***
Алексей Александрович торопил извозчика, хотя прекрасно понимал, что сам виновен в своём опоздании к ужину. Был бы он чуть смелее и моложе, то взял бы лошадь, потому как чувствовал, что дома без него неладно. Но с тем министром, посланным ему Государем, нельзя было не выпить по рюмке коньяка, и, хотя получилось больше рюмки, смелости ему это не прибавило. Когда медленно вошёл в дом, тяжело ворочая своими и без того непослушными ногами, Алексей Александрович никого на пороге не встретил. Его не встречали ни слуги, ни тем более Анна. Раздосадованный тем, что, судя по всему, его никто не ждёт, он собирался было пройти на кухню, чтобы найти кого-то из слуг, как услышал на втором этаже пронизывающий крик Анны. Как только мог, он помчался по лестнице наверх. Встречали его доктор и кормилица. И не успел он даже задать вопроса, как оба наперебой запричитали: — Анна Аркадьевна, Анни… Не слушая, он оттолкнул обоих и направился в спальню жены. Девочка, видимо, измученная криком и жаром, беспокойно дремала, Анну же держали слуги, не подпуская к дочери. — Что у вас здесь приключилось? — спросил Алексей Александрович громко, но недостаточно для того, чтобы разбудить Анни. Анна вырвалась из хватки слуг и кинулась к Каренину. — Ты вернулся, Алексей Александрович, вернулся, не бросил меня, как Он. — Вернулся, — спокойно вывел Алексей Александрович, не уточняя кто это «Он», и одним взглядом приказал слугам выйти, когда Анна заключила его в объятия столь крепкие, как никогда раньше, стала целовать его в обе щеки, в шею, гладить плечи. — Я боялась… Я думала, что ты бросил меня, — шептала она будто в беспамятстве. — А ты один, лишь ты вернулся ко мне, не оставил меня. — Вернулся, — подтвердил он снова и упёрся ладонями в её ключицы, чтобы видеть её лицо. — Но что с Анни? — Она закричала, так громко и страшно, что мне казалось, будто она умирает. Врачи сказали, что это с пищеварением что-то, снова с молоком, но мне было так страшно. И так больно от того, что ты не появился к ужину. — Я здесь, я не брошу вас, — сказал Алексей Александрович, когда она уткнулась лицом в его грудь, сотрясаясь рыданиями. Он медленно поглаживал её по голове, обнимал и слегка раскачивал, успокаивая. — Родной мой, Алексей Александрович, — прошептала она, поднимая голову, проводя ладонью по его щеке. Он перехватил её руку, прижал к своим губам, участливо следя за её взглядом, таким глубоким и нежным, что казалось ему это приятным добрым сном. Анна села на кровати, Алексей Александрович не посмел сесть рядом, всё ещё сжимал её руку и не отрываясь смотрел в глаза, и встал перед ней на колени. — Почему ты так добр ко мне, Алексей Александрович? — просила Анна, гладя его седеющие уже волосы. — Почему? — Это не тот вопрос, Анна, на который я в силах ответить. Я ненавидел тебя, ненавидел сына… Так чудилось мне. Я бы возненавидел и Его дочь, но я слаб, слаб для ненависти, а она так прекрасна и так похожа на тебя. — Ты силён, раз не выгнал меня, не обнародовал эту связь, раз ты сейчас на коленях, хотя я должна быть у твоих ног. В подтверждение своих слов Анна хотела бы опуститься рядом с ним, встать рядом на колени, но он не позволил. Тогда она прижалась губами к рукам мужа, а Каренин, разводя их в стороны, как мог прижался к её телу, уткнулся подбородком в грудь и посмотрел на неё. Он чувствовал, что смотрит как верный пёс на хозяина и, хотя пытался придать твёрдости и серьёзности своему взгляду, так же чувствовал, что у него это не выходит. Анна слегка улыбнулась, глядя в его глаза почти так же как он смотрел на неё. Несмело, сама не понимая, что она делает, коснулась губ Алексея Александровича. Он ответил так же мягко и спокойно, обнимая её, сжимая по бокам её платье, боясь коснуться её руками, боясь, что, почувствовав руки его, которые, как ему казалось горели огнём, она сама же и отстранится. Но она не отстранялась, лишь ближе притянула его к себе, продолжая целовать, кладя руки ему на плечи, гладя шею, волосы. Невозможно было удержаться, невозможно было остановиться, и Алексей Александрович медленно, не разрывая поцелуя, поднялся с колен и сел рядом с Анной. Не позволяя себе большего ни с той, ни с другой стороны, Каренины целовались как много лет назад, будто она была всё ещё молодой несмелой девушкой, которую выдали замуж почти что против её воли, а он боялся спугнуть своё неожиданное счастье как тогда, далёкие десять лет назад. Остановились они только тогда, когда услышали, как тихонечко кряхтит Анни. Анна поднялась с постели и подошла к кроватке дочери. Алексей Александрович провёл пальцами по своим губам, поднялся, встал за спиной жены и опустил потяжелевшие вмиг ладони на её хрупкие плечи. — Мы должны вернуться в Петербург, — сказал он негромко, почти шёпотом в её ухо. Анна не вздрогнула, лишь одними губами сказала: «Зачем?», одними мыслями молясь о том, чтобы он не заставил её пойти на развод. Однако, Каренин пояснил, что ему необходимо вернуться к работе, что Серёжа скучает по ним обоим, а маленькой Анни нужно больше заботливых рук, чем она имеет здесь, на даче. Анна лишь несмело кивнула, поправила одеялко Анни и повернулась к супругу. — Алексей Александрович… Он поцеловал её руку, поклонился, пожелал добрых снов и пошёл уже к выходу, когда Анна догнала его, взяла за руку и, боясь теперь уже взглянуть на него, прошептала: — Алексей Александрович… Не мог бы ты остаться с нами здесь? Я… Тебе вероятно не успели сказать… У меня был… припадок что ли. Я не знаю, что со мной творилось, я не знаю, что хотела сделать. Я пошла к окну, и… — Не надо, Анна. Я понимаю, — сказал он, когда увидел глаза её, наполненные слезами. — Останься со мной, Алексей Александрович. Я боюсь… Что ещё со мной случится, что-то ещё придёт мне в голову. — Готовься ко сну, я приду чуть позже, — он снова поклонился и вышел. Когда Алексей Александрович вернулся в комнату спустя полчаса, Анна уже спала. Алексей Александрович с мягкой улыбкой и, затушив свечу, опустился в кресло рядом с кроваткой Анни. — Алексей Александрович, — раздался голос Анны в темноте. — Вы же не просидите так всю ночь. Ложитесь. Не отвечая ничего, следуя за её жестом, Каренин пересел на кровать, осторожно лёг на край. — Алексей Александрович, я хотела сказать ещё, — начала Анна, но Каренин прикоснулся пальцами к её губам. — Оставим разговоры до завтра. Спи, пожалуйста. И наутро займёмся переездом в Петербург. Серёжа заждался. Она лишь кивнула — он не видел этого, только ощутил, как волосы её коснулись его лица, почувствовал, что закрываются её глаза. И с блаженной улыбкой, чувствуя её тепло, Алексей Александрович сам не заметил, как уснул.***
Алексей Александрович попытался встать, не открывая глаз, — тело затекло, тяжесть тянула его обратно. Последние несколько лет он чаще просыпался один, чем с Анной, в последний год тем более. Открыв наконец глаза, щурясь от света, бившего в окно, он обнаружил, что голова супруги покоится на его груди, рука её обнимала его шею и плечо, сама Анна улыбалась чему-то своему во сне. Каренин поднял голову и, убедившись, глядя на часы, что не слишком рано для подъёма, осторожно коснулся губами её лба и снова попытался подняться. Анна лишь сильнее прижалась к мужу всем телом и что-то недовольно, неразборчиво пробурчала. Алексей Александрович поцеловал её в лоб ещё раз, настойчивее и дольше, и Анна открыла глаза. — Доброе утро, — сказал он негромко, когда она поднялась с его руки, и встал. — Прости меня, Алексей Александрович, — начала она, имея в виду его утреннее неудобство. — Ты слишком часто извиняешься. Оставь эту привычку, — Каренин улыбнулся и подошёл к кроватке Анни. Наклонившись к личику девочки, поцеловал её крошечный лобик и тихо сказал: — Готовься к переезду домой, Анна Алексеевна. Я пришлю слуг через полчаса. Анна кивнула, Каренин поклонился ей, поцеловал руку и вышел.