Истинное лицо врага

Бывший капитан, внезапно оказавшийся за решеткой, поначалу не мог даже осознавать происходящее: бурлившие чувства требовали выхода, мешая воспринимать окружающий мир. Зорро! Де ла Вега! Хуанита! Как?! Как они могли?! Как получилось, что Зорро снова выставил его дураком? Или… Нет, не может быть, чтобы девушка была с ним в сговоре! Капрал метался в тесной камере, словно раненый зверь. Скалился, шлепал себя по лбу и закрывал лицо ладонями. Было горько и больно, не покидало ощущение дежавю — старый кошмар повторялся. И, как в тот раз, виновником всего происходящего оказался Зорро-де ла Вега. Снова, как и в прошлый раз Энрике клялся… В чем он только не клялся — придушить де ла Вегу, повесить Зорро, сбежать из тюрьмы, покончить со службой (как будто было еще куда податься?!), допросить Хуаниту, нет — никаких больше разговоров с ней! Вконец измучившись душевными терзаниями, не оправившийся еще от почти боевых ран, Монастарио смог забыться тяжелым сном, больше напоминающим горячечный бред, только перед рассветом. Когда восточный край неба над Монтереем едва заметно начал светлеть, а звезды на нем — гаснуть одна за другой. И даже привычная утренняя суета военного гарнизона не могла вырвать его из крепких объятий Морфея. Очнулся Энрике после полудня, когда к будничным звукам негромких команд и беззлобной привычной солдатской ругани добавились громкие восклицания приветствий, конское ржание и топот слишком многочисленных для будничного дня лошадей. По солдатской, годами выработанной привычке, Энрике проснулся, едва открыв глаза. Тут же вскочив с жесткой и узкой лежанки, сам не зная для чего, подошел к решетке. Чтобы без помех увидеть, как толстый недотепа Гарсия спешивается с таким видом, как будто являлся Цезарем, только что одержавшего победу при Фарсале. Неподалеку, в очень знакомой телеге виднелись сидевшие, связанные по рукам, пленники. Монастарио не удивился, когда услышал голос человека, приносящего ему несчастье. Именно с возвращения младшего де ла Веги в Лос-Анжелес у коменданта появились проблемы. Точнее одна глобальная, с которой он не может разобраться по сей день — Зорро. Энрике всегда поражался способности этого человека самым непостижимым образом оказываться в самой гуще событий — будь он в обличьи безобидного книжного червя, или лиса в маске. — Сержант, какой сюрприз! Вы вернулись с победой и, как я вижу, даже смогли захватить нескольких пленников! — широкая белозубая улыбка осветила лицо молодого человека. — Дон Диего, здравствуйте! Да, в жестоком бою нам удалось одержать победу! Если честно, дон Диего, это те, — Гарсия махнул рукой в сторону повозки, — кто не успел спрятаться. Остальные разбежались как крысы, едва заслышали нас! Толстый сержант всегда любил похвастаться. Или, как сам говорил, интересно рассказать о событиях, которые каждый день происходят с бравыми уланами короля — будь то неудачная погоня за Зорро, или очередная попойка в таверне. — Сержант, я с удовольствием выслушаю вашу историю за бутылкой хорошего вина! — продолжал скалиться де ла Вега. — Конечно, дон Диего! Я обязательно приду сегодня вечером в таверну! — нескрываемая радость звучала в голосе, а на широком лице появилась довольная улыбка, отчего сержант сделался похожим на китайского болванчика. — Сержант, — протянул унылый голос, обладателя которого невозможно было ни с кем спутать. — А можно и я с вами? — Капрал, — как всегда, при разговоре с подчиненными, Гарсия принял надменно-строгий вид. Неужели и Монастарио выглядел так же глупо? — Вы же не умеете… — Сержант Гарсия! — строгий окрик капитана де Геро помешал окружающим узнать, чего же ещё не умеет Рейес. — Я вижу, вы уже вернулись? И вместо того, чтобы доложить коменданту гарнизона, то есть мне, о результатах экспедиции, вы болтаете с гражданскими?! — Я только… — Замялся сержант. — Я, это… — Добрый день, капитан! — встрял в разговор де ла Вега и, отвесив легкий полупоклон, продолжил:  — Вы уж простите сержанта за невольную задержку. Я хотел навестить капрала Монастарио и невольно задержал моего доброго друга Гарсию. — Добрый день, сеньор де ла Вега! Вы можете пока поговорить с капралом — он в тюрьме! — капитан, поприветствовав незваного гостя учтивым кивком, махнул рукой в сторону стоявшего, держась двумя руками за решетку камеры, Монастарио. — Но учтите, что время свидания для заключенных ограничено. — И, обращаясь к подчиненным, комендант добавил:  — Арестованных разместите в разных камерах, чтобы не общались между собой! Рядовые и капрал — займитесь лошадьми! Повинуясь приказу, уланы довольно скоро скрылись из виду, уведя с собой всех скакунов. Повозка, оставшаяся одиноко стоять посреди двора, выглядела абсолютно неуместно. Этот чужеродный предмет, казалось, был случайно заброшен сюда какой-то неведомой силой. Тем временем де ла Вега оказался рядом с камерой, занимаемой бывшем комендантом. На его наглой физиономии читались недоумение и сочувствие. Как будто не по его вине Энрике оказался здесь! — Капрал, здравствуйте! — приветствовал он заключенного. — Скажите, что случилось? Как вы здесь оказались? — Вам это лучше знать, сеньор Зорро! — Огрызнулся Энрике. — Монастарио, я тысячу раз вам повторял… В чем вас обвиняют? — неужели де ла Вега испытывает хоть толику того сочувствия, что так явно демонстрирует сейчас? После всего, что видел Энрике ночью в это сложно было поверить. Слишком уж дон переигрывает, надеясь, что он снова ему доверится. Нет! Не бывать этому! Монастарио никогда и никому не доверял полностью. –… послезавтра утром возвращайтесь в Лос-Анжелес! — донесся до них голос де Геро, — Пакет с бумагами, что вы доставили, придётся забрать обратно — документы должны храниться по месту изъятия! Бывший комендант вышеупомянутого населенного пункта замер, весь обратившись в слух. Какие такие бумаги? Уж не о них ли вели речь разбойники, организовавшие похищение Хуаниты? Если так, то Энрике должен любым способом завладеть этим пакетом. А если попробовать одновременно и от Зорро избавиться? Что ж, план требуется хорошенько обдумать, но если дело выгорит… — Так точно, команданте! — козырнул толстяк, после чего исчез где-то в районе казармы. — Я не совершил ничего противозаконного, если не считать событий вчерашней ночи, о коих вам хорошо известно! — Энрике вовремя вспомнил о собеседнике. — Капрал, я не имею не малейшего понятия о том, что же произошло ночью! Но если вы не желаете мне говорить, то, думаю, сеньор комендант не откажет в небольшой любезности! Всего доброго! — Откланявшись, де ла Вега удалился. С гордо-обиженным видом он направился к коменданту. Который как раз вскочил на поданную лошадь, дабы лично доложить губернатору об опасной банде, уничтоженной силами улан, под его, капитана де Геро, командованием. Не заметив, или сделав вид, что не замечает кабальеро, комендант покинул гарнизон. Де ла Веге ничего не оставалось, как направиться восвояси, с невозмутимым видом прошествовав мимо улан, тащивших в сторону конюшни, трофейную повозку. Энрике продолжал неподвижно стоять, сжимая руками прутья. План мести начал вырисовывается довольно отчётливо, когда у ворот появился гарнизонный врач. Быстро и ловко, как и в прошлый раз, он снял корку засохшей мази, обработал раны, снова нанес отвратительно пахнущую субстанцию, и, порекомендовав пациенту соблюдать покой, удалился. Пригрозив, кроме того, на прощание, в случае нарушения режима лечения (то есть чего-то вроде лазанья по казарменным крышам или фехтования) применить кровопускание. Как будто в теперешнем его положении бывший комендант мог себе это позволить! Под пристальным взглядом врача он покорно плюхнулся на жесткое ложе и, растянувшись на нем, закрыл глаза, сложив руки на груди. Диего вернулся из гарнизона крайне расстроенный. Под пристальным взглядом верного Бернардо молодой человек раздраженно стянул с себя пиджак, в порыве бросил его на кровать и, нервно теребя шейный платок в бесплодной попытке развязать его, принялся шагать по комнате. — Бернардо, друг мой, — наконец заговорил он. — Я говорил тебе, что горячность бывшего капитана не до ведёт его до добра? Вчерашнее досадное недоразумение обернулось арестом Монастарио! Да-да, он в тюрьме, не смотря на то, что окончательно ещё не оправился от нашего совместного приключения — я встретил врача, когда покидал гарнизон. Обхватив голову руками, Бернардо покачал ею, наподобие китайского болванчика. Затем издал сочувственный вздох. Диего тем временем продолжил: — Комендант де Геро не намерен освобождать нашего знакомого, более того — он, насколько я понял, будет настаивать на проведении военного суда. Монастарио был схвачен с внешней стороны казарменной стены с обнаженной шпагой. Что, по мнению коменданта, свидетельствует о попытке капрала дезертировать. Де Геро так же напомнил мне о том, что капрал был разжалован за превышение служебных полномочий и беззакония, творимые им, будучи комендантом Лос-Анжелеса. А это, в глазах нынешнего капитана является отягощающим обстоятельством. Зная де Геро, можно смело утверждать, что суд состоится. Слуга с укоризненно посмотрел на хозяина: «Что же ты раньше не предупредил Монастарио о скором возвращении его командира?» — Он не слышал ничего. Вытащил шпагу и набросился на меня. Это недоразумение, похоже, вывело его из себя. Знаешь, не замечал раньше, чтобы Монастарио так ревновал кого-то из девушек, включая Элену Торрес! Хотя, в случае с Беннито… Но здесь дело намного серьёзнее! Более того, виновником всех его несчастий, как всегда, был назначен Зорро! Причём он, по прежнему не имея никаких неопровержимых доказательств, уверен в моей персоне в качестве кандидата на эту роль. Как следствие — сегодня капрал даже не стал со мной разговаривать! Не говоря уже о согласии принять какую-либо помощь. Бернардо соглашаясь с молодым доном, закивал. Затем начал жестикулировать. — Помочь? Но как Зорро сможет ему помочь? Монастарио собираются судить, но я не думаю, чтобы приговор был слишком строгим. Если мы организуем его побег — на службу он вернуться уже не сможет. Что говоришь? Хуанита? Хм… Тут, пожалуй Зорро бессилен. Но дон Диего вполне может справиться! Тебе, к стати, удалось найти контору? Нотариус еще практикует? Бернардо снова притворился китайским болванчиком, потом резво направился к двери, чтобы незамедлительно указать хозяину дорогу. Сегодня утром, перед тем, как отправиться в гарнизон, Диего вместе с Бернардо, тщательно изучили добытые накануне бумаги — обрывок завещания, купчии и адрес нотариуса. Последний был поверенным завещателя — дона Хосе Себастьяна де Варго. Согласно обрывку завещания, получить оговоренную сумму могла только некая Хуанита Санчос де Варго, а в случае её кончины — либо её законный супруг, либо некий ХХХ, владелец таверны и постоялого двора, где в настоящее время снимал комнату младший де ла Вега. Неужели хозяин таверны был связан с бандой Орла? Планируя визит к законнику, Диего хотел, по возможности, разузнать подробнее об оставшихся документах, возможных претендентах на наследство и удостовериться, что речь идёт о наследстве не какого-то сеньора де Варго, возможно дальнего родственника или однофамильца, а того самого Орла. Банда которого едва не погубила Лос-Анжелес, да и всю Калифорнию, не говоря уже о многих достойных гражданах. — Сегодня я обещал сержанту… Да-да, он вернулся из экспедиции! — отвечая на вопрошающий взгляд верного слуги, произнёс Диего. — Пойдём в общий зал! Быть может, до визита храброго сержанта нам удастся расспросить кое о чем хозяина гостиницы, а, может, и с девушкой поговорить удастся! Надо же капрала осчастливить! Даже если пока он сам этого не желает! С этими словами друзья покинули комнату, убедившись предварительно, что документы де Варго надёжно заперты в ящике стола. И, не забыв запереть входную дверь, спустились в общий зал таверны. Большую часть дня Хуанита провела в своей комнате. Сославшись на плохое самочувствие, она попросту лежала на кровати, большею частью неподвижно, и безучастно смотрела в потолок. Ей приносили бульон, уговаривали выпить чаю или немного вина для улучшения самочувствия или просто пытались развлечь разговорами. В конце-концов, немного всплакнув, она решила, что изображая из себя мумию, не сможет поговорить с Энрике. Вероятнее всего, он и сам уже понял, что кто-то просто неудачно пошутил, переодевшись в Зорро, а Хуанита просто обозналась в темноте. Значит, сегодня он непременно должен объявиться в таверне. Вскоре, прибранная, как полагается приличной девушке, Хуанита вышла в общий зал. Только излишняя бледность да лихорадочный блеск карих глаз выдавал её переживания. Энрике в зале не было, только дон Диего сидел на своем обычном месте. Его глухонемой слуга расположился, по своему обыкновению, неподалёку. Заметив девушку, сеньор де ла Вега, жестом попросил принести бутылку вина. Как только Хуанита поставила перед молодым сеньором бутылку и бокал, он, улыбнувшись, спросил, не сильно ли она занята. — Нет, сеньор! Сегодня хозяин дал мне выходной. Я вышла в зал… Сюда, чтобы… Мне надо было… — Увидеть капрала Монастарио? — как-то догадался дон Диего. — Да, сеньор, — покраснев, опустила глаза девушка, присаживаясь на краешек предложенного доном стула. — Не хочу вас разочаровывать, но сегодня капрал не сможет придти. — Что с ним? Он ранен? — вскричала она, вскочив со своего места. Потом замолкла и, присев обратно, тихо спросила, — Или не хочет меня видеть? — Нет, сеньорита, успокойтесь! Уверяю вас, ничего серьезного! — однако, улыбка, не покидающая сеньора, пропала. — Капрал попал в тюрьму. О, это чистой воды недоразумение, вам не стоит волноваться! — Что же мне делать? Я… Я хотела… Это из-за меня все! Его судить будут, да? — От охватившего волнения Хуанита снова начала заикаться. — И… казнь, да? Что же я наделала… Как? Скажите, чем теперь… помочь можно? — Подождать до завтра — как минимум. Да, капитан де Геро настаивает на проведении судебного заседания, но, если правильно преподнести обстоятельства, то, думаю, все обойдется! Даю вам слово, как только я закону кое-какие дела, мы навестим капрала. Мне тоже хотелось кое о чем с ним поговорить! — О, дон Диего, вы так… Так… До… — неожиданно слёзы подступили к глазам и, сама не понимая как так получилось, Хуанита плакала, уткнувшись в плечо сеньора де ла Веги. А он, пытаясь ее успокоить, гладил по спине и пытался уговорить сделать глоток вина. — Кгхм… Дон Диего… — послышался низкий, с характерными интонациями голос, который мог принадлежать только толстому сержанту. Сообразив, что она находится в общем зале, в объятиях кабальеро, а в ставших по-настоящему большими глазах сержанта, ясно читалось не то чтобы удивление, скорее, это был лёгкий шок, Хуанита вывернулась из надежных рук сеньора и, спрятав заплаканное лицо в ладонях, испуганной ланью пронеслась мимо посетителей, скрывшись за дверью, что вела на кухню. Впрочем, мало кто обратил внимание на девушку — как раз сейчас за крайним столом шла очень напряженная партия в преферанс. Оказавшись в своей комнате, Хуанита заперла дверь и дала волю слезам. Отчего она так распереживалась — она и сама не знала, но сердце её сжималось от необъяснимой тревоги: что, если она никогда уже не увидит Энрике? Тем же вечером вышеупомянутый объект девичих страданий пытался объяснить капитану Луису де Геро, коменданту гарнизона Монтеррея, что, избивая рядового, принёсшего заключенному ужин, всего лишь пытался защитить свою честь. Но так как оружия по определённым причинам у него не было, то воспользовался подручными средствами — корявой трехногой табуреткой, что стояла в камере, кулаками и носком сапога. Два раза. Или три, но, видит бог, его вынудили! Почему-то складывалось впечатление, что командир не поверил словам заключенного. Вернее всего, капитан решил, что капрал снова хотел покинуть пределы гарнизона, не поставив в известность коменданта. То есть, попросту сбежать. — С сего момента и до решения военного суда вы будете находиться в своей камере в кандалах! И никаких посетителей! Выведите заключенного! — обратился командир к дежурным. Под любопытным и, возможно даже, чересчур пристальными, взглядами обитателей соседних камер, бывшего капитана завели в неуютное помещение, усеянное обломками несчастной табуретки. По счастью, кандалов удалось избежать — ровно до того момента, когда они будут починены. Точнее, как только местный кузнец, беспробудно пивший последние несколько дней, сможет приступить к выполнению своих обязанностей. Или пока не будет найдена ему замена. Энрике искренне надеялся, что случится это нескоро. В ярости он несколько раз стукнул кулаком по шершавому холодному камню стены, больно ободрав ладонь. Легче не стало. Шагами меряя тесную камеру, он пытался понять, что же делать дальше — ведь у него, человека, занимавшего не так давно пост коменданта, сегодня не осталось ровно ничего! Вожделенного богатства — не нажито, должность — потеряна безвозвратно, карьера — псу под хвост! Даже шпага, единственное, что у него сохранилось от капитанского звания — и та сломана! Вся жизнь его теперь сломана, ни малейшей надежды нет на то, чтобы выбраться из этого… «богатства»! Все, что было, все, чем он жил и к сему стремился, у него забрал один человек. Одни зовут его благородным разбойником — Зорро, другие знают его, как представителя одной из самых уважаемых семей Калифорнии — дона Диего де ла Вегу. И месть свершится, Энрике поклялся своей жизнью, что Хуанита, которой вскружил голову богатый дон, будет отомщена! Де ла Вега вернёт все долги. Сполна. Как только ему удастся освободиться… Даже последующий визит врача, освободившего, наконец, его лицо от раздражающе-стягивающей корки засохшей мази, не принес никакого мало-мальского утешения. Соседи по несчастью, сидевшие в отдельных камерах, не смотря на строгий запрет переговариваться, время от времени все же перебрасывались короткими, малозначащими восклицаниями, обменивались многозначительными взглядами и изредка жестикулировали. Было похоже, что они активно обсуждают какой-то, живо волнующий их вопрос. Следующий день не принёс каких-либо значительных изменений в судьбу капрала. Суд был назначен на послезавтра — ждали какого-то чина, кузнец пил по прежнему, капитан де Геро был так же надменен. И только сержант Гарсия, да не йоту не отстававший от него капрал Рейес, вносили радостное оживление в гарнизонную рутину. Сержант, явно перебравший накануне с вином, с помощью капрала пытался привести в порядок какие-то бумаги, из тех, что всегда сопровождают длительное отсутствие должностного лица. А Гарсия все-таки был пока исполняющим обязанности коменданта Лос-Анжелеса. Занимал его, Монастарио, место. Отчего бывшему капитану было не то что не по себе, но душевного комфорта осознание этого обстоятельства явно не добавляло. Положенный узникам скудный ужин принёс он же — сержант Гарсия. Де Геро что — издевается?! Тем не менее, Энрике решил не пренебрегать возможностью подкрепить свои силы, поборов соблазн швырнуть миску прямо в лицо этому жирному тупице. Тот, испытывая нерешительность, постоял немного у решётки, затем кашлянул несмело. — Вы что-то хотели сказать, сержант? — задал очевидный вопрос Энрике. — Нет. То есть да, капи… капрал! То есть не я. Ну, или не совсем я. — Хватит уже мямлить, говорите, что мне передала Хуанита? — кто же ещё мог подойти к толстяку и попросить передать несколько слов? Если девушка это сделала, значит, не все ещё потеряно. — Какая Хуанита? Я не имею чести знать сеньору… — никогда Гарсия не отличался сообразительностью. — Девушка, которая прислуживает в таверне, где вы вчера вино пили! Сержант, неужели вы не помните, кто вам его наливал?! — Как не помнить? Ещё как помню! Дон Диего наливал! — облизнулся Гарсия, вспомнив замечательный вкус местного вина, что подавали вчера в таверне. — А, девушка! Молоденькая такая, кареглазая? Так дон Диего, когда я пришёл, её обнимал вначале… — Вначале?! — взревел Энрике, как раненый тигр. — Ну, когда я пришёл! — забормотал Гарсия, нервно теребя в руках платок, который ранее прикладывали к голове. — А потом он просил пе… — Меня не интересует, что он там просил! — ярость напоминала бушующий в старом доме пожар. При свете которого бандиты похитили в тот злополучный день их обоих — и Хуаниту, и де ла Вегу. А Энрике, как последний дурак, выручать их ринулся! — Я не хочу слышать ни о девушке, ни о сеньоре де ла Вега! Вон отсюда, займитесь своими делами! Вы, исполняющий обязанности коменданта, позволяете себе напиваться в таверне в компании… Сержант по старой привычке вытянулся в струн… Как получилось, так и вытянулся, и хотел уже было выполнить приказ… Стоп, какой же это приказ? Монастарио-то за решеткой! Все равно отсюда лучше удалиться, и без воплей бывшего командира голова болит. Внезапно заключенный успокоился, как будто вспомнил о чем-то очень важном, и ровным голосом произнёс: — Знаете, почему капитан де Геро велел посадить меня сюда? Он боится, — опешивший сержант молчал. — Боится, что я раньше него поймаю Зорро и всю награду себе заберу! — Зорро? Вы знаете, кто прячется под маской? — да-а-а-а, сержант ничуть не изменился. — Не знаю, но догадываясь. Мне удалось выяснить, где разбойник организовал своё убежище! — капрал перешёл на доверительный шепот. — Но почему вы мне это рассказываете? — нет, пожалуй, этот болван начал использовать свой мозг по прямому назначению. — Я сам не смогу поймать разбойника. Капитан упрятал меня сюда и я не хочу, чтобы он незаслуженно пожал всю славу, воспользовавшись плодами моих трудов. Вы — верный подчиненный, были им, так восстановите справедливость — схватите Зорро! — Так точно, капитан! — обрадовался толстяк. — Ой, капрал. Никак не привыкнуть. А где это убежище? Чтобы подробно описать местоположение сарая, объяснить, как туда лучше пробраться и где удобнее всего устроить засаду, потребовалось не так уж много времени. Иногда сержант Гарсия соображал на удивление хорошо. И капитан де Геро, вышедший во двор казармы, ничего не заподозрил, увидев, как сержант, приносивший узникам пищу, спокойно удаляется в сторону казарм. Вечером того же дня дон Диего де ла Вега отправился, как было сказано всем любопытствующим, «подышать свежим воздухом». По совершенной случайности, путь благородного кабальеро пролегал аккурат возле злополучного сарая, в котором, по уверению капрала Монастарио, Зорро прятал не только своего коня, но и костюм с чёрной маской, и оружие. И уж совсем непонятно, по какому чудному совпадению, благородный дон решил в этот сарай заглянуть. Сержант Гарсия и его верный друг капрал Рейес уже целую четверть часа сидели в засаде, которую организовали, спрятавшись внутри пустого сарая. Если не считать белую лошадь, спокойно стоявшую в деннике и ничем не выдававшую своего присутствия ровно до того момента, пока капрал чуть не сбежал, едва переступив порог сарая, приняв, белевший в темноте силуэт, за привидение. — Чего вы кричите, глупец?! Разве не видно — это же конь самого Зорро! — осадил подчиненного сержант. — Я это от… неожиданности! — нашёлся капрал, зажигая фонарь, чтобы осмотреться. — Глядите-ка! А вот и маска, и костюм Зорро! Теперь мы точно его схватим! — А вот тут, — Гарсия указал на ближайший угол, который был заставлен бочонками, мешками и частями сломанной повозки (интересно, зачем все это нужно Зорро?). — Мы и подождем, когда Лис появится в своей норе! — При чем тут нора? Мы же в сарае его ждать будем! — разочарованно протянул капрал. — Это я образно сказал. Зорро — Лис, его убежище — нора! — разъяснил подчинённому Гарсия. — Не нора это, а сарай! — стоял на своём капрал. — Сарай, как нора! Теперь нам надо хорошенько спрятаться, чтобы он нас не заметил. И фонарь погасить, а то заподозрит что неладное… — Обязательно гасить, сержант? Я в темноте неуютно себя чувствую! — простонал Рейес. — Конечно, болван! Иначе Зорро сразу поймёт, что тут засада. — Как скажете, — грустно согласился капрал и задул фитиль. Незамедлительно послышался грохот, голос Гарсии произнёс несколько непечатных слов, щедро растянув во времени примерно следующую фразу: «Болван, фонарь надо было погасить ПОСЛЕ того, как мы займем стратегический наблюдательный пост!». В течение ещё какого-то времени из темноты доносились приглашённые ругательства, пыхтение, пару раз — шум падения, и беспрестанно — шорохи. Установившаяся затем тишина свидетельствовала о том, что бравые уланы готовы в любой момент схватить врага, как бы неожиданно он не появился. И вот, после невыносимо томительного пятнадцатиминутного ожидания, входная дверь отворилась и светлом проеме показался стройный мужской силуэт. Незнакомец уверенно переступил порог. Не долго думая, уланы бросились в атаку, произведя при этом столько шума, что его, наверное, было слышно даже в таверне. В темноте сарая было плохо видно обломок повозки, который находился аккурат между уланами и незваным гостем, да, вдобавок, конечности солдат затекли от долгого сидения в неудобной позе. Неожиданное и довольно болезненное падение вызвало новую волну шума, сдобренного несколькими ругательствами. Когда уланы поднялись, перед собой они увидели никого иного, как дона Диего де ла Вегу. Дон Диего, хотя и выглядел несколько растерянным, тем не менее, заговорил первым: — Сержант, как вы себя чувствуете? Надеюсь, не ушиблись при падении? И что вы делаете в этом месте? — в голосе молодого человека звучала искренняя забота и немалое удивление. — Дон Диего, как вы здесь оказались? — Спросил сержант, всё ещё лёжа на земляном полу, — Мы-то? Мы тут это… Зорро ловим! — Я спокойно совершал моцион, когда увидел приоткрытую дверь. И, знаете, подумал, что это очень подозрительно — незапертая дверь. Я, как порядочный гражданин, должен был, конечно, позвать на помощь храбрых улан, но по близости никого не оказалось. Поэтому я открыл дверь — и оказался здесь! — пояснил дон Диего. — С чего вы взяли что Зорро появится здесь? — Так нам кап… доброжелатель сказал! — вовремя спохватился сержант, при помощи капрала Рейеса вставая на ноги. — Как интересно, сержант! — в голосе Диего звучал неподдельный интерес. — А можно и мне поучаствовать в поимке Зорро? — Дон Диего, это может быть опасно! — отвечал сержант с некоторым беспокойством в голосе. — Да-да! — подхватил капрал, — У Зорро шпага, он может ею вас поранить. — Ну что вы, капрал, — возразил дон Диего, — Этого не случится, когда рядом со мною такие храбрые уланы! Да к тому же, я не стану претендовать на награду за поимку этого преступника — мне просто интересно было бы посмотреть как вы будете ловить его! При упоминании о том, что дон Диего не собирается требовать себе часть награды за голову преступника, сержант и капрал смилостивились и позволили ему присутствовать при пленении знаменитого разбойника. В засаде сиделось скучно, и чтобы хотя бы как-нибудь скоротать время, медленно тянувшееся в кромешной тьме, дон Диего предложил сержанту как, Великому знатоку вина, рассказать обо всех прелестях и недостатках местных сортов. Когда Гарсия говорил о пятом подряд сорте, выращиваемом местными виноделами, разыгравшаяся жажда выгнала улан из их убежища и, грозя настичь по дороге, погнала прямиком в ближайшую таверну. Они спешили так, как будто жажда могла убить их, иссушить подобно сорванным листьям, не сделав ни малейшей скидки на важность выполняемого задания. Дон Диего остался в засаде. Он клятвенно пообещал дождаться Зорро. И, как только появится преступник, сообщить об этом тот час же бравым солдатам. Бернардо, ожидавший возвращения хозяина в большом зале таверны, не был ни капельки удивлён внезапным появлением Гарсии и Рейеса. Вероятно, желая отдохнуть перед завтрашней долгой дорогой, эти двое решили провести вечер в приятной компании, с бутылочкой вина. Быть может, всё и обошлось бы, но после третьей продегустированной сержантом бутылочки, пара заметила Бернардо, непринуждённо стоящего возле барной стойки. По какой-то, ему одному известной причине, Гарсия решил, что у бедного глухонемого не хватает то ли денег, то ли слов, чтобы заказать себе выпивку — у несчастного малого не было никаких шансов отказаться от угощения, предложенного сержантом. Как любой, обычно непьющий человек, Бернардо быстро захмелел и совершенно потерял счет времени и ощущение пространства. В конце-концов местному слуге, с помощью хозяина таверны, пришлось на руках буквально уносить его в номер. Тем временем, де ла Вега, закончив чистить Фантома, накормив и напоив коня, решил, что настало самое время выудить улан из уютного гнездышка. А точнее — вытащить из-за стола таверны. Бравых служак он застал в весьма приподнятом настроении. Сделав вид, что он только что быстро бежал, Диего подскочил к столу, за которым спокойно восседали Гарсия и Рейес. — Капрал, сержант! Скорее! Там… там Зорро! — запыхавшимся, прерывающимся голосом затараторил Диего, указывая рукой в сторону двери, ведущей на улицу. — Где Зорро? Как?! Уже так быстро? Он не уйдет от нас! Мы схватим его! Вперёд, капрал! За мной! — наперебой вскричали военные и нетвердой походкой, задевая по пути стулья и посетителей таверны, бросились к выходу, по пути обнажая сабли. Диего старался не отставать от них. Когда они, наконец, достигли сарая, дверь его была распахнута настежь, внутри было пусто. — Эх, похоже, он опять от нас ушел, — опечалился капрал, а окончательно приунывший сержант, в отчаянии прислонившись к стене сарая, медленно сполз по ней на землю. Нет, он не потерял сознание, просто был слегка расстроен и, возможно, немного устал от небольшого количества вина, выпитого за сегодняшний вечер. А молодой де ла Вега, незаметно для своих спутников, вздохнув с облегчением, произнес сочувствующим голосом: — Сеньоры! Не стоит так расстраиваться — мы обязательно поймаем этого преступника в следующий раз! А сегодня я предлагаю допить ту бутылку вина, что осталась на столе таверны. И распрощаться — к сожалению, завтра я не смогу сопровождать вас в Лос-Анджелес — дела задержат меня в Монтерее ещё на какое-то время. Приунывшие было уланы тотчас воспряли духом, и бодрой, пусть немного неровной походкой, сопровождаемые сеньором де ла Вегой, направилась в обратный путь. Было уже далеко за полночь — Энрике слышал бой городских часов. Он не спал. Как не спали и его соседи, о чём-то тихо перешептываясь. Спали только стражники. Да и, собственно, никого из гарнизона не видно было после ужина, даже комендант, вопреки своему обыкновению, не обошел караулы. Тонкий серп месяца одиноко висел на чернильно-черном небосклоне, усыпанным звёздами, как будто кто-то бросил горсть блестящих песчинок, и они, прочно прилипнув, теперь сверкали оттуда холодно и строго. Пахло ночью. Да, ночь имеет свой особый, неповторимый, ни с чем не сравнимый запах. Энрике стоял у самой решётки, держась за неё руками, прижимаясь к холодным прутьям то правый, то левой щекой. Прутья пахли железом и ржавчиной, со двора, от конюшни, легкий ночной ветерок доносил запах лошадей. Та самая, неповторимая мешанина запахов, свойственная только приключению — железо, лошади, ночь. Это был тот самый запах свободы, запах приключений, запах погони, безумных перестрелок и отважных авантюр. Было больно вспоминать о Хуаните, и он старался не думать о ней. Он старался вообще ни о чём не думать, надеясь, что план по поимке де ла Веги сработает — и наутро благородный кабальеро займет одну из пустующих камер. Если очень повезет — то капрал сможет насладиться и казнью виновника его несчастий. Только бы болван Гарсия не подвел! Стражник, храпевший чересчур громко, слишком часто возвращал его к болезненным воспоминаниям, и это раздражало. Солдата хотелось прибить, или хотя бы заткнуть ему кляпом рот, связав покрепче. Не успел Энрике как следует сосредоточиться на этой мысли, как во дворе неожиданно возникли несколько человек. Откуда они взялись, он и сам не мог сказать. Они как-будто появились из-под земли. Монастарио подозревал, что они перелезли через забор том самом месте, где с внешней стороны находится колодец. Задумавшись, он просто не услышал шума. Храпящий доселе стражник был моментально связан, в рот ему вставили кляп, после чего неизвестные освободили его пояс от тяжелой связки тюремных ключей. Чтобы отомкнуть двери камер преступникам, а это были именно преступники, много времени не потребовалось. Странное это было нападение — похрапывающий стражник ни малейшим образом не отреагировал на мелкие неудобства в виде пут и кляпа, остальные обитатели казармы тоже как будто вымерли — не смотря на поднятый незваными гостями шум (пусть и незначительный, но все же способный потревожить чей-нибудь чуткий сон), никаких признаков жизни в здании не наблюдалось. При этом бандиты переговаривались, почти не понижая голоса, называя узников по именам. — А с этим что делать? — подойдя к камере, в которой находился Монастарио, спросил один из «освободителей». — Мы тут с ребятами прикинули, — ответил ему кто-то из свежеосвобожденных, — ежели согласится он с нами, взять его: дюже полезный тип, как я погляжу, вумный, из бывших начальников. Всю ихнюю систему знаит! — А если не соглашусь? — перспектива стать дезертиром не очень-то прельщала бывшего капитана. — Тады кирдык тебе! — последовал незамедлительный ответ. — Порешим тута — и все дела! Нам свидетели не нужны! — Уверяю вас, что стану очень полезным членом вашей… Э-э-э-э-э… организации! — сделал нелегкий выбор бывший капитан. Зная, что приобретает жизнь, теряя последнюю надежду на восстановление звания. Наверное, примерно то же чувствовал Цезарь, подходя к Рубикону. С той только разницей, что Энрике не претендует на роль императора, и преданной армии за спиной у него нет… Хотя… Нет, надо вначале в «организации» освоиться, а прежде всего — обрести свободу. — Быстрее, не мешкай! — скомандовал хриплый голос, как только дверь распахнулась. Как и предполагал Монастарио, пришлось перебираться через стену в том самом месте где вчера состоялся поединок капрала и Лиса, окончившийся столь печально для первого. У колодца их ожидало несколько оседланных лошадей. Бандиты хорошо подготовились — коней было больше, чем требовалось. Вскочив в седла, отряд неспешной рысью тронулся в сторону городских ворот. — Хех, хорошо это ты, брат, с порошком аптекарским придумал! — послышался тот же хриплый голос. — Это было несложно, — откликнулся другой, — Делов-то — порошок в котелок сыпануть! Мальчишке дал монетку, сказал, что над солдатами посмеяться охота: как они назавтра всем гарнизоном от живота страдать станут! Ну, пацан смышленый оказался — все как положено сделал! Миновав несколько городских улиц, кавалькада разделилась на два отряда: первый, в который входила большая часть всадников, решила задержаться в городе, воспользовавшись временным отсутствием боеспособного состояния улан гарнизона. Остальные, включая Монастырио, взяв лошадей и оружие, должны были следовать к известной бандитам роще. Как уже было известно бандитам, толстый солдат наутро должен покинуть Монтерей, чтобы увезти пакет с документами обратно в Лос-Анжелес. Пакет необходимо было перехватить. Вопреки опасениям бандитов, военные, раскрыв обман, не стали вскрывать пакет, рассматривать документы, передавать их куда-либо на хранение, либо уничтожать. А решили просто-напросто вернуть документы обратно, что существенно упрощало работу трудягам «с большой дороги». В дальнейшие планы Монастарио не посчитали нужным посвятить, решив, что ему требуется определенный испытательный срок, коим и будет являться нападение на улан. Энрике был не тем человеком который позволял бы с собой командовать, однако сейчас, под действием обстоятельств, выбирать не приходится. «Но ничего, настанет время — и я ещё буду вами командовать!» — думал он про себя, стараясь не отставать от новых товарищей. Когда небольшой отряд выехал за пределы города, рассвет уже окрасил восточный край неба вначале в золотисто-лиловый, затем — розовато-алый, и наконец — бирюзово-золотой. Небесное светило не заставило себя долго ждать. Какое удовольствие ехать верхом по дороге, не ограниченной никакими решетками, полной грудью вдыхать свежий, насыщенный запахом цветов воздух, подставив лицо ничем не перекрытым лучам только что взошедшего солнца. И можно бесконечно просматривать волнистую линию горизонта ограниченного синими горами, и любоваться бесконечной россыпью алмазов, росой усыпающих траву под ногами. Эх, вот если бы это были настоящие алмазы, Энрике тут же сгреб их… Утро дона Диего де ла Веги началось поздно, когда полуденное солнце, висевшее в белом безоблачном небе стало напоминать раскаленный добела шар, и жара, лившаяся в полуоткрытое окно, постепенно затапливало комнату. Столь позднее пробуждение было ожидаемым, учитывая, что прощание с уланами вчера вечером несколько затянулась. Неожиданным явилось то, что, пробудившись, молодой человек не обнаружил в комнате своего слугу Бернардо. Это было подозрительно. Как правило, тот вскакивал спозаранку и всегда крутился неподалеку. Диего встал. Бернардо не оказалось и в общем коридоре, и в зале таверны, ещё пустом в этот час. Вернувшись в номер, Диего еще раз осмотрелся — дверь, ведущая в каморку слуги, заперта. Неужели он еще спит? Открыв дверь, Диего смог убедиться в правоте своей догадки. Слуга лежал на кровати навзничь, рот его был полуоткрыт, глаза закрыты и, если бы не мирно вздымавшаяся грудь, да терпкий запах перегара, наполняющий небольшую комнатушку, можно было бы предположить самое худшее. Поняв, что в ближайшее время Бернардо не потребуется его помощь, Диего спустился вниз, чтобы взять лекарство — бутылку вина. Интересно, кто мог довести до такого состояния обычно непьющего слугу? Оставив принесенную бутылку у изголовья спящего, он отправился в гарнизон, чтобы убедиться, что отъезд сержанта Гарсии и капрала Рейеса прошёл благополучно. А заодно, если Фортуна будет к нему благосклонна, поговорить с капитаном де Геро по поводу Монастарио. Гарнизон встретил молодого человека непривычно тишиной и пустотой. Капитан Луис де Геро был на своём рабочем месте. Судя по его озабоченным виду, отсутствию солдат во дворе, стражи у ворот и заключённых в месте их пребывания, этой ночью произошло нечто из ряда вон выходящее. А именно — массовый побег. Капрала Монастарио также нигде не было видно. Неужели он сбежал вместе с разбойниками? Что случилось с остальными солдатами? Они отправились в погоню, или же… Мучимый этими вопросами, Диего постучал в дверь комендантской. — Войдите! — раздался раздраженный голос капитана. — Капитан де Геро, добрый день! Вы позволите? — спросил Диего, переступая порог комнаты. — Добрый день, сеньор де ла Вега! Присаживайтесь, пожалуйста, — Капитан сделал жест рукой в сторону стоявшего поблизости стула. — Вы что-то хотели? — Капитан, простите за вторжение, — молвил Диего, присаживаясь на предложенное место, — я хотел навестить своих друзей — сержанта Гарсию и капрала Райса. Но, как вижу, они уже уехали. Скажите, я вижу камеры пусты, что стало с капралом Монастарио? — Вы, к сожалению, опоздали, сеньор — сержант и капрал несколько часов назад покинули расположение гарнизона, отправившись в Лос-Анджелес, а капрал Монастарио сбежал. Сейчас он объявлен дезертиром. На поиски его и остальных преступников отправлена большая часть гарнизона. Пока я жду результатов и надеюсь, что они будут довольно скоро! — Скажите, капитан, — в голосе молодого человека, как и во всём его облике, читалось неподдельное участие, — Может быть я смогу чем-то помочь вам? Я неплохо был знаком с капралом еще в бытность его капитаном! — Сеньор, если вам неизвестно место, где могли бы укрыться беглецы, то, к сожалению, ничем помочь не сможете! — в голосе капитана сквозило явная ирония: чем может помочь бесполезный книжный червь целому отряду профессиональных военных? — Прошу прощения, что отнял ваше драгоценное время! — встав со своего места, Диего вежливо откланялся. — Извините, капитан — меня ждут дела. Всего доброго! — молодой человек вышел, закрыв за собой дверь — До свидания, сеньор, — бросил закрытой двери комендант. Диего скорым шагом направлялся к сараю, в котором находился Фантом. Монастарио, да и остальные бандиты, прекрасно знали о том, что Гарсия повезёт пакет. Документов в пакете, правда, не было, что отнюдь не уменьшало опасность для сержанта и капрала. Зорро следовало бы проследить за благополучным исходом нападения. Спустя четверть часа удивлённые жители Монтерея могли наблюдать, как всадник в черном костюме и в маске, с развивающимся позади, словно крылья, плаще, верхом на белом коне, вихрем пронесся по улицам города направляясь в сторону Эль Камино Реаль. В течение всего времени, что занял путь до рощи, Энрике пытался побороть усталость, обусловленную бессонной ночью. Наблюдая за своими спутниками, он обратил внимание, что при формировании отряда, его командиром никто назначен не был. Явного лидера, могущего бы командовать отрядом, также пока не выявилось, поэтому Энрике решил взять командование на себя. Когда нашли поляну, очищенную от кустарника, расположенную неподалеку от дороги и замаскированную так, что со стороны ее невозможно было рассмотреть (видимо, место заранее было подготовлено специально для засады), Энрике недолго думая, принялся отдавать команды. Как опытный военный, он знал свое дело. Другим участникам вылазки ничего не оставалось, как подчиниться — его приказы не были лишены смысла. Энрике про себя ухмыльнулся: среди этих людей он уже занял определённое положение, если дело дальше пойдёт таким же образом, то, через совсем короткое время, он станет предводителем всей банды. А, к тому моменту, документы уже будут у них в руках, не говоря уже о надежно запрятанных под стрехой сарая обрывках завещания. Следовательно, богатство, которое он считал уже утерянным, снова замаячило на горизонте. Место для засады было выбрано как нельзя более удачно — приближающуюся добычу они заметили ещё издалека. Уланы не спешили. Было очевидно, что Гарсия, как и капрал, время от времени прикладывающий к голове платок, находятся не в самом в способным состоянии. Как и предполагал Энрике, нападение прошло быстро и без каких-либо непредвиденных неожиданностей. Едва завидев группу вооруженных людей, выскочивших из кустов, нижние части лиц которых, по настоянию Монастарио, были закрыты платками, уланы, недолго думая, подняли руки вверх. Повинуясь приказу, понукаемые пистолетом, оба военных спешились, без каких-либо разговоров или возражений отдали требуемый пакет, после чего были связаны и оставлены под ближайшим деревом. Их лошадей разбойники экспроприировали, как и их оружие. Зорро не повезло, как могло не повезти только безобидному, нескладному Диего. Как он и предполагал, местом нападения бандиты выбрали ту самую рощу, где устроили засаду и в прошлый раз. Но, к сожалению, Зорро опоздал: на месте нападения он обнаружил только связанных улан. Ни коней, ни пакета, ни оружия у них не было. Освободив несчастных пленников он не смог добиться от них сколько-нибудь внятного ответа — как давно было нападение, как долго они сидят здесь и в какую сторону умчались разбойники? Посоветовав им направиться в сторону Монтерея, дабы поставить в известность о нападении коменданта, попытался отправиться на поиски следов. Выехав из рощи, он направился в сторону, откуда в прошлый раз напавшая троица прибыла к роще. Но, как назло, никаких следов каменистая почва не сохранила. В бесплодных попытках найти, или хотя бы угадать направление, в котором могли скрыться разбойники, прошло еще добрых три четверти часа. Так ничего толком и не узнав, благородному разбойнику пришлось возвратиться в город.