на себя образ Купидона, приятными методами заставляя людей греться друг о дружку. Они готовы были стоять так вечно, втроем наблюдая за мелкой рябью на воде, наслаждаясь неожиданно потеплевшим ветром. Серая дружина облаков уползала за горизонт, доверяя ярко-голубое поле медленно плетущимся белым и пушистым овечкам. Где-то вдалеке шумели волны, заливисто кричали самолюбивые чайки и голосила Оливия. Земля, земля... Неужели нельзя кричать потише и не мешать людям обниматься?..