Харука и Мичиру. Драбблы.

Мерно стуча колесами, скорый поезд несся в наступающую ночь. Двухместное просторное купе с самого начала путешествия было занято лишь наполовину, но пассажирка, молодая женщина, погруженная в свои мысли, казалось, даже не заметила этого. В приоткрытое окно пахло морем. Откинувшись на спинку мягкого кресла и устало сложив на коленях руки, Мичиру бездумно глядела на мелькающие зеленые пригороды, на морское побережье, по которому шла железная дорога. Она вдруг вспомнила, что в похожем местечке прошло ее детство и юность. И сейчас, спустя почти пятнадцать лет она снова возвращается в родные края. Как же, оказывается, давно это было! И как она и ее школьные подруги, вот глупые, все хотели поскорее вырасти, стать взрослыми. И вот тебе тридцать пять, как-то незаметно пролетела почти половина жизни, детство навсегда осталось в прошлом, но только сейчас пришло понимание того, что несмотря на учебу, экзамены и постоянные запреты родителей это было самое счастливое время… Мичиру вспоминала и свой родной городок, утопающий в зелени апельсиновых садов и кружащий весной ароматом цветущих сакур. В Токио она стала забывать запах этого края, цветов и луга. Голубое небо, на горизонте сливающееся с морем. Своих подруг, дружба с которыми как-то сама собой потихоньку сошла на нет, стоило им закончить школу и разъехаться кто куда. Впрочем, Мичиру знала, что у них все хорошо, они счастливы. Может, потому, что много-много лет назад, еще будучи маленькими девочками, придумали себе талисманы, с которыми их жизнь будет счастливой и полной радостных открытий. Например, Рейка таскала на шее найденную где-то жемчужинку и считала, что эта жемчужинка принесет ей удачу. Рейка с детства хотела быть принцессой и грезила о дворце и свадьбе. Чтобы обязательно в пол длинное пышное платье и к нему в придачу принц в короне и на белом коне. Ну, или на белом лимузине, лошадей Рейка все-таки побаивалась. Так вот, сраженный ее неземной красотой, принц останавливает перед ней коня (или распахивает дверцу лимузина), падает на одно колено, достает из кармана заранее приготовленное обручальное кольцо и клянется в вечной любви. Ну, а после, разумеется, бал во дворце и свадьба. - А я выйду замуж только за принца, вот увидите! – восклицала Рейка всякий раз, когда девочки заговаривали о том, что же делать им после школы. Мичиру, Айя и Чиэса только посмеивались над ней, советуя выбрать талисман пооригинальнее. Например, золотое колечко или белый свадебный зонтик. - Подумаешь, принц, свадьба! Я, например, собираюсь объехать весь мир! – говорила Айя. На запястье у нее на шнурке была круглая пуговица, похожая на маленький глобус. – Вот закончу институт, стану переводчицей, и тогда трепещите, отдаленные уголки планеты! - Ты тогда лучше иди в стюардессы, - улыбаясь, советовала Чиэса. Сама она очень хотела поступить в медицинский и лечить ребятишек. Стать детским врачом. Ну, и когда-нибудь потом завести своего, а лучше двух. С первого класса в сумке Чиэса носила маленького тряпичного пупсика, которым давным-давно играла ее старшая сестра. Куколка-пупсик был старый-престарый, облезший и вытертый, но Чиэса никогда с ним не расставалась. - А ты, Мичиру? - вдруг спросила Айя. - Я? Сама Мичиру не могла решить: кем же ей хочется быть? Ведь в мире столько всего интересного! В один день ее душа рвалась к музыке, ей хотелось то смеяться, то плакать, когда мелодия лилась из-под ее скрипки. Она обязательно будет скрипачкой! И не просто, а звездой, известной и знаменитой, ее будут приглашать во все самые лучшие оркестры. Или лучше все-таки стать художницей? Ее работы так хвалит педагог и постоянно отправляет их на разные выставки. Правда, иногда она неделями не берется за кисть, ну так бывает, на все не хватает времени. Или, как Айя, поехать путешествовать, мир такой огромный и так хочется везде побывать… Хотя, и свадьбу в замке и ребенка, непременно дочку, ей тоже хочется… И чтобы родители, мама и папа, всегда оставались молодыми и здоровыми и также любили друг друга. Мичиру покачала головой, прижимая ладони к внезапно вспыхнувшим щекам. Поезд начал сбрасывать скорость, чтобы сделать остановку на очередной станции. Мичиру засунула руку в карман жакета, нащупав там свой талисман. Девчонки смеялись над ним. Вырезанная из дерева и потемневшая от времени косточка от игры в маджонг – за столько лет отполированная пальцами, в уголке которой кто-то проделал маленькую дырочку. Как раз, чтобы повесить на тонкую цепочку. На одной стороне выведен чернилами иероглиф: восточный ветер. Мичиру нашла эту фигурку ранней весной в бегущем по парку ручье – бурный поток нес ее, словно маленький кораблик, покачивая на своих волнах, а потом прибил к ногам девушки. Восточный ветер, принесенный течением воды, что может быть символичнее? Наклонившись, Мичиру подобрала его, решив, что это знак судьбы. Косточка от игры в маджонг, которую, должно быть, кто-то потерял, приходя в этот старый парк… Да, сколько воды с тех пор утекло! Но ведь… все сбылось. У всех. Ну, почти. Рейка, конечно, никакой принцессой не стала и белого замка у моря у нее нет, но зато теперь она жена настоящего арабского шейха в одной маленькой, но очень богатой монархии в центре пустыни. И этот шейх любит ее больше жизни, построил ей разноцветный дворец в центре своей столицы, сдувает пылинки (или песчинки) и отказывается жениться еще три раза, как положено у него в стране. Айя выучила несколько иностранных языков и путешествует по миру вместе с археологической экспедицией, ищет сокровища инков и другие затерянные ценности. Кажется, последние фотографии от нее приходили, когда они нашли древний город в индийских джунглях. У Чиэсы в Токио своя клиника. К ней на консультации везут детей со всех уголков планеты. И дочки подрастают у нее, умницы и красавицы, все в маму. Да, все сбылось… Но ведь и у Мичиру все в жизни сложилось как надо. Грех жаловаться. Уехав учиться в консерваторию, она стала довольно известной скрипачкой. Иногда в столичных галереях проходили ее выставки. Она много путешествовала, иногда навещала родителей. Правда, ее личная жизнь… Мичиру довольно рано разобралась в том, что мужчины в ее жизни могут занимать место лишь друга, но не больше. Конечно, многие пытались ухаживать за ней и делали это изысканно и красиво, но отношения Мичиру это не изменило. Много лет в ее жизни была женщина, с которой, казалось, они отлично понимали друг друга. Общие интересы, общие планы, все мирно и стабильно, налаженная жизнь. И несколько месяцев назад как гром среди ясного неба – оказывается, уже больше года у ее девушки есть другая. Другая! Что она тогда чувствовала? Боль и растерянность. Как невозможно дышать, как сердце в груди останавливается. Как слушала, когда ей говорили, что можно любить двоих людей одновременно. И воспоминания о словах, что они вместе навсегда, до самой старости. И вот – не сложилось, поросло обманом. Мичиру молча собрала свои вещи и ушла из квартиры, которая почти десять лет была ее домом. Мичиру до боли сжала в пальцах свой талисман, чтобы снова не дать прорваться той боли. Поезд плавно тормозил, в окна уже был виден освещенный желтыми огнями перрон вокзала. Иокогама. Еще пара часов, и она будет дома, у мамы. Поначалу было невыносимо тяжело. Да и потом тоже. Время не лечит, лишь немного сглаживает, притупляет, но чувства продолжают жить внутри. Были какие-то друзья, какие-то люди, что старались поддержать ее и утешить. Но вот незадача: чем больше вокруг тебя людей, тем сильнее твое одиночество, от которого не убежать, ни скрыться. Бессонные ночи, ненавистные праздники, пустота в душе. Мичиру возвращалась в родное гнездо с нелегким сердцем. Покинув много лет назад семью, в том числе и по причине того, что родители никогда бы не приняли и не одобрили ее ориентацию, она привыкла во всем полагаться только на себя. И сейчас, рассматривая проплывающие пейзажи, мучительно решала, что же делать ей дальше. Дорога в прошлое была закрыта. И она стояла перед выбором: остаться с пожилыми родителями, чтобы посвятить свою жизнь им, или, поставив на карту те немногие сбережения, что у нее были, уехать заграницу, начать там все с нуля. По громкой связи объявили о том, что поезд отправляется. И почти одновременно с этим дверь в купе раскрылась, впуская молодого высокого человека, парня лет двадцати-двадцати двух, осторожно несшего на руках спящую маленькую девочку. Может, лет трех-четырех, не больше. Мичиру нахмурилась. Она уже привыкла путешествовать в одиночестве, и теперь с недовольством смотрела на человека, нарушившим ее уединение. - Здравствуйте, - поздоровался тот, осторожно укладывая ребенка на сиденье и сбрасывая с плеч тяжелую сумку, которую молодая женщина поначалу и не заметила. Она кивнула попутчику, машинально подумав: «Интересно, как он здесь оказался? И вообще, как ему продали место в мое купе?» Путешествуя поездом и избегая возможных недоразумений, Мичиру всегда брала билеты только в женские купе. Она снова отвернулась к окну, ничего не говоря, но в отражении стекла ей было видно, как молодой человек снял с себя теплый пиджак и бережно укутал свою дочку – а кого же еще? - а потом достал из сумки термос и пару каких-то свертков. В купе запахло хорошим и крепким кофе. - Нет ничего хуже, чем пить кофе в одиночестве. Не хотите ли присоединиться ко мне? – пряча в уголках тонких губ чуть смущенную улыбку, незнакомец протянул ей стаканчик с кофе. Вздрогнув, несколько мгновений Мичиру смотрела на него. Из-под светло-русой неровной челки на нее смотрели внимательные темно-серые глаза. – Я очень прошу вас… пожалуйста. Раньше она никогда не знакомилась и не общалась с людьми, волею случаю становившимися ее попутчиками. - Благодарю, - Мичиру протянула руку, взяв напиток. Кофе за столь долгую дорогу пришелся весьма кстати. Теперь, глядя на своего попутчика, она отметила, что он не так обманчиво молод, как ей показалось с первого взгляда. Может, ее ровесник или чуть младше. Профессиональный взгляд художника скользнул уже внимательнее по твердо очерченным, хоть и немного миловидным скулам, прямому углу тонкого рта, остановился на хорошо развитых широких плечах, скрытых свободной темно-синей рубашкой. И руки, такие, какие бывают лишь у музыкантов – нервные, холеные, с длинными тонкими пальцами и миндалевидными ногтями. И тонкий ободок тусклого колечка на среднем пальце. Почему ей показалось, что здесь что-то не так? Стараясь скрыть внезапное смущение, она выпалила: - Вы очень любезны. Меня зовут Мичиру. За окном почти совсем стемнело. Поезд снова тронулся в путь. Незнакомец повернулся к ней, заглядывая в глаза. - У вас красивое имя. Похоже на море. Хотите еще кофе? - Да, если можно, - Мичиру сделала глоток. - Очень вкусно. - Спасибо. Вы далеко едете? - В Кумамото, - улыбнулась Мичиру. - Служебная командировка? Или просто в отпуск? - Нет, к маме. Иногда приходится возвращаться домой. - Понимаю. Значит, нам по пути, - коротко кивнул парень и улыбнулся ей в ответ. Они разговорились. Время летело незаметно. Удивительно, но впервые за долгое время компания постороннего человека не раздражала Мичиру, а наоборот, дарила какое-то тихое умиротворение и покой. Хрипловатый успокаивающий голос ее спутника баюкал ее, вызывая мурашки. Она сама не заметила, как легкий румянец лег на ее щеки, а глаза, устремленные на собеседника, заискрились негасимым цветом. Разговор сам собой зашел о детях, и Мичиру перевела взгляд на ребенка, что, утомленный дорогой, крепко спал. – Ведь я тоже еду в родительский дом. Давно там не был. Простите, я не представился. Меня зовут Харука. Харука Тено. А это Хотару… - Харука, перехватив взгляд Мичиру, с любовью и нежностью тоже поглядел на спящую девочку. - Ваша дочь? - Да. Теперь моя. Ее мать умерла. - Простите, - испугалась Мичиру, так, что кофе едва не выплеснулся из стаканчика, - я не знала. Сердце Мичиру сжалось от боли и жалости. - Ну что вы, - Харука протянул ладонь и успокаивающе дотронулся до ее руки. – Все в порядке. Это случилось давно. И, в конце концов, - добавил он, видя неподдельное огорчение на лице своей спутницы, - не вы же в этом виноваты. Прошу вас, Мичиру, успокойтесь. Какое-то время они ехали молча. Харука, искоса поглядывая на молодую женщину, баюкал на коленях спящую дочку, мурлыкая ей какую-то незатейливую песенку. И Мичиру вдруг с затаенной душевной болью подумала, что половина жизни позади, а у нее нет и уже не будет детей. Какие уж тут дети, если у человека элементарно нет даже семьи? Потом Хотару проснулась, открыла фиалковые глазенки и зажмурилась, пряча их от яркого света, что горел в купе. Харука осторожно провел рукой по растрепанным черным волосенкам. - Мама… - спросонья выговорила Хотару и потянулась к Харуке. - Все хорошо, моя сладкая. Мы едем в поезде. Скоро мы будем дома… - Харука-мама… - Мама? – изумленно воскликнула Мичиру, приподнимаясь на сиденье. – Вы - мать Хотару? - Да. Теперь ее мать – это я… Больше у Хотару никого нет. И все сразу стало на свои места. И ее сомнения, когда она увидела Харуку, и женское купе, и черты лица и руки, никогда бы не принадлежавшие мужчине, и интуиция, никогда не подводившая ее. Ни с одним мужчиной, кроме отца, ей никогда не было так тепло! И сейчас, слушая Харуку, она с каждой секундой проникалась непростой судьбой этой мужественной женщины. Хотару оказалась дочерью ее школьной подруги, умершей полтора года назад. Они боролись с тяжелой болезнью, надеясь до последнего, но проиграли. Малышка осталась одна, а Харука часто уезжает в командировки, много работает, не будешь же возить все время девочку с собой. Хочет отвезти ее своей матери, там, в отличие от Токио, море и свежий воздух, хотя это невыносимо – расставаться с дочкой… Заметив, что Мичиру задумалась и заскучала, Харука полез в свою сумку, доставая оттуда небольшую прямоугольную коробочку. Осторожно тронул ее за руку. - Мичиру? Не хотите ли сыграть? В старой коробочке оказался набор для игры в маджонг. Мичиру улыбнулась. - Последний раз играла в далеком детстве. Харука аккуратно и быстро собирал на поле узор. - А я эту игру с детства храню. Сейчас учу Хотару играть. Правда, одной косточки уже не хватает, потерялась, давно еще, мне лет десять было… - Харука с самого края осторожно водрузил вместо фишки прямоугольную белую пуговицу. – Это восток. Восточный ветер… запомните? - Запомню, - как во сне, произнесла Мичиру. Она глядела на косточки, что сейчас образовали затейливый узор, который предстоящим игрокам предстояло распутать. Не может быть! Дрожащие пальцы нырнули в карман жакета, а в следующую секунду, отложив в сторону пуговицу, положила на ее место свой талисман. – Но, кажется, вот так будет лучше… - Вот это неожиданность! – воскликнул Харука. – Никогда бы не подумал… Точно! Та самая, потерянный восточный ветер! Откуда она у вас? - Когда мне было десять, я нашла ее в ручье в Городском парке. - Там, где я ее и потерял! Играл с мальчишками в кораблики! Вот как теперь не поверить в чудеса? Восточный ветер налетал порывами, ерошил волосы, ласкался к ладоням, заставляя морские волны то гнаться за ним, то сам убегал от них. Месяц, полный новых впечатлений, прогулок под луной, интересных бесед пролетел незаметно. В один из первых теплых осенних дней скорый поезд «Кумамото-Токио» уносил вдаль своих пассажиров. Хрупкая, невысокая девушка прижималась к плечу своей почти на голову выше ее мужественной спутнице, которую любой на первый взгляд спутал бы с мужчиной. На ее руках сидела прехорошенькая четырехлетняя девчушка в розовой шляпке. Прошел всего месяц, но они уже не мыслили друг без друга своей жизни – две молодые женщины, встретившие друг друга и полюбившие так, что теперь больше всего боялись потерять друг друга и больше всего мечтали о том, чтобы сделать друг друга счастливыми. Харука склонилась к любимой, тронула губами аквамариновую копну волнистых волос. - Я люблю тебя, - прошептала она, и от волнения у нее перехватило дыхание, когда рядом была Мичиру ей всегда недоставало слов, чтобы выразить свои чувства. Ее глаза, как звезды, были сейчас близко-близко. – Скажи, что я еще могу сделать для тебя? Мичиру горячо прижалась к ней. - Просто всегда будь рядом, - вымолвила она, едва касаясь губами ее губ.