Сладость

- Сладость или гадость! - Сгиньте, упыри! - Эй, это Фуруя упырь! Я - зомби, а Курамочи-семпай - демон! Так что открывай, Миюки Казуя, и гони еду! Иначе... - Иначе - что? - А вот открой, и узнаешь, - вмешивается Курамочи в этот занимательный диалог Савамуры с Миюки. Миюки только вздыхает: что за сумасшедший день? Ему кое-как удалось сплавить Окумуру - с утра доводил его до ручки, и лишь под конец дня тот сдался, обиделся и ушёл махать битой. Кимура, слава богу, свалил сам на организацию комнаты ужасов под руководством Канемару. А Миюки нужно было готовиться к тесту, на который Курамочи благополучно забил - «Праздник же!» - и времени на дурацкие игры у него точно не было. Зато у Курамочи был ключ от его комнаты, а значит, запертая дверь является лишь символическим препятствием. - Нет у меня ничего сла... - начинает Миюки, обречённо отпирая дверь, и затыкается, потому что та распахивается, а ему в лицо, на одежду и даже в учебник по химии летит что-то белое, воздушное и, как Миюки не может не заметить, когда облизывает губы, сладкое. - Идиоты. Ну ладно хоть не пена для бритья, как в прошлом году. - Сладость или гадость? - снова выпаливает Савамура, оттесняя Миюки с прохода и заваливаясь к нему в комнату. Миюки снимает заляпанные очки и примеряется, как бы стянуть футболку, при этом не вымазавшись окончательно. - Вы уже нагадили. И ничего сладкого у меня нет, - повторяет он. И делает вид, что не замечает, как Курамочи снова запирает дверь на замок. Ох, и подозрительно же всё это. Миюки щурится, оглядывая парочку, обступившую его с двух сторон в тесном пространстве комнаты, и снимает-таки футболку, мысленно готовясь к чему угодно - от ведра холодной воды на голову до атомного взрыва. Но ничего такого не происходит, просто Савамура оказывается слишком близко и по-собачьи слизывает с его щеки немного взбитых сливок. - Сладко, - констатирует он. - Сойдёт. Не то чтобы к тому моменту у Миюки остались сомнения в настоящей цели визита этих засранцев. - Обязательно нужно было этот цирк устраивать? - спрашивает Миюки, просто чтобы немного потянуть время и справиться с накатившим волнением. Потому что эти двое - сумасшедшие, и отговаривать их, если уж что-то в голову взбрело, напрочь бесполезно. Но у Миюки, в отличие от некоторых, есть мозги, потому он понимает, насколько сейчас велика вероятность спалиться. Естественно, он волнуется только из-за этого. А Савамура тем временем скалится и бросается на него, присасываясь к шее - у Миюки ноги подкашиваются мгновенно, но едва не зарядивший в глаз бутафорский топор на голове Савамуры, который Миюки тут же выкидывает куда подальше, немного остужает пыл. Пыл Миюки, а не Савамуры, потому что тот в следующую секунду снова тянется к Миюки и рычит ему в шею, и смех рвётся из груди исключительно потому, что это щекотно, чёрт возьми! - А ты чего столбом стоишь, Курамочи? - сквозь смех спрашивает Миюки, пытаясь отпихнуть от себя Савамуру. - Жду, когда вы друг друга вылижите, не хочу пачкаться, - ухмыляется тот, сверкая красно-рыжими линзами с вертикальным зрачком. Вот уж правда жуть, не то что малиновый джем, которым вымазался Савамура. - А вот фиг тебе! - радостно заявляет он, направляя на Курамочи баллончик с остатками сливок. - Это тебе фиг, - обламывает его Миюки, выхватывая из его рук импровизированное оружие. - Нечего мне тут бардак разводить. - Эй, отдай! Я их доем, там немного осталось! Миюки встряхивает баллончик, косится на Курамочи, и тут ему в голову приходит гениальная идея. - Савамура, стели одеяло на пол, - говорит он и подходит к Курамочи, почти вжимая его в дверь. - А ты - раздевайся. Сегодня как раз твоя очередь. - Я помню, придурок, - фыркает тот, отталкивая Миюки от себя и тут же стягивая футболку. Но Миюки не отступает, впечатывается липкой грудью в его грудь, смотрит в глаза и задерживает дыхание, когда прямо за дверью раздаются чужие шаги и голоса. Курамочи же только хмыкает и, совсем не нежно сдавив пальцами шею сзади, тянет Миюки к себе, целует отрывисто и изгибается, вжимаясь в него своими бёдрами. - Хорош сосаться! - голос Савамуры раздаётся так близко, что оба вздрагивают. - Полностью раздевайся, семпай! - Обойдёшься, - отмахивается Курамочи и, протолкнувшись между ними двумя, достаёт из кармана контейнер для своих цветных линз, а избавившись от них, падает спиной на одеяло и складывает руки за головой. - Ну, давай. Это уже адресовано Миюки, и тот в очередной раз поражается, как Курамочи порой понимает его без слов. С Савамурой у них так бывает только в игре. - Ты сливок хотел, - говорит Миюки, садясь на пол рядом с развалившимся Курамочи, взбалтывает баллончик и выдавливает ему на грудь длинную белую полосу от пупка почти до самого горла. - Угощайся, Савамура. Савамура, не парясь, сразу раздевается полностью, при этом не сводя голодного взгляда с Курамочи. - Хах, он меня щас и правда сожрёт, - усмехается тот, приподнимаясь на локтях и раздвигая колени. - Не беспокойся, зомби не едят то, у чего нет мозгов, - ласково говорит Миюки, за что получает довольно болезненный тычок кулаком в бедро. Но на этом возмущения Курамочи заканчиваются, потому что Савамура склоняется над ним и начинает слизывать сливки, аккуратно покусывая кожу. Именно так, как Курамочи любит, отчего мурашки разбегаются по телу, и член наливается кровью, твердея окончательно, когда Савамура подбирается губами к самой шее и вжимается своим стояком Курамочи между ног. - Сладкий, - довольно урчит Савамура и облизывает резко выделяющееся на шее адамово яблоко. Курамочи сглатывает стон, а Миюки снова встряхивает баллончик. - Эй, тут ещё осталось, - говорит он, и Савамура выпрямляется. Но Курамочи всё равно чувствует, как он едва заметно трётся, наверняка пачкая смазкой его спортивные штаны. - Давай, - кивает Савамура. Курамочи закрывает лицо предплечьями, обхватывая себя за локти, и отчётливо чувствует, как пенка взбитых сливок прохладой ложится на один сосок, потом на другой. Боже, эти двое его с ума сведут. - Слушай, а прикольно, давай сфоткаем? - весело замечает Савамура, и Курамочи пытается пнуть его коленом по рёбрам, но поза не располагает, потому он шипит: - Не забывай, что у меня есть фотки, где ты в чирлидерской форме. - Вот именно! Я тоже хочу компромата на тебя! И... Савамура резко затыкается, и Курамочи, чуть приподняв руки, наблюдает, как тот цепляется за шею целующего его Миюки. А потом опускает одну руку и, вцепившись в бедро Курамочи, тянет его ближе, подаваясь вперёд, и стонет Миюки в рот, также не отпуская его от себя. Снова закрыв глаза, Курамочи вслушивается во влажные звуки поцелуя и шумное дыхание, и стонет, когда Савамура, оторвавшись-таки от Миюки, снова валится сверху и облизывает вымазанные сливками соски. Курамочи дышать нормально не может, когда Савамура так прикусывает их и оттягивает, всасывает, облизывая языком во рту - это больно, чёрт возьми, но в то же время колет острым возбуждением. Терпеть нет сил, и Курамочи тянет Савамуру за волосы, а тот сразу реагирует и каким-то молниеносным ловким движением вытряхивает Курамочи из штанов. Засранец быстро всему учится, а ведь каких-то полгода назад едва в обморок не падал, дотронувшись до чужого члена. Сейчас же у него с этим явно нет никаких проблем, потому что Савамура выхватывает баллончик у Миюки, выдавливает немного сливок прямо на головку стоящего члена, а в следующую секунду Курамочи позорно вскрикивает, выгибая спину и рефлекторно надавливая Савамуре на лохматую макушку, чтобы взял глубже и, боже, не останавливался. А он и не думает останавливаться, и Курамочи просто горит под его руками, и раскрывается, когда скользкие пальцы Савамуры ни разу не аккуратно проталкиваются в его задницу. Ощущение давно уже не новое, но почему-то всегда неожиданное, будто в первый раз, хотя привыкнуть к нему теперь гораздо легче. И вроде больно, но вместе с тем хорошо, а Миюки, зараза, как всегда чувствует какие-то тонкие грани и бдит, чтобы их пересекали своевременно. Он останавливает Савамуру, коснувшись его плеча, и тот согласно угукает всё ещё с членом во рту, и отпускает его, громко причмокнув. Миюки уже полностью раздет и растягивается на одеяле рядом с Курамочи, весь такой из себя расслабленный, а глаза наглые возбуждённо блестят, как и твёрдый член, зажатый между пальцами, уже блестит от смазки. - Иди сюда, - проговаривает Миюки почти беззвучно, и видно сам удивляется, насколько сел голос. Курамочи ухмыляется и протягивает Савамуре руку, чтобы помог подняться. У этого тоже глаза как у наркомана, тёмные-тёмные, с широким зрачком, и это одна из причин, почему Курамочи нравится быть снизу. Его привлекают не столько ощущения, хотя и они гораздо ярче, сколько это немое обожание, в котором его купают эти двое. На поле ему редко удаётся уловить это настроение, почувствовать себя необходимым, незаменимым игроком - но в их команде только трое, конкуренции почти нет, и он обожает это сладкое чувство, разливающееся по телу вслед за прикосновениями грубых горячих ладоней. Миюки придерживает член рукой, помогая Курамочи опуститься на него сверху, а Савамура жмётся сзади и гладит по животу, у него на щеке ещё осталось немного малинового джема, и Курамочи слизывает его, а после вцепляется зубами в мочку уха. Савамура шипит, но терпит, пока Курамочи не принимает в себя член полностью и сам не разжимает зубы, облизнув языком оставшийся след. - Нормально? - выдыхает Миюки. - Ага. Погнали, - отвечает Курамочи, и приподнимается на коленях, медленно привыкая к ощущению растягивающего задницу члена. Постепенно, с каждым новым движением, боль из острой и резкой становится горячей, а вскоре поднимается по телу мягким теплом, сворачивается в животе, ползёт вверх по позвоночнику и оседает где-то в затылке, как раз там, где сорванное дыхание Савамуры путается во влажных волосах. - Семпай. Я тоже хочу. Хочу тебя. От этого шёпота у Курамочи так резко ёкает в животе, что он вздрагивает, едва не кончая, сжимается и соскакивает с члена Миюки. И не успевает разочарованный стон сорваться с губ, как Савамура давит Курамочи между лопаток, укладывая его на Миюки, засаживает сразу по самые яйца и стонет довольно, тут же поддавая бёдрами. А Миюки не позволяет даже дёрнуться, одной рукой прижимает к своей груди, другой вцепляется в волосы и жарко дышит в шею, притираясь членом к члену Курамочи. Ощущений слишком много, тяжело дышать запахом смешавшегося на телах пота, невозможно двигаться в крепкой хватке чужих рук, прижавшись вплотную к влажной коже, и член Савамуры долбит так мощно, что кажется, будто перетряхивает все внутренности. Это невыносимо, и оргазм рвёт тело острым удовольствием на грани боли, но это движение вокруг и внутри не прекращается, и Курамочи полностью теряется в этом ритме, пока Савамура не замирает над ним, вжавшись крепко и сильно, а Миюки не разжимает руки, стальными кольцами обхватившие тело. В голове абсолютная пустота, а всё тело гудит удовлетворением и стихающим удовольствием, и последнее, чего Курамочи хочется в этот момент - двигаться, потому он так и остаётся лежать, распластавшись на Миюки. До тех пор, пока дверь комнаты не содрогается под ударами с той стороны. - Миюки-семпай, открывайте, - настойчиво требует Окумура, и снова долбит в дверь так громко, то если бы Курамочи мог встать - настучал бы наглому первогодке по башке. - Чёрт, чёрт, это плохо! Миюки, что делать?! - в панике шепчет Савамура, уже прыгая по комнате и собирая разбросанные вещи. - Мы попали, - констатирует Миюки и аккуратно перекатывается набок, перекладывая тушку Курамочи на свободную часть одеяла. Тот стонет и сворачивается клубком, подтягивая ноги к груди, но всё равно ворчит недовольно: - Вы же семпаи, чего возитесь с ним? Дали по шее и отправили гулять дальше. Миюки с Савамурой не отвечают, продолжая наводить в комнате относительный порядок, и Курамочи, тяжело вздохнув, всё же пытается подняться. Только ничего не выходит, ноги дрожат и разъезжаются, как у новорождённого оленёнка. Почему секс выматывает больше, чем самые жестокие тренировки? И всё же Курамочи пересиливает себя, умудряется натянуть трусы - пусть и на левую сторону, - и с облегчением валится на кровать Миюки, тут же заворачиваясь в одеяло и высунув из этого кокона лишь нос. К чёрту всё. Пусть эти двое сами разбираются, а он устал и будет спать. И не дай боже Окумура рискнёт ему хоть слово сказать. - Савамура, окно! - командует Миюки, в то время как пылающая аура Окумуры, кажется, вот-вот прожжёт дверь насквозь. Из распахнутой фрамуги тянет свежестью - только тогда Курамочи понимает, насколько тяжёлый и насыщенный запах секса стоит в комнате. До сознания ещё долетают слова Савамуры: - Эй, Сето, Сето! Иди сюда! Спасай!!! Последнее, о чём думает Курамочи, прежде чем уснуть: в следующий раз они затащат Миюки к себе в комнату - от Асады проблем в разы меньше.