Он очень похож...

Не истлеет плоть В почве острова Эдзо, И бессмертный дух На восточных берегах Защитит тебя. Х.Т. 1869 - Я очень жалею о своих поступках в прошлом и мне очень бы хотелось их исправить. Именно поэтому я хочу сейчас жить в мире, и помогать людям. Надеюсь, когда-нибудь ты меня простишь, и мы сможем стать друзьями! Уходящая фигура в черном плаще, украшенном темно синими треугольниками, обернулась и на ее лице появилась яркая, добродушна и открытая улыбка. - Конечно, Баттосай! Конечно, мы будем друзьями, – девушка улыбнулась еще шире. – Ведь ты, Баттосай, всего лишь убил около четырех десятков моих хороших товарищей, и это для тебя ничего не значит. Так что если вдруг захочешь умереть, ты можешь позвать меня, и я с удовольствием, как твой лучший друг, помогу тебе сделать сеппуку. Даже проткну твой живот, вместо тебя, если потребуется! Она еще раз обвела взглядом всех присутствующих на внутреннем дворе дома Каори, и неслышными шагами последовала за удаляющимся Сайто. Именно так все и было, вспоминал Кэнсин, идя вместе с молчаливым Сайто по лестной тропе к убежищу Сисио. - Сайто, а где сейчас та девушка? Кажется, ее зовут Чиеко? - На задании, – коротко ответил бывший синсэн, глядя вперед, как будто он разглядывал их путь на несколько сот метров вперед. По этому взгляду Кэнсин сразу решил, что их разговор можно считать законченным, и пока они не доберутся до нужного им места, воин не проронит ни слова. Но тут, возможно впервые в жизни, Кэнсин ошибся. - Раньше действительно не существовало тех, кто не относился бы к отряду Синсэнгуми, но знали ее имя. - Я слышал об этой девушке, как о еще одной легенде скрытных Мибуро. Говорили, что в живых не оставалось никого, кто хотя бы мельком ее видел. И что в одном из домов обнаружили тело ребенка, который был изрублен на части, еще до того, как туда прибыл ваш отряд! – сказал Кэнсин, отодвигая рукой ветку, которая помешала бы ему идти вровень с Сайто. - Многие из слухов правда, но каким верить – решать тебе. Насколько мне известно, она никогда не скрывалась от своих врагов больше, чем это было нужно, и хотя в ее послужном списке было целых два проваленных задания, она занимала достойное место в команде нашей разведки. - Что за два задания? – Кэнсину сразу стало интересно узнать о девушке побольше, особенно вспоминая, с какой легкостью она втерлась в доверии самой Мэгуми, как весело общалась с внучками доктора, и как внезапно преобразилась, преградив путь Каоре и Яхико, когда Кэнсин и Сайто скрестили клинки. - Дела давно минувших дней, – призадумался Хадзимэ. – Но наверно я могу тебе это рассказать. В конце концов, если Чиеко решит, что ты не должен был это узнать, она сама убьет тебя, а путь наш еще не скоро кончится… - Сайто прикрыл глаза, словно окунулся в свои воспоминания. Внезапно поднявшийся ветерок зашевелил листья деревьев, и лес в округ них запел своим тихим, шуршащим голосом. С небольшого деревца слетели две яркие птички, и улетели в чащу, весело что-то чирикнув напоследок. Но, как и началось, неожиданно вокруг все стихло, и бывший член военного отряда Синсэнгуми продолжил. - Это было очень давно. Заканчивался 1863 год, время, когда нам казалось, что мы достигли огромных вершин, и жизнь теперь будет идти только в гору. Именно в этот год, в благодарность за защиту дворцовых ворот мы получили новое, гордое звание: боевой отряд Синсэнгуми. Мы были несказанно рады этому, и даже, обычно скрытый и сдержанный Хидзиката не скрывал своей улыбки, когда его поздравляли. Однажды, когда мы шли по узкой улочке между торговых рядов, Окита Содзи, с которым ты несомненно знаком, начал обсуждать идею Хидзикаты о том, что тот хотел увеличить количество членов нашей разведки. Не успел Окита высказать все имеющиеся у него на этот счет мысли, как сзади раздался старческий голос. Мы обернулись. Сзади нас стоял старик, возраст которого не поддавался исчислению. Его внешность не несет никакой важной информации тебе, Баттосай, так что я не буду вдаваться в подробности. Скажу лишь то, что он предложи нам свои услуги. Якобы он знал одного шиноби, который мог бы нам пригодиться. Что этого шиноби, никто кроме этого старика ни разу не видел, и что он способен на такие трюки, которые не под силу больше никому. Окито посмеялся и сказал: - Если Вы и впрям знаете такого шиноби, который смог бы проникнуть в наш дом, и смог бы убить одного из наших капитанов, то передайте ему, что мы его ждем! После этих слов Содзи со смехом коснулся рукояти своего меча, будто бы хвастаясь тем, что всегда сможет себя защитить, а старик, поклонившись удалился. Наш дом всегда день и ночь охраняли дозорные, а внутри было полно воинов, так что даже я тогда посмеялся над задумкой Содзи. Никто бы не мог незаметным оказаться на нашей территории, и уж тем более повредить одному из капитанов. Вернувшись, Окита конечно же все сразу рассказал своим товарищам, и эти слухи дошли и до самого Хидзикаты. Он остался совершенно непоколебим в своем спокойствии, хотя и сделал небольшое замечание Оките за его неуважительное отношение к старшим. Но ночью я все равно решил не спать, и непременно дождаться нашего гостя. Почти всю ночь я не слышал никаких подозрительных звуков, кроме шагов караульных. Когда часы уже давно пробили полночь, начало приближаться время предрассветных сумерек, самое темное время суток. Ты, Баттосай, верно можешь представить себе мое удивление, когда в комнате Хидзикаты в это время открылись двери, и я услышал, как командир зовет к себе одного, из караульных. Я вышел из своей комнаты, и, дойдя до Тосидзо, увидел его немного растерянный взгляд. Почти никогда я не видел его таким неоправданно взволнованным. А в его комнате, в низком поклоне, сидел ребенок. Девочка, на вид – лет двенадцати. Перед ней лежали два маленьких клинка. Ее одежда была опрятной, но очень старой, волосы убраны в тугую косу, а на ногах были одеты мягкие туфли. Пока не пришел сам Кондо, она так и не поднялась с колен. Хотя, даже когда он пришел, она все еще сидела в такой позе, и на его вопрос, что случилось, коротко ответила: - Я не выполнила задание, данное мне. Я приму любое наказание за это от Вас. Тут все стало на свои места. Неизвестно как она умудрилась пробраться к нам, да еще и в комнату Тосидзо, как он не проснулся даже в тот момент, когда она достала один из клинков, а очнулся лишь тогда, когда она уже, положив перед собой свое оружие, сделала поклон. Но эта девчушка – именно тот шиноби, о котором нам говорил старик. Видимо, на Кондо это произвело не малое впечатление, и он решил оставить девчонку у нас. Какие Боги помогали в те дни этой малявке – не известно, но кроме того, что она начала помогать на кухне, она продолжила совершенствоваться в своем мастерстве. Перед этим девочка принесла клятву на верность. Конечно, это была шуточная форма этой клятвы, никто бы не стал брать в свой отряд малолетнюю девчонку, но она произносила ее с таким чувством, что многие бы поверили в реальность происходящего. Но вот, что удивительно. Когда она закончила произносить известную всем синсэнам клятву верности, она подняла голову, взглянула на Хидзикату и добавила: – Вам! Тогда все были очень этим ошарашены, но со временем и этот вопиющий ее проступок был забыт. И с тех пор она действительно не выполняла ни одного приказа, если только Хидзиката не давал ей на это согласие. Мы даже иногда пытались ее заставить что то сделать, говоря, что Тосидзо сейчас очень занят и просил нас передать ей его приказ, но она все равно стояла на своем, и не двигалась с места, пока сам Хидзиката не подтверждал свои слова. - Постой, Сайто. Ты хочешь мне сказать, что это и было первое невыполненное задание Чиеко? И как же она объяснила эту неудачу? - Да Баттосай, все так. Конечно же, Окита с первого дня начал ее расспрашивать о причине, которая помешала ей убить Хидзикату, и тем самым – выполнить задание. И, наверное, очень долго бы ее пытал, если бы она не ответила ему спустя несколько дней, натерпевшись его вечно надоедающих расспросов. - Когда я увидела господина Хидзикату, я сразу вспомнила своего старшего брата, - ответила она очень тихо, словно боясь, что ее могут услышать посторонние – я потеряла его очень давно. Нет, конечно господин не мой брат, но он очень, очень на него похож. Так мы и продолжили жить, пока не развязалась война. В возрасте пятнадцати лет Чиеко стала достойным членом нашей разведки. Сам Ямадзаки Сусума говорил о ней, как об очень перспективным шиноби. Как ты и сказал, Баттосай, она действительно не оставляла следов. Никто не видел ее лица и не знал ее имени, поэтому многие поговаривали, что в нашем отряде служат духи. Это лишний раз доказывает то, что она действительно могла со временем стать выдающимся шиноби. Когда она снова давала клятву верности для того, что бы стать одним из членов синсэнгуми, но уже серьезно, она опять повторила свою дерзкую выходку, словно давала клятву не командованию, а только Тодзи. Когда он сделал ей замечание, а она, в свойственном ей тогда спокойном тоне, ответила: - Когда я помогаю на кухне, то могу выслушать просьбы и пожелания от любых людей, так как готовлю я не очень хорошо. Но когда мне нужно выполнить задание по устранению какого-нибудь человека, несколько господ могут дать мне приказ убить друг друга, не подозревая этого. После этого этот вопрос больше не поднимался, и она навсегда стала, если так можно сказать, личным разведчиком Тосидзо. В 1868 году мы покинули Эдо, и она была вместе с Хидзикатой до самого конца этой войны. Она и слуга Тодзи – Итимура Тецуноске вместе переплыли Сангарский пролив и оказались на северном острове – Хоккайдо. Они следовали за ним, куда бы он не звал свои войска, как два преданных пса, готовых подчиниться своему хозяину. Говорят, да и я склонен с этим согласиться, что Чиеко не просто была верна Тодзи, но и была в него влюблена. Он ведь и в свои тридцать пять лет был очень хорош собой, так что в этом нет ничего удивительного. А еще говорят, что именно там она стала тем самым безжалостным убийцей, о котором впоследствии сложили столько ужасающих легенд. Видимо, ее первая любовь была действительно сильна, и толкала ее на бездумные поступки, стоило только Тодзи ее о чем то попросить. За несколько дней до своей трагической смерти, Хидзиката приказал ей и Итимуре возвращаться в Эдо, и отнести в его дом некоторые вещи, включая и его любим меч « Идзуми-но-Ками Канесада ». Сначала ни Итимура, ни Чиеко ни в какую не хотели соглашаться с его словами, но после того, как он изменил свой, спокойный до этого, голос на приказной тон, им только и оставалось, что подчиниться. Сказывают, он смотрел им вслед, когда они уходили, исчезая в ночи. Позже, после того, как произошла финальная битва у ворот Иппонги на пути между фортом Горёкаку и Хакодате, в которой Хидзиката получил смертельное ранение, вернее на следующее утро после этого, солдаты вражеской армии увидели на поле молодую девушку с мальчиком, которые ходили по полю, на котором еще лежали останки тех, кто погиб в сражении. Они незамедлительно подошли к ним, чтобы узнать причину их нахождения в таком, неподходящем для прогулок, месте. Девушка ответила им, что она и ее младший брат живут в городе Хакодате, и пришли сюда на поиски своего старшего брата, который был одним из тех, кто присоединился к армии императора. Она протянула им небольшой кошелек с деньгами, и попросила их дать им возможность поискать еще. Старший из группы согласился, небрежно сунув деньги за пазуху, и девушка пошла дальше, переступая через трупы, и ища своего брата. И тут солдаты заметили, как она упала на колени около одного из офицеров армии сёгуна, и горько заплакала. Старший из солдат подошел к ней, и удивленно спросил: - Неужели этот офицер и есть твой брат? - Нет, конечно этот господин не мой брат. Но он очень, очень на него похож… А после встала с колен, стерла все слезы со своего лица, улыбнулась солдату, и они с мальчишкой ушли обратно в лес, совершенно не в ту сторону, в которой находился Хакодате. И это был второй приказ, который Чиеко не смогла выполнить. Тецуноске после рассказывал, что она собиралась отправиться за своим господином в другой мир, но он смог отговорить ее от этого. В конце концов, она не была самураем, и не имела никакого права совершать сеппуку. Тем более, Хидзиката не похвалил бы ее за то, что она не выполнила его приказ и осталась в Хоккайдо. Но, мы уже почти пришли, Чиеко, ты здесь? С ближайшего дерева неслышно спрыгнула девушка в черном плаще с синими треугольниками. На ее поясе теперь красовались два коротких меча, а не маленькие ножи, ее черные волосы теперь были обрезаны и распущены, падая на плечи. Темные глаза смотрели упрямо и яростно, не тонкие, но и не плотные губы были сжаты, да и все черты ее лица казались напряженными. Не сказать, что она была красавицей, да и вообще, ничего в ее лице не привлекало особенного внимания. Наверно благодаря своей, незаурядной внешности она и смогла стать таким незаметным разведчиком, о котором любили посудачить люди. Кэнсин сразу отметил кровь на ее рукаве. Не её кровь. - Сайто, ваш путь дальше чист, вокруг укрытия теперь нет ни одного дозорного, и вряд ли кто-то придет на их место. И, кстати, говорил бы ты потише, а то историю моей жизни уже и Сисио знает от корки до корки. - Отлично Чиеко, как всегда – чистая работа. Если хочешь, можешь составить нам с Батусаем компанию и навестить Сисио, что бы твою историю знало на несколько человек меньше. - Я подумаю, а пока послежу за этими глупыми детьми, которые решили выследить вас. Видимо мальчишка всё-таки решил отмстить за смерть всех своих родных. Не хочу, что бы они мешались у нас под ногами. И девушка снова исчезла в листве деревьев, будто никогда и не появлялась перед ними на этой небольшой, освещенной полянке. Ни одна травинка не оказалась прижатой к земле, будто нога человека никогда и не ступала на нее. Ни одна упавшая веточка в лесу не щелкнула под ее ногами, одетыми в мягкие походные сапоги. А между листочков снова заиграл свою нежную, шуршащую песенку всюду проникающий ветерок, который играючи приблизился к двум стоящим самураям, незаметно поиграл с волосами Кэнсина, немного потрепал одежду Сайто и устремился вслед за ушедшей девушкой, словно они играли в какую-то, известную только этим двоим, игру…