Золото Слизерина

      Гарри с двумя бывшими хаффлпаффцами стоял в центре гостиной Слизерина, окруженный толпой своих новых сокурсников. Наконец обсуждавший до этого что-то с Забини и Ноттом Малфой заговорил, обращаясь к новичкам: — В Слизерине существует традиция, помогающая магглорожденным и полукровкам, живущим в маггловском мире, узнать больше о нашем обществе. В этом им всегда помогают приставленные к ним старшекурсники. Они займутся вашим воспитанием и образованием. Каждый уважающий себя слизеринец должен знать этикет и, как минимум, один иностранный язык, разбираться в латыни, быть в хорошей физической форме. Обычно кураторы старше своих подопечных на два года, однако с тобой, Джек. — Принц обернулся к рыжеволосому. — Так не получится, я выбрал тебе ученика 6 курса. Грэхем Монтегю, наследник рода Монтегю, — куратор Джека Милтона. — Вперед вышел высокий широкоплечий парень с русыми волосами, подойдя к своему подопечному, он усмехнулся, протянул руку и, дождавшись ответного рукопожатия, панибратски хлопнул Милтона по плечу, становясь рядом.       Проследив за их знакомством, Драко продолжил: — Эдриан Пьюси, глава рода Пьюси, ученик 6 курса, — куратор Гарри Поттера.       К Гарри подошел худощавый парень среднего роста со странным цветом волос, словно он в свои восемнадцать был полностью седым. Пожав поданную Поттером руку, парень кивнул и так же, как и Монтегю, встал рядом. — Алиша Олдридж, наследница рода Олдридж, 5 курс, — куратор Сары Адамсон.       К единственной новенькой девушке подошла высокая русая девушка, во время рукопожатия она что-то шепнула своей подопечной, отчего та залилась румянцем и смущенно улыбнулась. — Теперь несколько правил. Отбой работает для курсов с первого по третий включительно. Старшекурсники обязаны помогать младшим с домашним заданием и другими проблемами. Если же старшекурсник не может решить проблему, с которой к нему обратились, он сначала обращается к старосте Слизерина — Шарлотте Бейли. — Блондин указал на смуглую шестикурсницу. — Она уже сама решает к кому подойти с этим. По поводу проблем с куратором подходите к Теодору Нотту. — Названный слизеринец кивнул. — С расположением комнат вас познакомят ваши кураторы. И еще одно, сегодня мы устраиваем приветственную вечеринку для Дурмстранга. Младшие курсы, у вас отбой. Старшие, готовимся к вечеринке. Кураторы, покажите своим подопечным, где они будут спать, и приводите обратно, Бейли наложит заклинание. — Какое заклинание? — недоверчиво поинтересовался Поттер. — Заклинание перевода, или ты знаешь русский? — А разве они не на английском говорят? — полюбопытствовал Милтон. — Многие да, но хотелось бы избежать недопонимания. На них тоже будет заклинание.       Гарри сидел на спинке дивана, наблюдая за вечеринкой. Самый разгар уже прошел, многие слизеринцы да и дурмстранговцы ушли спать, и в гостиной народу осталось всего ничего. Бывший гриффиндорец не мог отвести взгляд от блондина, вплотную к которому сидел один из дурмстранговцев. Высокий, широкоплечий, с мощной линией челюсти и коротким ежиком каштановых волос*. Поттер не должен был быть удивленным, помня о себе и Дадли, однако ему с трудом верилось, что два настолько непохожих парня могут быть двоюродными братьями. Брюнет вздрогнул, когда рядом с ним на спинку облокотился Пьюси: — Ты бы так не пялился бы, Поттер, отмазка «мы враги» на такие взгляды больше не прокатит. — Я не… Я не пялюсь. А это, правда, его брат? — Ты чем слушал, когда Драко нам дурмстранговцев представлял? Постой, ты что, действительно не знаешь Лестренджей? Ты же с Лонгботтом в одной спальне три года прожил! — Заметив все более недоуменный взгляд, Эдриан хохотнул. — Ох, тяжело нам будет, Поттер, а про Лестрейджа ты у своего тюфячка гриффиндорского спроси.       Ни черта не понявший Гарри смотрел, как отошедший от него Пьюси сел рядом с Крамом, что-то шепча тому в ухо, и звезда квиддича коротко рассмеялся, закидывая руку слизеринцу на плечо и притягивая ближе к себе. Поттер все смотрел и смотрел, как два парня целуются практически в центре гостиной и никому нет до этого никакого дела, словно… словно это нормально?       Вдруг со стороны Малфоя и его компании раздались тяжелые аккорды гитары, притащенной его братом. Откуда-то появлась барабанная установка, за которой, поигрывая палочками, сидел Забини. Хриплый голос дурмстранговца наполнил комнату слишком жестокими строками: Их тела беззащитны, Души слишком ранимы, Чтоб терпеть эту боль… Что мы делаем с ними? Оставляем им страх И страданья в наследство, Словно каждый из нас Изнасилован с детства. В мире странных идей Что их ждёт — неизвестно… Среди взрослых людей Им становится тесно… Так испортить свой мир Тоже надо уметь И в рисунках детей — Танки, взрывы и смерть!       После двух куплетов тонким звоном натянутой струны присоединялся Малфой: Чья-то потная страсть, Чья-то боль, детский крик… Вырастают лишь те, Кто с годами привык. Мы свои корабли Посадили на мели. Посмотрите на тех, Кто у нас на прицеле…       Забини цинично улыбался, отбивая ритм так холодно, что Поттер непроизвольно передернул плечами, словно ему за ворот напихали снега. Дети-мишени Взрослых амбиций, Дети — заложники Вечных традиций: Похоти, жадности, Прочих жестоких страстей. Взрослые игры Всегда убивают детей. Им уже безразличны Чей-то страх, чьи-то слезы, Твоя жизнь в их глазах — Это стоимость дозы И желание убить… Убить жадно и дико, Надругаясь жестоко, Чтоб устал ты от крика.       Малфой пугающе смотрел в никуда, верхняя губа в кривом, каком-то животном оскале обнажила белоснежные ровные зубы. Они выберут цель Для кровавой расправы, Истязая тебя Просто ради забавы. И мольбы о пощаде Опьяняют детей, Они рвут твоё тело, Превращаясь в зверей.       Лестрейдж прохрипел последние строки, словно это он загнанный в угол зверь. Детство — это мечты, Неба ласковый цвет, Мама, папа, сестра — Мир, которого нет…       Гарри потерянно смотрел, как трясущийся Эдриан отталкнул Крама и отвернулся, спрятав в ладонях лицо. Мир, которого нет… Гарри пробрала дрожь. Война тронула не только его. Глава рода. Сирота. Мы свои корабли Посадили на мели, Начинается шторм — Мы уже не успели… Дети — убийцы, Мы — на прицеле, Ярость без смысла, Жестокость без цели. Жизнь их задела Своим равнодушным плечом, Жертва мечтает Когда-нибудь стать палачом! Чем измерить, и как, Цену детской мечты? Что мы можем им дать, Кроме слов пустоты? Мы свои корабли Посадили на мели, Мы стоим у черты, Мы уже на пределе! Дети-мишени, Дети-убийцы… Время уходит, Не повторится. Что ты увидишь, Когда им посмотришь в глаза?       Внезапно музыка затихла и в этой полной тишине, переглянувшись, будто бы подтверждая тайный союз, Пьюси, Малфой с братом, Забини и Нотт отстранённо заканчивали песню. С легкого ветра Начнется большая гроза.**       Сглотнув липкий ком в горле, Гарри ушел в комнату. Он впервые посмотрел на Слизерин как на таких же детей войны, как и он. Дети Пожирателей, что на самом деле пряталось за этим? Такие же разрушенные семьи. Родители, убитые аврорами. Матери и отцы, живущие в худшем месте на земле. Сыновья и дочери, вынужденные жить у ненавидящих их родственников. Восемнадцатилетние парни, которым приходится отвечать за древний род, пытаясь спасти его, когда самому хочется выть от бессилия. Подростки тринадцати лет, на которых клеймо на всю жизнь, и ни шагу нельзя в сторону, потому что забьют и свои, и чужие. Уткнувшись в подушку, кусая ее, он едва сдерживал крики. Так странно было понимать, что Гриффиндор оказался куда меньше затронут войной, чем Слизерин. Скрипнула дверь, и Гарри поспешно вытер выступившие слезы. — Поттер, ты чего, рыдаешь, что ли? — Раздается удивленно над ухом. — Нет. — Ну-ну, — тянет Нотт, с которым Гарри теперь делит спальню, и, раздевшись, ложится в кровать. — А что это за песня была? — Не знаю, что-то русское, Рег притащил. Понравилась? — Да, а есть… — Возможность послушать еще, хочет спросить парень, но замолкает, неуверенный, что у магов есть какое-то подобие плеера. — Хочешь послушать? — словно прочитав его мысли, говорит Тео. — Ага, но как? — Поттер, ты — дикарь. Думаешь, у нас ни музыки, ни театров, ни фильмов нет, да? Мы, что, по-твоему, в средневековье живем? — продолжая ворчать, парень достает из тумбочки не слишком широкий браслет. — Дай сюда руку. — Нотт надевает ему браслет на запястье, попутно объясняя. — У нас нет маггловских плееров и наушников. Наши плееры работают на ментальной магии, транслируя песни, записанные на браслет, прямо тебе в голову. И наши музыканты выпускают не… э-э-э кассеты, да? — И получив утвердительный кивок, продолжает: — Не кассеты, а браслеты. Здесь та самая русская группа, песню которой пели Рег и Дрей. Прикасаешься палочкой, говоришь Audite***, и вот тебе музыка, но она будет на русском, поэтому, если хочешь понимать, выучи заклинание перевода, но это уже Пьюси доставай. Чтобы выключить, прикоснись палочкой и скажи Et non audierunt****. Запомнил? Хорошо, и можешь не отдавать.       Утро началось бодро, по крайней мере, у непьющего вчера Гарри и пьющего, но подозрительно хорошо выглядевшего Эдриана, не иначе как уже успел глотнуть Антипохмельное, и сейчас они, удобно устроившись на диване, отрабатывали заклинание перевода. По гостиной бродили не участвовавшие в вечеринке слизеринцы, под чутким руководством Бейли собирая заказы от первых двух курсов и тщетно пытаясь организовать третий, чтобы вместе отправиться в Хогсмид. Стена неслышно отъехала в сторону, пропуская внутрь Снейпа. Поттер напрягся, стараясь не смотреть на своего нового декана, однако тот прошел мимо, не обращая на него внимание, кивнул Бейли и поставил на стол коробку, в которой, судя по звону, были бутылочки с зельем: — Эдриан, проследи, чтобы зелье дошло до тех, у кого нет своего. — Нет проблем, профессор.       Удовлетворившись ответом, мужчина стремительно покинул комнату.       Гостиная после ухода Снейпа быстро начала пустеть. Бейли и все проснувшиеся старшекурсники ушли в Хогсмид, уводя за собой третий курс. Младшие разбежались по школе, кто в библиотеку, кто на улицу. Гарри, отработавший до приемлемого уровня заклинание-переводчик, погрузился в мир русского рока, пока его куратор развлекался, бездумно кидая костяные руны, и потому вздрогнул, когда в гостиную вошла шумная троица. Помятый Забини, не удосужившись переодеться, плюхнулся в кресло, к нему на колени улегся такой же встрепанный Лестрейдж. В противовес им был свежий, вычищенный Малфой, спокойно прошедший мимо занятого кресла к дивану, нагло подвинув на нем Пьюси, который предпочел пересесть в свободное кресло, почему-то проигнорированное Драко. Едва успевший убрать ноги Поттер возмущенно глянул на блондина: — Там зелье Снейп принес.       Забини фыркнул: — Спасибо, Поттер, у нас свое было. Тебе-то самому не надо? — Я не пил вчера. — Правильный мальчик Поттер, — мерзко протянул Малфой. — Злобный мальчик Малфой, не с той ноги встал? — в тон ему ответил Гарри. — А-ха-ха, молодец, — удивленно рассмеялся блондин. — Встал он с той, просто гостей не самых приятных ждет, — пояснил Рег.       Раздался стук: — А вот и они, — мрачно прокомментировал Принц. — Что-то слишком рано. — Одиннадцатый час, Дрей, для твоих французов самое то.       Малфой никак не отреагировал и молча запустил гостей. В гостиную вошли близнецы, увиденные Поттером вчера во время прибытия Бельстэкса. — Драко, — чинно поздоровались вошедшие. — Мы думали, что мы поговорим наедине. — А я думал, что мы вообще общаться не будем, — крутанув кольцо, не сдержался тот. — Мы идем в мой кабинет, но для начала познакомьтесь, это мои сокурсники: Эдриан Пьюси и Гарри Поттер, Блейза и Регулуса вы знаете. А это мои кузены Анабель и Арман де Малфуа. А теперь нам пора.       Драко подошел к очередной незаметной двери и, открыв ее, сделал приглашающий жест.       Кабинет Принца был небольшим, но впечатляющим. Три стены из четырех были заняты огромными, от пола до потолка, книжными шкафами, а сами книги, казалось, невозможно взять, настолько плотно они были прижаты друг другу. В центре возвышался прочный старинный стол из темного бука, без всяких изысков и с мелкими царапинам и прочими дефектами, оставленными ему на память прежними хозяевами. Кабинет освещался парящими свечами и небольшим камином.       Драко занял свое место в комфортном, оббитом темно-зеленым бархатом кресле, его кузены сели в чуть менее удобные кожаные кресла все того же цвета. — Зачем вы хотели со мной встретиться? — Драко, пойми, это был не наш выбор, — переглянувшись с братом, заговорила девушка. — Конечно, — согласно кивнул Малфой. — Это был мой выбор, поэтому я повторяю свой вопрос: зачем вы хотели со мной встретиться? — Может быть, ты отпразднуешь с нами Рождество? — Что, прости, дорогая Анабель? Рождество? Ты издеваешься?! — Драко едва сдержался, чтобы не ударить кулаком по столу. — Я не праздную Рождество с десяти лет. Зачем ты пришла? Мы все друг другу сказали еще шесть лет назад. — Драко, это просто глупо! — не выдержал парень. — Ты теряешь семью из-за своей глупой устаревшей веры! — Устаревшей? Глупой? Вы! Вы отреклись от тех, кто всегда нам помогал! Где был ваш Иисус, пока вас сжигали на кострах, выкрикивая его, кстати, имя?! — Но твой отец… — Мой отец ошибся! Вы можете сколько угодно отмечать рождение и смерть своего несуществующего бога и мессии, но меня в это не втягивайте. Если хотите, я передам Ваше приглашение отцу.       Анабель поджала губы и поднялась: — Не стоит. И провожать нас тоже не надо. Уверена, одна из твоих собачонок нас проводит. Тот же ублюдок Забини. — Дорогая, не думал, что у тебя так плохо с памятью. Блейз — законнорождённый, уж поверь мне, — растянул губы в холодной улыбке Малфой.       Ничего не ответив, близнецы вышли.       Драко устало откинулся в кресле. Абсурдно было надеяться, что де Малфуа не будут пытаться вернуть его в христианство, словно то, что английская ветвь их семьи до сих пор верна своим истокам, им костью поперек горла стоит. Левую лопатку жгло огнем все то время, что длился разговор, будто его Бог проверял его верность. Малфой потер переносицу, безумно хотелось посетить капище, но это на следующих выходных. Проблемы наваливались одна за одной. Титул Принца, дурные вести от Регулуса, подозревающего, что с Турниром будет какая-то западня, ведущая мальчишку Поттера прямиком к Лорду, чтоб его, а это значит, что теперь за этим недоумком придется следить, еще и милые воспитанные кузены решили лишний раз потрепать ему нервы. В дверь, не удосужившись постучать, просунулась голова Забини, выглядевшего все также помято: — Дре-е-ей, пошли спать, обед только через три часа, а ты становишься еще более мерзким, если не выспишься. Пошли. — И ничего я не мерзкий, — пробурчал Драко, позволяя другу утащить себя в спальню.       Гарри с нескрываемым удивлением смотрел, как разъяренной молнией мимо промчалась Анабель, следом за которой пафосно прошел Арман, на пороге окинувший по-прежнему сидящих вместе Забини и Лестрейджа высокомерным взглядом. — Н-да, спорим, они затрахали Дракона до умопомрачения, — сочувствующе качнул головой Рег. — Что ты, друг, разве ты не видел эту свирепую златовласую фурию, сверкающей молнией проскочившую мимо нас? — Мулат патетично вскинул руки и тут же, портя всю игру, хихикнул. — Драко их уделал. Впрочем, его все равно нужно спасать. Пошли утаскивать его в постель.       С этими словами парочка поднялась из кресла и, выковырнув из кабинета Малфоя, двинула в спальню Принца. — Это нормально? — непонимающе смотря в сторону ушедших парней, спросил Поттер. — Ты о том, что Забини и Малфой ведут себя как любовники? — усмехнулся Эдриан. — Так они любовники? — уточнил Гарри, чувствуя непонятную горечь. Конечно, красавец-блондин с отличной родословной, разве он мог выбрать кого-то другого? Воображение почему-то сразу нарисовало двух целующихся парней, идеально подходящих друг другу. Черное и белое. Лед и пламя. — Никто точно не знает. Они пришли сюда уже вместе. В первый год их было невозможно разделить. Непозволительная роскошь для подобных родов. — Постой. Что? Они уже были знакомы? Разве они не встретились в Хогвартсе? — Нет, конечно. Сюда поступают в тринадцать лет, а до этого ты что, думаешь, мы бездельничаем? Есть подготовительные школы для детей, чьи семьи живут в магическом мире. Там обучают традициям, этикету, языкам и несложным чарам, как правило, бытовым. Но цель школы в знакомстве детей друг с другом, чтобы в Хогвартсе никто не был один. Конечно, рода, подобные Забини, Малфою или Нотту, игнорируют школы и нанимают репетиторов, однако, чтобы дети получали социальные навыки, им подбирается достойная компания из ровесников. Собственно, так наши Принц и Гонец и познакомились. — А ты как думаешь, они спят вместе?       Пьюси удивленно скосился на Поттера: — Честно сказать, я ожидал другого вопроса. — Какого? — Что-то… — Старшекурсник щелкнул пальцами, подбирая слова. — Что-то из серии «Ах, маглорожденные в заведомо проигрышном положении! Несправедливость!» А тебе покоя не дает, кто греет постель Малфоя или Забини. — Хитро прищурился на последней фамилии парень. — Спят определенно, но просто спят. Дело в том, что это такие, как ты, без традиций, сразу думают только о сексе, как объяснение их близости. Я же считаю, что они кровные и магические побратимы.       Гарри не мог объяснить, почему почувствовал такое облегчение от слов Пьюси, но решил не зацикливаться на этом: — Побратимы? — О нет, Поттер, нет! — Эдриан замахал руками. — Потом! Я расскажу тебе все потом! Когда мы будем заниматься, но не в субботу, нет. Это долго. К тому же, — парень наколдовал темпус, — мне пора. Не ходи в Большой Зал один: потеряешься в подземельях. Дождись кого-нибудь, — дал последнее напутствие уже надевший теплую мантию старшекурсник.       Поттер действительно дождался и не кого-нибудь, а Малфоя с компанией. Перед дверьми в Зал бывший гриффиндорец максимально равнодушно поинтересовался, может ли он сесть за львиный стол и, дождавшись такого же равнодушного взмаха руки Принца, радостно отправился делиться с друзьями впечатлением от первой ночи в Слизерине.       Гарри взахлеб рассказывал о вечеринке, о школе, о которой узнал, показывал удивленной Гермионе браслет-плеер, не замечая напряженную тишину за столом. Наконец, Финниган не выдержал и вскочил: — Какого черта этот предатель делает за нашим столом?       Поттер огляделся: почти весь Гриффиндор буравил его злобными взглядами. Парень покосился на слизеринский стол, прикидывая, как сильно он нужен Малфою и вступится ли тот за него, если дело примет совсем дурной оборот? Однако на помощь ему пришел Лонгботтом: — Он может сидеть, где хочет, и, кажется, у слизеринцев с этим проблем нет. — Он качнул головой в сторону спокойно обедающих змей. — Да они его специально послали, чтобы он шпионил для них! — поддержал Симуса Рон. — Да за чем тут шпионить? За тем, что ты предпочитаешь на обед? Не думаю, что для слизеринцев это имеет хоть какую-то ценность, — осадила рыжего Патил.       Постепенно недовольство сошло на нет, и все вернулись к своим разговорам. Посмотрев в очередной раз на свой стол, Гарри заметил, как переговариваются Малфой и Рег, и вспомнил о совете Пьюси: — Невилл, а что ты знаешь о семье с фамилией Лестрейдж? — Откуда ты узнал? — сделавшись странно больным, спросил гриффиндорец.       Брюнет смутился, интуитивно поняв, что задел больную тему: — У Малфоя есть брат в Дурмстанге. Регулус Лестрейдж. Я удивился, а Пьюси посоветовал, если я хочу побольше узнать об этой семье, спросить у тебя. — Ясно. Покажи мне его. — Да вот же он. — Гарри посмотрел на вставших из-за стола слизеринцев и думстранговца. — Обнимает Малфоя за плечи.       Проследив, как компания скрылась за дверью, Лонгботтом резко вскочил и побежал за ними. Переглянувшись, за ним кинулись Поттер и Грейнджер.       Драко, отлично выспавшийся, улыбался шуткам братьев, когда почувствовал, как резко исчезла рука Рега с его плеча. Быстро развернувшись и достав палочку, он увидел злого, как мантикора, Лонгботтома и зажимающего разбитый нос брата, который, впрочем, тут же впечатал гриффиндорского недоумка в стену, предплечьем одной руки пережав тому горло, а другой держа упирающуюся в живот гриффиндорцу палочку. К ним подтянулись остальные слизеринцы и выбежавшие из Зала Поттер и Грейнджер. Решив, что разбираться в этом, находясь так близко к преподавателям и другим факультетам, — не лучший вариант, Малфой сделал знак и упирающихся гриффиндорцев вместе с Поттером затащили в пустой класс. — Что это было, Лонгботтом? — убрав палочку, поинтересовался у посаженного на стул парня Драко. — Ты напал на ученика другой школы, который, к тому же, находится под защитой Слизерина. — Он — Лестрейдж! — Невилл выкрикнул это так, словно это все объясняло.       Принц переменился в лице: — Откуда ты узнал?       Невилл нервно сглотнул, понимая, что подставляет друга и теперь неизвестно, что с ним сделают змеи в своем подземелье. Малфой не мог не заметить нервную дрожь, пробившую гриффиндорца. Лопатка опять полыхала огнем. Сдержав недостойное его желание свести вместе лопатки, он наклонился прямо к лицу Лонгботтома, смотря ему в глаза неподвижным змеиным взглядом: — Давай я угадаю. Это был Поттер. Больше-то некому. А ведь он даже не понимает, что практически спровоцировал межродовую войну. Скажи мне, Невилл, твой род выдержит войну с моим? Ты выстоишь в дуэли против меня и брата? Тебе действительно это нужно? — Но мои родители! — Твоим родителям плевать, — отозвался на это сам Лестрейдж. — Моим, может, и нет… О, я даже уверен, что они будут рады войне. Но твоим точно плевать, — усмехнулся Рег и развел руками. — Оглянись. Нашим родителям плевать на нас и на то, что мы делаем. Здесь больше половины сирот, в том числе ты и твой друг. Зачем нам начинать новую войну? Я не буду просить прощения за то, что сделали мои родители. Твои тоже не были ангелами. Но и твои, и мои заплатили за свои поступки, и нам повторно платить нет смысла. — Руки я тебе не подам, — встал, уже не удерживаемый никем, Невилл. — Мне и не нужно. — Что ж, друзья, забудем это недоразумение. Лонгботтом, Грейнджер, вы можете идти, — приветливо улыбнулся Забини. — А Гарри? — не могла промолчать Гермиона. — А Гарри, дорогая моя заучка, теперь слизеринец и останется здесь, — не менее приветливо, чем Забини, ответил Малфой.       Едва гриффиндорцы ушли, как в центр комнаты вытолкнули брюнета. — Поттер, не хочешь объясниться? — Я вообще не понимаю, что здесь происходит! Что это было? Какая война? О чем вы говорили? — Почему ты сказал о моем брате Лонгботтому? — Я не говорил, а спросил про семью Лестрейдж. Мне вчера Пьюси посоветовал, когда я удивился, что у тебя есть брат! Все? Доволен?!       Гарри чувствовал подступающую истерику. Ситуация до ужаса напоминала школьные годы с Дадли, и парня трясло в ожидании побоев, а в том, что его изобьют, он не сомневался.       Драко не мог игнорировать истерику героя и унижать его не хотелось. Легким движением он отпустил всех слизеринцев, включая Блейза и Рега. Оставшись наедине с парнем, стоявшим в центре комнаты и жалко обхватившим себя руками, давившем в себе всхлипы, Малфой потер переносицу и осторожно приблизился к нему. — Хей, Поттер, сядь. — Он надавил на плечи вздрогнувшего от прикосновения парня, усаживая того на стул. Затем он впихнул в руку послушного, как марионетка, Поттера наколдованный стакан с водой.       Покорно выпив, Гарри начал успокаивается, чувствуя, как истерика вместе с воспоминаниями уходит. — Что это было? — спустя вечность молчания спросил Гарри. — Предотвращение межродовой войны. Тихо, не вскидывайся. Сейчас объясню. У нас, конечно, нет такого, чтобы око за око. Но если кто-то сильно навредил твоему роду, ты можешь и практически должен ответить тем же. Это и называется межродовой войной. Каждый из участвующих в войне родов может призвать на помощь родственную семью. В данном случае Рег призвал бы меня, то есть Малфоев. А это сила, противопоставить которой твоему Лонгботтому просто нечего. Правда за него встали бы Уизли. Не то чтобы они в таком уж близком родстве, но им лишь бы нам досадить. Ко мне бы присоединились Забини, Нотт, да и вообще Слизерин практически в полном составе. Понимаешь, чем пахнет? — Новой войной. — Именно. Причем такой, где будут вырезаться чистокровные рода, абсолютно не задевая полукровок и гря… кхем… магглорожденных. Магический мир Англии был бы обречен. — А из-за чего? Что сделали Лестрейджи Невиллу? И почему Уизли лишь бы вам насолить? — тут Гарри опомнился. — Если это, конечно, не великая тайна. — Да нет. Истории давно известны всем чистокровным, так что ничего секретного. Начну с событий поближе. То есть с Лонгботтомов и Лестрейджей. В 1981 после падения Лорда начались массовые облавы на Пожирателей. Лестрейджи были не просто Пожирателями, они были в ближнем круге, как и родители Пьюси. Ты заметил, что Эдриан полностью седой? Однажды вечером авроры ворвались в поместье Пьюси. Вся семья была в сборе. Родители, Эдриан и его новорожденная сестра. Авроры решили, что отошедшие от дел незадолго до исчезновения Лорда Пьюси знают, где скрываются Лестрейджи. Хотя на самом деле они не скрывались, а отсиживались в своем поместье, попасть в которое авроры не могли. В общем, доблестные стражи порядка, которые на самом деле состояли в организации «Орден Феникса», начали пытать Пьюси, начав с девочки и матери. Девочка, понятное дело, умерла после первого Круцио. На матери использовали заклятия посильнее. Увидев, что жена тоже умирает, Эдгар, отец Эдриана, произнес заклинание перехода сил, то есть магические и жизненные силы его и жены ушли в Эдриана и замок, попутно выкинув из поместья незванных гостей. Сила главы рода обрушилась на ничего непонимающего трехлетнего мальчика. Он и поседел из-за избытка силы, ну и страха, конечно. Эдриан провел в заточении — магия никого не пропускала в дом — три дня, пока Беллатрикс Лестрейдж не прорвала защиту и не забрала малыша. Эдриана отдали родне, поместье законсервировали. А Лестрейджи, считая себя виновными в происшедшем и понимая, что некому отомстить за столь сильный урон, причиненный роду Пьюси, ушли мстить аврорам, которыми и были родители твоего Невилла. Они запытали их до состояния овоща. Через какое-то время Лестрейджей поймали и посадили в Азкабан пожизненно именно за издевательства над Лонгботтомами, так как это было единственное, что они смогли доказать. Стоит, кстати, отметить, что, хотя сам Невилл был в то время дома, его никто не тронул. — А Рег твой брат, потому что…? — Его мать, Беллатрикс, родная сестра моей матери, они обе в девичестве Блэк, что также делает меня и Рега племянниками твоего крестного, Сириуса. — Ты знаешь про Сириуса? — Конечно. Вальпурга обожала рассказывать про непутевого сыночка. Впрочем, это уже дела семейные. — А что там у тебя и Уизли? — решив, что подумает о рассказанном позже, спросил Гарри. — Эта старая история. Когда-то мы были едва ли не так же многочисленны, как Уизли. Пришедшие с Вильгельмом Завоевателем мы не считали нужным ограничивать себя в детях. Мы быстро добились богатства, активно оказывая магические услуги магглам. Наши дочери и сыновья находили себе новые семьи в жаркой Африке, далекой России и в любой точке Европы и Америке. Конечно же, не обошлось без завистников, ведь сколько бы детей в семье ни было бы, они все были обеспечены и не рвали друг другу глотку за титул главы рода. А триста лет назад случился казус — в семье родились только девочки. Тогда еще не бедный, но все такой же незнатный род Уизли предложил отдать старшую дочь за их младшего сына, дабы тот смог возглавить наш род. К слову их сыну было пять в то время, как девушке, Кассандре, было уже семнадцать. Мы были согласны принять мальчишку в род, но только как мужа младшей и никак не в качестве главы рода. С этой обязанностью вполне справилась бы и сама девушка. Уизли это не понравилось, ведь они ничего не получили бы от такого брака. Решив проучить высокомерных, зазнавшихся, по их мнению, Малфоев, Уизли сделали заговор на крови, завершив его ритуальным убийством пребывающей у них в гостях младшей дочери Малфоев. Род начал умирать на глазах, многочисленные кузены, кузины, дяди и тети, даже на отдаленных родах, в которых была наша кровь, сказалось заклинание. В итоге из английской ветви Малфоев осталась лишь старшая дочь, которая, найдя доказательства вины Уизли, объявила им войну. Сначала она лишила их бизнеса и выгнала из Уитшира в Девон, затем распространила слухи, которые полностью уничтожили потрепанную репутацию, не оставляя шансов на возобновление семейного дела. В конце концов, Уизли начали жить в долг, потихоньку умирая от голода. Тогда Кассандра явилась к ним с мешочком золотых монет и поставила условие — совершить схожий заговор на собственную семью. Они согласились. Женщина до конца не могла поверить, что Уизли сделают это, а потому брезгливо дождалась окончания ритуала, так же, как и предыдущий, включающего в себя убийство. После она высыпала монеты в пыль, успевшую смешаться с кровью младшего из рода, со словами: «Я надеялась, что у вас осталось хоть какое-то благородство, но вы убили собственного ребенка за сотню золотых. Откажись вы, и я бы остановила войну. Но теперь никто не подаст вам руки». С тех пор у Малфоев один ребенок, а Уизли плодят нищету и бездарность под клеймом предателей крови. — И ничего нельзя сделать? Отец Рона работает в Министерстве, разве это не показывает, что заговор ослабел? — Думаешь, он первый такой? Нет. Знаешь, в каком-то смысле магия живая, и заговор за эти триста лет не раз давал надежду, но только для того, чтобы отобрать вновь. Я знаю, что дважды Уизли выбирались из нищеты. У них рождалась парочка талантливых детей, появлялись деньги, а затем все опять рушилось и с каждым разом становилось только хуже. — А у вас такое было? — К сожалению. Обычно это совпадало с Уизли. Так что мы даже не могли порадоваться их неудачам, так как сами оплакивали потери. — Если следовать твоей логике, то раз у Уизли сейчас подъем, то и у вас должен быть. — Верно. — Где же тогда твои родные братья и сестры?       Драко внимательно рассматривал родовой перстень наследника, мягко оглаживая выбитый на металле узор: — Мы не дураки-Уизли. После первого же подъема мы чуть не потеряли всех детей, еще и способность вообще иметь детей. С тех пор мы не допускаем рождения никого, кроме наследника. — То есть… как это? — Поттер, ну, ты что, в каменном веке живешь? Предохраняемся мы. — А если…? — Так, все! Поттер, я смотрю, ты успокоился. Раз так, пошли в гостиную. — Малфой поднялся с грязного пола, на котором до этого сидел. — Говоришь, тебе Эдриан посоветовал к Лонгботому обратиться? — Ага, — шагая следом за Драко, подтвертил Гарри. — Может, он не знал о ситуации? — Ты чем меня слушал? Он непосредственный участник ситуации. — Ты мне теперь куратора поменяешь, да? — А Эдриан тебя не устраивает? — Нет, почему. Просто это же из-за нас с ним все так получилось. Но куратор он хороший, правда. — Кстати, по поводу ситуации. Тебе, Поттер, выговор, еще раз будешь трепаться о том, что происходит в нашей гостиной, будешь наказан. С Пьюси я разберусь. А с кураторством будет разбираться Тео. Хотя, раз он тебя устраивает, не думаю, что Нотт его тебе поменяет.       Так за разговором парни дошли до своей гостиной, в которой дожидались своего лидера слизеринцы. Окинув комнату взглядом, Малфой вычленил из толпы Пьюси и молча указал ему на кабинет.       Драко опустился в кресло, смотря как Пьюси делает то же самое. Блондин сцепил руки в замок на столе. — У меня только один вопрос. Зачем? Ты не мог не знать, чем это может обернуться. Эдриан открыл рот чтобы ответить, но был остановлен поднявшим руку Малфоем. — Нет. Не говори. Считаешь, Лестрейджей виновными в гибели семьи? — Да причем тут Лестрейджи? Я хочу полностью убрать Лонгботтомов. — Используя моего брата? — Драко скривился. — Да не хотел я. Поттер спросил, я ответил, не подумав. Кто же, Салазар его задери, знал, что он такой послушный. — То, что он провел три года в Гриффиндоре, тебя на такую мысль не натолкнуло? Хорошо, над твоим наказанием я подумаю. Можешь идти.       Старшекурсник уже схватился за ручку, когда услышал ледяной голос Принца: — Эдриан. Еще раз подставишь мою семью… — Я понимаю. — А про Лонгботтомов пока забудь. Сейчас не время. Но однажды… Однажды ты это сделаешь.