Однажды под Рождество

Лили Эванс сидела в гостиной Гриффиндора. Были Рождественские каникулы, и большинство учеников разъехались по домам. Из девочек шестого курса остались только Лили и Алиса Уильямс. Вечерело. Последние лучи заходящего солнца отражались от заледеневшей поверхности Черного озера. Над Запретным лесом время от времени пролетали совы, отправляющиеся на ночную охоту. Хотя в такой мороз им редко удавалось найти хоть что-то. Где-то вдали над деревьями поднялся черный фестрал, пролетел немного и снова опустился в сумрак зимнего леса. По школьному двору Хагрид тащил последнюю ель для Большого зала. Редкие ученики, осмелившиеся выйти на улицу, спешили обратно в замок. В гостиной же было как никогда уютно и тепло. Эльфы-домовики (хоть Лили этого и не одобряла) потрудились на славу. Какой-то своей особой эльфийской магией они сделали так, что огонь в камине грел больше обычного. Но наибольший вклад внесли ученики Гриффиндора. Кто-то из семикурсников умудрился протащить в гостиную большую елку, и каждый гриффиндорец посчитал своим долгом повесить на нее что-нибудь. Кто-то попросил прислать любимые украшения из дома, кто-то просто наколдовал красивые шары с гербом Гриффиндора, а кто-то (Лили была почти уверена, что это были Мародеры) даже сделал так, чтобы над елкой постоянно падал легкий снежок, который таял, не успев долететь до пола. Идея с украшением настолько захватила умы всех от первого до седьмого курса, что вскоре вся гостиная стала напоминать сказочный рождественский домик: на стенах поблескивали в свете огня золотые и красные гирлянды, над каминной полкой красовался большой венок из остролиста, а по самой каминной полке ходила туда-сюда заколдованная фигурка Санты. Девушка вздохнула. В такие вечера она чувствовала себя особенно одинокой. Почти все подруги уехали на каникулы, а Алиса еще днем убежала на свидание со своим парнем Фрэнком. И вернуться она должна была только поздно ночью. Так что Лили решила взять книгу и пойти в гостиную. Она уселась на свое любимое кресло у камина, накрывшись пледом. Быстро темнело. Ребят в гостиной становилось все меньше, и вот она осталась совсем одна. И не заметила, как уснула. Где-то в час ночи Лили сквозь сон услышала какой-то шум, но не придала этому значения. Это были Джеймс Поттер и Сириус Блэк, которые вернулись после очередной ночной вылазки. Обычно с ними были еще Римус Люпин и Питер Петтигрю. Но в этот раз они отправились на дело вдвоем, так как Римус отлеживался после очередного полнолуния, а Питер умудрился на последнем уроке зельеварения надышаться какими-то ядовитыми парами от собственного зелья и до сих пор валялся в Больничном крыле. Когда они дошли до лестницы, Сириус вдруг заметил краем глаза какое-то шевеление. Он резко затормозил и пихнул локтем Джеймса.  — Смотри, кто у нас тут, — прошептал Блэк, кивком головы указывая на кресло у камина. — Мисс Староста решила вздремнуть. Джеймс, который уже успел подняться на несколько ступенек, спустился обратно, чтобы получше разглядеть уснувшую девушку. А потом решительно направился к ней.  — Ну, не буду вам мешать, — махнул рукой Сириус, поднимаясь к себе. — Веселитесь.  — Очень смешно, — пробормотал Джеймс, присаживаясь на диван рядом с креслом Лили. Она была прекрасна. Даже спящая. Даже с книжкой в руке и в нелепой позе, в которой вряд ли было удобно спать. Лицо освещали блики от догорающего огня, волосы переливались разными оттенками рыжего. В последнее время девушка много хмурилась, и видеть ее расслабленное лицо было непривычно. Как никогда захотелось провести пальцем по этим бледным веснушкам, которые на первом курсе выделялись на ее лице гораздо отчетливее и так его бесили. Девушка попыталась сменить позу, и книжка выпала из ее рук. От громкого звука Лили вздрогнула и открыла сонные глаза. И почти сразу же нахмурилась, стоило ей заметить Джеймса.  — Поттер? И долго ты тут сидишь? — в ее голосе не было ни капли обычной злости. Только удивление. И это несколько смутило Джеймса. Ведь каждый раз, стоило девушке обратиться к нему, ее голос буквально источал раздражение. Да, в последнее время Поттер, по совету Лунатика, старался обращать на Эванс как можно меньше внимания, и ее это, кажется, абсолютно устраивало. По крайней мере, она не бросалась на него каждый раз, стоило ему поздороваться. Но проснуться и вдруг понять, что на тебя пялится никто иной, а сам Поттер… Что ж, подумал Джеймс, это точно выведет ее из себя. Но нет. Она только удивилась.  — Я… мы с Сириусом просто только что пришли и… В общем, нет, не долго.  — Только что пришли… — кажется, она не до конца проснулась и оттого медленно соображала. — А сколько времени?  — Час ночи, кажется. Я уже вижу вопрос на твоем лице, так что сразу скажу, что мы ходили делать особый подарок для наших друзей из Слизерина. Не кипятись, Эванс. Рождество ведь! С удивлением Джеймс отметил, что Лили улыбается. В последний раз она улыбалась ему на втором курсе, когда он с помощью магии вернул ей улетевший шарф.  — Я и не собиралась тебя отчитывать, Поттер, — все так же улыбаясь, сказала Лили. — Просто хотела предупредить, что вам надо быть осторожней: в последнее время учителя стали все чаще патрулировать коридоры по ночам.  — Я что, сплю? Или сама Лили Эванс, староста Гриффиндора, только что поспособствовала гулянию по школе в ночное время? Лили подавила смешок и потянулась за книгой, но та упала слишком далеко.  — Ты не поднимешь?..  — Да, конечно, — Джеймс поднял книгу и посмотрел на обложку. — «Святой Мунго: от аптечной лавки до крупнейшей больницы Англии». Ты хочешь стать целителем?  — Ну да, что-то вроде того. Хотела получше узнать историю больницы.  — Ну и как? Интересно? — спросил он, листая страницы. Наткнувшись на отвратительный и чересчур правдоподобный рисунок человека, больного драконьей оспой, он поспешил захлопнуть книгу и вернуть девушке.  — Нет, как видишь. Настолько скучная, что я уснула, не прочитав и тридцати страниц. Но особого выбора у меня нет, потому что свою любимую книгу я оставила дома. Она вдруг замолчала и отвернулась к камину. Джеймс заметил, что она слегка покраснела. Лили же тем временем пыталась понять, что происходит. Когда она проснулась, то первым, что она увидела, было лицо Джеймса Поттера, рассматривающее ее. Он смотрел на нее с таким странным выражением в глазах… Как будто хотел запомнить все до мелочей. Это было так странно, учитывая, что последние полгода он старательно избегал ее. И это настолько ее смутило, что она даже не стала ругать его, хотя в любой другой ситуации это определенно испортило бы ей настроение. Прислушавшись к своим чувствам, Лили не ощутила ни раздражения, ни злости. Только… умиротворение? То, что они с Поттером разговаривали как приятели, еще больше смутило ее. Ей вспомнился тот странный случай летом. Она, убежав из дома, в каком-то парке в Лондоне встретила Сириуса Блэка. Тогда Лили пообещала дать шанс Поттеру, но с тех пор почти не вспоминала об этом. Но зато вспомнила сейчас. Вспомнила, что тогда наговорила Блэку. И еще больше покраснела.  — Лили? — вдруг робко заговорил Джеймс. Лили вздрогнула: задумавшись, она совсем забыла, что здесь не одна. Повернувшись, она заметила, как Поттер быстро отводит взгляд. Кажется, он тоже понял: впервые за долгое время он назвал ее по имени. — Я очень надеюсь, что ты не побьешь меня за этот вопрос, но… — он снова поднял глаза на нее. — Какая твоя любимая книга? — Я не собираюсь тебя бить… Джеймс, — слабо усмехнувшись, ответила она. Смущение постепенно отступало. — У меня несколько любимых книг. Но есть одна, которую я перечитываю каждый год под Рождество. «Рождественская песнь» Чарльза Диккенса. Ты, скорее всего, не слышал о такой. Я забыла ее дома, а обнаружила это только сегодня утром. Я написала родителям письмо, но не знаю, смогут ли они отправить ее мне.  — А о чем она? — спросил Джеймс. Казалось, он действительно заинтересовался этой книгой. На самом же деле, он просто хотел больше узнать о Лили. Поттер вдруг понял, что почти ничего о ней не знает. Да, он знал, что она умная, трудолюбивая и упрямая, а еще очень смелая и добрая. Но он практически ничего не знал о ее вкусах, о том, что она любит и ценит, что для нее важно.  — Ну, это надо самому читать, — рассмеялась Лили, заметив выражение лица парня. — Но если коротко, то она о том, как к жадному злому старику Скруджу приходят духи прошлого, настоящего и будущего. Она о том, что каждый заслуживает второго шанса. Что каждый может измениться к лучшему. Она о… о рождественском чуде. Лили снова чуть покраснела и отвернулась к огню.  — Это книгу читал мне с Петуньей отец, — прошептала вдруг она, продолжая смотреть на огонь. — Еще до того, как… До того, как мы перестали быть настоящими сестрами. — Мне очень жаль, Лили, — так же шепотом ответил Джеймс. — Правда. Грустно улыбнувшись, она посмотрела на Джеймса и тут же замерла, встретив ответный взгляд. В любой другой ситуации она бы тут же отвернулась, но сейчас просто не могла этого сделать. Его глаза… Она никогда не замечала, какого цвета у него глаза. Карие, цвета молочного шоколада, они невольно притягивали ее внимание. Джеймс же был в смятении. То, как Лили на него смотрела, вводило его в ступор. За весь вечер в ее глазах не появилось ни капли обычного раздражения или злости. Он не знал, с чем это связано: с Рождеством, с этой невероятной атмосферой в гостиной Гриффиндора или просто с тем, что она была слишком сонной, чтобы злиться? Но когда она повернулась к нему, все эти ненужные мысли просто вылетели из его головы. За те несколько секунд, что они безмолвно смотрели друг другу в глаза, Джеймс думал только о том, что ее щеки все еще были покрыты легким румянцем. Просто не мог думать о чем-то другом. Не в силах этого выдерживать, он первым отвел взгляд. — Знаешь… — через несколько минут заговорила Лили немного охрипшим голосом. — Я ведь летом из-за сестры ушла из дома. О, Джеймс прекрасно помнил тот день. Сириус, сбежавший из дома, завалился к нему в комнату и первым делом сказал: «Ты — самый настоящий олень, Джеймс Поттер». Чуть позже он объяснил, что по пути встретил в парке около дома Лили Эванс. Объяснил, что он не очень-то и умно поступил, решив полностью игнорировать девушку. Но вдаваться в подробности Сириус наотрез отказался. — Я знаю, — осторожно сказал Джеймс, краем глаза поглядывая на Лили. Она чуть заметно нахмурилась. — Сириус мне рассказал о вашей встрече. — И… что именно он тебе рассказал? — так же осторожно поинтересовалась она. Казалось, она боится услышать ответ.  — Да ничего такого, на самом деле. Просто сказал, что встретил тебя поздно вечером в Лондоне. А еще сказал, что я — полнейший идиот, раз считаю, что игнорировать тебя было правильно. Когда я попросил объяснить, что это значит, он ответил: «Вы, детишки, сами должны выяснять свои отношения». А потом просто взял и притворился, что спит! Представляешь? — усмехнулся Джеймс, переводя взгляд на Лили. Он успел заметить, что она облегченно выдохнула, словно опасалась, что Блэк мог рассказать что-то секретное. — Так о чем вы говорили? Лили на несколько секунд закрыла глаза, решая, говорить ли ему или нет. — Мы рассказали друг другу, почему ушли из дома. Потом разговорились. Это долгая история, но в итоге дошло до того, что он решил одолжить мне денег на автобус до дома. А взамен он попросил пообещать… пообещать, что я дам тебе шанс. Мне тогда казалось, что тебе эти шансы уже не нужны. Ты ведь не прислал мне летом ни одного письма, помнишь? А тот случай в Косом переулке? Даже сейчас я не могу сказать, что тогда чувствовала по этому поводу. Обиду? Облегчение? Разочарование? Я не знаю. — Да, прости меня за это, — тихо сказал Джеймс. — Мне каждый, кто только мог, уже объяснил, что я поступил глупо и… — А еще… еще он сказал… Сириус сказал, что ты любишь меня, — наконец выпалила Лили. Именно эта фраза Блэка беспокоила ее больше всего. Вернувшись домой после того самого вечера, она несколько часов пролежала в кровати, не в силах уснуть, и размышляла об этом. Раньше ей всегда казалось, что Поттер пристает к ней лишь потому, что Лили для него — лишь желанный трофей, очередной пункт в его списке. Но тот вечер заставил девушку многое переосмыслить.  — О, — все, что Джеймс смог сказать в ответ на такое неожиданное заявление. Наклонившись вперед, он облокотился на колени и, опустив голову, сцепил руки за шеей в замок. Так он просидел около минуты, а когда выпрямился, то лицо его выражало лишь боль и усталость. — Что ж… Когда-то так и было. Но я уже давно смирился, что ты меня ненавидишь. В гостиной повисла тишина, прерываемая лишь легким шорохом падающего над елкой снега и потрескиванием тех немногих дров, что остались в камине. Лили хотелось расплакаться, но самым ужасным было то, что она не знала, почему. За этот вечер в ее душе столько раз все успело перевернуться вверх ногами, что она уже ничего не понимала. Джеймс упрямо отказывался смотреть ей в глаза или вообще в ее сторону. Взор его шоколадных глаз был направлен лишь на угасающий огонь. От стекол очков отражалось мягкое сияние тлеющих угольков. По его выражению лица трудно было понять, о чем он думает. Наконец, откинувшись на спинку дивана и откинув голову назад, он сказал:  — Как призраки могут быть духами прошлого, настоящего и будущего? — Что? — нервно усмехнувшись, переспросила Лили. Этот неожиданный вопрос в очередной раз выбил ее из колеи. — Я о той книге, про которую ты говорила. Ты сказала, что к какому-то там старику приходили духи прошлого, настоящего и будущего. То есть, как я понял, призраки. Они что, могли путешествовать во времени? Тут Лили не выдержала и рассмеялась. — Думаю, уже поздно, — сказала она, поднимаясь. — Возможно, когда-нибудь я и отвечу на этот вопрос. А может, ты сам об этом прочитаешь, — подмигнула она и отправилась к лестнице. Но, поставив ногу на первую ступеньку, она вдруг остановилась и чуть повернула голову в сторону Джеймса, который так и остался сидеть на диване. — И… Я не ненавижу тебя, Поттер. Больше нет. С этими словами она поднялась к себе в комнату. Её снова ждало несколько часов без сна.

***

Через два дня, утром двадцать пятого декабря, проснувшись, Джеймс обнаружил у себя в ногах гору подарков, вершиной которой служила тонкая коробочка в изумрудной подарочной упаковке. Краем глаза заметив, что остальные Мародеры еще спят, он поспешил открыть этот подарок, не особо заботясь о том, проснутся его соседи от шороха или нет. Под упаковкой оказалась не коробка, а книга. На самой обычной коричневой обложке красовалась надпись «Чарльз Диккенс. Рождественская песнь в прозе». Усмехнувшись, Джеймс открыл книгу. К внутренней стороне обложки была прикреплена записка. Рождество — время чудес и исполнения обещаний, Джеймс Поттер. Главное — иметь смелость не сдаться раньше времени.