Years Pass

Шёл 1948 год. Ей девятнадцать. На ней темно-синее платье с короткими рукавами - одно из старых платьев Фрау Германн. Её волосы светло-русого цвета, близкого к немецкому. Она живет в Германии, в Молькинге. Когда девочке было 14, горячо любимая ею Химмель-штрассе была разбомблена. Никто не выжил, кроме Лизель Мемингер. Четыре года она провела в доме бургомистра. Когда ей исполнилось 18, девушка решила, что пришло время двигаться вперёд - жить самостоятельно. Бургомистрова жена, Ильза Германн, из своей доброты заплатила за маленькую квартирку. Много она дать не могла - вкладывала деньги в швейную лавку Алекса Штайнера, безмерно ему этим помогая. *** У Руди Штайнера ничего не осталось после той бомбежки. Большинство людей даже не знали, что он выжил. Нашедшие его солдаты поначалу думали, что мальчик мертв; оказалось, он был лишь в коме. Коме, которая длилась ещё долгое, долгое время... Лизель однажды рассказывала ему о её друге Максе и о том, как он проспал целую неделю. "Это ещё ничего, - думал Руди - по сравнению со мной". Руди Штайнер провел в коме год и три с половиной месяца. Доктора знали, что мальчик не был мертв - он дышал, но когда солдаты его нашли, дыхания не было. Когда же фанат Джесси Оуэнза в конце концов пришёл в себя, он был старше и, по обыкновению, хотел есть. Это было его решение - никогда не возвращаться на ту улицу. Все, кого он знал, были мертвы. Его отец - Руди был уверен - погиб на войне. Он купил билет в один конец до Мюнхена и начал там новую жизнь. Всё, что у него было - воспоминания, за которые он держался. Он думал о том, что так и не успел поцеловать девушку (тогда ещё девочку), которую так нежно любил. Руди девятнадцать. Он решил, что пора вернуться в родной Молькинг. Повзрослевший "Джесси Оуэнз" скучал по визитам к старой доброй реке Ампер, куда в детстве он всегда ходил со своей лучшей подругой Лизель Мемингер.

*** МАЛЕНЬКОЕ ЗАМЕЧАНИЕ *** Этот мальчик никогда не переставал любить её.

Он сел на поезд до Молькинга тем же вечером. Ранним утром Руди Штайнер прибыл на пустынный вокзал родного городка. Первое, что он сделал - не пошёл проведать остатки Химмель-штрассе, которая запечатлелась глубокой раной в его сердце, а отправился к вечно бурной реке Ампер. Руди помнил, как он спас из неё книгу Лизель... Он был так уверен, что девочка его поцелует! Но ему тогда так и не повезло. *** Тем же самым утром Лизель направилась всё к той же реке Ампер. Она уселась на покрытом травой берегу, почти под мостом, и вдохнула свежий воздух. Небо было нежно-голубое, подернутое рваной ватой облаков. Только девушка открыла свою книгу, как вдруг услышала шаги позади себя. Практически никто никогда не ходил в это укромное место. Все нормальные люди обычно пользовались мостом. Лизель оглянулась... Она увидела молодого человека с волосами цвета лимонов. В одно мгновение обрывки прошлого пронеслись перед её глазами... Футбольный мяч, обзывания, воровство, спасение книги, дружба, измазанная углём кожа, бег наперегонки, покрытый грязью (или чем-то похуже) мальчик... Смерть... Она видела, как он умер. Она поцеловала его безжизненное лицо. Она уговаривала его проснуться. Руди Штайнер был мертв. *** Когда Руди подошёл к самому берегу реки, он увидел девушку. Девушку в синем платье, с русыми волосами и с книгой в руках. Она оглянулась, и Руди мгновенно узнал эти темно-карие глаза. Глаза, из-за цвета которых Фюрер бы взбесился. Но она умерла. Она не могла выжить. Руди никогда не был застенчивым, но сейчас он чувствовал себя именно таким. От незнакомки (а точнее, знакомки) его отделяли всего десять шагов. Когда ему показалось, что она на него не смотрит, молодой человек вытянул шею, чтобы увидеть её лицо. И тут же осознал, что девушка глядит прямо на него. Это была она. Это абсолютно точно была она. - Лизель?... *** Прошло несколько секунд, прежде чем она поняла, что плачет. Что творится с её головой? Это всё злые шутки разума? Она услышала, как молодой человек произносит её имя. - Руди... - выдохнула Лизель. Она вскочила с земли, окончательно удостоверившись, что это взаправду он, и, подбежав к нему, оказалась в объятиях своего старого друга. Юноша прижал её к себе, она зарылась лицом ему в грудь, она плакала. Они оба. После шести минут и тридцати семи секунд объятий и рыданий, они наконец отпустили друг друга. Их глаза были красными, а щеки мокрыми от слез. - Как ты можешь быть жив? - всхлипнула Лизель, - Я видела, как ты умер, видела твоё мёртвое тело! Я видела, как они уносили тебя прочь! Руди потряс головой: - Я был мертвым совсем недолго - я снова начал дышать. Правда, провёл в коме целый год. - Какого чёрта ты не вернулся, Saukerl? - напустилась на него бывшая книжная воришка - Свинух! - Все были мертвы, Saumensch! - запротестовал он - Свинюха! - Я, я не была, Dummkopf! - она опустила глаза - Дурак! А что насчёт твоего Папы? - А что с моим Папой? - Он жив, Saukerl! Глаза Руди вновь наполнились слезами: - Мой... Мой Папа жив? Но я слышал, что всё его подразделение погибло! Лизель только покачала головой. *** Двое друзей провели остаток дня там же, на берегу Ампера. Руди скосил глаза на книгу в руках Лизель. "Свистун". - Эй, это же книга, которую я спас из реки! - Конечно это она, свинтус! Руди ухмыльнулся. - Между прочим, я так и не получил тот поцелуй, свинюха. Лизель покраснела: она вспомнила, как целовала его безжизненные губы. - И никогда не получишь, Arschloch. Руди закатил глаза. - Я восстал из мёртвых и не могу получить за это один поцелуй? Saumensch. Лизель посмотрела на его ухмыляющееся лицо и вспомнила все те разы, когда она, будучи 14-летней, горела от желания поцеловать его, или так хотела, чтобы он поцеловал её. Усмехнувшись уголком рта, она взяла друга за воротник и притянула к себе. Их губы столкнулись. Это был один из тех долгих, сладких поцелуев. Через некоторое время она всё-таки отпихнула Руди. Тот выглядел взволнованным и смущённым (помимо прочего, его уши пылали). Лизель ехидно улыбнулась. - Ну как, понравилось, Saukerl?