Idfc

На следующий день Луи не было в университете, как и всю следующую неделю. Я получил лишь одно сообщение от него: «Я заболел». Но я прекрасно понимал, что он лжет, и меня с каждым днем охватывало беспокойство. Его не было в аудиториях театрального искусства, его не было в кафетерии, его не было в библиотеке и не было в классах с фортепиано. Найл пытался поднять мое настроение с абсолютного дна, но как бы он не старался, мое желание умереть только возрастало с каждой его шуткой, потому что Луи, хоть и шутит тупо, но гораздо лучше его. Пятница близилась к своему логическому завершению. Стемнело уже полтора часа назад, и студенты покинули свои аудитории. Здание замерло в ожидании чего-то. В моей студии, оставшись один на один со своим мольбертом, я сидел на подоконнике и наблюдал за прохожими, которые быстро бежали по тротуару, спеша спрятаться от неожиданного дождя. Голые деревья покачивались из стороны в сторону, задевая верхушками своих «соседей». В открытом окне я услышал канон Пахельбеля, который доносился с первого этажа, и я вспомнил о Тейлор. Она говорила мне, что остается здесь допоздна, потому что не успевает учить программу. Спасибо, Тей, теперь мне стало еще хуже. Дверь в студию приоткрылась. Я повернулся и увидел Луи, который также тихо закрыл за собой дверь и бесшумно положил пальто на стул. Я устало наблюдал за ним и отвернулся к окну. Мне впервые жизни было плевать, потому что меня заебало. Я заебал выворачиваться наизнанку ради него, а он просто остается равнодушным по отношению ко мне и просто вот так приходит, и садится напротив, словно выжидая чего-то.  — Ты же не хочешь об этом говорить, верно? — Обратился я к нему, и он покачал головой. — Ну и хорошо. — Мы оба молчали и ждали. Ждали, пока кто-нибудь из нас не сделает первый шаг и конечно же, это был я, потому что мне плевать на свое эго, этот человек стал дорог мне. Я испытываю к нему действительно сильные чувства, гораздо сильнее моей обиды на все это дерьмо. Я протянул ему свой руку, и он схватился за нее как за спасительный круг, прижимаясь ко мне, как можно ближе. Ну вот, опять он плачет. Люди плачут из-за чего угодно: из-за небольшой неудачи, позора, собственного бессилия, обиды и все эти слезы так бессмысленны. Прямо сейчас, в моих объятиях тот человек слезы которого я хотел бы видеть меньше всего, потому что он устал. Устал бороться и прятаться. Мне бы хотелось помочь ему, но я не могу, он слишком далеко.  — Можно спросить? — Прошептал он.  — Конечно.  — Что для тебя есть поцелуй? — я напрягся, на мгновение переставая перебирать пряди на голове Луи. Но его непринужденный тон, вернул меня в первоначально состояние.  — Поцелуй — прежде всего прикосновение? Слишком личное и интимное прикосновение, принадлежащее двум людям.  — Как объятия?  — Нет.  — Тогда что?  — Когда тебя целует мама или любимый человек, ты чувствуешь себя нужным и любимым, и это прекрасное чувство, ведь огромная дыра одиночества в груди затягивается, — я немного помолчал, — порой поцелуи становятся гораздо сильнее самых крепких объятий.  — Ты целовал Найла, потому что он был одиноким? — Я тяжело вздохнул, значит, все-таки он не забыл и уже растрепал всем.  — Откуда ты знаешь?  — Мне Зейн сказал.  — Понятно. Нет, я поцеловал Найла, потому что был пьян, и это было частью игры. Клянусь, это было ужасно, он даже целоваться не умеет, — я ожидал услышать усмешку, но Луи молчал. Прошло много времени, но он продолжал молчать, словно переваривая эту информацию в своей голове. Я даже подумал, что он уснул, ведь его глаза были уже давно закрыты, а дыхание выровнялось и стало тише, но тут он вздрогнул и взял меня за руку, как будто проверяю, здесь ли я. Канон Пахельбеля перестал звучать, и в следующие секунды до нас донеслась незнакомая мне мелодия. Она была такой меланхоличной и тоскливой, что у меня отпало желание находиться здесь, моему настроению уже некуда опускаться. Но когда я уже собирался предложить Луи уйти, он заговорил, и мое сердце начало бешено колотиться после его слов.  — Пожалуйста, поцелуй меня. — он развернулся ко мне лицом, и я вытер мокрые дорожки слез с его щек. Сколько было боли и отчаяния в его глазах. Что же происходит с тобой, Луи? Я поддался вперед и поцеловал его. Этот поцелуй не был похож на тот поцелуй с Найлом, с помощью него я действительно пытался показать Луи, что он дорог для меня, ведь ему действительно не хватает любви и элементарного внимания, которого он действительно заслуживал. Он крепко обнимал меня за шею, боясь отпускать, отвечая на каждое мое движение. Воздух в легких заканчивался, но я не хотел отрываться от его губ и отпустил лишь тогда, когда проснувшийся Джо начал елозить между нами, и Луи впервые за весь вечер улыбнулся, наблюдая за тем, как потерявшийся хорек путается между наших ног и недовольно фыркает. — Спасибо.

***

- Неделя подходит к концу, - девушка перебирала свои белые пряди в тонких пальцах, расскачиваясь из стороны в сторону под такт печальной музыке Пахельбеля, - скоро закончится ноябрь, а там и конец этого года. - она зевнула и потянулась, все так же наблюдая за Луи и Гарри. - И как скоро придет конец твоему терпению, Луи? Не можешь же ты постоянно от меня бегать, дурачок. «Я буду ломать тебя снова и снова, пока ты не вернешься ко мне. До самой смерти. Ты будешь только моим, Луи. Мой любимый Луи.»