Пламя

Карл сжался клубком в углу тёмной комнаты, не освещаемой ни единой свечой. Он находился в каком-то странном оцепенении, казалось, что его сердце уже не бьётся. Но он ещё жив. Врачи сказали пару месяцев ещё, возможно, есть. Карл ощущал себя маленьким ребёнком, который потерялся на широкой улице, бегает среди сотен незнакомых лиц и не может выбраться, понимает, что его уже никто не найдёт. В его душе сейчас царило безграничное одиночество, обречённость, а глаза ослепляла близость смерти, которую ничем не остановить. Как странно. Всегда казалось, что она чёрная, бесцветная, бездонная. Но нет, она сверкает так ярко, что становится больно. Сжигает настолько сильно, что даже не успеваешь сказать жизни последние слова прощания. Но она ещё не увлекла за собой Карла. Он ещё жив. Однако это лишь вопрос совсем небольшого количества времени. Ещё недавно он питал призрачные надежды, ему казалось, что всё ещё может наладиться, болезнь – отступить. Но вчера вечером с ним случился очередной сильнейший приступ. Короля рвало кровью, он кончился на каменном полу, задыхался, а тело жгло и разрывало изнутри. И за что ему такие страдания? За свои двадцать три года он ведь и не успел толком нагрешить. Должно быть, он расплачивается за грехи своих предков и родственников. Когда ночью он начал более-менее приходить в себя, врачи сообщили ему, что надежды нет. Он умирает. Нелепо! Ведь всего неделю назад они же утверждали, что болезнь, конечно, есть, но развиваться она будет долго. С чего вдруг резкое ухудшение? Разве что по воле небес. И только сейчас Карл осознал, насколько ему страшно умирать, как хочется жить. Возникло непреодолимое желание ещё раз прожить жизнь, только уже так, как хочется, потому что его существование прошло напрасно. Кто он? Несчастный человек, невезучий дворянин, неуспешный король. И это всё, что в памяти людей от него останется. Молодой человек ещё сильнее сжался, будто этим надеясь спрятаться от того, что угнетало его. В окне появилась луна, которую до этого закрывала туча. Её голубоватый свет нитью протянулся с улицы до Карла, едва ощутимо касаясь его, пока живого, дышащего, чувствующего. Потом полоска света подкралась к столу и упала на книгу о соколиной охоте, которую Карл изучал весь вчерашний день, до того, как у него случился приступ. Эту книгу он взял у Анри. Она каким-то образом оказалась у того на столе, а он пожал плечами, сказав, что понятия не имеет, откуда у него вообще книги, учитывая, что он их не читает. Разумеется, Карлу фолиант он уступил с лёгкостью. Но сейчас было уже не до охоты. Хотя, с другой стороны, что теперь ему делать? Заниматься делами государства поздно, всё равно он ничего не изменит. Значит, нужно просто прожить остаток жизни в своё удовольствие, чтобы умереть с пониманием того, что, хоть совсем недолго, но счастье было. Карл, собрав все оставшиеся силы, поднялся и подошёл к книге, привычным жестом поднося палец ко рту и облизывая его, чтобы страницы лучше переворачивались, а затем начиная листать их. Вот и всё. Всё, что осталось от несчастного короля Карла IX – воспоминания о страшнейшей ночи святого Варфоломея, гора трупов, тело Колиньи, висящее на Монкофоне, стопка книг об охоте, куда теперь присоединилась ещё одна, да разбросанные по столу листы со стихами, которые хорошими признавала лишь любимая сестричка Марго. Хотя нет. Есть ещё кое-что. Карл вдруг резко замер и его сознание поразила мысль: не напрасно. "Не напрасно!" – вскрикнул он, и голос его прорезал давящую тишину, царящую в комнате, пустующую тьму и присутствие смерти. Жизнь его прошла не напрасно. Ведь там, где-то в глубине улочек Парижа, у него есть смысл жизни. Теперь, вспомнив об этом, Карл знал, что должен сделать. И необходимо было поторопиться, чтобы успеть. *** "Карл!" – воскликнула Марго и бросилась обнимать брата, попутно не сумев сдерживать слёзы. Король слабо улыбнулся, обнимая её в ответ. Анри смотрел на эту картину со стороны, внешне оставаясь спокойным, но, не будь он мужчиной, тоже бы наверняка расплакался. Поймав его взгляд, король промолвил:"Подойди к нам". Наваррец повиновался, и тогда слабой рукой Карл потянул его к ним и Анри попал в их объятия. Так они стояли несколько мгновений, ничего не говоря. Король срочно вызвал к себе Марго и Анри. Когда они пришли, в тёмных покоях короля никого не было, кроме него самого. Направляясь сюда, они гадали, что же ему понадобилось, но, увидев бледного, похудевшего, несчастного монарха, молодые люди тотчас позабыли о своих размышлениях, полностью отдавшись чувству скорби из-за этой угасающей жизни. – В этом дворце вы теперь единственные, кто у меня есть, – наконец сказал он. – Я рад, что в конце жизни у меня хотя бы есть друзья. – Не говори так, – всхлипнула Маргарита. – Ты не должен умирать. – Увы. Теперь уже точно не осталось надежды, – покачал головой он, отстраняясь от них. – Мне жаль, Ваше Величество, – склонил голову Анри. – Так все говорят. Но, знаешь, я верю только тебе. Ты добрый малый, – улыбнулся Карл. – Вы, наверное, оба гадаете, зачем я вас позвал сюда, – обратился он уже к обоим, – так вот, я хотел сказать, что мне не так больно теперь умирать, как было буквально пару часов назад, потому что я вдруг осознал, что в моей жизни был смысл и она прожита не напрасно. И мне хочется, чтобы именно вы знали, какой. Марго и Анри непонимающе переглянулись. – Пойдёмте с мной. – Но куда? – не понял Анри. – Это не очень далеко от Лувра. – Тебе разве можно выходить? – обеспокоенно спростла Марго. – Врачи ведь говорили, что прогулки по улице тебе не на пользу. – Мне и так уже ничего не поможет, – заметил он. – Терять нечего, а то, что я должен вам показать, слишком важно. После этого трое незамедлительно вышли из покоев Карла. По дороге к выходу из Лувра, шедшей через коридоры, где уже никого не было, поскольку час был поздний, король и королева Наваррский зашли каждый в свои покои, чтобы взять с собой плащи, поскольку им предстояло выйти на улицу, где особам их положения нельзя было быть узнанными. Вскоре все уже были в сборе перед дверями, которые вели на улицу, ту, которая располагалась за Лувром и на ней стояла придворная церковь Сен-Жермен л'Оксеруа. И если немного пройти по этой улице, можно было попасть на Жоффруа-Ланье, а оттуда до улицы Бар, куда и направлялась небольшая процессия, сопровождаемая лишь одним факельщиком и двумя охранниками, которых Карл счёл достаточным количеством, поскольку при нём и Анри были шпаги. Вскоре они уже стояли перед небольшим двухэтажным домиком с не очень примечательным фасадом. Король постучал в дверь, которая открылась буквально через пару минут. На пороге стояла молодая женщина, со свечой в руке, которую было достаточно трудно разглядеть из-за сгустившейся на узкой улочке темноты. – Карл! – раздался её тихий голос. Тотчас её руки обвились вокруг его шеи, и Марго с Анри с удивлением увидели, как он нежно целует это незнакомую им особу. – Мари, дорогая, я привёл своих друзей и хочу их с тобой познакомить. Только сейчас заметив, что здесь ещё кто-то присутствует, она встрепенулась. – Да что же это я! Проходите! Женщина жестом пригласила их в дом, куда все трое зашли, оставив охранников с факельщиком дожидаться снаружи. Пока они шли по деревянной скрипучей лестнице, опираясь об облезлые холодные стены, Маргарита гадала, что же им здесь понадобилось. Наконец в её памяти возникло имя – Мари Туше. Так это же она и есть! Теперь королева Наваррская поняла: брат хочет познакомиться их со своей любовницей и, видимо, с сыном. Её догадки подтвердились, когда они оказались наверху, в слабо освещённой комнате с низким потолком, простой деревянной мебелью и небольшими окнами, которые обычно бывают в домах простого народа. Марго смогла рассмотреть и женщину. На вид ей было примерно как и Карлу. Она была среднего роста, достаточно обычного телосложения, ни худой, ни пухлой, каштановые волосы её были заплетены в косу, которая опускалась ниже талии, лицо было простым, но добрым. В серых глазах лучилось тепло и мягкость, а улыбка была робкой. Маргарита не могла ни улыбнуться в ответ. Анри же стоял с открытым ртом, совершенно не понимая, что происходит. – Я бы хотел представить вам женщину, которую я люблю, – подал голос Карл. – Это Мари Туше. И именно она, на самом деле, является моей семьёй. А здесь, – он с подвёл их к простой деревянной колыбели, стоящей в углу, и с нежностью взглянул туда, – спит мой сын. Наш маленький Карл. И знаете, я безмерно счастлив, что он никакой не принц, и в один ужасный день на его голову не опустится корона. Мой сын, должно быть, проживёт счастливую жизнь за нас двоих: за себя и за меня. – Не говорите так, государь, – едва слышно промолвила Мари, становясь рядом с ним и беря его за руку, – вас ждут ещё многие годы счастья. Карл обернулся к ней и посмотрел с такой заботой и любовью, что у наблюдающих защемило сердце. – Конечно, любимая, конечно. Он привлёк её к себе и бережно поцеловал в лоб. Марго с Анри переглянулись. В глазах королевы стояли слёзы. Сейчас она смотрела на эту пару и их малыша, такого очаровательного, с ангельским личиком, сладко спящего в своей колыбели, и видела настоящую семью, какой никогда не была её, видела чистую любовь, которая цвела в этом тихом никому неизвестном доме. Эта преданная и, к своему несчастью, любящая короля женщина явно не знала, что вскоре ему предстоит умереть, а он хотел уберечь её от потрясений и преждевременной боли. – Эти люди, – снова заговорил Карл, обращаясь к Мари, – моя сестра Маргарита и её муж Анри – мои единственные друзья. И знай, что если со мной что-нибудь случится, ты всегда можешь идти за помощью к ним. Вы ведь согласны? Они заковали головами. Туше опустилась перед ними в поклоне. – Если вы те, кого ценит и кому доверяет мой возлюбленный король, я склоняюсь перед вами ещё ниже, чем склонялась бы просто перед людьми вашего положения, Ваши Величества, – опустив глаза, промолвила она. – Встаньте! – воскликнула растроганная Маргарита, бросаясь к молодой женщине и хватая её за руку. – Вас любит мой брат, значит, вы можете видеть друга во мне. Потом она подошла к колыбели и взглянула на племянника. В этот момент он распахнул свои пронзительно голубые глаза и по-детски заулыбался, начиная что-то лепетать. Марго протянула руку и провела ей по нежной детской щёчке. – Боже, какой хорошенький! – промолвила она. На младенца смотрел и возникнувший рядом Анри, на губах которого была сейчас светлая искренняя улыбка. Потом он развернулся к Карлу. – Похож на вас, – заявил беарнец. Король с гордым и довольным видом похлопал его по плечу. – Можно подержать его? – спросила Марго. – Конечно, – ответил Карл. Тогда она подхватила малыша на руки. Сжимая лопочущий комочек, девушка думала о том, что у неё, возможно, когда-то тоже будут дети. И они тоже будут такими же маленькими, с такими же маленькими носиками и широко распахнутыми чистыми глазами. Только вот какая судьба их ждёт? И, в конце концов, чьими они будут? Что если Генрих так и не сможет на ней жениться? А детей от другого мужчины она не хотела. Неужели им, как и сыну Карла, предстоит быть скрываемым, незаконнорождёнными? С другой стороны, брат ведь прав. Для них лучше не быть ни принцами, ни королями. Так есть шанс прожить куда более счастливую жизнь. Маргарита ощутила дыхание Анри над своим ухом. Он тоже разглядывал младенца. – А мне можно? – осторожно поинтересовался он. – Никогда не держал таких маленьких. Юноша неловко взял ребёнка из рук Марго. Малыш сначала так же с интересом смотрел на него, а потом вдруг поднял маленькую пухлую ручонку и достаточно сильно шлёпнул ей по носу короля Наваррского, отчего тот громко охнул, недоумённо смотря на начавшего ещё шире улыбаться малыша. Раздался дружный смех наблюдающих за этой картиной. – Задиристый, как и все Валуа, – подметил Карл, забирая сына у Анри, чтобы тот, чего доброго, окончательно не лишился носа. – Мда, отец из тебя вышел бы не очень, – заметила Маргарита. – Это всё от непривычки, – обиженно насупился Анри. Карл же уложил младенца обратно в колыбель, а Мари заботливо прикрыла его одеяльцем. – Я сейчас вернусь, мой маленький, – проворковала она, по-матерински целуя его в кончик носа, а потом поспешно убегая на кухню, чтобы принести ужин. Гости же направились к столу, который за считанные секунды был накрыт хозяйкой. Карл поднял кубок с вином. – Итак, – объявил он, – сегодня я открыл вам свою главную тайну. Прошу вас обоих навсегда запомнить этот день, поскольку именно сейчас вы видите настоящего меня и мою настоящую жизнь. Остальное не имеет значения. Марго протянула через стол руку и накрыла ей ладонь брата. – Ты можешь нам доверять. Когда они закончили ужинать и Мари, взяв тарелки, опять удалилась на кухню, Карл вновь обратился к молодым людям, понижая голос: – Думаю, вы уже поняли, почему я привёл вас сюда именно сейчас. Когда я... Ну... – он замялся, – когда я умру, – сказать это далось ему нелегко, – пожалуйста, позаботьтесь о Карле и Мари. Они моя семья. Если я буду знать, что у них в жизни всё сложится, смогу уйти в мир иной спокойно. – Разумеется мы всё сделаем, Ваше Величество, – пылко ответил Анри. – Тише, друг мой, не хочу, чтобы Мари слышала. Маргарита только сейчас до конца поняла, каким человеком был её брат. Он слишком не такой, как все Валуа. Должно быть, поэтому у него и не осталось шансов выжить в этом жестоком мире. – Мы о них позаботимся, – сказала она, и слеза скатилась по её щеке. – Не надо плакать, – покачал головой Карл. – Порадуйся за меня. Ты же видишь, я счастлив. Я скоро умру, но счастлив. Это главное. Дай Бог счастья и вам, ведь оно – такая редкость среди нас. Сказав это, он закашлялся, поднося платок к губам и видя на нём уже привычную кровь. – Какая странная всё-таки жизнь, – с горечью промолвил король. – Когда меня уже не будет, передайте Мари, что я любил её. Очень. Хочу, чтобы она это ещё раз услышала. И Карлу тоже, когда он вырастет. Увы, этого мне увидеть не суждено. В этот момент вернулась Мари. Карл тотчас замолк. Молодая женщина на понимала, откуда слёзы, стоящие в глазах королевы Наваррской, и боль, исказившая черты короля Наваррского, но спрашивать не смела. Она села рядом с Карлом, укладывая голову ему на плечо. Некоторое время они сидели молча. Наконец король объявил: – Думаю, нам следует уходить. Мать будет искать меня сегодня, я уверен. В связи с обострением болезни Карла, Екатерина, разумеется, была крайне обеспокоена, хоть старалась этого не показывать. Конечно, она начнёт усиленно за ним присматривать. Как бы то ни было, она ведь тоже человек, а видеть, как твой родной сын угасает на глазах – это нестерпимо больно, особенно, когда уже похоронила одного сына и мужа до этого. Карл подал Марго и Анри знак подождать его у дверей. Они поняли, что он хочет попрощаться. Когда молодые люди отошли, король взглянул в серые глаза Мари, в которые глядел уже который год, и только они приносили ему покой. – Ты дала мне то, что я никогда не надеялся получить, – проговорил он, целуя её руки. – Спасибо тебе за всё, – Валуа коснулся её губ. – Я вас с Карлом очень люблю и всегда буду любить. – Мы тебя тоже, – прошептала Туше, обнимая его, – больше всего на свете. Потом, оставив её, король подошёл к колыбели сына. Малыш смотрел на него серьёзно, будто, в отличие от матери, понимая происходящее. "Мой милый Карл", – едва слышно промолвил молодой человек, так, что ни до кого эти слова не доносились, – "величайшим моим желанием было бы увидеть, каким большим, красивым и сильным ты станешь, прижать тебя к себе, услышать, как ты называешь меня своим отцом. Господь не дал мне такой возможности, но я благодарен ему уже за то, что ты есть, за то, что в моей недолгой жизни была любовь и семья. Я надеюсь, что ты будешь лучше и счастливее меня, мой мальчик. Я дал бы тебе всё, но кроме проклятой власти, которая, должно быть, меня и убила, а также страны, в которой одни волки грызут других, у меня ничего нет. Поэтому куда лучше для тебя будет, если я ничего тебе не дам, кроме своей любви. Это немного, но, поверь, моя жизнь принадлежала не Франции, а тебе и твоей матери. И умирать я буду с мыслями о вас. Закончив свой горестный монолог, Карл коснулся губами высокого лобика сына, а потом направился к выходу. Троица снова миновала узкую лестницу и оказалась на улице. Мари ещё раз поцеловала Карла. – Приходи к нам, пожалуйста, почаще. Мы тебя ждём, – попросила она. – Да, конечно, – нашёл в себе силы улыбнуться ей король. А потом он со своими спутниками скрылся во тьме парижских улочек, оставляя дом, где он всегда был мыслями, позади себя. – Что-то мне подсказывает, – обратился он к Анри и Марго, когда они отошли на порядочное расстояние, – что я видел их в последний раз. Никто из них не сказал ни слова. Не было смысла убеждать в том, что эта неправда, человека, над которым уже нависла смерть. Когда они приближались к Лувру, Карл вдруг заявил, что он хочет ненадолго задержаться и дойти до Сены. Уже начинало светать, поэтому факельщика они отправили во дворец. Охрана же держалась порядочного расстояния. Набережная реки была пустынна. Вода, размывавшая берега, тихо плескалась. В её глади едва ли можно было что-нибудь разглядеть. Немного левее перед ними простирался остров Сите, где виднелись каменные башни Нотр-Дама. – Он будет стоять здесь вечность, – указал Карл на собор, – видеть, как сменяются века и поколения. Но я ему не завидую. В кратковременности жизни есть своя прелесть, потому что каждый миг один-единственный, никогда не повторяющийся, а радость приносит то, что ново. С счастьем то же самое. Оно не может быть вечно. Оно – всего лишь краткие мгновения, из которых состоит наша жизнь. И вы это когда-нибудь поймёте, так же, как сейчас понимаю я. Анри слушал его и смотрел на тёмное небо, которое, тем не менее, уже начинали прорезать лучи восходящего солнца. Если у Карла всё теперь позади – у него есть ещё целая жизнь, если только в следующий миг его не убьют. А так, у него ещё есть на что надеяться. И звёзды, исчезающие с наступлением утра, быть может, пророчат ему великую судьбу, как знать. Марго тоже глядела вперёд, видела мутные воды Сены, на которые понемногу попадал свет. Карл прав. Её счастье, если оно действительно счастье, тоже не будет вечным. И что же с того? Нужно научиться принимать волю жизни и смерти, как сделал это её брат. Начинался новый день. И пока что все они жили, думали, чувствовали. Это было одно из мгновений жизни, что уже свидетельствовало о том, что никто из них не несчастен полностью. *** Отправляясь с утра в Лувр, Генрих никак не ожидал встретить собственную мать, которая внизу спешно забиралась в карету. – Постойте! – окликнул её Гиз. – Куда вы собрались? Женщина обернулась, и ему показалось, что на лице её на секунду проскользнул испуг, но Анна поспешно взяла себя в руки. – Я решила уехать, – заявила она. – С чего вдруг такая поспешность? – Я так долго болела и всего год назад оправилась. Парижский воздух мне вреден. К тому же, здесь абсолютно нечего делать, лучше уж отправиться домой, – поспешно ответила она. Объяснения показались герцогу странными. – Но пару дней назад вы никуда не собирались! – Это решение возникло спонтанно. И я не понимаю, что ты хочешь от меня услышать? Она нервно всплеснула руками, так и продолжая стоять одной ногой уже на подножке. – Король умирает, а вы спешно покидаете Лувр. Позавчера ему стало хуже, и вы тотчас встрепенулись. Не кажется ли вам это странным? – изогнул бровь Генрих. Он знал, что герцогиня Немурская не делает ничего просто так, поэтому её спешный отъезд казался подозрительным. – Не понимаю о чём ты. И вообще, хочешь, чтобы я осталась? Раньше я не замечала за тобой такой привязанности к семье! Да, король умирает. И что с того? Нет, мне его, конечно, жаль, но при чём здесь я? Будет новый король, уж не знаю, Анжуйский или Алансонский. Но это ничего не изменит. Твоё время ещё не пришло. Даже наваррец жив! – в глубине её глаз проскользнуло недовольство и, кажется, растерянность. – Так зачем, скажи на милость, мне здесь находиться? Гизу было нечего сказать. В конце концов, каким бы странным это не казалось, если она хочет уехать – пускай уезжает. На то её воля. – В таком случае, до свидания. Я буду вам писать. Генрих поцеловал её руку, и Анна, наконец, скрылась в карете, отдавая приказ гнать как можно быстрее. Гиз проводил её крайне недоумённым взглядом, направляясь в Лувр, по дороге гадая, что бы это могло значить. Однако когда он вошёл во дворец, мысли о матери были вытесненны всеобщей суматохой. Король вернулся домой под утро и ему стало совсем плохо. Узнав об этом, Генрих направился к Марго, но встретившая его Жюли сообщила, что её госпожа сейчас у короля. Тогда Гиз пошёл в большой зал, где собирался весь двор. Здесь он попытался разузнать подробности о состоянии Его Величества, но у всех были свои версии: кто-то утверждал, что король уже скончался, кто-то с пеной у рта доказывал, что он ещё вполне себе жив, кто-то говорил, что ему хуже, чем было буквально вчера. Одним словом, стоило дождаться точных заявлений. Как бы то ни было, всем стало ясно, что правление Карла IX скоро прекратится. И, разумеется, вставал вопрос: кто будет следующим королём? Герцог Анжуйский – официальный наследник, но ведь он за тысячи лье от Франции. Неужели страной будет править герцог Алансонский? Но ведь он так юн! Да и никогда не принимал участия в политике, разве что, недавно весьма неудачно ввязался в какой-то нелепый заговор с королём Наваррским, который кончился весьма бесславно. А вдруг умирающий король объявил преемником Наваррца? Это же будет катастрофа! Народ пока что точно не готов принять того, кто одной ногой ещё гугенот. Гиз напряжённо думал. А есть ли шансы у него? Всё произошло слишком быстро. Не успел уехать король Наваррский, не успел никуда деться герцог Алансонский, а Карл уже умирает. Слишком много конкурентов. Генрих сжал зубы. Ему, в любом случае, нужно дождаться окончания этого акта драмы. И, кто его знает, какую неожиданную развязку может принять сюжет. *** Марго сжимала подрагивающую руку брата. Когда они вернулись в Лувр, Карлу резко стало ещё хуже. Он в очередном приступе кашля, как подкошенный, свалился на пол и больше не вставал. Его перенесли на постель, где он уже полдня метался в бреду, лишь изредка приходя в себя. Выглядил он сейчас, как уже умерший человек. Ужасная бледность, слипшиеся волосы, блестящая от пота кожа, всё больше и больше синеющие губы. Он то кашлял кровью, то его рвало ей же. Белая рубашка, белые простыни – всё постепенно становилось красным. – Тшш, – успокаивающе погладила его ладонь Маргарита, – это пройдёт. Карл прекратил стонать и перевёл на неё пустующий взгляд. Он не понимал, что с ним творится. То испытывал нестерпимые муки, то улетал, паря в безвремении. Поскорее бы уже умереть, только бы всё это закончилось. Она сидела рядом. Белая кожа, чёрные волосы, алое платье в алой крови. И что-то зловещее он увидел в очертаниях её образа. – Смерть, это ты? – выдавил из себя король. Маргарита вздрогнула от того тона, каким это было сказано. Он не говорил, как безумный. Нет, он даже смотрел с долей осмысленности. Неужели она действительно показалась ему смертью? – Нет, что ты! Это же я. Всего лишь я. Твоя сестра Марго. – Да, – прохрипел он. – Я знаю. Вижу. Но ты смерть, Марго. Она ничего не понимала. – Что ты такое говоришь? – Ты любишь меня? – Да, конечно. – А отца нашего любила? – Разумеется. – А брата Франциска? – Я его не очень хорошо помню. Но когда он умер, я плакала. Поэтому да, любила. – А нашу сестру Елизавету? – Мы с ней в детстве были дружны, а потом она уехала в Испанию, где и умерла. Но я любила её. Мне было больно. – Скоро я их всех увижу. Ты всех нас любила, и мы умираем. Как думаешь, если бы ты не любила меня, я был бы жив? Нет, не отвечай. Это глупый вопрос. Но ты смерть, Марго. Все, кого ты любишь, умирают. Королева Наваррская ахнула и в ужасе отпрянула. Его слова были страшными, они затронули её до глубины души. Но ведь не может это быть правдой? – Марго, мне страшно, – Карл так сильно сжал её руку, что пальцы хрустнули. – Я вижу Их! Ты тоже видишь? Это гугеноты. Все те, кто умер в ночь святого Варфоломея. Как думаешь, я из-за них попаду в ад? Она вновь плакала. У неё было такое чувство, будто его боль сейчас передавалась и ей. Они находились в его комнате с задёрнутыми портьерами и зажжёнными свечами, где царствовали запахи крови, гнили и смерти. Сейчас кроме них здесь никого не было, потому что, после нескольких часов присутствия, родственники отошли. Марго пообещала, что она присмотрит за Карлом до их возвращения. Неподалёку копошились слуги, но они их разговор не слушали. – Не бойся. Я ведь с тобой, – успокаивающе промолвила Маргарита. – Умирать не страшно. Ты просто закроешь глаза и уснёшь. – Правда? Она понятия не имела каково это, но он, как маленький ребёнок, верил каждому её слову. – Только не уходи. Не оставляй меня с ними. Кто это они? Кажется, он всех сейчас боялся. Сзади раздались шаги, Марго испуганно обернулась. В комнату зашёл Анри. Он медленно, скрипя половицами, приблизился к кровати Карла, опускаясь возле неё на колено с другой стороны от Маргариты. – Ваше Величество, – он с дрожью поцеловал руку короля. Карл за это время стал ему близким человеком, как-никак. Он был слаб, напуган, но, тем не менее, хорошо относился к наваррцу, тогда как гораздо логичнее было бы его ненавидеть. Валуа ему доверял. Он вчера показал ему самое дорогое. – Ты будешь куда успешнее меня, – Карл ослабевшей рукой провёл по его голове. – Будь моя воля, оставил бы Францию тебе, но сделать это сейчас – убить тебя своими руками. Лучше уезжай, Анрио, потому что стадо волков, которое нас окружает, ждёт случая наброситься на тебя. Они тебя съедят, как только я испущу последний вздох, потому что некому станет тебя защищать. Лучше уезжай и жди своего часа. Не знаю, что там будет, но, мне кажется, тебя ждёт нечто великое. А сейчас уходи. – Я не могу оставить вас в такой час, Ваше Величество, – лицо его было перекошено болью, он сжимал руку своего короля, слыша тихий плач Марго с другой стороны кровати. – Ты мне не поможешь, – слабо улыбнулся Карл. – Сейчас сюда придёт моя мать и все остальные. Поэтому уходи. Я пока ещё король, поэтому приказываю: уходи! Чтобы сказать это, ему потребовалось напрячься, что вызвало очередной приступ кашля. – Уходи! – задыхаясь, прохрипел он. Тогда король Наваррский ещё раз почтительно поцеловал его руку и поднялся с намерением идти. – Прощайте. Я вас не забуду. Вы были королём Франции, поэтому, в любом случае, останетесь в истории. Анри ушёл. Карл перестал кашлять через какое-то время, вновь обессиленно откидываясь на подушки. – Мой добрый Анрио... – вздохнул он. – Помоги ему, Марго, иначе его попросту убьют. – Я знаю. Помогу. – Он хороший человек. Жаль, что ты его пока не любишь. Да... Ты всё ещё любишь Гиза. Какая всё же судьба насмешница, он ведь один из наших основных врагов, хоть это и не так явно. Как бы он не погубил Францию. Но ты люби его, Марго. Главное, что он делает тебя счастливой. Я ведь умираю, не скажу сейчас – не скажу никогда. Так вот, он не лучший человек, но если между вами действительно любовь – будь с ним, чего бы это не стоило. В конце концов, политика и Франция счастья не приносят, а вот любовь – да. Как знать, быть может, к концу жизни, как и у меня, это единственное, что у тебя будет. Маргарита уже не могла сдерживать громких рыданий. Карл умирал медленно и мучительно, но его последние слова были для неё бесценны. Он никогда не был сильным и самостоятельным, но волею судеб заменил ей отца, который умер, когда она была ещё совсем маленькой. Карл был самым старшим братом, поэтому сейчас его наставления она воспринимала так же, как и отцовские, ведь всё что он говорил – правда. Это слова человека, который находится перед лицом смерти. Позже пришёл Франсуа. Склонился над постелью брата, с сожалением смотря на него. – Ждёшь? – с горькой иронией спросил король. – Жди. Но пока что не дождёшься. Сейчас пора радоваться Генрике, твоя настанет потом. Наша мать не позволит, чтобы он не заполучил корону, слишком уж она его любит. Я вчера подписал бумаги о назначении её регентом, пока не приедет Генрике. Полагаю, ради Франции он легко бросит Польшу. Что ж, возможно, из него выйдет и неплохой король, по крайней мере, получше, чем я. Так что, Франсуа, желая мне смерти, ты прогадал. Она для тебя ровным счётом ничего не изменит. Хотя, получишь титул побольше. – Как ты можешь подобное говорить?! – возмутился принц. Марго с сожалением взглянула на братьев. Они никогда друг друга не понимали. Франсуа не мог желать смерти Карлу, несмотря на их не самые лучшие отношения. Но Карл никогда бы этого не понял. Про Генрике он, наверняка, думал то же самое. Маргарита знала, что её братья не такие уж и плохие люди. По крайней мере, они не испытывали друг к другу настоящей ненависти. Так могло казаться со стороны, но всё же они были одной семьёй. – Мне жаль, что мы с тобой так и не успели побыть нормальными братьями, – признался Франсуа. – Не будь мы Валуа – всё было бы иначе, – ответил Карл. – А так все мы прокляты. Господи, как в ад не хочется... На этих словах в комнате возникла Екатерина, позади которой следовали королевский врач Амбуаз Паре и священник, который пришёл, несмотря на то, что король уже принял последнее причастие примерно два часа назад. Королева в своём вечно траурном одеянии подошла к постели умирающего сына, потеснив Франсуа. Повисла тяжёлая тишина, которая давила на каждого из присутствующих. Екатерина будто бы не решалась коснуться Карла. На лице её была растерянность. Такой Марго эту женщину видела впервые. – Господи... – прошептала королева-мать. – Почему всё так? – Не вините Бога, матушка, – отозвался Карл. – Меня убил не он, а все вы. Маргарита с удивлением обнаружила, что Медичи плачет. – Прости, прости... – шептала она. – Как я вас любил. Вы представить себе не можете. Но с самого детства вы любили не меня. Всю жизнь я зависел от вас, но вы всем нам предпочитали Генрике. Мама... За что вы меня не любили? – король кашлял, в каждом его слове слышалось отчаяние. Так вот что его угнетало. Он слишком любил её. – Нет, нет, неправда! – воскликнула Екатерина. – Это неправда. Ты мой сын! Только сейчас Екатерина поняла, что за своей властью, за Францией не видела такую важную вещь, как собственные дети. Она любила своё государство, всё делала ради него, но что она сделала, чтобы уберечь сына? Даже не смогла достаточно любить его, чтобы на смертном одре он не упрекал её. – Поздно, матушка, поздно, – прошептал Карл. – Вы разрушили мою жизнь, толкнули на страшные злодеяния, поэтому и душа моя тоже пропала. Она такая же чёрная, как и ваша! Но теперь всё будет в порядке, на троне будет Генрике, его вы любите. Только... Я прошу вас, не трогайте Анрио. Если я для вас хоть что-то значу, не трогайте его. Пускай уезжает и живёт. Марго, – он снова обратился к сестре, – слишком мало времени. Я чувствую, что жизнь меня покидает. Помни, что ты мне обещала. – Нет! – вскричала Маргарита. – Не закрывай глаза! Карл, не надо! Он мучался, ему лучше было бы уже умереть, но ведь если он закроет глаза, его больше не будет. Карла скрутило изнутри, его снова рвало кровью. Он метался по кровати, его выворачивало. Франсуа в ужасе отвернулся, не в силах больше смотреть на это. Неожиданно всех отвлёк посторонний хрип. Все обернулись и увидели, что на полу корчится один из охотничьих псов Карла, которых он так любил. Рядом с псом валялась наполовину растерзанная книга. – Что это?! – испуганно воскликнула Екатерина. Амбуаз Паре осторожно подошёл к собаке. – У собаки пена изо рта. Очень похоже на то, что она умирает из-за этой книги, – через какое-то время непонимающе ответил он. – Что значит из-за книги? – не понял Франсуа. – Возможно, она отравлена! Это была та самая книга о соколиной охоте, которую читал король. – Как отравлена? – поражённо спросила Екатерина. При дворе именно она своим главным орудием использовала яд, но эту книгу видела впервые. Значит, если вдруг она отравлена, кто-то ещё этим занимается. – А что если... – начала Марго. И всех поразила страшная догадка. – Карл! – Екатерина позвала сына, который всё ещё кашлял. – Что это за книга? Откуда она у тебя? – Книга? – непонимающе переспросил он, едва находя силы владеть голосом. – Скажи нам, пожалуйста! Это очень важно! – воскликнула с другой стороны Марго. – Откуда у тебя книга в коричневом переплёте, где изображён сокол? Он явно об охоте. Откуда она? Очередная кровь, хлещущая из горла, не давала ему ответить. – От Анрио, – наконец смог вымолвить он. – Я у него взял. Присутствующие непонимающе переглянулись. – Когда? – королева-мать крепко сжала его руку. Карл кашлял с удвоенной силой. Он едва мог говорить. – Позавчера, – прохрипел он. Маргарита вскрикнула, Франсуа лишился дара речи, а Екатерина поражённо переводила взгляд с одного на другого. – Проклятый наваррец, – прошипела она. – Он его отравил! – Нет, Анри не мог! – заявил Алансон. – Только не Анри! – возопила Маргарита. – Анрио...– снова кашель, – он не... – слишком сильный, слишком много крови, – он не убивал меня! Это всё, что смог вымолвить Карл. – Да сделайте же что-нибудь! – закричала Марго, смотря на врача, но тот лишь развёл руками. Девушка опять зарыдала, кидаясь обнимать умирающего брата, не обращая внимания на то, что пачкается кровью. – Марго... Анрио... Отец... Мари... Карл... – шептал он имена в полузабытии. – Господи, прости меня за всё! Мне так страшно... Мама! – последнее слово он прокричал. Екатерина рванулась у нему. Изо рта Карла вырвался очередной поток крови, сильнее, чем предыдущие. И это было последнее слово. Он упал обратно на подушки, глаза его закрылись. Королева-мать издала нечеловеческий крик, Франсуа рухнул на колени, а Марго лишилась чувств, падая подле умершего брата. "Господи, прости!" – проговорил священник, осиняя всех крестным знамением. Вот и всё. Таким был конец жизни, наполненной болью, смертями и неопределённостью. Король Карл IX умер мучительной смертью 30 мая 1574 года. Он месяц не дожил до своего двадцатичетырёхлетия.