О жизни повседневной

Один месяц — Здесь находится мой сын, — мурлыкал Эррор, поглаживая Инка по ещё гладкому животу, скрытому одеждой. — Эррор, — хихикал на это муж. — До этого ещё восемь месяцев. Тем более, с чего ты взял, что это именно сын? — Потому что. — Хм, даже не знаю, что ответить на этот аргумент, — закатил глаза художник. — Аргументный аргумент, — подмигнул ему Ошибка. — Ладно, аргументный мой, я пойду спать, поздно уже, — Чернила поднялся, собираясь подняться по лестнице и упасть на любимую мягкую кроватку. — Идем, — встал за ним Глючный и подхватил любимого на руки. — А? Эррор, отпусти меня! — возмутился на это муженек. — Нет уж, Радужная жопа. Наслаждайся, — ухмыльнулся он, смотря на возмущенную мордашку супруга. — Я не больной! -Да, ты беременный, — парировал глючный, поднимаясь наверх. Третий месяц — Я толстый, — обречено сказал Инк, смотря на себя в зеркало. — Что же ты скажешь, когда будешь на девятом месяце? — Я не буду говорить, буду кататься, как шарик, — также мрачно бубнил супруг, уже представляя себя в виде огромного шара, что разрушает их дом. — Один ребенок не превратит тебя в шар, — заметил Ошибка. — Я уже, как шар! — воскликнул Художник, на что АУненавистник приобнял его и резко подбросил, заставив вскрикнуть. — Видишь, я тебя с легкостью поднимаю. Значит ты не толстый, — успокоил он свою Радужную жопу. — Да? — с надеждой в глазах спросил художник и, получил в ответ кивок, радостно закричал. — Тогда отнеси меня на кухню! Мы с малышом хотим тортик! Офигевшему от перемены настроения Эррору ничего не оставалось, кроме как нести любимого на кухню. Пятый месяц — Осторожнее! — закричал Ошибка, подбегая к мужу и хватая его на руки. — Эррор. — Да, Инки? — Это просто лужа, — с обреченным вздохом, он устроился в руках мужа поудобнее. И это уже не первый раз за сегодня. Они были в Хевентейл, чтобы посмотреть, всё ли в порядке с ребенком. И если дома Эррор реагировал более-менее спокойно, то здесь он всё время был на нервах и не отходил от мужа ни на шаг. От любого чиха или вздоха, получавшегося громче обычного, он готов был бить тревогу. Инк это вынес. И вот сейчас они направлялись к порталу домой и Радужный вдруг чуть не наступил в лужу. — Ты мог пострадать, — серьезно сказал тёмный скелет. — Эррор, — тяжело вздохнул художник. Сил уже не было терпеть чрезмерное беспокойство мужа. — Идём быстрее домой, чтобы ты успокоился. — Я спокоен! — возмутился глючный. — Пусти меня на землю. — Ноуп. Седьмой месяц — Я шар… Большой шар… Толстый шар… — бормотал художник, сидя возле зеркала. — Шар круглый, он не может быть толстым, — как бы между прочим, заметил Эррор. — Тоесть против шара возражений нет?! — взвился беременный скелет, но глючный положил ему в рот конфету. — Эррор, ты только хуже делаешь! — обиделся на него муж, ведь теперь каждый раз, когда художник начинал капризничать, супруг клал ему в рот что-нибудь сладкое. — Ну и хорошо, — невозмутимо начал ошибка. — Станешь большим и не сможешь сам от меня уйти. И вынужден будешь всю жизнь прожить со мной. — Эррор… Я итак собирался… Я и худым бы никуда не делся, — Инк перебрался к мужу и обнял его. АУненавистник обожал моменты, когда у мужа начинается мимиминастроение, ведь он тогда становился очень милым и податливым. А ещё он быстро засыпал. Когда любимый погрузился в царство Морфея, он взял его на руки и понес в спальню. Все эти перепады настроения очень выматывали его беременного супруга. И Инк никогда не узнает, что он реально потолстел и у Эррора отваливаются руки. Никогда! Девятый месяц. — Эррор, давай я посуду помою? — мило улыбаясь, предложил Инк, придерживая одной рукой довольно большой живот. — Нет, Инки, тебе нельзя напрягаться, — непреклонным тоном ответил Ошибка. Пока дорогой супруг был беременным, глючный взял на себя всю работу по дому. — Эррор… — Инки, я сказал нет! — Эррор! — Инки! — Я рожаю!!! — Что?! — АУненавистник в шоке уронил тарелку. — Эррор!!! — Инк придерживал живот двумя руками и жалобно и испуганно смотрел на супруга. И хоть Ошибка сам был в ужасе, ему пришлось подбежать к мужу, подхватить его на руки и перенести в комнату.