Страх и удовольствие.

       — Скажи, ты родился сразу дураком, или позже тебя все-таки уронили? — спросил меня Илья, глядя через решетку куда-то вдаль.       Ну что я мог ему ответить? Глупая ситуация и отчаянный голод довели меня почти до истерики. Мы уже четыре дня жили только на воде в этой тесной комнатушке. А началось все с того, что мы по пьяни пошли на кладбище помянуть моего товарища и большого друга Ильи, Стаса. Он попал под камнепад в горах, и нас осталось два мушкетера. Мы очень тяжело переживали его смерть. И любого, кто пытался с нами подружиться в школе, мы буквально забивали чуть ли не на смерть.        Сегодня ему было бы, как и нам, 25 лет. Круглая дата, и мы приехали в нашу деревню справить эту дату, но по дороге машина ломалась, то у него, то у меня. Мне часто казалось, что Стас о чем-то просит меня и показывает на путь назад. Но я не внял ему и подумал, что это все глюки. В итоге мы приехали очень поздно и сразу направились к другу на могилу.        Вообще, приезжали мы каждый год, но вот в этом году, конечно, сплоховали. После того, как мы открыли бутылки и нажрались на голодный желудок шампанским, потом виски, очнулись уже в этой вот комнатке с решеткой на окне. И решетка, скажу вам я, странная. Она не из железа, а растений, и растения эти даже не отогнуть. Только крепче срастутся. Крики за окном нарастали, и, кажется, к нам кто-то шёл.        Ну, наконец мы посмотрим на того или тех, кто пленил нас. Я, встав за плечом Ильи, слегка пригнулся и принялся разглядывать местность. Ничего так нас занесло. Деревья странные, типа лиан. Да вот они же и по комнате нашей идут. Вокруг они. Сам лист мясистый и несъедобный абсолютно — пробовал, знаю. Зато эти сами лианы не прорубить, не перегрызть — пробовал, знаю. Сжал в кулаке небольшой ножик складной, и от ужаса волосы дыбом встали. Чуть не грохнулся оземь. Четыре огромных кошака или черт… как же их описать…        — Андрей, я вижу… ты тоже самое видишь? У них везде шерсть… это что, скрытая камера? Шутка? Бля, у него ухи двигаются, смотри, он на нас глядит. Зеленые огромные глазища в пол-лица, Дюш… ущипни меня… пиздец, попали… Не, фигня, выберемся, может, племя какое-то, неучтенное со времен перестройки, а? Ну не могли же нас за одну ночь в Африку кинуть, — он говорил и говорил.        Я ошеломленно уже смотрел на дверь и неверяще отошел на шаг, когда она неслышно отворилась, и к нам вошли четыре кошака. Хвосты… хвосты… я почему-то смотрел только на них. Странное колечко на одном из них заставило посмотреть на его хозяина, и я вздрогнул. На меня смотрели такой чистой зелени глаза, как трава чистая и ухоженная бывает на лужайках перед всякими госучреждениями.        — Они нам показывают, Дюш, что-то…       Тот, что смотрел на меня, насторожено показал следовать за ним, но я упрямо сел на пол. Никуда я не пойду… Страх поскреб ножом между лопаток. Может, они нас повели съесть или убить? Кошаки, все как один, посмотрели на меня, и тот, что с колечком, вдруг ясным голосом сказал:        — Идти за мной, нерамузы, — я ошалело помотал головой.        — Хорошо, мы нерамузы, а вы кто? — он растерянно посмотрел на меня и всё же ответил:        — Арузы, мы не навредим вам. Сами свою жизнь строить будете. Мы вам дадим шанс это сделать. Если выживете на Столбе. — вот, а я что говорил?! Убить нас хотят!        — Я никуда не пойду, вы нас повесите на этом столбе, как дрянную кошку, что гадит по всему дому, — Илья, шикнув на меня, присел передо мной и заговорил тихо.        — Они нас сейчас за твое сравнение убьют прямо здесь, сволочь ты, как есть сволочь. Забудь о кошках, Андрей, — я обеспокоенно посмотрел на них и увидел в их глазах гнев.        — Я кушать хочу, а вы на столб нас… — те облегченно выдохнули, и тот, что с колечком, сказал:        — Кушать будет, идите за мной, — я без особого рвения пошел за Ильей, что уверенно шел по коридорам, словно тут и родился. Я пыхтел позади и ворчал без устали.        — Ты чё такой довольный идешь? Думаешь, нас кормить только ведут? Нет, нас забьют, как скотов на этом столбе, и если выживем, оставят себе для потехи. — тот огрызался дружелюбно:        — Ну, а куда деваться? Ну чё ты сразу, забьют. Может, не на смерть? — он виновато смотрел вперед и иногда оглядывался на меня снизу вверх.        Я очень крупный мужчина без лишнего жира и гордился этим. Армия дала понять, что толстякам в этом мире ничего не светит, и я упорно тренировал свое тело на тренажерах. Благо, моя компания соседствовала с фитнес-клубом, и мы заключили очень даже выгодный контракт на моих работников. Сейчас я жалел, что иду по какому-то вонючему коридору.        А вот и свет. Ослепленный светом, я на миг остановился и нерешительно шагнул наугад, казалось, в пустоту. Тут же на меня вновь шикнули, и я, подумав, что наступил на хвост, споткнулся о чье-то тело и грохнулся вперед. Меня подхватили крепкие руки кошаков, вернее, лапы. И полуобняв кого-то из них, я, словно стряхнув оцепенение, вгляделся в спасителя. Какой-то уже другой. Ага, охрана их, на него зашипели из нашей четверки кошаки и меня поставили прямо.        — Будь аккуратен, нерамуз.        — Люди или человеки, так будет правильнее сказать, — на автомате поправил я.       Мне ничего не ответив, они повернулись, и, окружив нас плотным кольцом, повели к какой-то хибаре. Реально, хибара. Другого названия нет просто. Я поспешно искал ближайшие столбы у нее и, не увидев ничего, успокоился. Илья дернул меня за руку и прошептал:        — Меня один полапал за задницу, они чё, педики?! — он ошалело водил головой во все стороны. Я сам не на шутку перепугался и переспросил:        — Мммм… а как лапали-то? Как бабу? — он кивнул и вдруг всхлипнул.        — Я это… не хочу… я к бабам привыкший… — я кивнул ему успокаивающе и сказал:        — Ну, может, все образуется… мы им скажем, что мы не геи, и они отстанут от нас. — он кивнул, и нас втолкнули небольшое пространство, где тут же приковали к стене, нацепив на шеи ошейники и на ноги какие круги из все того же дерева.        Я чуть не накинулся на одного кошака, когда он вдруг якобы случайно тронул мою задницу. Схватив его за хвост, крутанул вокруг себя и выкинул в открытую дверь. Вот теперь порядок. Словно тут никого и не было никогда.        Илья завистливо прошептал:        — Вот хорошо тебе, русский богатырь с синими глазищами, как у бабы. Блондин, подковы гнешь одной рукой. Тебя даже укусить некуда. Кожа твердая. Хотя… — я мрачно посмотрел на него, потом на дверь. Он, сразу всё поняв, отодвинулся.        — Ну, ты это… я ведь не гей. Кусать не буду, — я еще мрачнее глянув на него, прорычал:        — А что будешь? Сосать?! — он, дико глянув на меня, вскрикнул.        — Блядь, хватит уже, Дюш. Ничего не буду… твою мать. Я только об этом и думаю. Как думаешь, они нас изнасилуют? — пожал плечами, ну я-то точно живым не дамся, а вот его как раз быстро сломают. К нам быстрым шагом вошли сразу трое кошаков и, глянув на меня, прошипели:        — Ты первый пойдешь на столб, — я кивнул и спросил с ехидцей:        — Вы на том столбе что делаете? Метки ставите? Или кошкам песни орете? — те недоуменно переспросили:        — Песни орем? Метки? Это ирония? Вы в военном лагере Арузов. Мы воюем против Ажаров. Ажары крупнее нас в три раза почти, вот они и будут сходить со столбов. Если мы выиграем столбы, то на пять лет заключаем перемирие. И если потом наши главы кланов наконец-то заключат брак, то вообще будет всё хорошо. Но бой будет насмерть. Так что готовься. Еду вам уже приготовили. — я не успокоился:        — За все четыре дня, что вы нас тут держите на воде, могли бы уже давно еду приготовить. Я буду слаб, мне надо много пищи и баб. — я, конечно, зубоскалил. Они вопросительно посмотрели на Илью, и тот начал быстро им все объяснять. Но главный из них все же выругался на кого-то за дверью. Ко мне медленно крался по стенке снова все тот же кошак, думая, что я не вижу его. Когда он стал ко мне ближе, я отвернулся от него и со всего размаха вмазал ему по морде, разворачиваясь резко к нему. Его снова словно сдунуло с комнаты. И летел он красиво, головой вперед сложив руки на груди. Зато еду начали вносить сразу на трех подносах, не приближаясь ко мне ближе, чем положено. Пять шагов до меня и все — граница. Я кивнул благосклонно и с радостью кинулся на еду.        — Человек зачем бьет Аруза Ртуна? — спросил вошедший. Не прекращая кушать и поглядывать на жрущего… именно жрущего Илью, сказал чавкая:        — Зачем он трогает меня? -тот промолчав сказал через какое-то время:        — Он тебя выбрал потому и трогает. Конечно ты пока ничей, но он так старается тебе понравиться. — я чуть не подавился, и Илья, хлопнув меня по спине утешительно, стал пояснять вошедшему:        — Ну, а мы так тоже стараемся понравиться. — я снова чуть не подавился и обидчиво посмотрел на Илью. Кошак слегка поклонился и вышел.        — Ты идиот? Илья, какого хрена ты сейчас сказал? Типа бьет, значит любит? — тот ошалело уставился на меня и потом лишь сообразил, какую глупость сказал.        — Бляяя, прости, Дюш. Я поясню им все… во, я дурак. Слыш, а я вот сдачи не могу дать и что, скажут, ему никто не нравится, так? — я кивнул было, и тут до меня дошло, к чему он это говорит. Типа его-то не тронут. Я снова зашипел на него, но кушать не прекратил.        — Ты, значит, специально уже обороняешься, да? Мой зад подставляя, да? Друг ты сердешный. Убью нафиг за такие шуточки. — я лениво и сыто рыгнул и за дверью что-то упало. Кувшин с каким-то пойлом освежил, конечно, но в туалет захотелось дико. Я постучал в дверь и тут же прибрела куча кошаков.        — Человек хочет уйти от нас? Сбежать? — я виновато развел руки и спросил:        — По нужде куда ходят? — кошак сразу посмотрел на Илью, и тот начал свою объяснительную речь, выпятив грудь.        — Ну нужда у нас бывает в деньгах, сексе и поссать или по большому. — меня уже выводили и я расслышал едва голос Ильи: — Ему всегда нужны только секс и еда… — слова уже ветром унесло        Меня вели, держа за веревки на расстоянии. И, показав снова на другую уже хибару, молчаливо отвернулись, впустив меня в нее. Я начал было снимать штаны, и тут руки в темноте начали мне помогать. Я охнул от неожиданности и, схватив насильника за голову, прокрутил вокруг себя и, хлопнув его мордой о косяк, вновь выкинул его за дверь.        Приглядевшись в темноте поискал глазами какое-нибудь ведро и, не найдя, вышел на улицу. Терпеть сил не было. Я, привалившись к стене, расстегнул свои джинсы и, наконец-то, помочился на стену. Ух, чуть не умер ведь! Я радостно оглянулся и замер. Моего насильника, все того же, что вылетал из-за двери, вновь приводили в себя. Он, открыв ярко зеленые глазища, с ужасом посмотрел на меня и дернулся в сторону. Я, сделав шаг к нему, спросил:        — Чё ты ко мне привязался? Я не гей, тьфу, вы такого и слова-то не знаете. Я не люблю самцов, кобелей, приматов твою мать! Блядь, я не сплю с мужиками.        Пытался показать на пальцах, объяснить, но они все застыли и наконец один сказал:        — Человек не желает сейчас Ртуна, может он хочет другого? — я обеспокоенно сказал торопливо:        — Я никого не желаю, ясно? Я не хочу никого и никогда. — те кивнули, и меня отвели обратно к Илье. Я вошел, видимо, не вовремя. Илья… нет, Илью… тьфу ты. Хрен поймешь кто кого. Короче я отвернулся и спросил Илью:        — Тебе помочь его выкинуть? — тот замычал и я услышал:        — Хрен не понял как я с ним, блядь. Дюш. Ты не подумай что я гей, бля… пофиг, короче, думай что хочешь. — его кошак уже опрометью выскочил из нашего домика. Как он мог так быстро соблазнить Илью? Тот ведь по бабам больше, хотя я ведь не знаю его жизни, мы и в институте вместе особо никогда и не гуляли. Ни разу ведь не видел его с бабами. Может он скрытый и сейчас стесняется меня? И зря, между прочим. Я все бы понял и не прекратил бы нашу дружбу.        — Ты уже и раньше был с мужчинами да? — я спросил, боясь его испугать. Он ответил не сразу, вздохнул и затем нехотя сказал:        — Я би, мне пофиг кого… Дюш. — я повернулся к нему и сделав равнодушное лицо спросил:        — Что ж ты театр такой ломал? Я бы и так все понял и никогда не отвернулся бы от тебя. — он изумленно посмотрел на меня.        — Таких как ты — единицы, меня не били только из-за того, что тебя все боялись. А ты всех баб перепортил в округе, и потому я очень даже легко тобой всегда прикрывался. Тебе взгляд было достаточно кинуть, и все парни сразу уходили. — я присел на пол и вздохнул.        — А я вот не смогу с ними. И не хочу и давай сразу договоримся — без агитации. — он кивнул и мы замолчали, отвернувшись каждый в свою сторону.        Ночь прошла плохо. Мой кошак приходил трижды просто переговорить, а потом вылетал, открывая собой двери. Зато среди ночи пришел кошак Ильи, и они шумели. Я сам не понял, как порвал у Ильи веревки и выкинул их обоих. Не люблю, когда спать мешают. Связал двери накрепко этой же веревкой и заснул, сразу упав на пол.        Меня не трогали, дали выспаться и когда я открыл глаза, подали ведро с водой. Благодарно кивнул им, и с шумом помылся в студеной воде, кидая пригоршни воды в ладонях на голое тело. Сам не заметил, как принял полотенце и обтеревшись насухо вновь оделся в свою уже потрепанную одежду. Рубашка местами порвана. Эх, голову бы оторвать этому кошаку. Порезал мне вчера всю рубашку в мелкие полоски. Мразь такая, ненавижу котов. У меня кошка живет дома и такая она спокойная и тихая. А эти озабоченные какие-то.        — Кушать, человек, Ртуна теперь не ходит, у него переломаны ноги. Зачем ты так с ним? — я виновато посмотрел на кошака.        — Так, а чё он всю ночь ходил ко мне? Я спать хочу и мне бой надо выиграть… сами сказали… и я не сплю с… короче ни с кем не сплю. — тот кинув спросил:        — Болеешь? — пришлось кивнуть. Вечером меня навестила делегация кошаков и попросила раздеться догола. Ну, я разделся, конечно… до плавок. Они, довольно прищелкнув языком, сказали мне:        — Хорошее тело человек, у тебя хорошее тело. — я кивнул и зачем-то спросил:        — Ртуна будет ходить? — они рассмеялись.        — Ртуна уже ходит, на нас все заживает быстро, в течение двух прыжков. — кивнул облегченно и сказал:        — Пусть Ртуна не приходит ко мне, и никто не приходит. — те закивали, и один сказал ехидно:        — Человек второй спал с Ртуна и Ашуном. — я, подняв руки, как бы сдаваясь, выдавил через себя:        — Илья пусть спит с кем хочет. Я нет… ясно? А то тресну так, что ухи отвалятся! — от меня отступили на шаг и быстро вышли. Через час примерно ко мне вновь зашел крупный кошак и, поманив за собой, срезал мои веревки когтем. Словно они были какой-то обычной травой. Обалдеть. Я ошалело разглядывал срез и попросил заискивающе:        — Покажи когти? — тот недовольно посмотрел на меня.        — Что за когти? -я вспомнив что у нас наверное названия расходятся.        — Ну вот у меня ногти… а у тебя? — он посмотрел на свою руку и вдруг расправил свои когти во всю длину и сказал:        — Гренчи — когти по-вашему. — я кивнул довольно разглядывая их. Рука сама по себе потянулась к острым когтям и тот, отпрянув, зашипел:        — Выдернуть хочешь? Как Ртуну? — ну я помнил, что делал с Ртуном, но отрицательно помотал головой.        — Нет, ты что. Посмотреть хотел и потрогать. — тот нехотя протянул ко мне руку и вновь вытянул когти. Ого, да это просто ножи, неужели я вырвал у Ртуны коготь? Как же я так неаккуратно? Случайно, наверное.        — Ртуна плакал, говорил, что ты по одному вырвал его когти. Говорил о какой-то рубашке. — я со стыдом вспомнил, как услышал в темноте, что он рвет мою рубашку, и схватив его за ру… лапу, прижал всем телом к земле и да… черт… как нашкодившему псу или кошке выговаривал: «Это тебе за мою рубашку, это за то, что напугал меня до чертиков, это за то, что трогал меня, и это за то, что спать мешаешь, а теперь пошел вон». И пнув его под зад услышал как дверь вылетела и его тело тоже. Сразу по полу стало свежее. Я, стряхнув оцепенение, посмотрел на кошака, виновато сказал:        — Он такой блин, урод. — тот слегка поддался мне навстречу и почему-то шепотом спросил:        — А я тебе подойду? — я не сразу понял, о чем он, но когда до меня дошло, непроизвольно сжал его лапу, и он, тоненько завизжав, оттолкнулся от меня ногами и вылетел на всех четырех ногах из комнаты. Сразу влетели другой кошак и его охрана, видимо. Он осторожно сказал что-то другим и те вышли.        — Человек боится столба? — я отрицательно мотнул головой.        — Человек хочет уже столбов. — тот сказал почему-то шепотом:        — Иди за мной. — я кивнул и, сорвав остатки рубашки, кинул лохмотья на землю. Илья стоял рядом с двумя кошаками и грустно смотрел на меня. Кивнул мне, и я, недовольно поджав губы, отвернулся от него. Предатель он. Даже не пришел попрощаться со мной. А может, я умру? А он всю ночь кувыркался. Гад такой. Меня привели в огромную яму и показали мое место в центре.        — Там ты должен выстоять всю ночь, человек. — я кивнул, глядя с ужасом на свою могилу, и осторожно спустился по небольшой лесенке. И вот они столбы. Только столбы были похожи больше на разгоны с мостика.        Через минуту раздался продолжительный свист, и я приготовился к бою. Незаметными тенями ко мне кинулось сразу два тела и я, придавив обоих сразу в руках, откинул их от себя и принял на грудь двух других. Пятый вцепился в мою грудь когтями, но не тут-то было. Моя кожа с рождения, словно дубленная, и я лишь почесался о место, куда меня полоснул кошак. Перехватив его тело, кинул его на один из мостиков и, наклонившись, выкрикнул:        — Подходи по одному, встречу всех с объятиями, мой кулак поцелует каждого. — кошаки кружились вокруг меня. Разом кинувшись, стукнулись телами надо мной и я, схватив одного за хвост, начал кружить его над собой как флаг. И очень удачно им же откинул от себя других недругов. Зачем-то крикнул:        — За Россию матушку! — и слезы даже потекли из глаз. Вспомнил Родину и, положив уже безвольно обмякшее тело рядом, сел на него. Там сипнули. Я испуганно дернулся, когда передо мной вдруг возникло действительно огромное тело кошака. Это был тот, с кольцом на кончике хвоста, я узнал его. В нем я чувствовал мощь. Выкинул подальше тела кошек, что мешали моим маневрам и отпрянул от удара в лицо. Из глаз посыпались искры. Успел только на седьмой раз обхватить его огромное тело в груди и прижать к себе. Натужился так, что казалось глаза сейчас лопнут. Кошак, закрыв глаза, дергался в моих объятиях, и вдруг я услышал голос Ильи:        — Отпусти, изверг, это король Ажуров и уже день на дворе. Хватит бороться. К тебе с мирными намерениями шли, а ты кидаешься на всех. — Илья шел ко мне через всю яму.        — И нафиг ты с кошкой дрался? Хвост в нескольких местах сломал. Это место у них самое чувствительное. Отпусти, говорю, их короля… блядь, Дюш… ты в своем уме? — я разжал осторожно объятия. Король Ажаров слегка покачнулся и, встав уже на две ноги, устало сказал:        — Великолепный бой, человек Дюш. Я готов учиться у тебя. Поживешь у меня? — я спросил с осторожностью:        — Лезть трогать меня не будешь? — тот, рассмеявшись, скрестил руки на огромной груди, сказал, улыбаясь в оскале:        — Нет, у меня есть с кем мне делить ложе. — я облегченно вздохнув кивнул.        — Ну тогда я подумаю. И мне надо спросить друга, посоветоваться. Не буду же я его кидать здесь одного. — он, раскатисто рассмеявшись, сказал довольно:        — Ну он, наверное, только рад будет такому гарему. Эта раса очень любвеобильна и пока он побудет игрушкой им, а вот потом ему надо снова прятаться за твоей спиной. Мне сказали, что будет два человека на столбы, а вышел ты один. — я пожал плечами. Илья стыдливо опустил голову. Ну трус он…чё теперь. Уж лучше одному, чем бояться и за него тоже.        Я покушал в своей старой комнате и уснул, словно упал замертво. Меня снова не будили, и я очень даже прекрасно выспался. Проснулся от яркого солнца, бьющего в глаза. Ого, да я сутки проспал. Весьма довольный собой вытянулся. На ногах и шее кольца исчезли, словно их и не было. В комнатушку вошли два кошака и, разглядывая мое тело, сказали медленно и слащаво.        — Ты будешь жить во дворце нашего главного Ажара. У него самое крепкое потомство. — я с пониманием кивнул. Ну, вот насчет потомства понял и крепости. Моему отцу часто говорили, что я у него просто подарок. Но ведь от этого отец не стал президентом. Кажется, кошаки поняли меня.        — У нас потомство угадывается по продолжительности брачного периода. Увидишь сам. Вожак покрывает кого хочет, и это надолго, пока не зацветет атал. — у меня глаза выпучились.        — Это как? Вы что, периодами размножаетесь? А когда оно растет? — те рассмеялись.        — Атал уже вырос и скоро должен зацвести, но он должен выпустить споры в воздух. Наш вожак первым почувствует это и даст клич. Потом он пройдет по нашим деревням и выберет себе гаютэ на все пять переходов до Душана. — нихрена не понял, но спина покрылась липким потом. Хотя, что это я. Он ведь так и сказал, что у него есть все кто нужно. Кошаки прибрали комнату и сказали:        — Хочешь посмотреть наши настоящие жилища? — я опасливо кивнул.        — Мы разбираем свой лагерь. Ажары ушли с нашей территории на пять лет. Так что показать тебе все, мы даже рады. Может ты выберешь кого-то из нас. — я, вздрогнув, помотал резко головой.        Тут в комнату внесли подносы, и я, сев на пол, пригласив и этих кошаков позавтракать со мной, начал кушать. Они, конечно, сели рядом и я увидел. Нет не так. Они, не скрываясь от меня, даже не прятали свои возбужденные члены. Вообще случайно заметил, между прочим. Вижу, что-то розовое из темноты шкуры показалось, присмотрелся, думал, кто-то запачкал их. Но когда разглядел… и у одного и у другого, сам покрылся красной краской стыда. Это были их члены, и они увеличивались прямо на глазах. Кошаки не стесняясь меня, даже как будто выпятили свои мешочки с членом. Я вам скажу об их размерах одно: крупнее члена я еще не видел, и ведь толстый и большой. Охренеть, кому-то не повезет, если бдительным не будет.        — Ты так смотришь, выбираешь? — меня спросили, оскалив зубы, словно смеялись надо мной. Я вздрогнув, виновато посмотрел на них и еле выдавил:        — Ннннет, простите, не выбираю. — они резко встали и поманили меня рукой. Пришлось идти за ними. Мы недолго шли и они вдруг издали какой-то горловой звук, и уже ко мне обращаясь, сказали едва слышно:        — Вот, ажары приведут вас к своему вожаку. Приходи в гости. — я кивнул и лишь потом горестно вздохнул. С Ильей то не попрощался, вот ведь! Ну ладно, увидимся еще. Ко мне вышли из кустов двое чуть более крупных кошаков, представители ажаров, и, не церемонясь, грубо прорычали:        — Не отставай. — пришлось всю дорогу бежать за ними. Они всю дорогу злились на меня. Я недоуменно смотрел на них и лишь у огромного каменного замка понял, в чем дело. У одного из них был кривой хвост. Это видимо я им махал во время боя на столбах. Я заржал во весь голос и, присев устало на ступени, отсмеявшись, сказал:        — Ты это, друг, прости, если что не так. — тот отвернулся от меня и вдруг выдал:        — Будет нужен на праздник Атала напарник, позови Асала. Я сразу приду. — я кивнул, не понимая о чем он. Только потом до меня дошло, что он меня так пригласил к их спариванию…        Ко мне вышли трое, охранников наверное, и меня провели к вожаку ажаров. На первом этаже, собственно, меня и ввели в небольшой кабинет. Вожак сразу встал.        — Ты все-таки решил ко мне присоединиться? — я присел на диван и кивнул:        — Ну, собственно говоря, мне не дали выбора. Сначала хотели показать свои жилища, потом вот передали меня другим, а те привели сюда. Ну погощу у вас, если вы не против. — тот кивнул, внимательно меня разглядывая.        — Не против, не против. — сказал он мяукающим голосом. — Выбери сам себе покои и выходи после ужина на тренировку с моим гаремом. — я заинтересованно глянул на него и кивнул быстро. Тут за мной зашли и, показав на дверь вывели, провели на второй этаж и, показав на штук десять дверей, сказали:        — Выбирай и обустраивайся. — они ушли незаметно.        Я же, обойдя все комнаты, выбрал самую дальнюю, чтобы всяким соблазнителям лететь было далеко. И войдя в свое новое жилье, с удовольствием огляделся. Живут же они тут! А я на полу как пес шелудивый спал все эти дни. А у них тут смотрю и кровати есть, и простыни с одеялами вон, все такое воздушное и чистотой пахнущее. Аккуратно смял края простыни и даже зажмурился от того как простынь хрустнула от чистоты. Эх помыться бы…        Услышал журчание и оглянулся, небольшая арка, и я, не поверив глазам, протер их и снова посмотрел через арку. Там… бассейн, а из него легкий такой дымок вьется. Я медленно, как загипнотизированный, пошел туда. Не помню, как разделся и кинулся в него. Наверное, сон. Взяв первый попавшийся флакон в руки, понюхал и щедро ливанул на руку. Эх, была не была, и, намазав голову, замычал свою любимую песню: «Виновата ли я, виновата ли я, что люблю…» Ну вот любимая, потому что в детстве подпевал матери, а с отцом пел лирическую: «Черный ворон».        И вот когда настроение хорошее тогда мать сразу вспоминалась со своим глубоким голосом или отец в печали со стопкой в руках. Нырнул в воду, увидел темное тело рядом со мной и, как ошпаренный, выскочил из бассейна. Даже ног не почуял под собой. Очнулся уже у кровати с ножом в руках, причем открытым. А мокрый кошак — вожак кхекал, от смеха видимо.        — Человек Дюша, лезь обратно. Ты пугаешься так интересно. Я хотел тебя схватить только, а тут ты сам увидел меня. И так испугался, что я сам испугался. Мы в разные стороны выскочили, я в стену, ты в комнату… — он снова закхекал странно, и я медленно вошел снова в бассейн и, нырнув, спросил:        — А вы что же, со всеми моетесь гостями? — тот, смутившись, спрятал взгляд и вдруг сказал серьезным тоном.        — Ну ты светлый, вот я и хотел тебя разглядеть снизу. — я рассмеялся и спросил:        — Ну и как, разглядел? — тот мотнул головой и сказал грустно:        — Твой шивонье крупнее моего и любого из нас… — я почему-то понял, о чем он говорит, и нисколько не смутившись гордо выпятил грудь и похвастался:        — Весь в отца. — кошак глянул на меня с интересом и вдруг предложил:        — Хочу попробовать тебя во мне, не дергайся. — зашипел он на меня. — Я не трону тебя в любом случае, пока ты сам не захочешь меня. — я задохнулся от возмущения и он вновь продолжил: — Скоро будет праздник общий. И мой гарем ждет моего выбора, а я… — он не продолжил, и я завозился, стараясь выбраться поскорей из бассейна, прикрывая рукой уже свое наследство.        Зря хвастался… а он вышел вслед за мной не скрывая от меня своего взгляда на мою задницу. Ох, нельзя к ним задом вставать, нельзя. И я, встав боком, подождал, чтобы он прошел мимо меня, и зачем я это сделал?! Я посмотрел и на его… наследство. Жар в голове вспыхнул от стыда и я, стыдливо пряча взгляд в пол, опустил голову. Какой же у него огромный. И чего он ныл, что у меня… погоди, он чё, меня возбужденным видел?! Нет! Я не возбуждался тут ни разу. Тогда откуда? Ладно, потом разберусь. Я быстро обмотался в полотенце, что мне кинул кошак.        — Асилай я, можешь так и обращаться. А при всех — фриер Асилай. — я кивнул.        — Фриер — это типа король? — он удивленно посмотрел:        — Вожак, ты говорил с человеком Ильей. У нас есть пять, рас две ты знаешь, остальные три — это очень крупные, как ты. — я взволновано посмотрел на него, — Нет таких как вы нет у нас. Они оборотни. Стоят как вы и на двух ногах ходят. Но когда им надо поохотиться они стают огромными таруни или агнес и еще редкие фатры. Ну, тех ты вряд ли увидишь. Они наши предки. Мы все их потомки, пошли именно от них. Как они скажут, так и будет. Мы ходим на их территорию за ответами и затем чтобы решить какой-то спор. И редко, раз в хоши, они выходят к нам и одаривают нас своим вниманием и даже покрывают кого-нибудь чтобы укрепить нашу расу. — я вздрогнул и перебил его:        — Так вы что еще и вынашиваете малышей? — тот кивнул.        -Я даю крепкое потомство, десять гиров назад они покрыли моего отца, и он выносил только меня одного, и умер от горя. — я кивнул ему соболезнуя.        — Заболел, да? — тот кивнул и поправил:        — Он влюбился в фатры… и умер от тоски. — мое сердце екнуло, и спросил, боясь получить ответ:        — Так у вас что… вообще женщин нет? — он закхекал.        — Какой женщин? Это раса такая? — я показал у себя грудь с объемом, и он удивленно покачал головой.        — Нет, у нас только один пол, если ты, Дюша-человек, об этом. — я горестно поник головой и, протянув руку к джинсам на полу, подозрительно глянул на короля ажаров, спросил:        — А одежда у вас откуда? Кровати, вы что, еще и строите? — тот обиженно глянул на меня свысока.        — Цивилизация у нас была и будет, человек. Ты не видел наших городов. У нас все развито, но до того уровня что нам надо. Мы не торопимся убивать планету, как это делаете вы. — и тут я не выдержал:        — Мы попали к вам по твоему желанию? — я спросил в лоб, и он кивнул отворачиваясь.        — Да, я призвал вас с еще одним арузом. Нам нужна свежая кровь. Ты не дергайся. Все равно ты не будешь спать с нами. И мы видели, что ты любишь другой пол. Илья был нам нужен только. Но ты спал на нем, или он на тебе. — я вскрикнул:        — А обратно отправить меня можешь? — тот кивнул и сразу ответил:        — Как проход откроется к вам, сразу и отправлю. Но пока живи и осматривайся. — я недоверчиво смотрел на него. Неспроста он меня к себе забрал. Илью, как слабейшего, оставил там, а меня, как сильнейшего, к себе, типа для потомства. Не отпустит ведь, пока не оприходую его. Я, сжав зубы, выдавил из себя.        — Я могу свою сперму отдавать вам на размножение, только отпустите меня… — просяще глянул на него, он оскалился и выскочил из комнаты. Я, сжав кулак, грохнул им об стену, крошка посыпалась, и с кулака потекла кровь. Прижав больную костяшку к губам облизал ее и дернулся, когда в мои покои сразу четыре кошака внесли несколько подносов с едой.        — Фриер в своем гареме. — зачем-то сказал мне один из них. Гордо кивнув ему, принялся за еду. С легкой одышкой прикончил последнюю миску с чем-то обалденным мясным и, откинувшись на диване, задремал вытянувшись во весь рост. Хорошо хоть джинсы надел. Вон и рубашку мне на стул повесили, а сами-то не носят их. Слуги с какими-то кожаными мешками на талии ходят. Типа члены прячут или яички, не поймешь их. У одних все видно, у других спрятано.        Я протер глаза и, глянув в окно, удивленно понял, что я проспал тренировку с гаремом. Думаю, простит. В комнату внесли вновь подносы с едой и, показав на улицу, спросили        — Тренироваться перед столбом не будете? — я оторопело переспросил:        — А что, у меня снова дуэль? — те, поклонившись слегка, сказали:        — У вас будут столбы, если захочет наш фриер, человек. Он повелел вам приготовиться сегодня к столбу с таруни. Они сильные воины оборотни. И они впервые захотели участвовать в боях на наших аренах. — ну вот, наконец-то они сказали нормальное слово… арены.        Я кивнул и, с жалостью глянув на стол, вышел быстро из покоев и по памяти стал идти на выход из замка. Двери в одной из спален были приоткрыты и я услышал стоны. Словно там издевались над кем-то маленьким. Гнев поднялся во мне, и я смело кинулся на защиту. Распахнув шире дверь, хотел было зарычать, но тут же осекся.        Асилай, прижав незнакомого кошака к стене, медленно двигался в нем… Мой пах одеревенел и я как зачарованный, так и стоял, глядя на них. Ноги послушно вынесли меня на двор и, выдохнув облегченно, тут же сжался. Член мой набух и мешал движению… что-то надо делать… черт… этих кошаков.        Найдя темный угол помог себе рукой, быстро доведя себя до оргазма, и, сплюнув от всего сердца, прикопал свою сперму в земле. Набрав ритм, побежал вокруг замка. Стянул с себя рубашку на пятом круге. Ох, и огромный же этот замок.        Потом увидел огромное бревно и едва закинул себе его на плечи. Вновь побежал, едва переставляя ноги, но вскоре привык к этой тяжести, и стало легче. Круг с этим бревном и, чуть отдохнув, кинулся на отжимания. Чтобы глупость всякая не лезла в голову, стал громко отсчитывать на выдохе цифры и под семьдесят рухнул на землю в изнеможении раскинув руки над собой.        — Человек смутился от моего покрытия гарема? — рядом со мной на землю лег Асилай, и я, повернувшись к нему лицом, ворчливо сказал:        — В нашем мире, между прочим, принято, если стонет ребенок или плачет, идти к нему на помощь. И мне показалось, что стонал малыш. — Асилай, недоуменно посмотрев на меня, сказал:        — Но он не малыш, он давно уже у меня и взял его сегодня не впервые. Ему три гиря. Илья говорит, гирей это, по-вашему, 10 лет. Ему выходит 30. — я кивнул и, сев на землю, спросил:        — Ты специально дверь открыл, чтобы я пришел смотреть? — он ухмыльнулся и сказал:        — Ну да, ты ведь должен привыкать что будешь с кем-то. — я вспыхнул.        — Не буду… я лучше себе рукой помогать буду… лучше вон, бревна утаскаюсь, чтобы глупости не лезли в голову. — кошак пытливо посмотрел на меня.        — Почему ты так сопротивляешься? В вашем мире это позор? — я пожал плечами.        — Я мужик, понимаешь, должен добычу приносить, у нас изначально так все строилось. Есть те, кто родились очень слабыми, и они психологически как женщины. То есть они ну эти геи. Есть пасив, есть актив… вроде. Есть те, кто имеет и те, кого имеют… — окончательно запутавшись и ничего толком не объяснив, я сказал: — Так вот, я ни тот ни другой, я тот, что добычу приносит. — кот почему-то понятливо кивнул и, хлопнув меня по плечу, успокаивающе сказал:        — Тяжело тебе будет перестраиваться, чувствую, что до конца стоять на своем будешь. Давить не буду больше на тебя. Я восхищаюсь тем, как ты себя подаешь, как личность. Ты цельный, упрямый и с таким хочется дружить. Про связь между нами говорить даже не буду, но мечтать буду. — я протянул ему руку и спросил:        -Друзья? — он кивнул и опасливо протянул мне свою. Пожав его лапу, довольно легко вскочил и помог подняться кошаку и тут же остановился. Я ему помог как парню или как бабе? Тряхнув головой пошел к замку и остановился как вкопанный. У самого входа стояли два человека. Я счастливо выдохнул и, хотел было побежать к ним, но Асилай остановил меня.        — Это оборотни, не забывай, они могут насиловать более слабого. Лишь я их удерживаю от этого. На нашу территорию им вход запрещен. Они будут твоими соперниками сегодня. — я печально посмотрел на него.        — Прости, Дюша, я был зол на тебя, ты предложил мне как… свое семя в руке. — я кивнул.        — Я ведь не знал, что это унизительно для тебя, я не хотел обидеть тебя. — тот, грустно посмотрев на меня, прошептал тише:        — Теперь уже не отменить, они приехали очень рано. Иди, кушай и приводи себя в порядок. Мойся хорошо, с моего гарема помогут. — я хотел было что-то сказать.        Он постарался отвлечь на себя оборотней. Я почти прошел мимо, но воля судьбы не дала мне это сделать, и я со всего размаха впечатал одного из них в стену. Думал, что я изящный такой и протиснусь мимо, но, увы, нет. Мгновенно меня откинуло к двери, и я не разбирая, что делаю, вскочил на ноги и бросился в бой.        Красное марево азарта и гнева заполнило меня. Махая руками направо и налево, услышал стон, затем, обняв второго, прижал к себе и упал на него, вцепившись в его горло. Меня отдирали как боксера от палки. Я держался зубами.        Кое-как придя в себя и вытерев пену, как у бешенной собаки, на подбородке, посмотрел почему-то на свои руки. Они по локоть были в крови. Тела под коркой крови вообще не видно. Джинсы, эх джинсы пали смертью, твари.        — Вы мои джинсы порезали, твари… — бесформенная туша поползла от меня в сторону, и я икнул, увидев перед собой тигра, чуть помельче, конечно. Но блин ТИГР ведь. Страх стал вползать в моё сознание, жестко контролируя дыхание, которое становилось всё чаще и чаще.        — Аголд и Торни, бегите, он не успокоится пока не убьет, вы его хорте порезали когтями. — два тела сделали вид, что рванули на бешеной скорости, но на деле едва лапами перебирали.        — Человек Дюша, так нельзя кидаться на таруни. — сказал Асилай сдерживая смех, в глазах у него бесились черти, и он, с вызовом глянув на оборотней, спросил меня: — У тебя сегодня будут столбы с… — те что-то быстро сказали, и кошак, довольно кивнув, снова ко мне обратился и закончил речь более чем странно: — У тебя не будут сегодня столбы, ты покалечил своих противников. Но мы подождем, конечно, замену.        Я понятливо кивнул, косясь на мутантов прошел бочком ко входу и устало поднялся по лестнице в свои покои. Ну вот, теперь точно от меня не отцепятся. А если проиграю — изнасилуют и возьмут в плен. Надо как-то застолбить себя в чем-то другом. А то ведь найдется всегда сильнее меня и что? Что я буду делать? Я ведь не дамся, не убив себя. Мне не жить после этого.        В бассейн ко мне прыгнуло два тела так незаметно и быстро, что я метнулся сам к ним и, схватив сразу обоих, швырнул в арку, а сам следом кинулся на них. Они, завизжав, кинулись уже к выходу, а я, орлом воспарив, вернулся, гордо оглядывая купальню, важно вошел в бассейн. Мылся я как никогда. М-да, даже кровь у меня от царапин была, хотя, наверное, не моя кровь все-таки. Я с сомнением рассматривал свою дубленую кожу, все-таки кровь не моя. А то я уже испугался, что крови много вытекло.        На столе уже поменяли подносы, и я накинулся на еду, как самый голодный зверь, с глухим рычанием. Утолив первый голод, задумался о словах Асилая. Неужели связь со своим полом — позор? Все в душе переворачивалось даже от мысли об этом, но я упрямо вертел мысль и так и эдак, пока не понял, что я пытаюсь все понять, чтобы… для чего? Для чего сейчас об этом думать? Я что, уже сомневаюсь в своем принятом решении, своем выборе? Вяло доел последний поднос и под изумленный вздох кошака-слуги довольно рыгнув, прилег поспать и словно провалился в сон.        — Андрюх, хорош дрыхнуть. Ты так жизнь проспишь… — я неверяще открыл глаза.        — Илья, друган!!! — прохрипел я, обнимая единственного друга в этом мире. Я действительно был рад ему. За тот год, что я прожил у Асилая, успел так надоесть всем. Я накачал такую гору мышц, что сам был не рад. Но делать было НЕЧЕГО.        Мы иногда спускались в деревни и города этой расы, и я много почерпнул для себя. Тут никто не стремится обогнать никого ни в чем. Все как-то налажено и тихо развивается в своем направлении. Есть и швеи, но только для постельного. Это у них ценится, и швей буквально носят на руках. Их просят вышить красивые монограммы на постельном белье, на шторах, на всем чём можно. Ткачи также на вес золота.        Своя иерархия, иногда она меняется, если чей-то род отличился в войне, и его ставят на ступень выше. О них пишут истории, их имена начинают появляться во время праздников. Им начинают доверять выполнение тех или иных поручений.        Особо меня никуда толком и не пропускали. Асилай только пожимал плечами. Типа, а я тут причем?! И я, сгорая от любопытства, провожал взглядами заводы.        Илья жадно рассматривал меня, я, немного смутившись от такого внимания, мрачно посмотрев на него, буркнул:        — Хватит меня раздевать взглядом, стукну — ухи отвалятся. — он почему-то поверил и, отвернувшись, выдавил:        — Ты стал… таким… — я резко подскочил к нему и заорал:        — Хватит, хватит, Илья, мы друзья. Понял? Мы друзья. Я не хочу терять друга, только из-за того, что не подставил ему свою задницу. — тот перебил:        — Я могу и сам подставить… — вот тут я и не выдержал, короткий удар и на пол шмякается тело Ильи.        — Развлекаетесь? Это у вас называется типа: бьет, значит, любит? — я рассеяно глянул на Асилая и огрызнулся:        — Да, именно так, Асилай, вот урок преподаю ему, чтобы на стороне не гулял. — говорил на самом деле шутки ради, но судя по вытягивающему ли… морде Асилая. Понял, что хватил все-таки лишка. Он зашипел и процедил:        — Я всегда готов на любые унижения, Андрей, чтобы быть с тобой. И мне понравится, если будет больно. — он с готовностью посмотрел на меня, но увидев в моих глазах ярость и гнев, быстро смахнул в коридор.        Илья покряхтывая поднялся с пола и подошел к зеркалу.        — Ух ты, синяк будет. — я поправил на автомате:        — Фингал будет, а не синяк. — тот кивнул с готовностью и, повернувшись ко мне, виновато сказал:        — Ну прости, а? Черт меня попутал, бес, так сказать. Я уже дегенерировал с этими кошаками. Я уже различаю всех только, что можно трахать или нельзя трахать. И ты знаешь того кого можно, значительно больше. — я кивнул. — Андрюх, как же ты так не трахнулся-то ни с кем? — я пожал плечами.        — Не хотел значит. — тот, удивленно посмотрев на меня выдавил:        — Жалко мне фриера, кстати, наслышан о твоих боях на арене. — я кивнул, наконец-то всё, чем я тут занимаюсь, правильно выговорено. Улыбнулся другу и спросил:        — А у тебя как там жизнь? — он грустно качнул головой.        — Я идиот, Дюш, я влюбился в твоего фаната. — я, с ужасом посмотрев на него, подумал: ну как вот он еще и влюбился в мужика? Обалдеть, свихнулись все.        Илья начал мне расписывать, как он скучает и сейчас типа ушел от него, потому что тот ему изменяет со всеми напропалую. Вот у Ильи сердце и не выдержало. Смысл был в том, что Илья переехал ко мне жить. Я кивнул. Показал на пустую кровать в следующей комнате.        — Вон, её можешь занять. — голос сзади заставил меня подскочить.        — Андрей, почему в твоей комнате? Я могу ему выделить место в своих покоях. — я пожал плечами быстро глянув на Илью. Тот почему-то смутился и отрицательно мотнул головой.        — Нет, я лучше с Андреем поживу, если вы не против. — тот, качнув головой, недовольно пробурчал:        — Моим наложником ты смотрелся бы очень даже неплохо. — я улыбнулся Асилаю.        — Хватит, Асилай, у тебя и так тут слишком большой гарем. — тот, потянувшись, прошел через всю комнату и, сев на мою кровать, громко сказал:        — Достаточно лишь твоего слова, мой непробиваемый Андрей. — он грустно посмотрел на меня. И глянув на Илью, сказал с укором: — Вот не могу соблазнить его никак. Такие формы тела, а волосы! Я насмотреться на них не могу. — он открыто смотрел на меня с восхищением и впервые делал мне комплименты. Мне стало не по себе. Словно шлюху на базаре рассматривают.        — Всё, хватит, Асилай. Я не хочу так даже шутить, не люблю я такие шутки. — тот с вызовом бросил:        — А я и не шучу. — пришлось ему напомнить:        — Мы друзья, Асилай, ты мне обещал. — тот кивнул и вдруг серьезным голосом сказал:        — Мой распорядитель арены, как ты ее называешь, сказал хорошую новость. Тебя приглашает на бой неизвестный противник. Его имя и раса — тайна от всех. Я сам в предвкушении. Так что, Илья, ты очень даже вовремя. И если хочешь, займи любые понравившиеся тебе покои. Но здесь не заводи никаких отношений ни с кем, пока я не разрешу. — тот быстро кивнул и спросил деловито:        — А я смогу наблюдать за боем? — Асилай, чуть помедлив, все же кивнул.        — Да, можешь. Я сам сгораю от любопытства. Бой будет на территории моего замка. На открытом воздухе, без навеса. Значит, преимущество будет за ним. У Андрея хватка как всегда. — я горестно вздохнул.        — И что же поставлено сейчас будет на кон? — тот, хлопнув себя по лбу, достал листок бумаги и зачитал:        — Твое пребывание, в случае поражения, будет на территории победившего, тебе дадут отбить проигрыш в течении… ага, в течении… нет, не сказано, Андрей. Ну да ладно, ты все равно выиграешь. Если ты выиграешь, то он отправит… чего? Андрей, это кто-то очень сильный. Тебя обещают вернуть на твою Родину. — я чуть не подпрыгнул от удивления.        — Асилай, разве такое может быть? — тот печально пожал плечами.        — Ну я ведь один из четырех фриеров. У них свои маги, другие возможности. Хотя возможности такой силы я не думал что есть. Сегодня вечером, Андрей. Иди, готовься, на кон поставлено все! И советую тебе выступить с палкой. — я кивнул разминая шею. Быстро выскочил на улицу, не замечая, что за мной бежит Илья.        — Андрюх, ты думаешь, тебе удастся его победить? Не думаю, что такой серьезный противник выступит слабо, как остальные. — зло бросил через плечо:        — Я должен попробовать, а там трава не расти. И в договоре не было сказано о том, что он будет пытаться сблизиться со мной. — тот кивнул и вдруг остановился.        — Там было много всего написано, Андрей, этот кошак тебе всего не сказал. — я кивнул.        — Обычно, Илья, мы вообще их не читаем.        Вечер наступил быстро. Я чувствовал себя не в своей тарелке и, когда меня проводили на открытую поляну, с ужасом ожидал, что сейчас выскочит какой-нибудь дикий кошак с пеной у рта, под действием какой-нибудь травы. Многие бои кошаки пытались так победить. Но когда на поляну вышел огромный тигр, и все встали на колени перед ним, я струхнул.        Шепоток: «Это фартры, он проиграет, нас коснулось внимание фатры, восславим Андрея, пусть он достойно проиграет». Публика была еще та изменщица. Тигр смотрел только на меня, не мигая. Я, сжав челюсти, ждал нападения. Когда тот кинулся на меня, кувыркнулся и, подпрыгнув, оседлал тигра, пытаясь сжать его горло.        Затея была, конечно, смешной, и тот легко скинул меня на землю. Спрыгнув на ноги я принял его два удара на грудь и, обняв снизу, подставил палку одной рукой к его груди и стал отходить назад. Он с рычанием нанизался на мою палку, окропляя землю своей кровью и сжимая меня в своих объятиях все сильнее и сильнее.        Да он живуч! Промелькнуло в голове, и я провалился в темноту. Затем почувствовал, как мое тело понесли. Так я и очнулся, меня до сих пор несли. То есть я проиграл? Я со стоном огляделся и тут же уцепился за кого-то. Темнота была непроглядная. Тут рычание и свистящий шепот:        — Не двигайся, твои кости срастаются, Андрей. — я глухо спросил:        — Я что, проиграл? — молчание было ответом. — Я же проткнул насквозь противника, я не мог проиграть. — и снова шепот:        — Ты не проткнул мое сердце, Андрей, а всего лишь шкуру попортил слегка. Я победитель и ты моя награда. Хочешь ты этого или нет, мне все равно. Залечишься, и у нас будет основной бой за право обладания. — я, вздрогнув, прошептал:        — Скорее убью себя, чем лягу под кого-то. — тот снова промолчал, и я, закрыв глаза, вздохнул с болью. Сердце уже начало отбивать быстрый темп.        Я боялся, да, я боялся. Я давно не был проигравшим и сейчас чувствовал себя униженным, опущенным, а что будет, когда… нет! Этому не бывать. Я уже не вздрагивал в замке Асилая, когда видел его трахающим прислугу или кого-то из гостей. Я спокойно сидел за столом, если кто-то целовался. Я более или менее выровнял свое отношение к этому всему, но, если только это не касается МЕНЯ! А тут я просто не знал, что и делать, как вести себя. Но я уже собирался вести себя как пленник.        Через несколько часов меня положили на землю, и передо мной вдруг возник полуголый человек. Крупного телосложения. Почему-то внутренне расслабился. Может, как с человеком я смогу договориться?        — Я разведу костер, и мы поедим, лежи и не вставай, Андрей. Я Гел из рода фатры. Потом поговорим. — и он скрылся так быстро, что я даже огляделся, вновь не веря в такую скорость. Снова едва прикрыл глаза, как почувствовал запах еды. Слюна наполнила рот. Но я не хотел делить с ним его еду.        — Андрей, кушай со мной. — я зло выплюнул:        — Нет, я смогу сам добыть себе пищу.        — Хорошо, я услышал тебя. Можешь идти охотиться. — я сплюнул.        — Как восстановлюсь так и буду охотиться, а пока перебьюсь. — тот гневно посмотрев на меня вскочил:        — Да ты упрямец. Я могу насильно покормить тебя. — я рассмеялся зло и, раскинув руки, прохрипел:        — Ну, давай, сломай мне еще пару ребер. Самое оно будет. — тот зло подошел ко мне, а меня словно подбросило в положение сидя. Я непроизвольно открыл рот, сам того не желая.        — Я маг, Андрей, и могу то, о чем ты даже не подозреваешь. И я буду этим пользоваться. Я навел тебя на мысль о том, что ты мне проткнул сердце. Я много чего умею. Так что ешь по-хорошему. — я отвернулся и снова лег со вздохом.        — Делай, что хочешь… — вдруг мои штаны просто сползли с ног, и руки раскинулись в стороны. Я лежал на животе и со страхом понимал, что сейчас будет что-то.        — Я могу сейчас прямо решить вопрос с твоей девственностью, Андрей, чтобы ты не воевал так за себя. И ты поймешь, что можно получать и наслаждение от такого вида секса. — меня перевернуло, и я уже лежал на спине. Руки и ноги снова прижало к земле с такой силой, что я застонал от боли. Казалось, что они сейчас сломаются.        — Ты упорствуешь, поэтому тебе больно. Расслабь руки, и путы ослабнут. — я подчинился, и действительно стало легче. Согнув ноги, также расслабил их и почувствовал себя увереннее. Гел так и сидел, кушая с костра мясо брусочками. И разглядывал меня обнаженного. Я заскрипел зубами.        — Что не нравиться? — спросил он ехидно — Мне нравится этот вид, твои раскинутые ноги. Ты готов меня принять в любом обличии. — попытался свести ноги, но увы. Он отбросил от себя кусок и, вытирая руки о мои штаны, направился ко мне. Я внутренне сжался.        — Я возьму тебя сейчас, и ты не сможешь мне даже сопротивляться, Андрей. Я сильнее тебя, поверь. И всегда буду сильнее. Будет больно, очень больно. Сразу говорю, я буду всю дорогу выхаживать тебя. Первый раз с нашей расой проходит очень болезненно. Но все потом возместится и я покажу тебе… — я выкрикнул зло:        — Да мне плевать на все, делай, что хочешь, уже хватит болтать. Ты победитель, твое право. Ненавижу ваш мир, ваши расы. Всё ненавижу в этом мире. — я отвернулся, и тут на меня легло его тело, и меня пронзила острая боль.        — Я не подготовил тебя за то, что ты так плохо относишься ко всем нам. — он нависал надо мной и вдруг дернулся во мне.        — Я только вошел в тебя, не весь. — и он стал входить дальше. Боль скрутила такая, что я заорал. Меня выгнуло под ним, и руки внезапно отпустило. Схватив его за волосы, я стукнул его кулаком в лицо. Мы покатились, и вот меня снова выгнуло от боли, и я потерял сознание.        Я услышал над головой стон и почувствовал, как в меня хлынуло теплое, догадался что сперма. Открыл глаза — снова на тигре плашмя. Привязан невидимой веревкой. Затрясло от невозмутимого вида тигра. Словно он ничего и не сделал. Попытался подняться и тут же свистящий шепот:        — Не двигайся. Кровь недавно только остановилась. — я радостно задергался и почувствовал, как из разорванной задницы вновь потела кровь. Меня тут же скинули аккуратно на землю и… тигр, прижав мою голову лапой, стал вылизывать мою задницу. — я заорал от стыда:        — Какого хрена ты творишь? Блять, не тронь мою задницу. Дай мне, сука, умереть. — я дергал ногами, но тигр, не замечая моих потуг, давил лишь все сильнее языком и прижимал лапой. Униженный, опущенный по самое не хочу, я спросил, слабо чертыхаясь:        — Хочу в туалет. — тот кивнул, отошел от меня:        — Иди, если сможешь, или прими мою помощь в облике человека. — я отрицательно мотнув головой, выплюнул:        — Иди ты нах… — и пополз в кусты. Увидел какую-то острую и крепкую ветку, торчащую из земли и, опершись о ствол дерева, с размаху упал на нее. Боль пронзила мое тело, и я с радостью увидел, как у меня из груди торчит обломок. Кровь бурунчиками потекла из меня, но передо мной возник Гел. Он громко выругался и, схватив меня на руки, закричал:        — Что тебе не так? Ты всю дорогу упорствуешь, как же ты меня достал! Но ничего, у меня дома ты будешь хорошей игрушкой. Говорили мне все, чтобы я выбрал достойного мужа себе. Нет, мне приспичило пойти на твой запах! Как же я был неправ. Стоило слушать старших! — он так и нес меня.        Я погрузился в темноту и очнулся уже на твердом ложе. Одеяло заботливо прикрывало меня от дикого сквозняка, что был в комнате. Окна были от пола до потолка. С ужасом уставился на пол и на стены и понял, что это пещера. Рядом со мной что-то завозилось, и мои волосы встали дыбом. Гел спал рядом со мной, и его рука сейчас лежала на моих бедрах. Он, замычав, вдруг открыл глаза и уставился на меня. Облегченно вздохнув, он прижал меня к себе и вздохнул снова.        — Я думал, что ты умер. Грел тебя, как мог. Это моя охотничья берлога. Тебе необходимо поесть, Андрей. — я гневно взглянув на него прошипел ему в лицо:        — Я не буду есть, понял? Я буду пытаться убить себя. — и вдруг мое тело подбросило. Я послушно присев в постели с ожиданием посмотрел на Гела. Тот, улыбнувшись, встал с кровати голый и, почесав свои яйца, двинулся в угол, наклоняясь все ниже и ниже, глядя на меня. Почему-то я не мог отвести взгляда от его мускулистой задницы. Желание охватило меня. А Гел, уже обернувшись ко мне, разложил какую-то тряпку на моих ногах и положил куски мяса. Я с готовностью стал их жевать и запивать водой из кувшина. Тело откликнулось тут же. Желудок урчал.        — Ты много ешь, Андрей. Это хорошо. — он накормил меня досыта и, откинув одеяло, вдруг расположился у меня между ног. Мой член напрягся, требуя выплеска, он засмеялся.        — Ты полон желания. Я восхищаюсь твоим телом и красотой твоего члена. — облизав мои яички, он вдохнул мой запах и, встав на колени, приподнял мои ноги глядя мне на анус.        — Хочу тебя… сильно хочу. — опустив свою голову к моему паху он, вдруг обойдя мой член вниманием, лизнул языком мой анус. И я, вздрогнув от неожиданности, послушно выполнил его очередной приказ и повернулся на живот, выпятив зад и согнув ноги в коленях.        — Вот видишь, Андрей. И не надо никакого насилия. — он всунул в меня свой язык и застонав всунул в меня пальцы. Мою задницу подкинуло навстречу его пальцам. От наслаждения я выгнулся как кот, и он вставил в меня свой член на всю длину одним ударом. Было очень больно, но вскоре боль стала проходить, и он задвигал своим членом так, что я забыл даже как дышать. Я кончил первый, а он всё продолжал меня брать. Когда я был уже на подходе ко второму разу, он резко остановился и, глянув на меня, быстро сказал:        — Я кончил в тебя уже три раза и все не могу насытиться. Ты словно обладаешь какой-то своей магией, Андрей. — перевернув меня он вдруг нанизался на мой член со вскриком и задвигался на мне.        — Я отдал также тебе и свою девственность. Я никому не позволял входить в меня. — он стал двигаться на мне глядя мне в глаза, и я, закричав, кончил и потерял сознание.        Очнулся от движения во мне. Гел шептал мое имя, выстанывал его, целуя мое лицо, губы, просовывая в меня свой язык. Я послушно терпел это, но в какой-то миг понял, что мне все это нравится. Я буквально умирал и снова взлетал в его объятиях. Я не хотел больше ничего, только чтобы чувствовать его в себе. Он почувствовал, как я напрягся, и меня снова охватила его магия. Но если бы ее сейчас не было, я так же бы отвечал на его удары во мне, выпячивая свой зад как шлюха. Он вскрикнул и забился во мне оргазмом, так что грудь разболелась от его объятий. Но он словно и заметив этого, укусил меня в плечо, да так сильно, что я невольно зашипел.        — Терпи, мой наложник. Ты только мой. А я твой. Моя метка… — он уснул и я понял что это была еще ночь. Утром он разбудил меня все тем же способом, двигаясь во мне с дикой силой и хлопками между наших тел.        — Ты плохо просыпаешься Андрей… — сказал он задыхаясь. — Ты прекрасен, мой сопротивляющийся человек. — он с восхищением смотрел на меня и, снова стиснув меня в своих объятиях, укусил меня. Он вновь задергался на мне и через минуты две сказал, затихнув на кровати.        — Хочу завоевать тебя, чтобы ты любил меня. Хочу каждое утро просыпаться с тобой. — я с гневом глянув на него ударил его по лицу и почувствовав, что его магия не нападает на меня, кинулся на него остервенело.        Очнулся, когда его уже не было, или это я вышел? Но пещера вроде была той же. Почему-то кровати не было. Я был весь в крови, обнаженный. Тело болело, задница тоже, даже думать о ней не хотелось. Увидел какую-то тряпку, кое-как связал ее на своих бедрах и вышел на улицу. Какую там улицу?! Мы были на такой высоте, что я отшатнулся. Как мы здесь вообще очутились?        — Куда ты собрался? — раздался тихий голос. И тут меня осенило, я просто кинулся в пропасть.        — Ты совсем дурной… — процедил немного погодя Гел.        — Думаешь, я оставил бы тебе шанс на такую быструю смерть? Тут всюду моя магия. А ты поворачивайся ко мне задом, быстро. — мое тело послушно выполнило этот приказ, и вдруг я услышал сзади глухое рычание и свистящий шепот:        — Теперь мой облик фанра будет для тебя наказанием. Ноги шире… вот так. — он, казалось, обнял лапами все мое тело, и я почувствовал как по моей заднице потекла какая-то жидкость. Его член едва задевал меня, и вдруг он словно увеличился раз в десять. Я вскрикнул, когда в меня уперлось что-то просто огромное.        — Ты боишься меня? Я могу и в теле человека тобой овладеть. Ты не умрешь, Андрей, тебе даже очень понравится быть подо мной. Увидишшшшшшь. — и он, сильнее прижав, вдруг стал входить в меня. Я с ужасом думал, как он вообще влезает в меня. Хотелось кричать, но какая-то сила не дала мне это сделать, и я только шипел.        Он все входил и входил в меня. Меня накрыло волной страха и какого-то дерзкого наслаждения. Мое тело само стало выгибаться под него для его удобства. Он с рычанием входил в меня и выходил. Его морда была надо мной и рычание, что он издавал, казалось, звучит с небес. Все быстрее и быстрее он овладевал мной. Я уже не чувствовал ног и казалось, что сейчас просто свалюсь, как меня настиг оргазм, за ним еще и еще и еще.        Я свалился, упав на колени и распластавшись на полу. Но тигр так и остался во мне продолжая овладевать мной. Я уже кричал в истоме и неге удовольствия. Я был весь в его сперме, она вытекала из меня. Я словно был пропитан ею. Но тигр продолжал трахать мое тело с рычанием. Его когти уже располосовали мое тело вдоль и поперек. Он вновь забился в оргазме, не выходя из меня и продолжая лишь сильнее двигаться во мне. И тут я услышал голос:        — О, ты нашел себе игрушку… Гел, ты убьешь его. После нашего обличья они все умирают. Ты не сможешь насытиться. Лучше дай и мне им попользоваться? — я открыл глаза и увидел второго. Точно две капли воды, они были похожи между собой. Это его брат что ли? А нет, не брат. Вблизи он словно стряхнул свою маску, и я увидел красивого мужчину, и тут меня вновь закрутило оргазмом. Я почему-то не смущался, что меня видят в такой позе. Что меня трахают. Я закричал от оргазма и Гел остановился, и едва дыша, зашипел:        — Акинар, пошел вон отсюда, он мой! Я кину любому вызов. Вставайте в очередь, кто хочет сразиться со мной. — и тигр лег рядом со мной вылизывая меня всего. — Андрей останется жив! Даже после этого секса. — тот неверяще склонился надо мной и тут же получил лапой по голове: — Прочь, я сказал! — тигр кинулся из положения лежа, словно был готов ко всему всегда и не трахал меня как минимум часа два — три в обличье тигра.        Акинар весь в крови, подвывая, скрылся у выхода, и тигр, слизав кровь у себя с морды, сплюнул:        — Твоя кровь вкуснее, Андрей. — я, замерев, смотрел на него. — Сегодня вечером мы будем в моих покоях, и я покажу тебе свой замок. Ты будешь там хозяйничать. Ты выкинешь прочь мой гарем и всех неугодных тебе слуг. — я с яростью бросил ему в лицо:        — Мне плевать на твой гарем, трахай кого угодно, только отстань от меня! — тот обернулся уже человеком, растягиваясь на полу рядом со мной, обнимая меня. Он, приподняв мое лицо, стал смотреть в мои глаза.        — Ты сделал сейчас мне очень больно. Я не хочу никого кроме тебя. Неужели ты допустишь это? — сердце неприятно перевернулось. Но признаваться даже самому себе было стыдно, что я подсел на Гела, как на наркотик. Я хотел его снова и так будет, по-моему, всегда. Он ведь магией меня приложил так, что я отдаюсь ему. Он требовательно впился в мой рот и, не видя ответа от меня, зашипел:        — Ты еще полюбишь меня. — что-то покидав в пещере в угол он приглашающим жестом показал мне на выход, и я несмело приподнялся на ногах, но тут же свалился. Все болело. Он разулыбался отчего-то и, подбежав ко мне, сказал:        — Ты любишь меня, я вижу и чувствую это, Андрей. Ты любишь меня, но боишься признаться себе и мне в этом. — он прижал меня к себе, взяв на руки, и обернулся тигром. Миг, и я спеленутый лежу у него на загривке.        — Уже чуть-чуть и мы дома. Я пойду против всего мира ради тебя, Андрей. — закрыв глаза, не заметил как уснул. Услышал словно эхо.        — Красивая игрушка! — и тотчас рычание в ответ:        — Это не игрушка, это мой муж. Я не буду иметь гарем. Я буду иметь его и сам делать себе от него детей. Но пока нам рано об этом думать. — я горестно всхлипнул. Господи, как же я хочу домой.        Сколько я пролежал в новой постели, не знаю, но пару раз надо мной рычали, и Гел отгонял от меня кого-то. Я слышал изредка тихий стон:        — Хозяин не приходит к нам в гарем из-за этого белого человека… его надо убить. Он быстро убивается. Но хозяин всегда чувствует, когда его пытаются убить. Вчера Агир получил свою смерть от когтей хозяина, он хотел разделить себя с ним. Но тот его убил за это. — я кое-как через силу открыл глаза и чуть не заорал.        Передо мной сидело на коленях чуть больше десяти человек. Это ведь… кошаки. Они как Асилай, только чуть крупнее. Забыл, как их раса называется. Те, увидев меня, поклонились.        — Вы избраны мужем нашего хозяина, и мы служим теперь вам тоже. — я, хлопнув глазами, прохрипел:        — Убейте меня, не хочу жить… не хочу… — я снова упал в темноту и очнулся, уже видимо, на следующий день.        — Ты хотел смерти, Андрей? — рядом со мной лежал обнаженный Гел. Его руки гладили мое тело. С легкостью разведя мои ноги он ввел в мой анус несколько пальцев и спросил:        — В каком хочешь меня обличье? Я могу тобой обладать, но и ты можешь. Ты покормлен и сыт. Я помыл тебя. Выгнал свой гарем. Сделал дела владыки, и я у твоих ног. Скажи свое желание, кроме своей смерти? — может попробовать с ним? А что я теряю? Мне и так кажется, что я ревную его ко всем. Я хотел его, лишь даже вспомнив о нем.        — Зачем я тебе, Гел? — он, недоверчиво глянув на меня, медленно ответил:        — Что значит зачем? Я твой полностью и… — я перебил его:        — Я надоем тебе, и ты выкинешь меня, умертвишь, да что угодно сделаешь со мной. — он зашипел:        — Почему ты так обо мне думаешь? — я не ответил ему.        Жить не хотелось, после взглядов на меня тех наложников. Слуги шептались за спиной специально так, чтобы я слышал их. И это я, тот, который бьется насмерть, пока не добьется своего?! Я не узнавал себя. Я, пошатываясь встав с кровати, прошел к большому зеркалу отбрасывая от себя руки Гела. Он шаг в шаг следовал за мной вдыхая запах моих волос.        — Отстань, не трогай меня, ну хватит уже. Гел, ну прекрати сейчас же. Я не баба, Гел. — он, не обращая на меня внимания, продолжал гладить мою спину и плечи.        Встав напротив огромного зеркала с пола до потолка, я ужаснулся своему виду. Тощий мужчина стоял едва-едва. Волосы грязно-пепельные были раскиданы по плечам. Руки и ноги казались неестественно худыми. Плечи, мои красивые некогда плечи, были сейчас словно у старой кобылы мосла. Все торчало и выпирало. Глаза смотрелись больными и полудикими.        — Ну не расстраивайся, Андрей. Ты отъешься, и будешь великолепно выглядеть. Просто после тех твоих попыток убить себя, что-то случилось, и ты не восстановился до сих пор. Я неверяще смотрел на свое отражение и, чтобы заткнуть уже Гела, вскричал зло:        — Ты считаешь, что из-за моих попыток да?! Урод! Да ты насиловал меня все это время и радуйся, что я здесь стою сейчас! Урод в жопе ноги. Да лучше бы убил меня еще там. Ненавижу тебя. Ты насиловал меня в облике тигра! Я слышал, что после этого умирают от твоего любовника. А я выжил! Да нахуй я выжил? Убей меня, Гел. Не могу видеть тебя! Не хочу тебя видеть, уходи или меня убей! — я в истерике бился в его руках. Он, подняв меня на руки, положил на кровать. Я вновь закричал: — Руки убери, ушлепок! Ты меня опять для себя своего траханья укладываешь? Не хочу!        Он выскочил из комнаты уже в обличье тигра. А из меня слезы градом потекли. Я, уже не стыдясь, размазывал их по лицу, вспоминая пережитое, которое с таким трудом во мне вообще умещалось. Я с ужасом осознавал, что этот тигр меня насиловал всю дорогу до сюда. Неверяще откинул одеяло и посмотрел на свои страшные шрамы, что оставил на мне тигр. Они были еще рубцами, розовыми с красными прожилками.        Я ревел не из-за своей испорченной красоты, нет, я ревел от того, что я переступил порог того, чего так боялся, и что оно оказалось куда хуже, чем я представлял. Нет, конечно, я даже получал и наслаждение. Но это было не для меня, я боялся своих чувств к этому тигру. Боялся быть сломленным. Господи, сколько же всего я боялся. Голова болела и, кажется, готова была взорваться от всех мыслей, что лезли в мою голову. Я сполз на пол, не желая признавать его главенства здесь, не желая делить с ним эту постель. И так и уснул от волнения.        Проснулся от холода, зубы стучали, и тело тряслось так, что кажется все кости сейчас сломаются. Но так и лежал, не позволяя себе лечь на кровать и закутаться в такое теплое одеяло. Сон все равно сморил меня, пусть не сразу, но я уже спал, когда меня окутало тепло и стало так жарко, что я покрылся потом.        Кое-как разлепив глаза, с ужасом увидел черную с белым шерсть Гела и стал вяло пытаться выбраться из его объятий. Он упорно не желал меня отпускать. Где это он бродил всю ночь, что пришел лишь под утро? Ревность встала поперек горла и не давала дышать. Да пусть ходит куда угодно, пусть трахается с кем хочет. Лишь бы меня не трогал.        Снова встал на пошатывающихся ногах и пошел к окну. Тигр зарычал и глянул на меня так недобро, что я споткнулся, но устояв на ногах, все равно подошел к окну. А двор был огромный. Белая стена окружала наше жилище, и всюду росли диковинные цветы в красиво оформленных палисадниках. Некоторые растения стояли под колпаками, и рядом были заботливо поставлены лопатки. Сзади меня обняли крепкие руки Гела, и он прислонил меня к себе спиной. Я зашипел:        — Не прикасайся ко мне, урод! — он, не обращая на меня никакого внимания, сказал:        — Хочешь опять жить под магией? Могу устроить! Но магия будет выкачивать из тебя энергию. Ты умрешь раньше времени. — я радостно кивнул:        — Значит, через магию… — он понял, что лишнего сболтнул, и отвернулся от меня. Я уже закутанный в одеяло лежал на кровати.        — Ты не умрешь, Андрей. Я уже сказал тебе об этом. Я буду бороться всегда за твою жизнь. — я закричал:        — Да отцепись ты уже от меня… хватит уже… у тебя есть подобные тебе. Развлекайся с ними. — тот с гневом смотрел на меня. И вдруг выплюнул:        — Ты зачем меня злишь? Думаешь, я поведусь на это и сделаю вновь тебе больно? Я дал себе слово что не причиню тебе больше боли. — он лег на меня и стал медленно покрывать мое лицо поцелуями. Я попробовал извиваться, но его поцелуй просто смял мой заслон, и я ответил на его поцелуй. Он словно начал пить меня.        И вот мы уже голые оба, обнимаем друг друга. Широко разведя мои ноги он терся о мой член своим, и я вскрикнул, когда его член вдруг уперся в мой анус, и почему-то сам повинуясь какому-то желанию приподнял свои ноги. Но это точно не была магия Гела. Холодная смазка коснулась меня, и его член стал протискиваться в меня медленно и осторожно.        — Не хочу делать больно, прости, прости, сейчас боль пройдет. Ты столько времени был в беспамятстве. Я целый переход выхаживал тебя. — он уже медленно двигался во мне и вдруг с рычанием прошипел:        — Не могу сдерживаться, Андрей, мой Андрей. Я убил всех слуг, что видели тебя голым. Мои наложники каждый день прощались с жизнью за то, что предлагали мне себя, хотя я их всех отпустил. Мой народ боялся меня все это время. Оставайся со мной, мой Андрей. Без тебя мне не жить. Света нет без тебя.        Он уже молча вбивался со стоном кончая в меня. Простынь под нами уже намокла, и я уже сам не помнил, сколько раз я кончил сейчас. Остановился, глядя на меня взволнованно и с такой нежностью и любовью, что я отвернулся. Такого быть не может, он не может меня любить! Как и я его! Мне нельзя любить, я мужик.        Но я уже втайне от него разглядывал его смуглое лицо и тело. Он был очень красив, длинные ресницы, словно у девушки, опушали огромные слегка раскосые глаза. Полные чувственные губы и ямочка на подбородке сводили меня с ума. Я уже не обрывал свои мысли, любуясь им.        — Андрей, ты так смотришь на меня, оценивающе. Скажи, я понравился тебе? — я смутился сразу. Но отвернуться он мне не дал. Слуги внесли подносы с едой, низко поклонившись, и Гел, со страхом глядя на меня, спросил волнуясь:        — Покушаем? — я с сомнением глянул на него и, сам не ожидая от себя, кивнул. Какое же у него было счастливое лицо. Он просто засиял, и казалось, осветил собой всю комнату. Сам бросился к подносам и, посадив меня на диван в одеяле, принялся угощать с рук. Я нехотя ел, тайком опять наблюдая за ним.        — Гел, а как ты узнал обо мне? — он вздрогнул, медленно пережевывая пищу, о чем-то задумавшись. От вопроса он поднял глаза, задумался на миг и потом мрачно сказал:        — Мы пошли на призыв Асилая. Он спрашивал, как ему быть в тяжкой для него ситуации. Он, видите ли, случайно вызвал из другого мира людей, и теперь вот не может сдержаться от тяги к нему. Он стонал и выл, взывая к нам, что ты не поддаешься на его провокации. И я решил познакомиться с тобой лично. Я наблюдал за тобой, по-вашему, с месяц где-то. Ты действительно не принимал к себе никого. Я видел, как ты отказываешь всем, и сам привязался к тебе, пока наблюдал за тобой. А потом приехал твой друг человек, и я заревновал, Андрей. Я уже считал тебя своим. Делить тебя с кем-то еще, я не захотел.        Я засыпал в его объятиях, а когда просыпался, он снова кормил меня, водил в туалет. Но на близости не настаивал. Я был разочарован, конечно. Уже прошло два месяца, но я все еще еле-еле ходил. Но тело стало восстанавливаться. Я уже пытался отжиматься от пола и как-то упал на пол от того, что силы меня покинули во время отжимания. В комнату тихо вошли два слуги и, не видя меня, сказали громко.        — Владыка сегодня примет своего фаворита. Тот назначил ему сам визит. Смотри как. А нашего-то и не зовет на ужин. — я вздрогнул от боли в сердце и услышал вновь: — Акинарке-то, надоело уже быть постельным только. Скоро голос покажет, вот помянешь мое слово. Он построит Андрея-то. На столб его загонит. И там порвет на правах любовника Владыки. Мне жалко этого человека. Зачем Владыка его так обманывает? Как можно верить такому явному обману.        Они тихо вышли, пересказывая следующие новости. А я даже встать не смог от боли в сердце. И ведь так и есть. Владыка ко мне заходил уже только раз в день. И даже не ночевал иногда. Я просыпался один уже давно. На улицу меня не отпускали.        Сегодня Владыка еще не заходил ко мне, и я решил все-таки выйти на улицу. Мне так хотелось проветриться. Сменить эти стены, которые мне стали уже сейчас ненавистны.        Я с трудом вылез в окно и, держась за рамы, аккуратно спустился по стене, не помня, как это сделал. Уже на земле с ужасом понял, что если бы смотрел вниз, упал бы точно с этой высоты. Я, прихрамывая, пошел по небольшим дорожкам, огибая палисадники с цветами.        Где-то сидели парочки и с интересом наблюдали за мной. Я был одет в типичную одежду наложника из арабских сказок. Тонкие шаровары и такая же почти прозрачная рубашка. Но холодно пока мне не было. Стянув волосы в длиннющий хвост, устало размял шею, покрутив головой.        Мое внимание привлек шум на улице, и я поспешил туда. Там в окружении смуглых крупных мужчин извивалось полуголое тело мужчины. Он кричал истошно:        — Я просил его, только просил, я ничего не сделал! За что меня? — вдруг его голова покатилась, и я отпрыгнул в тень. Стражник крикнул:        — Дай мне Акинарку. — и охранник, что стоял ближе к голове убитого, небрежно схватил голову за волосы и кинул ее стражнику. Тот легко подхватив ее, сунул в мешок и, подхватив тело на плечо, пошел деловито к большим воротам. Я не помнил, как очутился сам у ворот, и когда ворота медленно закрывались, выскочил вслед за стражником.        Я их так обозвал из-за одежды. Охранника обозвал из-за его черных одежд, а стражник из-за красных. И сейчас я медленно трусил за красным пятном впереди, боясь даже ближе подойти.        Я хотел сбежать после всего услышанного от слуг и в тоже время не хотел покидать Гела. Я так привык к нему. Но если ему лучше с кем-то, то игрушкой его быть я не хотел.        Стражник кинул тело на землю и стал возвращаться. Я юркнул быстро в ближайшие кусты и замер. Тот прошел мимо меня, не оглядываясь даже. Потом он замер и побледнел.        Со стороны дворца послышался дикий рык и ворота стали открываться. Я с ужасом смотрел на Гела в обличье тигра. Он смотрелся очень грозным и злым. Величаво поведя носом и не глядя на стража, он побежал по дороге в мою сторону, и я испуганно шарахнулся в гущу леса.        Я бежал, не оглядываясь назад. Странно… меня никто не преследовал. Вытерев пот со лба, увидел хорошую ветку и постучал ею по дереву. Да не ломается. Так еще бы дичь какую-нибудь убить. Но в своем положение я сам скорее окажусь дичью. Я смирился сразу с тем, что меня тут порвут дикие звери и стало так легко на душе.        Я уже изрядно устал идти и лег прямо на открывшейся поляне. Сон сморил меня под теплым солнцем, и я без зазрения совести и страха уснул. Пусть я буду лучше разорванным, чем участвовать в диких интригах за внимание Владыки.        Ночью стало совсем холодно. Я сжался в позу эмбриона и вновь заснул, стуча зубами. Проснулся уже рано утром. Справив нужду у дерева, застыл. На меня смотрел, не мигая Гел, в обличье тигра. Он спокойно оглядел меня всего и вновь положил голову на лапы. Я побежал от него, не разбирая дороги.        Одежда уже вся порвалась, но я вновь наткнулся на него. Куда бы я ни следовал, всюду он стоял у меня на дороге. Спокойно глядя на меня. К вечеру я так устал, что стоять сил уже не было. И тогда Гел обернулся человеком и спросил, словно я не бегал только что от него.        — Прогулялся? Может теперь домой? — я с вызовом глянул на него:        — Мой дом не тут, и ты знаешь в какой дом я больше всего хочу. — он сжал челюсть и выдавил:        — Да, я знаю, из какого ты мира. Ты хочешь туда, это я тоже знаю. Я тебя не устроил. Я издевался над тобой. Насиловал тебя. Обманом заставил принять себя. — я в шоке глянул на него, не понимая о чем он. Он, видя мой взгляд, пояснил:        — Ну ты ведь не хотел кушать, и я сказал что не причиню тебе боль. — я выдохнул. Ерунда какая-то.        — Отправь меня уже домой. — он обнял меня сзади и прошептал:        — Скажи, только честно, не обманывая себя и меня. Я тебя чем-то не устроил? — я потеряно пожал плечами, боясь того, что я сейчас готов был сказать. И стиснув до боли зубы молчал. — Ты любишь меня, и я люблю тебя, Андрей. Мы дураки, что скрываем от себя эти чувства. Я как раненый брожу вокруг тебя и боюсь сделать больно, боюсь прикоснуться к тебе. Ты такой хрупкий такой отважный и смелый. Ты не боишься, кажется, ничего на свете. А я, как понял, что люблю тебя, стал бояться за тебя. Даже пачкать свое тело другими не хочу. Мой гарем не весь разошелся, и меня вновь стали заваливать интригами и соблазнами, чтобы я покрыл хоть кого-нибудь, чтобы я излечился от тебя. — я замерев слушал его боясь даже шевельнуться. Почему-то это сейчас все было для меня таким важным.        — Разве ты не спал все это время с другим? — он потрясенно посмотрел на меня и выдавил через силу:        — Как ты смеешь даже думать обо мне такое?! Мне сны о тебе снятся, и ты везде мерещишься. Нет, я ни разу не посетил другого. — я выдохнул облегченно и рассказал ему о слугах. Тот казалось, был ошеломлен и, обняв меня сильно, спросил:        — Так ты ушел, думая, что ты стал мне в тягость? Ты желая мне добра просто решил уйти сам? — я кивнул. — Только из-за этого? — я снова кивнул. — А ты знаешь, что это значит, Андрей? — я отрицательно мотнул головой и с ожиданием глянул на него. — Ты действительно любишь меня, чистой открытой любовью. — он задыхался от нахлынувших его чувств. — Еще никто ни разу ко мне так не отнесся. Спасибо тебе за эту правду, мой родной Андрей. Я люблю тебя. — прошептал мне целуя в губы.        Я едва сдерживался, чтобы самому не кинуться на него. И тут на нас напали со всех сторон тигры. Нас разняли, и меня поволокли сразу в лес. Я услышал, как зарычал мой Гел, но тигры даже не обратили на это внимания. Они ловко закинули меня, обвязав своей магией, на одного из тигров, и я, вновь спеленутый, уже качался на загривке тигра. Потом меня перекинули на загривок другого. Тело было словно избито, я проваливался в сон и снова выныривал. Наконец через несколько дней бега мы остановились, и меня грубо бросили на землю.        — Ты беда всего нашего мира. С твоим появлением наш Владыка изменился и в плохую сторону. Сегодня мы тебя казним перед нашим народом. — я кивнул, не страшась смотреть на говорившего. Я вообще ничего не понимал, но лучше дать им думать о том, что я испуган и слаб.        И сейчас они неосмотрительно оставили меня одного. Эти двое фатров были слабы, по сравнению с Гелом, раз так в двадцать. Даже в своем состояние я выдержал бы бой с одним. Но вот второго, сразу бы не потянул, и я, схватив палку с земли, проверив ее на прочность, удовлетворенно хмыкнул. Годится! И тут один тигр кинулся в кусты. Я, не раздумывая больше ни о чем, кинулся на своего охранника и, сжав в своих некрепких еще руках, насадил его на рогатину. Он почти сразу умер с удивленными глазами, молча, не трепыхаясь даже. Меня стошнило рядом с ним, я не хотел его убивать, но мой Гел меня не спасет.        Я кое-как привел себя в порядок и затаился, оглядывая кусты, куда умчался первый. Тот возник из-за спины и кинулся молча на меня, я принял его на грудь. Мы молча катались по земле, красный туман застилал глаза. Он был сильнее первого, и в какой-то момент я понял, что проигрываю. Из последних сил сильнее сжав его в своих объятиях, услышал его хрип и потерял сознание.        Очнулся на трупе второго так и не разжав объятий. Горло болело, как и грудь. Полупьяно встал, пошатываясь, и вновь меня вывернуло. На пустой абсолютно желудок запахи леса просто кружили голову. Посмотрел откуда они меня везли и вспомнил, что почти по прямой мы и бежали. Хорошо, что я не закрывал глаза и смотрел, куда меня тащат.        На мне уже не было целой одежды. И тут на меня упало нечто среднее с белкой и небольшим медведем. Он, царапнув меня по руке и плечу, кинулся к горлу. Не раздумывая, прижал его своим телом к земле и удивленно отпрянул. Он был уже мертв. Так, надо развести костер и пожарить мясо. Только не на этой поляне. Рядом с трупами есть не хотелось.        Я поволок тушу недомедведя к ближайшей поляне и стал тереть толстую ветку в бересте и куче всяких веточек. Крутилось очень плохо, но через полчаса результаты превзошли все мои ожидания. Костер разгорелся бойко и я с радостью обернулся к недомедведю. Как его освежевать я не знал, но надо что-то делать.        Вернулся к тиграм и, глянув на их когти, решил выдернуть пару. Приладил в крепкой ветке вырванный с корнем коготь и прикрутил обрывком ткани со своих штанов. Получилось не так крепко, как я предполагал, но резало тушу очень даже неплохо. Коготь все время соскакивал с палки, пришлось уже просто брать его рукой и резать так.        Шкуру снял за пять минут, словно всё жизнь это делал. Мясо насадил на прутья и навтыкал их вокруг костра. Через десять минут по лесу поплыл ароматный запах. Почти все мясо пожарил и закатал в шкуру недомедведя впрок. Мне не один день тут жить.        Поел досыта, так что сразу спать захотелось. Но переборов себя закинул котомку со шкурой и мясом за плечо и рванул в обратном направлении. Мне надо было знать, что стало с Гелом. Не мог я бросить его. Бежал долго и ночью. Отдыхал на ветках деревьев ближе к стволу. Вода всегда была в избытке. И за это я не волновался.        На третий день я стал узнавать окрестности и даже нашел клок от своей рубашки. Значит, где-то здесь на меня напали. Ага, вот и спад вниз, где я убегал от Гела. Эх, если бы я не вышел тогда за ворота… они бы не напали на нас. Это я во всем виноват. Эта мысль накрыла меня с одуряющей тошнотой.        Я увидел дерево, около которого мы стояли, и на миг остановился у него, вспоминая наш разговор с Гелом. Присев на поваленное дерево увидел, словно оторванную шкуру тигра. Она висела клочками на низких ветках кустарника. Сердце сжалось, и я пошел в этом направлении.        Меня кувыркнуло так внезапно, что я сначала не понял от чего. Оказывается, споткнулся о тело тигра. Я почти в полуобмороке развернул такое знакомое тело и всхлипнул. У него вся морда была в крови.        Он видимо долго полз, потому что напали на нас далеко не здесь, а почти в полукилометре от этого места. Здесь как раз я спал, свернувшись клубочком от холода. Открыл с трудом у него пасть и, радуясь, что у него все же бьется сердце, стал понемногу вливать воды. Он задышал глубже и прохрипел:        — Я жив? Ты мне не снишься? — он попытался открыть глаза, но там все под запеченной коркой крови, сделать это было невозможно. Стал отмывать ему морду.        Развел костер и понемногу кормил его кусочками мяса что берег для себя. Убил еще одного недомедведя, даже не напрягаясь, и мясо прямо теплым с кровью сунул тому в пасть. Тигр задвигал челюстями уже быстрее и смолотил даже все кости, что остались от тушки.        За ночь на меня нападало еще две будущие тушки, и были радостно встречены мной. Утром тигр уже хрустел одной тушкой, сам нашел по запаху. Глаза все также не открывались. Я все не мог отмыть его начисто. Спал я не с ним, но рядом. И каждый раз просыпался в его объятиях.        Через несколько дней тигр смог встать, и я как мамочка забегал вокруг него, боясь что он снова упадет, как прошлый раз. Но тигр, уже довольно скалясь, выдал:        — Теперь только одно мне нужно… Андрей… — я попятился, кажется, я начинал понимать, что ему нужно. Мой член предательски встал, и весь пах скрутило так, что даже идти не мог. Тигр печально смотрел на меня: — Андрей, хочу тебя. Не будет больно, ты уже пережил это. Моя магия поможет снова. — покорно подошел к нему, и когда он, лизнув мой член, посмотрел на меня вопросительно, не сдержался и застонал. — У тебя что-то болит?        Отрицательно мотнул головой, едва держась от нахлынувшего желания. Сам обнял его морду, и вдруг меня резко развернули спиной и, сжав в своих крепких объятиях, тотчас смяли под собой. Он глухо рычал и сипел, перетаптываясь огромными лапами рядом с моим телом. Потом мое тело словно подбросило вверх, и я закричал в голос, когда член тигра стал входить в меня. Было снова страшно и так заманчиво сладостно.        Томление достигло того пика, что я готов был уже кончить. Но тигр всё входил в меня. Он не спешил, растягивая минуты нашей близости. Я замер и кончил на землю когда он вошел в меня полностью. И тут началось словно светопреставление. Свет мелькал перед глазами, так что голова постоянно кружилась. Я охрип уже от своих стонов, продолжая принимать в себя член тигра. Он всё не успокаивался трахая меня до изнеможения. Я уже лежал, когда он, не останавливаясь, стал облизывать мое тело.        — Не могу насытиться тобой, мой Андрей. Дай мне эту ночь. — я отстраненно кивнул и сам сжав его лапу прошептал:        — Я тоже хочу тебя… — он с новой силой стал вбиваться просто на бешеной скорости в мое тело. Тело стало мягким и, казалось, сейчас снова накроет оргазм, но он все не шел, и я мучился в неге томления. Ноги постоянно расставлял все шире и шире, и сейчас они застыли и уже начали затекать, покалывая по всему телу. И тут меня накрыло волной такого мощного оргазма, что всё остальное просто ушло в сторону. Мы оба с ним вспыхнули и замерли на девятой волне. Обняв меня крепче, он глухо зарычал:        — Моё… не отдам… любимый. — и нас швырнуло, казалось, в разные стороны. Я ловил ртом остатки воздуха, и тут меня накрыло уже тело человека. Гел принял свой облик и, впившись мне в рот, хозяйничал, просовывая свой язык, казалось, до глотки.        — Люблю тебя, Андрей. — я сам не ожидая от себя такого, ответил:        — Люблю тебя, Гел. — он замер и неверяще посмотрел на меня.        — Повтори, любимый. — пришлось со смехом повторять снова и снова.        Я, сказав заветные слова, смотрел на радостное, счастливое лицо Гела и думал, как мало ему надо для счастья. Почему-то понял, что не хочу домой на Землю. Хочу остаться с ним. Тело все болело, но зад, как ни странно, был готов к новому заходу. Мой член снова встал, и Гел удивленно посмотрел на меня.        — На колени, Гел. — он смутившись все же покорно встал с ожиданием глядя на меня. Нагнув его к земле, вместо смазки взял нашу сперму и, смазав его анус, рывком вошел в него и качнувшись от нетерпения стал сразу двигаться. Нашел то, что называется простатой просто по его реакции и, поменяв угол проникновения, стал вбиваться в него. Он стонал, распластавшись по земле, отчего постоянно приходилось приподнимать его бедра. Спустив сперму в него, спросил:       — Больно было? — он, довольно улыбаясь, кивнул.        — Это не боль, а наслаждение принимать тебя в себя. Мне очень понравилось. — мы так и не размыкая объятий уснули. Гел несколько раз за ночь куда-то уходил. Утром я увидел его чистым и в одежде. Для меня тоже лежала стопка одежды. А меня мучило утреннее желание. Откуда столько желания было у меня, я не понимал и сейчас мучился просто.        — Гел, иди сюда. — он, удивленно привстав, посмотрел на меня и вдруг внезапно все поняв, встал на карачки и пополз ко мне. Сплюнув на руку, я смазал член и нетерпеливо вошел в него, он, всхлипнув, задвигал бедрами мне навстречу, и у меня словно крышу снесло.        Я брал его в разных позах, властно заставляя делать то или иное. Он беспрекословно подчинялся, с радостью и восхищением глядя на меня. Я кончил вместе с ним и, положив свою голову ему на пах, смотрел на него полуприкрытыми глазами.        — Андрей, я в восторге от тебя. Ты заставил мой мир перевернуться за эти дни. До этого я считал, что есть просто секс, но ты показал столько мне поз и… ох, что это?! — он вскрикнул, когда я тронул языком его головку, и я рассмеялся, отчаянно покраснев.        — Тебе что, никогда ртом не ласкали член? — он, удивленно покрутив головой, властно прижал мою голову к своему паху.        — Хочу еще, также. — и я, заглотив на сколько можно, стал ласкать его член так, как хотел бы, чтобы он мне ласкал. Он извивался под моими неумелыми ласками и взорвался с криком в мое горло. Я, проглотив его терпкую сперму, развернул его на живот и быстро вошел в него. Как же он кричал и бился подо мной снова. Кончив в него, лег рядом с ним и спросил, едва дыша:        — Скажи, может так и будем жить в лесу, а? Нам никто не нужен. Только ты и я. — он прижал меня к себе.        — Я бы тоже так хотел. Но сейчас уже уладили все восстания, и мы можем возвращаться, Андрей. Я хочу, чтобы ты не чувствовал себя одиноким здесь. Я объявлю сегодня тебя моим официальным мужем. Никто не будет против. Все знают, что ты меня спас. Ты согласен жить со мной во дворце на равных правах? — я согласно кивнул, не веря в произошедшее. Может он обманывает меня? — Но, Андрей, я познакомлю тебя со всеми конечно. Но я буду ревновать тебя. Пощади мои чувства и не смотри ни на кого. Пока более или менее не свыкнусь с тем, что тебя будут видеть другие.        Я шепнул ему:        — Я могу даже в маске ходить, мой Владыка. И смотреть ни на кого не буду, обещаю. — он притянул меня к себе на грудь. — Но ты научишься за это ласкать мой член губами и языком, Гел. — он кивнул.        Через час мы уже возвращались в его замок или дворец. Как правильнее-то называть эту огромную махину? Помывшись и приведя себя в порядок, схватил Гела за пояс и потащил в постель. Сев на кровати приказал:        — Отсоси мне, Владыка. — он, покорно встав на колени, подполз ко мне и, аккуратно лизнув языком мой член, спросил тихо:        — Его можно целиком в рот? — я кивнул. И тут меня унесло. Я кричал под его ласками. Он взял целиком мой член в рот и ввел в меня сразу три пальца, трахая меня ими. Меня унесло так, что я на миг забыл даже свое имя и лишь глухо стонал. Кончил ему в рот, и он, обернувшись тигром, уже устраивался надо мной, лежащим на спине. Перевернув меня лапой, он шепнул:        — Готовься, моя любовь. — и я закричал вновь от оргазмов что накрыли мое сознание.        Его член медленно входил в меня, заполняя всего целиком, и когда он на миг замер, я уже кончал вновь. Он сам уже кончал в меня, и сперма текла из меня не переставая. Но он только начал двигаться во мне, и я снова задохнулся, от желания, от его страстных стонов и рыков собственника. Не бывает идеального любовника или любовницы, но он им был точно.        Дверь видимо открывалась, и не раз. Полные подносы стояли на столах, я вяло открывал рот поглощая кусочки еды, что мне пихал Гел. Зато обсасывать его пальцы мне понравилось больше. Он так смущался.        — Когда предатели убивали меня… и я забылся… мне приснился сон, что ты умер. — он, всхлипнув, прижался ко мне. — Андрей, прошу, никогда не покидай меня. Я только твой и никому не в силах никогда занять твое место. Не верь сплетникам, что плетут интриги. Ты не знаешь на самом деле, что значит быть моим фаворитом. Ты даже не представляешь, какие возможности открываются избранному. Я могу ходить по мирам… и брать одного.        Он с опаской посмотрел на меня, виновато опустив голову. Я вскинулся и сердце защемило. Значит, он в любой момент может меня отправить на Землю?        — Гел… — он вздрогнул, не глядя на меня.        — Я не отпущу тебя, Андрей. — я обнял его и прошептал:        — Гел… — но он уже с гневом смотрел на меня, сбрасывая мои руки со своей шеи.        — Ты все-таки решил меня покинуть, да?! Ты меня не любишь и не любил никогда! Все это было враньем? А я ведь поверил тебе. — он разочарованно посмотрел на меня и пошел к двери, не сводя с меня взгляда. Такая глухая тоска и боль были в его глазах.        — Гел, я никогда… — он, не дослушав меня, выскочил за дверь. Дверь хлопнула с такой силой, что я, казалось, на миг оглох. Что это было сейчас? Откуда такая ярость? Почему он мне даже слова не дал сказать? Во мне всё восстало против. А я-то хотел лишь сказать, что не хочу жить там, где его нет.        Погода сегодня была дождливой, как и пять дней назад. Я смотрел, как по стеклу стекают капли дождя, мое сердце также истекает кровью, стоит лишь мне подумать о Геле. А думаю о нем всегда. Мне снова не разрешают никуда выходить. Я снова узник, как и всегда. Сам Гел не приходит вообще. Слуги опять говорят о новом фаворите, стараюсь не верить, но сердце царапает болью. А вдруг все это правда?        Неделю спустя…        Смотрю как перед моими окнами выкапывают кусты с цветами и тут же делают огромные букеты в корзинах. Садовники все мелкие какие-то. Впервые их вижу. И также вижу, что они украдкой посматривают на мое окно. Не выдерживаю и кидаюсь к двери, как ни странно у двери нет охраны, и я проскакиваю в следующие двери.        Там тишина. Красиво убранные постели и только. Огромные ковры на стенах и полу выглядят просто по-царски. Также украдкой заскакиваю в следующие покои и вижу спящим своего Владыку, только хотел к нему подойти, как рядом с ним завозилось тело второго, и я с ужасом смотрю на смуглого наложника, что однажды видел уже в своих покоях.        Неверяще сползаю по стене, Гел открывает глаза, словно чувствует меня, и с испугом смотрит на меня побледневшего. Затем переводит с ужасом взгляд на наложника и снова на меня. Я высоко вздергиваю подбородок, выхватываю острый нож из фруктовой корзинки и быстро ухожу прочь.        Гел так ничего и не сказал. Врун, обманщик! Быстро же он мне нашел замену. Я не верил самому себе, я ведь совсем недавно был нормальный парень, меня не тянуло на парней. А теперь вот влюбился. Кровь уже образовала лужи около моих похолодевших кистей. В комнату вбежал, запахивая свой халат, Гел и, не видя крови на полу, остановился у порога.        — Ты же не думаешь… — я перебил его:        — Не думаю… ничего мне не объясняй, ничего не хочу слышать. Пусть все будет, как было. Я обманщик и пользовался тобой… ты обиделся… обижайся дальше… — Гел скрестил руки на груди и ехидно сказал:        — Ты специально сейчас прибедняешься? Сам начинаешь плести интриги? Как же я ошибался в тебе. — да когда уже кровь эта выйдет из меня. Слушать его было неприятно. — Вы, люди, на все идете ради своих целей. — я презрительно выплюнул:        — Ты тоже, Гел. Чем ты от нас отличаешься? Ты на правах сильнейшего воспользовался моим телом. Только у нас в мире мужчины не насилуют женщин. И не бьют того, кто заведомо слабее тебя. У нас есть некие правила и нарушают их только ушлепки и твари последние. Ты к таковым и относишься. — он побледнел.        — Ты подписал договор, что ты полностью переходишь в мое владение. И я, только я, делаю с тобой, что хочу. — я перебил его:        — У нас нет договоров, где есть даже намек на насилие или рабство. Мы их исключили сразу. А вы как есть дегенераты, так и будете в этом отставшем времени. Даже не смотря на то, что вы умеете ходить по мирам. Вы бы свои умения оттачивали для своего мира. Совершенствовали бы его. — он расхохотался.        — Ну тебе-то конечно сейчас ныть и осталось. Ты ведь всегда побеждал… — я снова перебил его:        — Я не тронул ни одного проигравшего. Ни в какой мере не унизил их, и мало того, расстались мы все друзьями. А некоторых я даже, помню, учил бою. Так что ты зря смеешься. Тебе бы научиться тому, как они не смотря на свое поражение, пытались учиться у меня. — он вдруг закричал:        — Я полюбил тебя!!! Сразу, как идиот, сразу полюбил. О тебе мечтал. Я никогда никого не насиловал. А ты всегда сопротивлялся и сейчас, вместо того чтобы признать, что ты обманщик и лгун, нападаешь на меня. Я места себе не нахожу… — я снова перебил его уже слабеющим голосом:        — Тебя было кому успокоить, надеюсь с ним тебе действительно повезет. — он неверяще посмотрел на меня. Теперь уже я рассмеялся расслабленно. — Неужели ты думаешь, что я не поверю своим глазам? Иди ты нахуй, Гел. — сознание уже мутилось.        — Почему так пахнет кровью? Ты что опять задумал? Я не спал с ним, Андрей, Андрей… Анд… — я потерял сознание.        Мне снилась огромная поляна в лесу. Я сидел в позе йоги перед костром. Смотреть на язычки пламени было приятно.        — Ты решил от меня уйти, Андрей? — я дернулся и оглянулся. Сзади меня в напряжении сидел Гел в обличье тигра.        — Я не нужен тебе. И уже никому. В свой мир я уже никогда не попаду. Да и не нужен он мне… — я снова стал наблюдать за язычками пламени. Костер стал раздуваться не на шутку. И вот уже язычки пламени иногда касались моих ног.        — Андрей, ты что творишь? Ты еще жив, я у твоей постели полгода бьюсь за твою жизнь. Не смей уходить от меня… не пущу… ты мой… Прости меня за все, Андрей. Я глупец, что поддался своему гневу. Я люблю тебя… никто никогда не заменит мне тебя, ты мне снишься каждую ночь, я помню до сих пор как ты смеешься. Как ты смеялся перед своей смертью. Ты был такой расслабленный и счастливый. Я заревновал тебя к тому, что в этот миг сделало счастливым. Я хотел сам делать тебя счастливым, хотел, чтобы смеялся только вместе со мной. Я не приходил к тебе, обижаясь на тебя, как не подобает тому, кто действительно любит. Надо было сразу решить все проблемы, а не бежать от них. Прошу прости меня… тот наложник, что оказался в моей постели еще жив… лишь для того, чтобы рассказать тебе, что всё это было специально им придумано для того, чтобы ты увидел нас вместе. Он и охрану твою сговорил сам и знал, что кинешься искать меня в покоях. Все случилось, как он и хотел. Только я поздно понял, что ты взял с собой нож. Андрей, прошу, вернись…        Мой костер уже разгорелся так, что моя кожа начала шипеть. Мне было больно, но наложник, лежащий рядом с Владыкой, ранил меня куда больнее. Мне не было без него жизни ни в той жизни, ни в этой. Я уже не хотел слушать его, хотел уже просто умереть.        — Отпусти меня, Гел. Я не хочу такой любви, которая причиняет только одну боль. Живи и варись в собственных играх наложников. Ты давно мне сказал, что распустил их, но все равно находится очередной наложник или еще один фаворит, который подрывает мое доверие к тебе. И именно тогда, когда ты покидаешь меня. Покидаешь Гел, покидаешь! Ты, не дослушав меня, просто взял и ушел, облив меня презрением. Даже когда я увижу тебя с твоим любовником, ты до конца будешь твердить, что виноват во всем он! Ты сам во всем этом виноват, ты и только ты, запомни. Ты не готов любить! Ты не готов отвечать за свои действия. Всегда будет кто-то виноват, кто-то, кроме тебя. Отпусти меня Гел… я не хочу делить этот мир с тобой. Я не готов к новым унижениям, а вытирать о себя ноги я не дам. Лучше пусть я так покончу с собой. Чем потом снова буду обманутым. Потом я буду для тебя вечно ноющим мужем. Буду постоянно тебя в чем-то подозревать, а ты будешь только руками разводить и показывать на кого-то пальцем. Конечно, раб скажет то, что ты прикажешь.        Я встал, готовясь войти в огонь, но тут тигр издал такой рык, что волосы на голове встали дыбом.        — Помоги мне, Андрей. Помоги мне… научи меня любить тебя. Давай вместе все обдумаем и сразу оговорим все возможные варианты, как избегать наших ссор. Я клянусь всем, чем можно, Андрей. Я ни разу не изменил тебе. Мой раб, как ты выразился, покажет свои мысли. Этот дар я подарю тебе. Я наделен таким умением. Ты прочтешь его как книгу и увидишь, что я не изменил тебе ни разу. Он мой личный охранник и так вышло, что и наложником когда-то стал по собственной прихоти. Ты не смотри, что он такой мелкий, он отличный гонщик. У него отличный нюх… был когда-то. Но речь о нас, Андрей. Не уходи. Меньше всего я хочу, чтобы ты унижался, доказывая свою любовь, или пытался уличить меня в чем-то. Я докажу тебе свою любовь. Просто тогда я боялся сделать тебе больно и ушел. Я не хотел, чтобы ты уговорил меня отправить тебя на свою планету.        Я перебил его:        — Я хотел тебе сказать тогда, что не хочу туда, где нет тебя, Гел. Но ты, поддавшись своему гневу, ушел, не выслушав меня. — костер стал уже тише. Мое тело, наполовину обгорелое, так болело, что глаза от боли постоянно слезились.        Тигр медленно подошел ко мне и стал вылизывать мои раны. Я уже упал на землю и тихо выл от боли.        — Только не закрывай глаза, моя любовь… — Гел облизывая меня всего, иногда касался языком моего члена, и во мне все переворачивалось от желания обладать им. — В этом мире всё быстро восстанавливается, Андрей. Я привяжу тебя к себе и вытащу отсюда.        Я уже свободно мог двигать ногами и руками. На глазах все заживало. Я неверяще смотрел, как рука на глазах покрылась тонкой кожицей, и струпья обгорелой кожи просто осыпались на траву. Меня почему-то перевернуло на живот, и лапы тигра слегка придавили меня с двух сторон к земле. Я зашипел:        — Ты что творишь? — он промурлыкал:        — Привязываю тебя к себе, любимый. У меня знаешь, какое было воздержание? Кстати, заодно и дар дам. — я не успел ответить, как закричал от его огромного члена впихивающегося в меня. Его смазка, казалось, облепила всю мою спину и задницу. Но оказалось, что эта была сперма.        — Ты что, не вошел в меня и уже кончил? — он хмыкнул.        — Ты прекрасно знаешь, что ты творишь со мной. Да, я кончил не войдя в тебя. — и тут он стал резко входить в меня, и я закричал от мгновенной острой боли.        — Прости, любимый, тут не действует моя магия. Потерпи чуть-чуть. В другом обличье мне не дано тут быть… ох, люблю тебя… простииии… — он уже вбивался в мое тело, иногда переставляя лапы, все сильнее и сильнее сжимая меня между ними.        Я уже сам обмяк от своих оргазмов, боли не чувствовалось и я всецело отдался тигру. Когда он на миг остановился, я спросил его ослабевшим голосом:        — Может ты уже привязал меня, Гел? Может, хватит уже? Мы же не в твоем дворце все-таки. — жалобно простонал я. Аппетиты Гела мне уж были известны. Не успокоится, пока не натрахается, словно на год вперед. Тигр замер.        — Ты прав, любимый… но я не могу оторваться от тебя. Ты такой вкусный, и я так давно не сжимал тебя в своих объятиях. Дай мне слово, что пойдешь на мой зов? — я просипел едва слышно:        — Да… задушишь, Гел… пойду на зов… больно, Гел.        Он, сжав меня еще крепче, вдруг пропал. Я облегченно выдохнул и тревожно оглянулся. Никого. Словно и не было сейчас тут дикого секса. Его сперма была до сих пор на мне. Зад болел нестерпимо. Я как валялся на животе, так и остался. Садиться не хотелось, тем более в позу йоги.        — Я тут, Андрей, иди за мной. Просто иди туда, откуда идет мой голос… — я еле встал, с ворчанием пробурчав:        — Не трахал бы меня так… побежал бы… — кряхтя и охая, пошел на его голос и словно провалился в болото. Стояло такое зловоние, что я закашлялся.        — Терпи, Андрей, пришлось с кое-кем заключать сделку за твое возвращение. Еще немного и ты со мной… — я едва его слышал, как вдруг мое лицо ухватили за подбородок.        — Эх, какого красавчика отпускаем, Архи, может, нарушим договор? — тот, кому адресовались эти слова, отозвался внезапно совсем рядом.        — Ну уж нет, я всю жизнь ждал, когда он мне своего наложника отдаст. Мы ведь любили друг друга, но он передумал идти за мной. А сейчас никуда он от меня не денется. Отпусти его… это мой договор и моя кровь стоит на нем. — и тут послышалось рычание и голос Гела такой властный и строгий:        — Если сейчас вы не пропустите моего мужа, я спалю весь ваш мир. Вы знаете, что я это могу. Мое второе имя Ангерон, вам ни о чем не говорит? — меня тут же выпустили, и я безвольно начал падать вниз. Что за Ангерон? Крутилось в моей голове… какие еще тайны имеет мой Владыка?        Очнулся я от яркого света, и тут же меня снова сжали в объятиях.        — Любимый, любимый мой. Андрей, я не верю своим глазам. Ты наконец то очнулся. — мой Гел не скрывая слез целовал мое лицо. Гладил мои руки плечи. Он лег рядом со мной в постель и, прижавшись ко мне всем телом, зарыдал уже во весь голос. — Прости, любимый, что не ценил тебя. Ты простишь меня? — я сам едва не ревел.        — Я не держу зла на тебя. — над ним светился какой нимб зеленого цвета. Я ошалело смотрел на него: — Ты с какой фигней над головой, Гел… — тот рассмеялся.        — Это мой дар тебе. Если присмотреться к нему, то ты увидишь помыслы человека. К сожалению, я сам не могу этим пользоваться. Там разберешься с ним сам. Я вообще не знаю как этим пользоваться. — его нимб окрасился в синий цвет, и я невольно понял, что он привирает слегка.        — Знаешь, Гел, только не хочешь говорить… почему? — он опустил голову.        — Я боюсь, что это очень… один раз я подарил этот дар своему наложнику, и он использовал его в своих целях, умело… — я оборвал его.        — Зачем ты мне дал его тогда?! Забери его назад. Я не хочу им пользоваться. — я закрыл глаза выдохнув, ну вот, снова на те же грабли напоролся. Снова ссора. Молчание воцарилось между нами. — Ну, что ж ты не убегаешь снова, Гел? Уходи, видеть тебя не могу! Ты меня сравнил со своим наложником? Думал, что я воспользуюсь тобой?! Да лучше бы я не возвращался с того света. Что ты за зверь такой, Гел? — отвернулся от него, отталкивая от себя его руки и ноги. Он замер в постели словно превратился в камень.        — Андрей… ну что ты сразу отвернулся… прости, прости, любимый. Я не прав… не хотел тебя обидеть. — я закричал:        — Уходи, уходи от меня. — но он вновь обнял меня шепча мне на ухо:        — Прости, прости, я исправлюсь… — он лег на меня всем телом, так что я едва дышал, и раздвинув мои ноги медленно начал входить.        — Ты что творишь, ты насилуешь меня! — я был в таком гневе, что просто готов был разорвать его на кусочки. Но он продолжал упрямо двигаться во мне, прижимая меня к кровати.        Поза спиной к нему не давала особо волю рукам, но я, зато, ругался как блаженный. В какой-то миг я начал получать удовольствие от нашего соития и кончал уже под его стоны. Он, поставив меня на колени и локти, уже рьяно вбивался в мой зад.        — Зеленый цвет — это значит, что человек говорит правду, синий — говорит ложь, красный — хочет смерти. Черный — это пропащий человек и будет говорить, что ему приказали. — он говорил все медленнее и медленнее. Все его слова словно отпечатались во мне. — Если ты захочешь прочесть мысли, то достаточно положить ладонь на лоб. — он перевернул меня резко выйдя и сам насадился на мой возбужденный член, притянув мою руку и положив на свой лоб, приказал властно:        — Читай меня, я приказываю тебе. — я невольно вскрикнул и закрыл глаза от нахлынувших на меня чувств. Словно в замедленной съемке я видел его страдания обо мне. Как он крушил мебель по всему дворцу, когда я потерялся в первый раз, к нему лезли, целовали подол его халата, перед ним танцевали, но он каждый раз всех отбрасывал от себя.        И да, тот наложник не был его любовником, минуту спустя он бежал по коридорам, чтобы очутиться в постели Владыки. Охрана всего лишь отошла на обед, но сменщики так и не пришли, как были обещаны наложником. Его лицо все было залито кровью, и тело истерзано, и вот появился кто-то перед Владыкой, опустился перед ним на колени и попросил себе этого наложника в обмен на мою жизнь. Владыка долго не сомневался и согласился сразу. Но только после того, как я открою глаза. Я снова открыл глаза и с любовью посмотрел на Гела.        — Я тоже тебя люблю, но я тебе и так верю. А ты вот мне до конца не доверяешь… — он вскрикнул, изумленно глядя на меня, возвышающегося над ним. Я сам уже зло входил в него:        — Еще раз будешь не доверять мне — накажу тебя. — подняв повыше его ноги, хлопнул его по заднице. Он с расширенными глазами застонал во весь голос. Снова хлопнул его. Он громче застонал и кончил внезапно быстро, закатив глаза. Очнулся он почти сразу и пробормотал:        — Мне нравятся твои наказания, Андрей, возможно, я повторю свою ошибку, ради такого потрясающего секса с тобой. Я рассмеялся, шутливо ткнув его в бок.        — Только попробуй, лучше я просто накажу тебя. А ты мне расскажешь о своем втором имени Ангерон и про свои тайны…

THE END