Es ist die Liebe?

POV Нойер С момента приезда Нины прошло три дня. Мы старались не затрагивать с ней тему Джошуа. Вернее, я старался. Каждую ночь перед сном она тихонько открывала книгу, читала пару страниц, выключала светильник и засыпала. На меня даже не смотрела. Моя любовь стала отдаляться от меня. Киммих замечал, что у нас проблемы. Он вечно переспрашивал у меня, виноват ли в этом он. Я вечно отвечал «нет», пока однажды утром, за завтраком, Джошуа не сказал: — Ребята, вам огромное спасибо, что приютили. Правда, это очень важно. Но мне уже следует уходить. Глаза Нины мгновенно стали счастливыми. — Это очень мило. Ты приходи, если что — то будет нужно. Стервозно, ничего не скажешь. Я сидел молча. Вся моя злость копилась где-то у меня в голове. Когда мы вышли из дома, я негромко проговорил: — С Робертом жить будешь? Джошуа не понял и взглянул на меня. — Жить будешь с Левандовски? Анна в Польше же сейчас. Свободная квартира, свободная кровать. Джошуа все так же непонятливо взглянул на меня. К этому моменту машина уже тронулась с места. Да, если по правде, мне казалось, что во мне играет ревность. Просто я довольно часто замечал смс от Роберта, взгляды и шуточки в раздевалке. Рядом с ним Киммих будто становился другим человеком, он был более раскованным и улыбчивым. Я же становился таким только рядом с Джошуа. — Ты серьёзно? — Про Роберта? Да. Это он тебе предложил переехать? — А ты откуда знаешь? В голове пронеслось матерное слово. Нет, даже матерные слова. Его что, действительно Роберт пригласил к себе жить?! — А что, в гостинице поселиться никак? Или квартиру снять? — Пока Анны нет, у него ведь квартира свободна. Да и с ней я хорошо знаком, вряд ли она против меня будет. Намек на Нину. Я понял. Джошуа глянул в окно, а затем добавил: — Да и он же мне друг… Пальцами я сжал руль. Хотелось надавить на газ, но меня сдерживало то, что со мной Джошуа. Я боялся за него. — У него на уме ведь явно только дружба. Джошуа взглянул на меня с ненавистью. Черт, зачем я это сказал, черт… — Останови. — Что? — до меня не сразу дошло. — Машину. Останови машину. Сейчас. — До базы еще далеко. Там дождь. Ты же простудишься. POV Джошуа В голове гудело. Казалось, что во мне во всем разлилась ненависть. Так вот оно что. Нойер думает, что раз я младше, то вечно буду молчать и терпеть все насмешки? Он притормозил, а я выскочил из машины и даже не закрыл дверь. Слышал, как Мануэль бьет по рулю, слышал, как он пару раз посигналил, а потом мне было плевать. Мне хотелось слышать только шум дождя. На самом деле, только сейчас я понял, насколько же морально слаб. Хотелось просто расплакаться. Мама в детстве всегда говорила: «Не стесняйся плакать. Да, ты — мужчина, но поверь, тебя никто не осудит. А девушки, скажу честно, наоборот только больше полюбят». А я почти и не плакал никогда. Даже когда в детстве руку сломал, сидел в машине скорой помощи и улыбался доктору, а тот улыбался мне в ответ. И как сейчас, в голове закружились воспоминания. Рождественский стол, подарки под елкой, сломанная рука, помощь от сестры, переезд в Мюнхен, как засыпал на руках у Мануэля… Помню, когда только приехал, ожидал, что меня не примут. Но как только меня команде представили, все сразу руки жать стали, улыбаться, знакомиться. Сам не заметил, как оказался у раздевалки. Зашел, а оттуда уже все на поле выходят. Мюллер, стоявший у шкафчиков, громко поздоровался. Лам подошел и тихо спросил: — У тебя как, все нормально? Я покивал головой, надеясь, что он ничего не заподозрит. Он лишь внимательно на меня посмотрел, а после сказал: — Глаза красные. Вытри. Я смутился и прошелся к своему шкафу. Рядом сидел Мануэль. Увидев меня, он мгновенно подскочил, но тут же подошел Лева. — Почему опоздал? Я зло взглянул на Нойера, который, казалось, хотел ударить Роберта, и сказал: — Проспал. — Я, кстати, с женой поговорил. Она не против. Томас, не услышав половины фразы, пошутил: — Любите тройничок? Оставшиеся в раздевалке засмеялись, Роберт с улыбкой подтолкнул Мюллера к выходу, и сам скрылся за дверью. Я снял мокрую толстовку и стал рыться в сумке в поисках футболки. Ману, облокотившись головой на свой шкаф, серьезно на меня смотрел. Я рылся в сумке около двух минут. Начало подступать бессилие. Хотелось все кинуть и расплакаться. Я так и сделал, да. Только не плакал, просто закрыл лицо руками. В раздевалке почти никого не осталось, только Боатенг говорил у двери по телефону, даже не смотрел на нас. Я почувствовал, как Ману опускается на скамейку, а после тихо касается моих плеч. Он, приобняв меня, прошептал: — Ты до жути невнимательный. Ты ведь в самом начале ее достал. Я посмотрел на него и отвернулся. Через пять минут должна была начаться тренировка, а мы тут сидим и… Стоп, а что мы делаем? Я вскочил и стал отступать от Ману. — Прости. Я… Наверное, не стоило этого говорить. Слушай, серьезно, если у меня будет выбор, с кем остаться жить, с тобой или с Ниной, — он обернулся, — я бы выбрал тебя. По коже побежали мурашки. Ему звонила Нина. Я уже натянул майку, и, взяв его телефон, толкнул его ему в грудь: — Ну так выбери.