Реквием

Его глаза прорезала ночная темнота. Впрочем, все как всегда. Как всегда он ложился спать в 9, как всегда не мог заснуть до 6, а если и получалось силой сцепить глаза и в тяжелых оковах уползти в мир сновидений, то и это маленькое счастье давалось ему свыше ненадолго. Да и он уже почти перестал верить в это самое «выше». Тот остров смыл с него все надежды на это «выше», жестоко расправился с маленьким мечтателем, жившим когда-то внутри него, а взамен подарил бесчувственное сердце и черствую душу. Так просто, по щелчку, стер кровавым ластиком разноцветного человечка, оставив только очертания, только смутные пунктирные линии. «Если лицо совершенно меняется от того, сверху или снизу его осветить, — чего же стоит лицо? И чего же всё вообще тогда стоит?» — думал он, не переставая, взвешивая каждое слово этого длинного предложения, четко проговаривая его у себя в мыслях. «Если» Слезы выступали у него на глазах, он, как и тогда, не мог не давать волю чувствам, однако они, будто маленькие льдинки, замирали около век. И он не мог даже выдавить их, не мог, просто не мог. Выплакал свое. «Лицо» Он тяжело вздыхал, как бы останавливая порыв рыданий, порыв, еще доказывавший, что он человек, что он живой. «Совершенно» Тут он уже не мог сдерживаться и начинал корчится, извиваться. Его трясло и лихорадило, он обнимал себя крепко-крепко, а потом начинал царапаться, но не чувствовал ничего. Вся его спина была в шрамах, но он не замечал этого. Только один раз, придя домой с открытой бутылкой, еле стоя на ногах, пропахший сигаретным дымом и терпким запахом алкоголя, он встал перед зеркалом жалобным котенком и слегка завыл, посапывая и шмыгая носом. Только тогда он заметил эти следы, эти страшные следы на его спине. «Меняется» То было не самое душераздирающее. Самое душераздирающее — это когда твой друг умирает у тебя на глазах, беспомощнее перевертывается в воздухе, а некогда человеки, объявляют на тебя охоту, словно на животного какого-то. Ты беспомощный зверек перед стадом ополоумевших быков, жаждущих твоей крови и плоти, мечтающих о твоей смерти. «От» Предлог. Всего лишь ничтожный предлог среди огромных и важных частей речи. Но именно он, именно это жалкое сочетание двух букв толкает его на тот самый остров, рисует в голове акварельными красками картинку первого дня, первого дня, первого дня, первого дня… «Того» В действие вступает простой серый карандаш. Хрюша, Хрюша, Хрюша. Крик в пустоту. Сначала обуза, потом друг. Друг, не бросивший его, друг, друг, друг, которого он не ценил, который был ему противен сначала, а потом друг, друг, друг. Теперь он противен сам себе. Как мерзко, как пусто, как отвратно. «Сверху» Саймон, Саймон, Саймон, Саймон. И опять нет ответа, опять давящая на виски тишина, опять кровь, копья, животные, костер и эти жуткие, налитые гневом и жаждой, глаза Джека и остальных. За что, за что, за что, за что? «Или» И снова судорога, снова боль, снова беспомощная имитация рыдания, и снова, и снова, и снова. Страх, страх не за самого себя, а за людей, за цивилизацию, за мир. Животные, роботы, инопланетяне, кто угодно, только не человеки, населяют эту гнилую планету, отсыревшую изнутри, прогнившую из-за этих существ, из-за этих…снова придавленный всхлип…людей, и беспомощный полет на холодный пол. «Снизу» Это имя как клеймо, как пила к шее, как нож к вене, как яд ко рту. «Д» жгучая боль по всему телу пульсирует, словно заряд в несколько миллионов ампер. «Ж» саламандр забрался к нему в грудную клетку и теперь не дает вздохнуть, сидит жабой в ребрах и грызет тонкие и чахоточные кости. «Его» «Е» до чего темна людская душа, до чего она уродлива, до чего скверна, до чего ненавистна. И до чего лицемерна. Церковные хористы, Церковные хористы. Церковные хористы. Существа, дикие безжалостные существа. Животные лучше них, лучше, лучше, лучше, ибо первые не уничтожат просто так себе подобного, не уничтожат, не уничтожат, не уничтожат. «Осветить» Он столько лет искал ответы, но никак не мог их найти. Бывало, увидев толпу, он понимал, что он близко к разгадке тайны того острова, той истории, но она ускользала от него также непонятно и быстро, как он тогда ускользнул от охотников. «К» имя Повелителя мух произнесено. Оно наносит ожоги по всему телу, по всей и доселе черствой и сожженной дотла душе. «Д» «Ж» «Е» «К» Как просто, как смертоносно, как тонко, как досадно. ———————————————————————————————————————— Он больше не в силах произносить и взвешивать каждое слово. Нам никуда не деться от страха, он живет в нас, он не хочет отпускать нас. «Черный ангел приди ко мне, приди, приди, приди, избавь меня от страданий!» Слишком жестоко, слишком непонятно, слишком бесчеловечно… Невинность, невинность, ну почему, почему, ты покинула нас тогда, ты ласкала, соблазняла, а потом покинула нас. «Выше», почему, почему, почему, ты не помог нам? Почему не остановил нас, почему ты орудовал мной, орудовал, орудовал, орудовал? Чем я провинился? Невинностью? ———————————————————————————————————————— чего же стоит лицо? И чего же всё вообще тогда стоит? чего же стоит лицо? И чего же всё вообще тогда стоит? чего же стоит лицо? И чего же всё вообще тогда стоит? чего же стоит лицо? И чего же всё вообще тогда стоит? чего же стоит лицо? И чего же всё вообще тогда стоит? чего же стоит лицо? И чего же всё вообще тогда стоит? чего же стоит лицо? И чего же всё вообще тогда стоит? ———————————————————————————————————————— Вы все считаете себя цивилизованными, правильными, воспитанными. Вы все считаете себя готовыми понять истину миром вам открытую. Вы думаете, что вам понятен смысл всех таинственных слов И при этом, оказавшись на острове, пытаетесь восполнить мир из своих снов. А что, если вам дадут полную свободу? Я сейчас не имею в виду, Когда вы можете сказать слово или мысли в любой форме. Я имею в виду, Когда вам дадут разрешение убивать, ранить, калечить, рвать. Где тогда будет ваша цивилизованность, воспитанность, моральность? Когда ваш товарищ толкнет вас, захочет ранить, Вы убьете его без чувств. Ведь сначала надо убить, а потом пот ваших рук будет с кровью лить. Кому тогда нужны все эти принципы, стереотипы, Если вы врете всем вот так вот открыто? Ведь стоит дать вам хоть какой-то шанс, Вы сожрете его, проглотив всех нас.