Дело о мертвой сестренке

Смотрю на тело, перегнувшись через перила. На первый взгляд жертва напоминает Кэрол, и вдоль позвоночника ползет липкий холодок. За спиной проносится синий Пежо, и меня окатывает веером тяжелых брызг. Штанины мгновенно пропитываются грязной жижей и липнут к лодыжкам. Девке под мостом в некотором роде повезло: в ноябре всем приличным гражданам хочется сдохнуть или укатить на юга, подальше от прелестей осенней Эдинбургской погоды. Запоминаю номер тачки, чтобы позже подкинуть его парням из дорожной службы. Количество уродов, в которых не сохранилось уважения к власти, нужно держать под строгим контролем. Спускаюсь под мост, чтобы осмотреть место преступления. Вблизи девчушка совсем не похожа на мою бывшую жену. Моложе, больше мясца на костях. Желтое в блестках платье потускнело от воды, съехало с плеча и едва не обнажает грудь. Мокрая ткань облепила ляжки, белое колено вывернуто под неестественным углом. В светлых кудряшках спекшаяся кровь и грязь. Сейчас ее волосы больше похожи не на прическу Кэрол, а на мой парик. Позорное напоминание об инциденте, который в управлении не принято обсуждать. Кое-кто из констеблей попробовал проехаться на этот счет, и где они теперь? Как только вернулся в строй, позаботился о том, чтобы подонкам пришлось несладко. После разжалования я не отходил в форме и полугода. С повышением Леннокса и уходом Гаса на пенсию работать стало некому. Так вонючие лицемеры вроде Ниддри тут же вспомнили обо мне и моем бесценном криминалистическом опыте. Пока приходится мириться с тем, что детектив-инспектор Леннокс вешает на меня обязанности, которые прежде перепадали ему, но я не прочь. Пусть почувствует себя у руля, расслабится, забудет, что я снова дышу ему в затылок. Всегда рядом, всегда начеку. Жду, когда он оступится, да так основательно, что шею свернет. Тот факт, что Леннокс забросил прежние привычки, слез с кокса и вместо нескольких шлюшек поебывает одну, не гарантирует, что у него не осталось слабостей, на которых можно сыграть. Новая должность это еще не все, Рэй-Рэй. Уважение коллег не заработаешь, внушая им, что без примочек, которые ты тащишь за собой с новомодных семинаров, их многолетний опыт яйца выеденного не стоит. Олухи в форме планомерно затаптывают все, что могло бы послужить уликами. Места на бетонном выступе над водой мало, кретины толкутся вокруг тела с носилками, как стадо тупых овец. Кучка недоделков, которые не имеют ни малейшего представления о том, что значит профессионально выполнять свою работу. Кудряшки жертвы скрываются под куском брезента, и я возвращаюсь к машине. Дальше справятся без посторонней помощи, я вымок как собака. Носовые пазухи тяжелеют и наливаются воспалением, в горло словно песка насыпали. Вот же срань, не хватало слечь с банальной простудой в первый месяц на прежней должности. Еду в «Роял Скотт», надеясь немного обсохнуть у камина. Пообедать нормально не выходит – Тоул вызывает на совещание. Черт бы с ним, жратва все равно в горло не лезет. Брат Тоул любит растечься мыслью по древу, имитируя бурную деятельность, хотя без посторонней помощи с трудом может оторвать жопу от кресла. Леннокс помаленьку теснит его с насиженного места. Я только выиграю, если кто-то другой сделает всю грязную работу. Пора вымести залежавшееся старое дерьмо вроде Тоула из управления. Леннокс, Гиллман и Инглис как на подбор с опухшими с перепоя рожами. Вчера у парня из административного отдела родился сын. Меня не приглашали, но я не в обиде. На их фоне выгляжу свежо, несмотря на подступающий к горлу кашель. Руководить опергруппой выпадает Ленноксу, и тот сразу берет слово, не оставляя Тоулу ни малейшего шанса почувствовать себя хозяином положения. Подростки, нашедшие тело сегодня в районе шести утра, успели сделать пару снимков и скинули их в сеть. Пресса уже со смаком обсасывает заголовки. Пассажи, которые зачитывает Леннокс, пропитаны душком дешевой дамской беллетристики. Недоумки решили, что баба с какой-то невъебенно трагичной судьбой надела вечернее платье и сиганула с моста. Тем лучше, писаки станут меньше путаться под ногами. Самоубийством тут не пахнет. У жертвы синюшные следы пальцев на шее. Могу представить себе подонка, который, убив девку, возомнил себя Тедом Банди. Решил избавиться от трупа, выбросив его в реку. Перетащил через ограждение, но не рассчитал траекторию: тело упало на каменный выступ, не долетев до воды. Горе-душитель перессал спускаться, чтобы исправить свой косяк, и смотал удочки. За углом оживленная улица, но тут местечко тихое, единственная камера на фонарном столбе разбита с последнего домашнего матча «Хибернианс». В этом ублюдку повезло, но где-то он должен был проколоться. Личность убитой установлена. Сесилия Салливан недавно вернулась из штатов. Подрабатывала певичкой в ресторане. Вчера после выступления села в такси и укатила в неизвестном направлении. Налицо признаки бытовухи с самым типичным сценарием. В крови жертвы следы алкоголя и наркоты. На опознание является братец убитой. Расследуешь убийство на бытовой почве – в первую очередь обращай внимание на скорбящих родственников. Этот мутный тип даже не пытается разыграть драму. На допросе сидит с отсутствующим видом, мямлит что-то невразумительное по поводу ночи убийства. Не удивлюсь, если он сам пришил сестренку. Брэндон Салливан выглядит, как иллюстрация тихушника со скелетом динозавра в шкафу. Есть отморозки, у которых на роже написано, что они полны дерьма под социально-приемлемой оболочкой. У меня с ними много общего, потому чую больных ублюдков издалека. Уже дома ближе к вечеру понимаю, что окончательно расклеился. Из носа течет, как будто злоупотреблял порошком накануне. Обидно, что сейчас я в завязке – управление изводят проверками. Готов поспорить, Леннокс имеет к этому отношение. Сам бросил и другим кайф обламывает. Нахожу пластинку просроченного аспирина и выкидываю. Бесполезное дерьмо. Кутаюсь в одеяло – центральное отопление снова вышло из строя – и долго не могу заснуть. После того как чуть не подох в петле, приступы беспокойства накатывают чаще. Таблетки, прописанные мозгоправом, нужны, чтобы превращать людей в слабоумный медлительный скот, так что я сам сократил себе дозу. В тревожной полудреме перед глазами маячит постная мина Салливана. Я не из тех зануд, которые тащат работу домой. Если не оставлять за порогом убитых красоток, свихнуться недолго. Слышал, Леннокс чуть с катушек не съехал из-за мертвой девчушки, пока я разминался на свежем воздухе, метеля зеленых дубинкой. Глотаю несколько пилюль снотворного и проваливаюсь в короткое забытье. *** Утром снова инструктаж – Леннокс наслаждается назначением на полную катушку. При любом удобном случае тычет нам в лицо своими полномочиями. Так держать, Рэй. Когда природа обошлась с тобой немилосердно, приходится самоутверждаться, дрюча коллег во все поля. Блондинка из администрации подобострастно вертится вокруг него. Еще одна соска предсказуемо ведется на власть. Тоул вышел в тираж, так что теперь Леннокс на радаре каждой бляди в доступном радиусе. Представляю, какое разочарование ждет пташек, когда малыш Рэй спустит штаны. Моя свояченица в свое время его самолюбие не пощадила. Интересно, сколько еще баб не могли скрыть истинные чувства при виде его недозрелого стручка. Только такие мысли и могут скрасить раннее совещание. После сна под действием колес тупею и не сразу могу влиться в рабочий процесс. Новая секретарша Тоула приносит безвкусное пойло вместо кофе. Делаю глоток и незаметно выплевываю обратно в чашку. Смазливым шлюшкам многое можно простить, но на эту жердь страшно смотреть – ей нет оправданий. Провожаю взглядом тощий зад в мешковатой, норовящей задраться выше колена юбке. Со спины костлявую дылду можно принять за трансвестита. Как-нибудь на безрыбье присуну дамочке в качестве гуманитарной помощи. Мне не с кем поделиться этим снизошедшим на меня откровением – никто не смотрит на ходячий суповой набор. Переключаю внимание на Леннокса, который пыжится у новой электронной доски. Мисс Салливан пару недель назад выставил на улицу бывший сожитель Марк Далглиш. Леннокс считает, что на данный момент он наш кандидат номер один. У меня свое мнение по этому вопросу. Прежде чем он успевает отправить меня вытягивать информацию из припизднутых тинейджеров, которые с перепоя вертелись на мосту со своими айфонами, прерываю самонадеянный треп. – Поправь меня, если я ошибаюсь, Рэй, но сейчас рано бросать все силы на проработку одной версии. – Это не займет много времени, Роббо. – Не мешало бы параллельно рассмотреть другие варианты. Например, проверить показания Салливана. Смотрю на него, как прежде, со снисхождением опытного наставника, и Леннокс привычно тушуется. Чуть надави – проступает его склонная к подчинению натура. Леннокс не хищник, скорее мелкий падальщик, но из кожи вон лезет, чтобы коллеги начали воспринимать его всерьез. – Считаешь, это может быть его рук дело? – кривит физиономию малыш Рэй. Гладко выбритым он выглядит младше своих лет – прыщавый студент, без спроса завалившийся в кабинет, где взрослые люди обсуждают серьезные дела. – Считаю, не мешало бы проверить. Леннокс сомневается, но предпочитает не спорить и предлагает мне самому этим заняться. Правильно, пусть привыкает слушать старших, несмотря на чины. От скуки беру с собой Даги Гиллмана. Он не в восторге от того, что приходится пересесть на пассажирское место, но надушенных ирландских пидарков ненавидит всей душой. Район под стать Салливану. Новенький охраняемый жилой комплекс, камеры на каждом шагу, незассаные лифты. Из всех соседей с лестничной клетки посреди рабочего дня дома только миссис Макадамс. Пожилая дама с трясущимся подбородком и густо подведенными дряблыми веками. Она долго разглядывает значок, не снимая цепочку, но когда понимает, по чью душу мы явились, радостно нас впускает. Добропорядочные граждане не в восторге от мистера Салливана. Я переоценил его способность к мимикрии. Очевидно, при ближайшем рассмотрении благополучный фасад идет трещинами и гнилая натура лезет наружу. Он регулярно водит шлюх и этим возмущает почтенную вдову. – Мэм, эта женщина вам знакома? От старухи из-под душного облака парфюмерии тянет кислым кошачьим душком. Она указывает пальцем на фотографию, лицо сморщивается и становится похожим на печеное яблоко. – Эта жила тут, – губы подергиваются, как при нервном тике. – Выбегала полуголой на лестницу. Они ругались. Старая грымза уверена, что Сесилия одна из блядей своего братца. Намекаю на их родственные связи, и она приходит в такое суетливое возбуждение, словно я предлагаю ей сняться для обложки Плейбоя. Никто не драл ее уже лет двадцать. Все развлечения миссис Макадамс это криминальная хроника и сосед извращенец. Переглядываемся с Гиллманом. Он не может сдержать гримасу отвращения, а я еле держусь, чтобы не присвистнуть. Салливана можно понять, должно быть нелегко расти рядом с такой цыпочкой и не попытаться залезть к ней под юбку. Наверняка, пришил девку на почве инцестуальных загонов. Готовый заголовок, как с обложки Сан. За обедом выпиваю пару пинт пива «У Берта» и чуть не пропускаю все самое интересное. Гиллман решил обскакать меня, хитрожопый засранец. Вызвал Салливана в управление и проводит допрос. Обрабатывает в своем фирменном стиле. Бычит, выдвигая челюсть, как будто готов вцепиться в подозреваемого зубами на манер Майки Тайсона. Гиллман может быть настоящим психом. Не оставляя синяков, отделает так, что всю жизнь ссать будешь сидя. Пока ломает комедию, раздувая ноздри и грохоча кулаками по столу, – еще ничего, но если перестает паясничать и спокойно заходит за спину с белым полотенцем, можно начинать волноваться. И все же для обычного допроса Гиллман слишком разошелся. Делаю пометку для себя: проверить, нет ли у Даги младшей сестренки или еще каких занятных семейных драм с душком. Захожу, когда он, навалившись всей тушей на стол, брызжет слюной Салливану в лицо. – Долбаный извращенец. Мы в курсе, какие вас связывали отношения. Салливан сидит, будто ему здоровенный дрын в задницу вогнали. Попался голубчик. Он стискивает челюсть и тяжело сглатывает, будто что-то встает ему поперек горла. Кадык ходит вверх-вниз. Видок, словно сейчас блеванет, если разожмет зубы. – Я никогда, – сипит Салливан, качая головой, и смотрит мимо Гиллмана прямо на меня. Глаза воспаленные, но по роже не сразу скажешь, что я застал его в момент душевного смятения. Думаешь, я здесь хороший коп, дорогуша? Ошибочка. Решаю подыграть и хлопаю Гиллмана по плечу. – Дай нам минутку. Тот недоволен моим вмешательством, но послушно выходит за дверь. – Мистер Салливан, у вас могло сложиться ложное впечатление, будто вам выдвигают обвинения. Это не так. Мы просто побеседуем. Кивает. Прилизанная канцелярская крыса, такому хладнокровное убийство не по плечу, но, чтобы придушить девку в состоянии аффекта, много ума не надо. Сидит, вцепившись по-бабски длинными пальцами в свои колени. Кладу руку на напряженный локоть и доверительно выспрашиваю, чем именно этот обмудок занимался в ночь убийства. Толкового алиби у Салливана нет. Говорит, бегает по вечерам. Без свидетелей, конечно. Эти показания легко проверить, в его районе камеры разве что из толчка на тебя не смотрят. Говорит, сестренка вернулась из штатов вслед за ебарем, а когда случился разлад, напросилась пожить у него. Если верить Салливану, он продолжает ходить на работу, заниматься спортом и не злоупотребляет алкоголем. Похоронил сестру и даже к бутылке не прикладывается. На торчка тоже не похож. То ли конченый социопат, то ли снимает напряжение каким-то охуенно оригинальным способом. Собираюсь вытрясти из него все самые занятные подробности. Его невыразительная рожа пробуждает во мне профессиональный азарт, какого я давненько за собой не припомню. Распирает от жажды деятельности, будто качественной дурью заправился. К счастью, рабочий день подходит к концу, и весь мой нерастраченный потенциал приходится на посещение питейного заведения. Инглис тащит нас в стрип-клуб. Его попытки создать репутацию любителя кисок год от года выглядят все более жалкими, но упертый педик не сдается. Смазливая цыпочка вертит передо мной задом, перетянутым черной сеткой. У Кэрол для особых случаев имелся похожий наряд. Готов поспорить, если бы мы с бывшей женой в свое время разнообразили личную жизнь не с Тони, Дианой и ее безразмерными ляжками, а с семейкой извращенцев вроде Салливанов, наш брак протянул бы подольше. Смена партнера время от времени – лучше любого психолога. Воображаю красную помаду Кэрол, размазанную по соскам Сисси Салливан. Да, детка, картинка выходит, что надо. Готов поспорить, даже чурбан вроде Брэндона не остался бы равнодушным. Ширинка давит на привставший хуй, но здесь строгая политика насчет ебли девочек с клиентами, а шлюхи, которые трутся у бара, далеко не так хороши. Выбираю облегченную программу и еду домой, чтобы передернуть без лишних напрягов. Но как только добираюсь до постели и устраиваюсь поудобнее, перед глазами встают слипшиеся от крови волосы Сисси, покрытые налетом синюшные губы, ссадина на щеке, пустые глаза. Дрочить на мертвую девку не самая лучшая идея. Мне приходит в голову, что у Брэндона взгляд не намного осмысленней. Зажатый хер. Даже не допросе сукин сын не проблевался искренними сожалениями. В другой раз придется поднажать. Настроение окончательно убивает звонок от Ширли. С некоторых пор она и еще пара унылых сук, с которыми мне прежде приходилось иметь дело, считают долгом справляться о моем душевном благополучии. – Как ты, Брюс? Все было отлично, пока ты не позвонила. – Отлично, милочка. Будет еще лучше, если ты кое-что сделаешь для меня. – О чем ты? – Засунь пальчики себе между ног и расскажи, как тебе это нравится. Она блеет что-то похожее на извинения и вешает трубку. Похоже, нашла себе кого-то. И это отличная новость. От Ширли, как от мандовошек, сложно избавиться, но есть шанс разделить печальную участь с ближним. *** Встать приходится ни свет ни заря. Чтобы попасть на прием к психотерапевту, нужно пробраться через пробки на другой конец города. Провисает расследование убийства, а я должен тратить время на бездарного мозгоправа. В должности меня восстановили, но от посещений коровы, которая тешит себя мыслями, что влезла ко мне в душу по самое не балуйся, отказаться нельзя. С куда большим удовольствием эта недотраханная мымра позволила бы залезть к себе под юбку, где все мхом поросло. В эту профессию сплошь прут бабы, которые готовы жизнь положить, чтобы выяснить, отчего у мужиков на них не стоит. Спроси она прямо, я бы честно ответил, что с такой рожей ей ничего не поможет. Позволяю ей думать, что мы делаем успехи – пересказываю душещипательные статейки из интернета. Мымра возбуждается и чувствует себя значимой. Главное не переборщить. Иногда удается вздремнуть, пока она в восторге от звуков собственного голоса что-то гундит. В кабинете всегда витает характерный запашок, как от освежителя воздуха в сортире – морской бриз и навязчивые нотки лимонной свежести. Зато удобное кресло и весомый повод не отвечать на звонки с работы. Сегодня расслабиться не удается, мымра задает слишком много вопросов и ждет, когда я начну перед ней наизнанку выворачиваться. Самое время внести разнообразие в нашу рутину. Упоминаю новое расследование, мнусь и долго выбираю слова, пока она не ведется. – Вас что-то беспокоит, Брюс? Затягиваю паузу перед тем, как сообщить, что последнее дело не оставляет меня равнодушным. Видите ли, доктор, есть вероятность, что жертву поебывал и прибил родной брат. Слежу за реакцией. Мымра в экстазе – нащупала благодатную почву. Несу какую-то проникновенную чушь о том, как тяжело переживаю гибель молодой телочки в самом соку. Но докторша на своей волне и не улавливает основную мысль. – Кто такой Брэндон? Ваш подозреваемый? Твою мать. Заболтался и произнес имя вслух. Визиты к психотерапевту должны умиротворять, вместо этого чувствую себя, как бык, которого отхлестали по морде красной тряпкой. Нужно следить за языком. Мымра может сколько угодно трепаться о врачебной этике, но в том, что она строчит отчеты руководству, сомневаться не приходится. Сучка давно могла бы прекратить наши свидания. Судя по всему, у нее есть установка держать меня при себе до конца года, а то и дольше. До обеда еще уйма времени, но я не еду в управление. Жую жирный мясной пирог. Игнорирую звонки Леннокса, но он обрывает телефон, пока я не сдаюсь. Оказывается, у экс-бойфренда Сисси железное алиби. Внутри поднимается ни с чем не сравнимое чувство триумфа. Утрись, Рэй-Рэй, профессиональная интуиция редко меня подводит. Пока Гиллман занимается поисками авто, на котором тело вывезли к реке, мне достается самый смак. Брэндон утверждает, что каждый вечер выходит на пробежку, видео с камер подтверждает его слова. Проблема в том, что время от времени этот променад занимает столько времени, что если перейти на галоп или прыгнуть в тачку за углом, можно успеть перекрыть сестренке кислород, выбросить тело с моста и вернуться домой, попивая протеиновый коктейль. В ночь убийства Брэндон провел вне дома без малого полтора часа. Сижу в машине напротив подъезда. Гадаю, какие из окон принадлежат Салливану и готовлюсь бесплодно потратить вечер. Не мешало бы смотаться в ближайшую забегаловку и запастись жратвой, но Салливан как раз выходит из дома. Сестренка кони двинула, он знай мили наматывает. Видал и раньше таких психов, двинутых на здоровом образе жизни, – брокколи вместо мозгов. Небось, питается травой и закидывает ноги за уши на коврике, которым подтиралась священная корова. Нормальный мужик без мяса долго не протянет, но у ирлашек все не как у людей. Салливан придерживает дверь мамаше с коляской – джентльмен херов, – разминается и припускает вниз по улице. Еду за ним. На пустой стоянке решаю притормозить. Чтоб тачка не бросалась в глаза, объезжаю по внешнему периметру и теряю Салливана из виду. Блядский потрох. Успеваю два раза прокатиться вокруг квартала и обматерить собственную осторожность, когда замечаю, как он вываливается из бара на углу. Следом пара бугаев. Пока выхожу из машины, он получает хук и падает, выблядки пинают его под ребра и возвращаются допивать. Что за срань, Салливан? Мой клиент жив и здоров, поднимается, держась за бок, и ковыляет вдоль дороги. Если целью пробежки было культурно выжрать в баре, вынужден признать, в приличные места ему сегодня путь заказан. Салливан того же мнения, направляется к неприметной двери без опознавательных знаков. С виду типичный притон, у порога курит мрачный мужик в кожанке. Провожает меня долгим взглядом. Надеюсь, тут вход не по членским билетам маньяков-душителей. Мои сомнения быстро рассеиваются. С порога ясно, что за местечко привлекло Салливана. Вокруг одни пидоры. Полуголые мужики извиваются под клубный бит. Я застываю на пороге, рискуя снова потерять цель из виду. Салливан, пошатываясь, прокладывает путь сквозь толпу извращенцев. Где-то надрывается кондиционер, но по мере приближения к задним комнатам запах спермы, пота и пряной восточной дряни пробивается даже сквозь мой заложенный нос. Слева двое мужиков поставили раком паренька в бейсболке и задранной до подмышек майке. Справа те же яйца в профиль. Как и всегда в таких местах, меня прибивает концентрацией похоти, которая сочится из каждой щели. В углу копошатся обнаженные тела, различаю чей-то зад, локоть, бритый затылок. Мой хер волей-неволей напрягается. Вот же блядство. Я не пидор, но когда ебутся на каждом шагу, сложно остаться равнодушным. Как меня занесло сюда? Брэндон тот еще голубок, Даги был прав. По субботам поебывает шлюх, по понедельникам сестру, по четвергам долбится в очко. Такому разнообразному досугу можно только позавидовать. Салливан идет впереди, медленно вертя головой. Начинаю сомневаться, что он вдупляет, где оказался. Вечер насмарку, чтобы поглядеть, как подозреваемый открывает новые грани своей сексуальности. Глазея на томного торчка, который умело берет за щеку чью-то внушительную елду, чуть не пропускаю, как здоровенный нигер хватает за грудки и тащит за собой Салливана. Чертов черномазый ублюдок. Тороплюсь обогнуть угол и застываю, пытаясь унять клокочущее внутри бешенство. Сука, вас таких в Эдинбурге по пальцам перечесть, но вы, гандоны, продолжаете переходить мне дорогу. Не успеваю определиться с планом действий, а ноги уже несут меня к Салливану и его ебарю. Нигер опускается на колени и тычется губами в ширинку. Пихаю в плечо со всей дури так, что он оказывается сидящим на полу. – Пошел нахер. Пошел нахер, ебаный хуесос. Он поднимается и оказывается почти на голову выше. Того и гляди выбьет из меня все дерьмо, но я не могу заткнуться. Продолжаю орать на него. На нас оборачиваются, нигер идет на попятный, шлет меня на хуй и сваливает. Наверняка решил, что я ревнивый бойфренд. Мне насрать. Салливан не будет трахаться у меня под носом с черномазым. Не будет трахаться с черномазым, как Кэрол, прямо у меня под носом. Сучка променяла меня на такую же обезьяну, второй раз номер не прокатит. Меня потряхивает от злости. Салливан осоловело хлопает глазами, нихера не понимая. Ищу во взгляде страх или узнавание, но он только пялится сквозь меня – зрачки разнесло на всю радужку. Выглядит абсолютно невменяемо. Если не привести этого пидора в чувство, толка не будет. Можно прописать в табло. Скула уже разбита из-за стычки у соседнего бара. Но меня останавливает не это. Дело в том, что кулаками махать совсем не хочется, а вот кое-чем еще я бы помахал. Атмосфера клуба, похоже, отравила меня своими ядовитыми испарениями. Пусть потом пиздят, что педерастия не передается воздушно-капельным путем. Иду на поводу у своего поголубевшего либидо и сую руку Брэндону в штаны. Среди общего мерного гула стонов и хрипов слышу только его сдавленное мычание. В ушах звенит. Брэндон закрывает глаза и бьется затылком о панель. Я, детектив-сержант Брюс Робертсон, надрачиваю подозреваемому в сомнительном пидорском притоне и у меня крепко стоит. В кулаке увесистый член, и если я что-то понимаю в хуях, мне не придется долго над ним трудиться. Брэндон мелко дергает бедрами, трахая кольцо моих пальцев. Блядский блядский гомик. Настолько же откровенный сейчас в своем удовольствии, насколько зажатый в остальное время. Представляю, как разверну его носом к стенке, а он с такой же охотой подставит мне свой зад. Когда Брэндон кончает – брови сведены к переносице, рот приоткрыт – мне чудится, что он наконец видит меня и понимает, кто перед ним. Я хочу ответной услуги. Еще больше хочу увидеть, как Брэндон готовится сосать мой член, глядя снизу вверх, но в том, что он сползает на пол, нет нихуя эротичного. Ему не хватает воздуха, судорожные вдохи превращаются в единственный сухой всхлип. Он сидит на уровне моей вздувшейся ширинки. Сидит, потому что его не держат ноги, и рыдает, глядя прямо перед собой. Будто оплакивает мою опадающую эрекцию. Опускаюсь на корточки. Терпеть не могу ревущих баб, но с мужиками еще хуже. Его наконец пробивает, развозит. Он беззвучно рыдает от жалости к себе или своей мертвой сестре, не пытаясь прикрыть лицо или утереть слезы. На нас снова смотрят, некоторые педики даже в зад друг друга пердолить перестают, но мне плевать. Ощущаю себя ебаным психотерапевтом на выезде: поплачьте, не стесняйтесь, мистер Салливан, вам должно полегчать. Не знаю, куда деть руки и, обтерев ладонь о его спортивные штаны, неловко хлопаю по плечу. – Нам пора. Брэндон? Помогаю подняться. Он как привязанный идет следом и садится в мой Вольво. Самое время развести клиента на чистосердечное признание. Но я смотрю на дорогу и молчу, а когда собираюсь с мыслями, оказывается, что он спит или делает вид, что отрубился, привалившись щекой к окну и обхватив себя руками. Включаю обогрев. Меня и самого лихорадит. Долбаная простуда, ничего серьезного, но порой, когда температура балансирует на грани нормы, чувствуешь себя редкостной развалиной. Добравшись до его дома, расталкиваю и оставляю у подъезда. Не оглядываясь, выруливаю на дорогу. Боюсь, если этот педик предложит зайти на чай, я не смогу отказать ему в паре крепких шотландских палок. К себе возвращаюсь только заполночь. Доедаю вчерашний ужин, не разогревая. Мой хрен до сих пор в приподнятом настроении. Вставить бы сейчас приличной бляди, но я с ног валюсь. Скоро суббота, тогда и оторвусь по полной с девочкой, которую пару уикэндов назад наметил для себя. Лина – шлюшка первого сорта, все при ней. Пытаюсь быстро сгонять всухую перед сном с мыслями о ее пухлых губках, но в голове одна работа. Так и вырубаюсь с рукой в штанах, ни к чему не придя. *** Брэндон опять в участке, неотвратимый, как прыщи в пубертате. Когда я захожу, втирает Ленноксу, что готов всячески содействовать следствию. Тороплюсь свалить из управления, но он идет за мной. Какого хера. Готов поспорить, Леннокс только рад отвязаться, потому что в конечном счете подходит к делу, спустя рукава. – Надеюсь, вы найдете убийцу, – Брэндон нагоняет меня на крыльце, приходится притормозить. Закуриваю, чтобы не торчать без дела. Засранец опять нацепил непробиваемо-вежливую рожу, которая настойчиво просит кирпича. Но теперь меня не проведешь. Интересно, его только еблей можно выбить из колеи? – Уверен, вы делаете все возможное. – Это именно то, чем мы здесь занимаемся, мистер Салливан. – Брэндон. Стоит слишком близко – озабоченный педик. Хуй знает, что он себе вообразил. Пусть только попробует вякнуть кому-то о том, как я изображал мать Терезу в местном гомосятнике. Брэндон глубоко заблуждается, если думает, что после вчерашнего я буду жопу рвать, чтоб помочь ему. Если уж на то пошло, по справедливости, это он мне задолжал. Так ему и говорю. Он сует руки в карманы и молча сверлит взглядом. Кажется, я поднаторел в физиогномике, когда речь о Брэндоне. Поперек рожи написано, что он не прочь продолжить. Получил пробник, а теперь мечтает, чтобы я отоварил его как следует. Или готов подставить задницу полицейскому из извращенного чувства вины. Моему прибору абсолютно все равно, какие мотивы руководят Брэндоном, предатель весьма заинтересован. Не собираюсь идти у него на поводу, на субботу запланирован горячий секс с телочкой из лучших блядей Мейзи. Я, ее жаждущая внимания мокрая щелка и никакой пидорасни. Вчера просто помог парню пар спустить. Все равно, что по щекам отхлестать – профилактическая дрочка. Так не только баб можно от истерик лечить. Но больше ни-ни. Запахиваю пальто: не хватало, чтоб у Брэндона появился рычаг давления на меня. Трахаться с подозреваемым – последнее дело. Если окажется, что этот тип укокошил сестру, наверняка попытается шантажом добиться от меня подтасовки фактов. Я найду способ приструнить говнюка, но моей репутации сейчас ни к чему лишние потрясения. До позднего вечера как в жопу ужаленный опрашиваю персонал ресторана, в котором выступала Сисси. До меня здесь уже побывал Инглис и ни черта полезного не узнал. Хочешь сделать что-то как следует, бери все в свои руки. Ухоженная брюнетка только закончила свою смену. Платье со слишком скромным для ее буферов вырезом дразнит воображение. Она призывно закидывает ногу за ногу. Первоклассная телочка, знает, как себя подать, но я не могу сосредоточиться на ее прелестях. Весь разговор, как на иголках. Она сразу узнает Брэндона по фото: как-то приходил на выступление сестренки, показался милым и обходительным. Нихрена подозрительного, кроме того, что мисс Салливан любит мешать шампанское с водкой, а Брэндон просит экстра оливку в свой мартини – педик, но это уже не новость. *** В субботу у меня отгул. Планирую проветрить мозги и некоторое время держаться подальше от расследования и двинутой семейки. Встаю с постели ближе к обеду, в холодильнике шаром покати. Жрать все равно не могу, в горле сухие колючки. Жалею, что выбросил аспирин. Подбираю с пола грязное шмотье, выношу мусор. Постельное белье не меняю – слишком много чести. Шлюшка должна приехать с минуту на минуту. После звонка в дверь совсем не ожидаю увидеть на пороге Брэндона. Он стоит на лестнице, оглядываясь с таким видом, словно не уверен, как сюда попал. Похоже, есть еще люди, которые серьезно относятся к выплате долгов. Гадаю, так ли сильно ему не хватает хуя в жопе, как может показаться. Профессиональное чутье берет верх и подталкивает к неутешительным выводам. Как бы мне ни хотелось почувствовать себя неотразимым ебарем, велика вероятность: Брэндон просек, что со дня на день ему прищемят хвост, и ищет любые способы подмазаться. Вот же хитровыебанный педик. Я бы все равно ему вдул. Вдул бы прямо сейчас. Мой хуй крепнет с впечатляющей скоростью. Брэндона спугивает появление Лины. Она вылезает из такси и походкой от бедра пересекает тротуар. – Втроем дороже, – шлюшка кидает безразличный взгляд на Брэндона. У того по физиономии пробегает судорога, жаль не видно, что творится в узких брючках. Я готов доплатить, но Брэндон, очевидно, не в восторге от Лины. – Кажется, я не вовремя, – он разворачивается и торопится прочь, я не успеваю его остановить. Выбегаю на дорогу, как есть, в рубашке и трусах, но Брэндон ныряет в подъехавшее такси. Привередливый мудила. Лина уже успела пройти в дом. Под пальто на ней кружевное красное белье, но Брэндон обосрал своим появлением все настроение. Велю Лине запахнуть пальто, застегнуть до верхней пуговицы. Почему эта блядь не носит шарф? Она сосет мне, стирая колени о намертво застрявшие в ворсе ковра крошки. Я жмурюсь так сильно, что в висках начинает шуметь, потолок кренится. Представляю, как старательно Брэндон сейчас полировал бы мой член на ее месте. Индульгенция посредством минета должностному лицу для очистки совести. Я на грани, когда Лина напоминает о себе, проведя по бедру остро подточенными салонными коготками. Тяну за волосы и чуть не срываюсь на нее за эту мелочь. Даже возбуждение немного спадает. У нас еще уйма времени, которое проплачено вперед, а я хочу выставить ее за дверь. Точно знаю, что вскоре об этом пожалею. Соображаю, как вернуть себе ебливый настрой. Предлагаю накинуть двадцатку за анал, она ломается. Нужно избавиться от кружевного тряпья, перегнуть Лину через подлокотник дивана и хорошенько отодрать. Мои увещевания прерывает звонок из управления. Нужно ехать. Не верю, что чувствую предательское облегчение. Этого выходного я ждал всю неделю. Видок у Леннокса такой, что я сразу начинаю подозревать неладное. Еле держусь, чтобы не скинуть его руку, когда он с самодовольной рожей хлопает меня по плечу. – Похоже ты был прав, Роббо. Не потерял хватку. Одна из камер засекла Брэндона неподалеку от места, где мы нашли тело. Чушь, ему нужна была машина. Начинаю спорить и еще до того, как договариваю, понимаю, что мои доводы бессмысленны. – Он мог оставить машину неподалеку, Роббо. Мы ищем машину. Я хочу съездить Ленноксу по роже. Голова трещит. Комната сжимается вокруг меня, как станок для прессовки мусора. Стены давят, мне нужно на улицу. Они обложили меня со всех сторон, мои коллеги. Почему меня? Мне нет дела до того, как скоро Брэндон окажется в тюрьме. Правила для всех одни и те же. Ирландский педрила прикончил сестренку. Скатертью дорожка в исправительное учреждение, где из него сделают настоящего мужика. Мне насрать на все это дерьмо. Выпью за торжество правосудия в баре поприличней, из тех, что посещают надутые индюки, вроде него. *** Стою на светофоре в двух кварталах от мажорного района Брэндона. Позвонила миссис Макадамс, говорит, вспомнила какие-то охуенно важные детали. Слава богу, догадался оставить ей только свой номер. У меня дерьмовые предчувствия: старая карга будет рада вбить последний гвоздь. Этой слабоумной швали нельзя доверять. Живет одна, дети вспоминают о ней пару раз в год. Смотрит по телеку, как тайные организации вскрывают ее корреспонденцию со счетами из химчистки. А потом проводит все свободное время, прикладывая стакан к стене или подслеповато выглядывая Брэндона в дверной глазок. У нее не все дома, идиоту ясно. Показания безумной старухи не стоит воспринимать всерьез, но поди докажи это господам присяжным. Поднимаюсь на лифте поговорить со свидетельницей, но обнаруживаю себя на пороге квартиры Брэндона. – Обстоятельства складываются не в вашу пользу, мистер Салливан. Он молча сторонится, позволяя мне пройти. Из спальни на грани слышимости доносятся наигранные стоны. Какую-то блядь на видео пялят во все щели, а она не может изобразить сколько-нибудь искреннее удовольствие от процесса. В порнухе недобросовестный подход сразу бросается в глаза. Брэндон передо мной в трусах и майке, как зеркальное отражение вчерашней сцены. Сейчас порог перешагнет элитная проститутка, и мне придется уйти, чтобы позволить ему развлечься напоследок. В следующий раз могу оказаться здесь с ордером. Брэндон-Брэндон. С виду ухоженный, а внутри такая же зловонная черная дыра, как у меня: пришил сестру и свел близкое знакомство с полицейским. То, с какой готовностью он готов лечь под меня, лишний раз доказывает, что совесть нечиста. Ты с гнильцой, как и я, милочка. Стоны становятся громче. Он извиняется и направляется в комнату, чтобы поставить видео на паузу, иду за ним. Оцениваю плечи, талию, тощие бедра, как завзятый гомосек. Все во мне кричит: нагнуть и вставить. Идея паршивая, но резьбу срывает – я в его спальне, когда еще представится такой случай. Яйца болят от того, как сильно я хочу его выебать. Брэндон оборачивается и становится ясно: он хочет этого не меньше меня. Хуй, натянувший ткань трусов, ни с чем не спутаешь. Он заметно заводится. Шумно дышит и принимается сосредоточенно расстегивать мои брюки. Валю его на кровать и залезаю следом. Лежа между ног, говорю, что собираюсь оттрахать его до звезд перед глазами, и невольно качаю, будто уже ебу. У Брэндона бешеный взгляд, он сует руку между нами, и мой прибор в его жесткой хватке чувствует себя лучше, чем в растянутой дырке любой бляди. Дотягиваюсь и захлопываю крышку его лэптопа, чтобы фальшивые завывания не заглушали звуки, которыми наполняется комната. Вместо того чтобы наконец ему вставить, кончаю, долбясь в руку. Кажется, мы никогда не поебемся нормально. Черт знает, что бьет мне в голову, когда я сползаю ниже и оттягиваю резинку его трусов. Обхватываю губами головку, надрачивая ствол. Брэндон дергается с болезненным стоном и спускает прямо мне в горло. Глотаю, не успев опомниться. Дивный новый опыт, на который я не рассчитывал. Брэндон идет отлить, проверяет сообщения на телефоне, выпивает стакан воды. Я все еще полностью одет и в любой момент готов встать и съебаться, но он возвращается и ложится рядом. Потом открывает рот и вместо того, чтобы найти ему достойное применение, выливает на меня весь скулеж, перебродивший в нем за эту эмоционально насыщенную неделю. Ох, ты боже мой. Тонна информации и нихуя полезного. Нужно вытрахать из него всю эту сопливую рефлексию. Какая к чертям разница, какими воспоминаниями о сестренке ты скрашиваешь свои долгие зимние вечера, если завтра Леннокс, я или Гиллман можем явиться сюда, чтобы предъявить обвинения в убийстве. Поверь, дорогуша, ты не хочешь оказаться в тюрьме. Даже мне не по себе от такой перспективы. С другой стороны, возможность отмазать Брэндона от положенного срока и в полной мере ощутить его благодарность неожиданно заводит почище самого грязного порева. Я поворачиваюсь к нему и стараюсь быть очень убедительным. – Брэндон, ты можешь сказать мне правду. Всю правду, – ловлю взгляд и проникновенно заглядываю в глаза. Нужно, чтобы дошло поскорее: сейчас я с ним заодно. Может, стоило бы взяться за его хер, чтобы лучше проводить информацию, но тогда, боюсь, я сам перестану связно соображать. – Мы разберемся. Понимаешь? Но ты должен все мне рассказать. Когда до него доходит, я почти готов поверить искреннему недоумению. – Ты думаешь, что это был я? – Было бы проще, если бы ты сказал мне правду. – Ты думаешь, я убил свою сестру? Он поднимается и съебывает в ванную. И на этот раз я точно знаю, что пора валить. Обидчивый говнюк с тонкой душевной организацией. Стою на пороге, когда он выходит и лишенным эмоций голосом интересуется: – Зачем ты со мной трахался? Мне нечего ему сказать. Я даже себе не могу честно ответить на этот вопрос. Нет желания лить Брэндону в уши муть о духовной близости, как это случалось с Ширли, Крисси, Меган – вереницей доверчивых баб, которые велись на мой развод. Могу предположить, что Брэндон не слишком падок на такую ущербную риторику, шанса проверить не представляется. В качестве ответа захлопываю за собой дверь, но и на лестничной клетке слышу, как он повторяет: – Зачем ты со мной трахался, Брюс? Навстречу из лифта выворачивает старуха Макадамс. Пытаюсь обойти ее по широкой дуге, но она, как гигантский дряблый питбуль, виснет на моем локте и не намерена отступать, пока не выложит всю информацию, которой обладает. Новости неожиданно мне на руку. Грымза утверждает, что здесь отирался еще один мужик. Как-то приезжал в отсутствие Брэндона. Информации мало, но это уже кое-что. Судя по всему, старушенция ждет животрепещущих деталей от меня. Из уважения к старшим и потому, что Брэндон ведет себя как истеричный мудак, намекаю, что Салливаны баловались разгульными оргиями. Мне нужно больше информации, но любовничек не хочет отпирать. Колочу в дверь кулаком и ору так, что полдома в курсе. – Брэндон, не валяй дурака. Это в твоих интересах. Он открывает уже полностью одетый, и мы разговариваем через порог, как абсолютно чужие друг другу люди, словно час назад он не раздвигал передо мной ноги, а я не бредил мыслью взять в рот его член. Брэндон скрещивает руки на груди, точь в точь как обиженные сучки, которых мне то и дело приходилось обламывать. Не уверен, кто кого обламывает сейчас. Поразмыслю над гаденьким ощущением, засевшим глубоко в печенках чуть позже, сначала дела. – Что за мужик, которого водила сюда твоя сестра? – Мой начальник. Брюс, какого хрена происходит? Дэвид – руководитель отдела, семейный человек и редкостный мудоеб. Брэндон слишком зол или обижен, потому продолжает тупить и нехотя отвечает на мои вопросы, как будто не может сложить два и два и допетрить, что от этого зависит благополучие его задницы. Вызваниваю Леннокса, Инглис отправляется в ресторан. Безмозглые курицы оттуда только теперь вспоминают, что Дэвид тоже приходил на выступление Сисси. Как только появляется одна верная зацепка, детали подтягиваются и встают на место одна за другой. Черный Лэндровер Дэвида мелькает на камерах недалеко от места, где сбросили труп. В понедельник едем в офис, где протирает штаны Брэндон. Всюду стеклянные перегородки, как в аквариуме. Неудивительно, что в таких условиях начинаешь выражением лица походить на истукана с кочергой, застрявшей в жопе. С Брэндоном поговорить не удается. Сучонок сторонится меня. Пару раз мелькает среди офисных столов и сваливает куда-то, где и сквозь стекляшки уже нихрена не разглядеть. Срываю злость на его ушлом боссе. Перед комнатой для допросов в слепом пятне припечатываю кулаком его рожу и сворачиваю на сторону нос. У Леннокса теперь лишний козырь. Вкатит дисциплинарное взыскание и отбросит еще дальше от карьерных подвижек. Вместо этого он останавливает меня на лестнице и жестом доброго дядюшки, позаимствованным у Тоула, кладет руку на плечо. – Мы все понимаем, Роббо. Я не был знаком с Кэрол, но ребята говорят, жертва здорово смахивала на твою бывшую жену. Ты сорвался, бывает. Постарайся держать себя в руках. На мою жену? Кэрол? Мне и в самом деле поначалу так показалось. Я киваю, скроив приличествующую случаю мину. Упрямо выпячиваю челюсть, добавляю нотку раскаяния. Цежу: «Этот грязный ублюдок» и сжимаю кулаки. Если копнуть поглубже, Леннокс неплохой парень. Мы славно проводили раньше времечко: он и я. Теперь Рэймондо остепенился и потерял былой задор, а я… я тоже со всем разберусь, как только поправлю здоровье и перестану разваливаться на куски. *** Сисси, если выражаться языком впечатлительных домохозяек, стала жертвой своей страстной влюбчивости. Девочка не видела краев. После расставания с бойфрендом решила вывалить всю свою любовь на первого встречного. Являлась к женатому мужику домой без приглашения, названивала, рыдала в трубку. Дэвид назначил встречу, она приехала на такси, пересела к нему в машину. Закатила истерику, понимая, что с большой и чистой не сложилось, пообещала поставить в известность обманутую жену. Стремление к солидарности не сыграло ей на руку. Ублюдок психанул и придушил ее в салоне собственной тачки. Брэндон дает Ленноксу показания и обещает выступить в суде. Я выхожу на улицу вдохнуть порцию выхлопных газов и жду его на ступеньках управления. Он появляется не сразу и долго кутается в пальто, прячась от налетающих порывов ветра с моросью. Опирается на перила рядом и закуривает. Красноречие мне изменяет, не могу выдавить ничего приличествующего случаю. – Жаль девчонку. Он кивает и заводит пластинку, от которой у меня начинает дергаться щека и ноет под ложечкой. – Ты думал, это я. Злопамятный сукин сын. Сейчас уйдет, разыграв карту оскорбленной невинности. Снова уйдет, они все уходят. Как правило, я успеваю натворить столько говна, что это закономерный итог. Как правило, но не в этот раз. Моими благими намерениями можно подтереться. Не важно, что я делаю, как из кожи вон лезу, конец предсказуем. Пытаюсь сообразить, какие средства у меня остались в арсенале, чтобы заставить Брэндона остаться. Я пуст. У меня ничего на него нет. К тому же голова совсем не варит. Сраная простуда. Обещаю себе взять больничный, но перспектива остаться одному в четырех стенах хуже, чем заебавший сухой скрежет, который поминутно мучительно лезет из горла. – Это моя работа, – он не может не слышать, как жалко это звучит. – Зачем ты со мной переспал? – Сколько можно. – Зачем? – Идиотский вопрос, Брэндон. Пиздец, просто, какой идиотский вопрос. Ты думаешь, это метод полицейской работы? Или что за херня в твоей голове творится? Ты нихуя о моей работе не знаешь. Меня несет. Он качает головой и прячет хриплый смешок за сигаретой. Вот же лицемерный обмудок. Начинаю понимать, и с пониманием грудь изнутри распирает ликованием так, что вдохнуть сложно. Похоже, в глубине души, Брэндон в восторге от того, что я готов был закрыть глаза на убийство, подержавшись за его член. Иначе зачем он стоит тут и ждет, когда я выдам что-нибудь охуенно значительное в ответ на его тупые вопросы. Духовная близость или крепкий хуй, какая разница. – Я все время хочу трахаться, – он говорит, глядя прямо перед собой, и выдыхает самую сексуальную струю дыма из всех, что мне когда-либо приходилось видеть – у меня встает. – Все время. Брэндон, как рождественский подарочек, хорошо упакованный в свое подогнанное по фигуре шмотье. Я слишком давно не получал подарков, мне причитается. Посвящаю Брэндона в свои планы: собираюсь взять отгул и ебаться до второго пришествия. У него на работе тоже бардак. Смена руководства, переформирование отдела. Пришибленным на голову трудоголикам вроде него полезно бывает найти применение отпускным. Все складывается наилучшим образом, но этот зануда сперва тащится в аптеку за пилюлями от кашля, зато на сдачу берет большую упаковку презервативов.