Не в своей реальности.

небечено Пьяные чувства вперемешку с счастьем, такие живые и радостные. Любовь в независимости своего формата одинаково важна для каждого. Можно ли точно описать её свойство будучи не влюбленным? Нет. Зато сейчас они познают сполна, чувствуют всем телом и дышат ею. А без неё и дышать трудно, потому что сердце щемит неистово больно. Теперь Юнги это прекрасно понимает и в полной мере осознает, что Чимин и правда для него все. Как он обыденно жил без этих чувств. Тоска по Чимину съедала заживо и мимолетно быстро. Юнги хотелось вызвать такси и умчать к нему, чтобы посмотреть в те блестящие глаза, которые так доверчиво смотрят на тебя. Для Мина вершина обозначена финишной прямой, и он уже стоит перед ней. Осталось сделать последний шаг навстречу, чтобы залечь на дно счастья. А кто-то уже давно там плавает и не желает выныривать наружу. Для Хосока все это так и было и из Тэхена не хотелось выплывать. Чон с наслаждением гладит выточенную фигуру, выцеловывая цветочные узоры на коже. А Тэхен как волна изгибается навстречу нежным ласкам, поддаваясь вперед, прося ещё и ещё. И Хосок не отказывает ему, целуя по внутренней стороне бедра, вслушиваясь в тихие стоны. Апогея наслаждения наступает, когда Тэхен сжимает его внутри, царапает плечи и ноет в шею. Только тогда у Хосока голову сносит, только тогда ему перекрывает кислород. Он застывает, войдя по основание, дыша на ухо Тэхену. — Я люблю тебя, Тэхен… Но Ким, как и в прошлый раз, лишь настырно целует. А большего и не надо… Джин уже успел побывать у доктора, к которому его свозили маркджины. Они были добры к Сокджину, поздравляли с положением и промолвились о том, что в скором времени тоже планируют. Вердикт доктора был хорошим, он сказал, что ребёнок развивается уже на третьей недели. И только тогда Джин вспомнил, что в одну ночь произошел небольшой казус. Доктор советовал меньше напрягаться и есть как можно больше витаминов, но не переусердствовать с этим, записав Джина на следующий приём. Отзвонившись Намджуну, они вернулись в центр, где Гук остался один. Чимин в это время укатил на репетицию, воодушевлённый недавним происшествием. У него до сих пор губы горят немного, и только при одном воспоминании в животе порхало. При объяснении наставника он часто пропускал что-то мимо ушей, потому что думал о Юнги. Ещё ему не терпелось скорее вернуться в общежитие, чтобы находится с хеном целыми днями рядом. Он уже представляет, как будет кутаться в его объятиях, целовать губы, путать пальцы в его волосах. Но эти мысли придавали ему немалую силу продолжать репетицию, когда все остальные уже выдохлись. Старшие удивлялись его стремлению, хвалили за бойкость. Чонгук начал чаще замечать, что его отношение к Чимину начало переходить в отметку «нормально». Уже нет той злости и ревности, которая до этого давила Гука. Он с интересом наблюдает, как Чим мило смущается, когда у него спрашивают про Юнги. Даже язвить по этому поводу не хочется, потому что теперь Чимин правда счастлив. И Чонгук думает, что хен этого заслужил, особенно после всего, что ему пришлось пережить. Да и на Юнги-хена он не злится, особенно отправной точкой стало то, что в сумке с одеждой он обнаружил свою ночную маску, о которой мог знать только сам хен. Это грело сердце и говорило о том, что Юнги помнит Гука. Пусть он и один, но это не повод, чтобы грустить или распускать нюни. Зато теперь на своё законное место вернулся нагибатор, который злобным смехом разразился в голове. Замашки неприступного макне вернулись, и теперь Гук стал тем, кем был до этого. Собственно ничего и не изменилось. Для себя он решил что с этим чувством не будет впредь торопиться, чтобы не наломать дров, как и в этот раз. Просто терпение, и все само придёт, в этом Гук был уверен на все сто. В центре жизнь протекала очень медленно и нудно, да и заняться там нечем. Недавно с хорошими новостями звонил менеджер-хен, говорил, что директору сообщили о скором возвращении омег в группу. Это неимоверно повышало стимул к новым делам. Новость о том, что Юнги не сможет присутствовать на концерте SBS, огорчило больше всего Чимина. Но он пообещал ему, что выступит на отлично, а Юнги пообещал, что будет смотреть на него по трансляции. До выступления оставался один день, и Чим умудрялся репетировать даже в комнате. Намджун чуть ли не душит в объятиях Джина, когда видит его спустя долгое время. Они наконец все собрались в гримерке, ожидая своей очереди для выхода на красную дорожку. — Ох, дети мои, как я по вам скучал, — тянет Джин, захватывая в объятия Тэхена и Хосока, попутно поздравляя их с началом отношений. А они в обратную поздравляют с интересным положением. Грустно немного в сторонке Чимину, потому что не пахнет мятой. Чимин пробегает мимо них, когда его зовут подготовиться к выступлению, ведь он открывает концерт. Его все подбадривают, хлопают по спине, и кто-то умудряется шлепнуть его по заднице. В комнате ожидания вся танцевальная группа уже готова, и только Чим нервно меняет свою одежду. Ему хотят сделать макияж, но он отпихивает от себя визажисток, говорит, что ему это не понадобиться. Просто как-то Юнги упомянул, что личико Чимина прекрасно и без косметики. Он жутко волнуется, у него дрожат ноги и потеют ладошки. Но когда наступает время, уверено ступает голыми стопами по полу и встаёт в позицию. В глаза, как обычно, бьёт яркий свет, но он слышит, как поддерживают его фанаты. И он уверен, что Юнги сейчас тоже подбадривает и смотрит только на него. У Чимина такая лёгкость в теле, когда он начинает двигаться точно в такт мелодии. И волнение куда-то сразу девается, и появляется только одна мысль: «Он смотрит на меня.» Тело настолько выучило движения, что Чимин при своём волнении ни разу не ошибся и смотрелся лучше остальных. Об этом ему скажут ребята, восторженная похвала Хосока, и множество комплиментов от остальных. Но самый важный критик ещё должен будет высказаться. На концерте они позволяют себе немного расслабиться, подпевают другим группам, поддерживают победы других аплодисментами. И только в машине Чимин понимает, что вот-вот они наконец встретятся. Намджун глаз не сводил с Джина, предлагая свою помощь в любых ситуациях. — Мони, я ещё в состоянии позаботиться о себе сам, — ласково говорит Джин. Но Джун лишь тянет того в комнату, потому что будущему папочке надо отдохнуть. Чонгук просто рад оказаться дома, в родных стенках, в привычной обстановке. Он проходит в комнату и вдыхает полной грудью. С боку на него смотрят родные, но такие далёкие глаза. — Привет, мелкий, — улыбается Юнги. — Хен. Как твоё ухо? — интересуется Гук. — Намного лучше. И тут долгое минутное молчание, разрушаемое шумом за закрытой дверью. Пусть обида и прошла, но осадок остался: им неудобно находится рядом с друг другом. — Я рад за вас с Чимином, — говорит Чонгук. Но хен лишь усмехается и встаёт со своего места. В комнату с громким стуком влетает Тэхен и налетает на Юнги. — Я так скучал по тебе хен, — смеётся он, повиснув на шее старшего. — Мы вообще-то утром сегодня виделись, — бурчит Юнги, но ношу не сбрасывает, а удерживает, чтобы не свалился на пол. — Я все равно соскучился и по тебе Гукки тоже, — он быстро перемещается на Чонгука и целует в щеку. Тэ что-то счастливо щебечет тому прямо в ухо, не замечая, как в комнату зашёл Хосок, наблюдая за ним. Они переглядываются с Юнги взглядами, что поделать, если Тэхен такой любвеобильный. Он подходит со спины и выхватывает Тэхена в свои руки, а тот весело визжит. — Ах, хен, тебя Чимин искал, — напоследок бросает Тэхен прежде, чем Хосок успел его вынести за дверь. — Иди же, тебя ждут, — говорит Гук, подталкивая хена к двери. Но потом обнимает со спины, окольцовывая руки на талии. Юнги застывает в таком положении и кладет свои руки поверх чонгуковских. Он просто позволит ему так сделать, потому что для Юнги Гук не пустое место, а что-то больше значащее. Он просто чувствует, что обязан этому ребёнку многим, и не может оттолкнуть от себя. Чонгук дышит в шею и впитывает мяту под кожу, стараясь потянуть время как можно дольше. Он может пережить и смириться, позволить быть счастливым с другим. Хватка ослабляется, и руки отпускают из плена. — Иди… — шепчет Гук. Юнги, не разворачиваясь, уходит из комнаты, оставляя младшего одного. — Пошли, тебе надо помыться, — настаивает Намджун и тащит своего омегу в ванну. Джин только послушно плетется, на ходу бросая Тэхену, чтобы тише пищал, потому что слышно по всей квартире. — А ты выходить не собираешься? — спрашивает Джин, когда дверь ванной закрывается Намджуном. — Нет, я буду с тобой, — хитро улыбается Джун и включает воду в душевой кабинке. Он помогает снять вещи и залезть внутрь. Джин смущается, когда голая кожа чувствует прикосновения альфы. Их разъедает током, а проводником служит вода. Намджун не может больше терпеть и обнимает Джина, целуя в розовые губы. Они так скучали по этому, отрезанные друг от друга, словно и не жили вовсе. А теперь опять чувствуют тёплые прикосновения на талии, поцелуи в область шеи, спускающиеся все ниже. Сокджин совсем теряется в избытке эмоций, когда Джун обхватывает губами головку, заглатывая на столько, сколько позволяли способности. Задерживать стоны стало сложно, поэтому Джуну выпала удача вновь услышать сладкий голос Сокджина в такой тональности. Пальцы путаются в мокрых волосах, сжимая и разжимая на макушке. Пусть это и охуенно, но не сравнится с тем, когда Джун внутри. Сокджин тянет на себя вверх, целует настойчиво, а потом дышит в ухо. — Возьми меня… — А тебе можно? — волнуется Намджун. — Сейчас нужно. Нам подхватывает Джина, усаживая на бедра, а тот обхватывает его ногами. Требуется какая-то жалкая секунда, чтобы попасть в колечко, а потом с наслаждением вслушиваться в тяжёлое дыхание. Сокджин сейчас такой желанный и любимый, его хочется привязать к себе, чтобы всегда был рядом. Омега поджимает пальцы на ногах от удовольствия и цепляется пальцами за широкие плечи. А Намджун рывками двигается, удерживая на себе любимого. Вода скатывалась с шеи на ключицы очень заманчиво, и Джун с наслаждением слизывал их с кожи. Потом словно припадочный от щёк к губам, завлекая в долгий поцелуй. Кульминация наступает в синхрон, и Намджун рычит в поцелуй, закусывая нижнюю губу. Он аккуратно опускает Джина на ноги, ждёт, когда омега сможет твёрдо стоять, а только потом благодарно чмокает в нос, на что Джин смеётся и жмется только ближе. Чимин в комнате раскладывает вещи, когда к нему заходит Юнги. Они встречаются взглядом, и Чим почему-то мнется на месте. — Привет, хен, — почти шепчет он, потому что голос резко сел. Юнги подходит вплотную и трепетно обнимает. — Привет, Чимин, — улыбается он. Тысяча и сто оттенков счастья переливаются внутри у обоих, они чувствуют долгожданную близость. Чимин аккуратно дотрагивается до ранки на ухе и гладит напряженную шею. А у самого ноги подкашиваются и хочется просто лечь вместе с хеном на кровать и лежать так в объятиях. — Как ты? — спрашивает Чимин, заглядывая в тёмные глаза напротив. — В порядке. Они стоят в тишине, не отходя с места, на котором стоят. Боятся двинуться, потому что это кажется нереальным. Юнги смотрит на раскрытую свою сумку, которую одалживал Чиму. — Спасибо за сумку, — вспоминает Чимин. — Тебе помочь? — Нет, я сам, посиди, сейчас уже закончу, — щебечет Пак и отодвигается от хена. Юнги отпускает его, но перед этим целует в лоб. Чимин краснеет и отбегает к вещам. Мин садится на кровать и наблюдает, как копошится младший. Ему столько хочется сказать, но он не знает с чего стоит начать. Но потом успокаивает себя тем, что времени теперь у него предостаточно, чтобы высказаться, как следует. — Ты был неотразим, — начинает Юнги, а Чимин застывает. — Там на сцене ты был просто великолепен. Я смотрел трансляцию и не мог отвести от тебя глаз. Но ужасно взбесили операторы, которые нихера снимать не умеют, но это ничего. Чимин, твой танец был волшебным, правда. Ты так выделялся среди других, поверь мне. Твои движения были на высшем уровне, по сравнению с остальными. Когда я смотрел на тебя, то замечал, как остальные затухают на твоём фоне. Ты словно порхал над сценой, на секунду я подумал, что ты так и упорхнешь в небо. У меня дух захватывало от тебя, я с удовольствием буду просматривать это выступление множество раз. Жалко, конечно, что я не смог посмотреть на тебя в живую. Но даже через экран телевизора ты смог передать своим танцем самые чистые эмоции. Это вроде ты, а вроде и нет. Я даже поначалу и не узнал тебя, какой ты нереальный. Но твой взгляд, твоя подача всего танца просто поражает, Чимин. Ты был лучше всех остальных, сумел перетанцевать девушек и наставника. Я уверен, что весь зал в тот момент наблюдал только за тобой, как и я. У меня до сих пор столько много эмоций внутри из-за твоего танца, что не могу подобрать нужных слов. Чимин, ты прекрасен. — Тебе правда понравилось? — Чим медленно разворачивается на месте с рубашкой в руках, а в глазах слезы наворачиваются. — Я влюбился в тебя ещё раз, — улыбается Юнги. Чимин бросает вещь на пол и летит к хену, заваливая его на кровать. Целует мягко в губы и не сдерживает слёзы. Юнги обхватывает его лицо ладонями и вытирает лишнюю влагу в уголках. — Чего же ты плачешь? — От счастья, наверное, — улыбается Чим и смахивает слёзы с щёк. — Хочешь я станцую для тебя? — Если тебе не трудно. — Нет! Я хочу показать тебе, — Чимин подрывается и хочет вскочить на ноги, но Юнги крепко держит за талию. — Только давай потом, ты наверняка устал. — Совсем не... — Иди в душ и спать, а то у меня глаза закрываются, — Юнги целует невесомо в губы, говорит, что сам разберется с одеждой. — А мы вместе спать будем? — осторожно интересуется Чимин. — Если ты хочешь. — Хочу! — слишком громко выкрикивает Чим, смущается и выбегает за дверь. В зале, на обычном своём месте, в привычном положении сидят Вихоупы и смотрят телевизор. Мимо них словно ветер проносится Чимин, а после него медленно проходят распаренные Намджины. Они идут и светятся от счастья, желают спокойной ночи и скрываются в своей комнате. Тэхен удобно устроился на груди у Хосока, а тот обнимает его за талию. Они греются теплом, которое делят пополам. У них свой мир, своя реальность, свой рай, в который посторонним вход воспрещен. Никто из них и представить не мог, что они будут плавиться друг у друга в объятиях. — Нам тоже пора идти спать, — говорит Хосок и слышит недовольное мычание в ответ. Тэхен подтягивается к нему ближе и нависает сверху, дыша прямо в лицо. У Тэ глаза такие завораживающие, что невольно попадаешь под его гипноз, зачарованный и влюбленный навечно. Но Киму не требовались какие-то чары, потому что сам он был волшебным — так думал Хосок. Но иногда Тэ такой непонятный, потому что мыслит не как все, видит вещи такими, какими не видят другие. Он особенный. Из ванны слышится какой-то шум, то ли Чим что-то уронил, то ли уронил себя. Чон целует Тэхена в губы и говорит идти в спальню, ждать когда он придёт. — А ты куда? — живо спрашивает Тэ. — Сначала к Юнги загляну, а потом в ванну. Не хочешь со мной? — хитро улыбается он. — Я уже искупался, поэтому иди сам. — Как хочешь, — дуется Чон и выползает из-под Тэхена. Наблюдает, как Ким топает в комнату, а потом идёт в чиминову комнату. На кровати спит уставший хен, предусмотрительно оставив возле себя свободное место. Хосок только весело улыбается и хочет уйти, как в комнату залетает Чимин в махровом белом халате. — О хен, а ты чего тут? — Да я хотел с Юнги кое-что обсудить, но он уже уснул, — Хосок отодвигается в сторону, чтобы Чимин смог увидеть спящее чудо, зная, что младший точно умилиться с этого. — Завтра обсудите, а теперь иди, — Чим открывает дверь и выпихивает недовольного хена. Смотрит на сонного Юнги и вытирает мокрые волосы. Потом выключает настольную лампу и осторожно ложится рядом, укрывая обоих одеялом. Чимин минуту смотрит на лицо Юнги, хочет дотронуться до губ, но не решается и отворачивается спиной, чтобы не было соблазна. Но его сразу же притягивают ближе, обнимая за талию, целуя влажную макушку. — Спокойной ночи, малыш, — нашептывает Юнги. — Спокойной ночи, — отвечает Чимин и сразу же засыпает в мягких объятиях. Вершина достигнута, финишная линия уже далеко позади.