Gradus ad

      — Ты не могла бы покормить гиппокампа? Он вон в том загоне, — махнул рукой Ньют, окруженный лунтелятами, в сторону водоема.       — Да, где корм? — Гермиона перевязала кончик только что заплетенной косы найденной бечевкой и двинулась в сторону ангара, подтягивая на локтях свитер, чтобы он не мешал.       — Под столом слева, возле сундука с хвостами муховерток, — отозвался Скамандер, двигаясь в направлении загона с нунду.       — Спасибо! — крикнула в ответ девушка, поднимаясь по ступенькам в рабочий кабинет профессора.       Быстро осмотрев стол и пространство под ним, выискивая необходимый ящик, который бы указал ей на нахождение корма, гриффиндорка замерла и перевела взгляд на маленькую фотографию в рамке. Миловидная девушка мягко улыбалась с карточки, изредка моргая от повторяющейся фотовспышки. Что-то в ней показалось Гермионе знакомым, и теперь она заинтересованно рассматривала фото, пытаясь вспомнить, что же так привлекло ее внимание.       — Не нашла? — магозоолог с радостной улыбкой, вытирая руки после кормления опасного зверя, обратился к студентке и остановился на лестнице, заметив, на что именно она смотрит.       — Кто она? — голос шатенки звучал с легкой ноткой любопытства, но на собеседника она не смотрела.       — Мы учились вместе, — подходя поближе, объяснил Ньют, но уже не улыбался. — Ее зовут Лета Лестрейндж.       Волшебнику показалось, что воздух вдруг стал густым и вязким. Грейнджер напряглась, карие глаза девушки застыли на фото с нечитаемым выражением, а губы сжались так, словно она была чем-то недовольна.       — Как… ее фамилия? — севшим голосом переспросила Гермиона.       — Лестрейндж, — повторил растерянный Ньют. — Ты знаешь кого-то из этой семьи?       Лицо гриффиндорки побледнело, и она кивнула, нервно сглотнув и стараясь не показывать своего состояния. Ей неожиданно стало холодно, и девушка, подавив желание обхватить себя руками, резко отвернулась от фотографии и направилась к столу с кормом для гиппокампа.       — Гермиона? — взволнованный голос мужчины заставил старосту посмотреть на говорившего. — Что случилось?       — Профессор… Ньют… Никому не говори, что ты дружишь с этой семьей. Особенно если рядом гриффиндорцы и… Невилл, — серьезно глядя на преподавателя, ответила Грейнджер.       — Но почему?       — Потому что все Лестрейнджи — страстные поклонники Волан-де-Морта, — твердо глядя в глаза мага, произнесла Гермиона, словно это все объясняло.       Из тех крупиц новостей, которые Ньют почерпнул из газет и журналов, он знал, кто такой Волан-де-Морт. Чудовище, до которого далеко было даже Грин-де-Вальду. Монстр, который без зазрения совести убил родителей Гарри Поттера только потому, что ему мог угрожать мальчик. Не человек — хладнокровный убийца, помешанный на собственном превосходстве.       — А мистер Долгопупс?..       — Лестрейндж лично пытала его родителей Круциатусом. И теперь они в больнице Святого Мунго. В отделе Недуги от Заклятий, — девушка пыталась говорить спокойно, но под конец ее голос сорвался. Она отчетливо видела перед собой белые стены и пустой, безжизненный взгляд Алисы Долгопупс и потерянного, убитого горем Невилла. Вспомнила, что чувствовала в тот момент, когда мама постоянно неуверенного в себе парня смотрела на своего сына и не узнавала его, не реагировала ни на что и исполняла только самые простые функции.       — Я… Я не… — замялся Ньют, глядя на напряженную Гермиону, которая, казалось, машинально выполняет поставленную задачу накормить существо.       — Ты и не мог знать, — наконец, пожала плечами девушка, оборачиваясь к молодому человеку и устало вздыхая. — А я зря начала.       — Тебе ведь было любопытно? — осторожно спросил магозоолог, подходя ближе и опираясь на столешницу всего в метре от Грейнджер.       — Да, вот только это не всегда полезно, — горько ухмыльнулась волшебница, повторяя действия Ньюта и опираясь о стол рядом с магом. — Вряд ли ты хотел рассказывать о своей школьной подруге. Хотя, мне все равно интересно, — недовольно пробормотала последние слова девушка.       — Просто она была… непохожей на других слизеринцев, — неожиданно произнес Скамандер, бросив короткий взгляд на фотографию. — По крайней мере такой казалась.       — Можешь со мной поделиться, — толкнула плечом в плечо мужчину Гермиона и внимательно посмотрела на своего преподавателя.       — Мы оба любили существ, — начал Ньют, наблюдая за тем, как низзлы — Боксер и Прыгалка — носятся друг за другом под любопытные взгляды лукотрусов. — Она часто поддерживала меня в том, чем я хотел заниматься. Пожалуй, была одной из немногих, кто не смеялся над моим желанием защищать и оберегать волшебных существ. Все сравнивали меня с братом, надеялись, что я пойду по его стопам и тоже стану кем-то… значимым. А Лета… она тоже была белой вороной, вот только никогда так открыто не показывала своего увлечения. Мы нашли общий язык на четвертом курсе, когда Пуффендуй со Слизерином поставили в спаренный Уход за волшебными существами.       — Она хорошо управлялась с животными, — утвердительно произнесла Гермиона, словно всегда это знала.       — Да, — кивнул волшебник, переводя дыхание. — Сперва мы общались только на занятиях, а потом все как-то изменилось. На шестом курсе я начал спасать животных. Ухаживал за совами, следил за мантикорами, помогал лукотрусам… пару раз даже общался с русалками, а потом… меня исключили на седьмом курсе и после этого я так ни разу и не видел Лету.       — Почему?       — Она не хотела…       — Нет, — покачала головой Грейнджер. — Почему тебя исключили?       — Один из моих зверей напал на человека, и тот пострадал, — ровно ответил Скамандер.       — Это ведь было не твое существо, — вновь твердо произнесла девушка, требовательно глядя на профессора. — Это был ее зверь, да? Ты просто принял вину на себя.       Ньют удивленно посмотрел на шатенку и неуверенно кивнул. С ней было… легко. Гермиона ничего не просила, наоборот, казалось, словно она только и пытается отдавать. Свое внимание, общение, время, заботу и еще сотню мелочей, которыми Скамандер обычно делился сам. И ему это было нужно. Ньют даже не осознавал, насколько сам нуждался в том, чтобы что-то получать от другого человека, а не только безвозмездно отдавать. И пусть это было несколько эгоистично, Скамандеру казалось, что Гермиона его поняла бы.       — Спасибо, — тихо произнес магозоолог, но гриффиндорка его все равно услышала.       — За что? — удивление в ее голосе было настолько искренним и неподдельным, что Ньют невольно улыбнулся.       — За то, что ты именно такая, — Скамандер с удовольствием наблюдал за тем, как быстро начинает краснеть Гермиона, во все глаза глядя на собеседника.       — Не за что, — глухо выдала Грейнджер и резко оттолкнулась от деревянной поверхности. — Я так и не покормила гиппокампа.       Ньют едва сдержал довольный смешок, глядя на то, как копошится под столом девушка, набирая корм в металлическую миску и что-то бормоча себе под нос. Румянец так и не сходил с ее лица, когда она, поспешно набрав еды животному, быстро двинулась в сторону загона гиппокампа, лавируя между низзлами и уворачиваясь от толп летающих докси.       — Я с тобой! — невесть откуда взявшееся желание еще немного поддразнить колдунью взяло верх.       Гермиона мысленно простонала. Его присутствие и без того не давало ей спокойно размышлять, из-за чего она едва ли не ежесекундно напоминала себе о том, что нужно держать себя в руках. Но сейчас, когда он начал рассказывать о себе, о своем прошлом, о том, как он жил до того, как переместиться во времени и вовсе растворяло все мысли старосты в небытии. И это начинало пугать. Она так не привыкла чувствовать себя беззащитной, что теперь, стоило только Ньюту войти в ее зону комфорта, она ощущала себя настолько полностью расслабленной, что это настораживало. Но с другой стороны… Разве не этого она всегда и ждала?       Скамандер ловко пристроился возле Гермионы, практически сразу начиная идти с нею нога в ногу, забрал корм и теперь легко улыбался. Гриффиндорка на все происходящее только покачала головой.       Гиппокамп, очевидно, уже довольно давно ожидал, когда его накормят. Плавая почти у самой кромки воды, он иногда выплывал на поверхность небольшого водоема. Его лошадиный перед нетерпеливо вздрагивал, бил копытами по воде и изредка недовольно мотал головой, но молчал.       — Привет, парень, — поздоровался Ньют, потрепав существо по мокрой гриве, из-за чего гиппокамп довольно фыркнул и забил под водой хвостом.       Грейнджер стояла чуть позади и наблюдала за развернувшейся сценой, стараясь выбросить из головы Лету Лестрейндж. Девушка не могла с уверенностью сказать, что ей абсолютно не нравится эта школьная подруга Ньюта, но и полностью спокойной и равнодушной Гермиона не могла остаться. Лета казалась ей… легкомысленной, ненадежной, человеком, который привык все только получать. И вряд ли сам молодой человек долгое время это понимал — волшебник был слишком добрым и искренним, чтобы видеть в людях столько зла и лицемерия, сколько его уже видела сама гриффиндорка. Гермиона подавила расстроенный вздох. Она перестала быть такой открытой и легковерной — годы в Хогвартсе, постоянная опасность, напряжение и человеческая жестокость отучили ее быть такой.       — Что случилось? — встревоженный голос Ньюта вывел шатенку из размышлений.       Недоуменно посмотрев на преподавателя, Грейнджер пару раз моргнула и поняла, что плачет. Поспешно вытерев слезы, она немного испуганно посмотрела на Скамандера и сделала шаг назад. Она слишком с ним расслабилась.       — Все хорошо, — кивнула Гермиона, проморгавшись и твердо посмотрев на профессора. — Это все неважно.       — Но…       — Неважно, — настойчиво произнесла девушка, упрямо глядя в глаза магозоолога.       — Давай правду на правду? — неожиданно предложил волшебник, внимательно изучая взглядом студентку.       — В каком смысле? — переспросила Гермиона, внутренне напрягаясь — такой вопрос ни к чему хорошему не приведет.       — Сперва я говорю какую-нибудь правду, а потом ты, все просто, — терпеливо ответил Ньют, не отводя глаза.       — Это я поняла, просто… какой смысл?       — Без смысла, — обезоруживающе улыбнулся Скамандер и Грейнджер поплохело — она не может ему отказать. — Здесь в чемодане есть загон с обскури.       — Что? — не поняла сперва староста, но быстро взяла себя в руки. — Эм, в детстве я тайком прочитала один из любовных романов на маминой полке и с тех пор летом иногда таскаю ее книги.       — Однажды нюхль попытался обчистить Министерство Магии.       — Мне не слишком хорошо даются заклинания по Защите от Темных Искусств, помогает только практика.       — Моя мама разводила гиппогрифов.       — Мои родители дантисты.       — Я из прошлого.       — Я… Что?       Ньют тяжело дышал и взволнованно смотрел на Гермиону, ожидая ее ответа. Она выглядела удивленной, несколько шокированной и точно взволнованной.       — Я на самом деле из прошлого, и я не тезка Ньюта Скамандера, — прокашлявшись, негромко ответил магозоолог.       — Я знаю, — тихо ответила Гермиона, печально посмотрев на волшебника. — Однажды случайно услышала от профессоров. Я не хотела, правда!       Волшебник стоял с видом абсолютного потрясения на лице. Он непонимающе смотрел на гриффиндорку и не знал, что сказать — мысли неожиданно покинули его голову. Его тайна больше не была тайной.       — И как давно?       — С того дня, как мы столкнулись возле учительской, и я потеряла письмо, — обреченно ответила Грейнджер, опуская глаза от стыда.       — Кто-нибудь?..       — Никто, ни одна живая душа! — покачала головой староста школы, тяжело переводя дыхание — сейчас ей нужно будет с ним попрощаться и вряд ли у них и дальше будут настолько теплые и доверительные отношения.       — Спасибо, — выдохнул Ньют, и Гермиона поспешно подняла голову, с замиранием сердца глядя на добрую и искреннюю улыбку молодого человека.       — Вы… ты не злишься? — удивленно переспросила колдунья, недоверчиво глядя на Скамандера.       — Я даже рад. Теперь у меня будет хоть кто-то, кто не старше меня на двадцать лет минимум, с кем я могу действительно поговорить о том, что меня волнует.       — Ты удивительный, — не подумав произнесла Гермиона и ошарашенно застыла — она совершенно не собиралась этого говорить.       Ньют же не смог произнести и слова.