***
Юнхо вертит в руках последний оставшийся талон из тех, что дарил ему Чанмин три года назад на день рождения. За это время мужчина успел использовать их все, кроме одного. Быстрее всех, как ни странно, ушли талоны на молчаливую уборку. Юнхо первое время настолько не переносил ворчаний Чанмина по поводу своих дурных привычек, что сразу же пускал в ход талоны. Вот только те быстро закончились и пришлось быть изощреннее. Когда Чанмин злился из-за очередной горы грязной посуды, чашек на всех горизонтальных поверхностях квартиры или крошек на полу, Юнхо начинал пускать в ход талоны на секс или минет. После использования которых Чанмин был уже не таким злым. Талон на время Чанмина на целые сутки пришлось использовать в менее радужных обстоятельствах. Когда своим первым желанием Юнхо выбрал официальные отношения с Чанмином, а тот как-то очень быстро и сразу согласился, пунцовея ушами, отводя взгляд в сторону и бормоча что-то по поводу того, что «ну раз желание, то конечно надо выполнять», то первое время мужчина был неимоверно счастлив. Но уже где-то через пару месяцев отношений, в которых все было просто прекрасно и ничего не предвещало беды, Юнхо начал параноить, чем чуть все не испортил раз и навсегда. Если бы мужчина был чуть более внимателен к мелочам в поведении Чанмина, то намного раньше бы понял, что все его ворчания, мелкие жалобы и колкие фразы – всего лишь способ защититься, когда Чанмин был смущен, неуверен или обижен. Но тогда еще Юнхо не научился читать своего Чанминни как открытую книгу, что и вызвало проблемы. На однажды брошенную Чанмином фразу на какую-то очередную глупую выходку Юнхо о том, что он и встречается-то с мужчиной только потому, что тот использовал талон на желание, не стоило обращать так много внимания. Но Юнхо обратил, запомнил и начал крутить её у себя в голове, пока она не выросла в подозрительность, недоверие, сомнения и страх вперемешку со злостью. Юнхо начало казаться, что Чанмин действительно с ним только из-за того глупого желания на день рождения, что он его вовсе не любит и так далее, и так далее, и так далее. Из-за этих бредовых мыслей, что не отпускали ни на минуту, мужчина будто бы специально искал повода для ссоры, для выплеска эмоций, для хоть чего-нибудь. Чего именно он и сам не знал. Чон Юнхо был идиотом, но понял это только когда после очередной невнятной придирки к Чанмину и последовавшей ссоры, в которой Чон таки выплеснул все, что копилось внутри долгое время, мужчина получил кулаком в челюсть, взгляд полный негодования и боли и последовавший за всем этим громкий хлопок входной двери. Юнхо действительно обидел парня своим недоверием и сомнениями в чувствах. Обидел настолько, что Чанмин не отвечал на звонки и смс, не открывал входную дверь и игнорировал в ресторане, где пел, сразу же после выступления скрываясь в помещении для персонала, дав при этом понять охране, что Юнхо он видеть не желает. А охранники свою работу выполняли хорошо. После недели молчаливого игнора со стороны Чанмина и злобных взглядов, которые получал Юнхо в свой адрес всякий раз, как пытался поговорить с парнем, Чон таки решился на крайние меры. Раз извинения и попытки поговорить не работают, то возможно поможет еще один талон? Из-за него они поссорились, как знать, может из-за него они и помириться. В один из вечеров, когда Чанмин работал, Юнхо все же удалось выловить парня на парковке после выступления. Тот, увидев мужчину возле своей машины, как обычно хотел сделать вид, что не замечает стоящее возле своего автомобиля тело и просто уехать. Но Юнхо не дал ему шанса, вытянув вперед руку с карточкой, глядя прямо на Чанмина и произнеся всего одно слово: - Талон. На лице Шима в этот момент промелькнула целая гамма эмоций, от непонимания и растерянности до негодования и злости. Но все же Чанмин не был бы Чанмином, если бы не сумел взять себя в руки и криво ухмыльнуться в ответ: - Что, серьезно? Талон? Юнхо. Ты сам начал меня ненавидеть из-за того, что когда-то я выполнил то, о чем ты попросил, используя талон, а теперь ты снова хочешь его использовать? - Я тебя не ненавижу! С чего ты вообще это взял, господи боже?! – Юнхо смотрел расширенными от удивления глазами на парня, не веря услышанному. – Чанмина, признаю, я полный дурак и накрутил себя на ровном месте, чем очень тебя обидел. И мне очень, очень и очень жаль. Правда. И я пытался до тебя это донести, но ты и слушать меня не хочешь. Поэтому… Не знаю, возможно то, что я сейчас делаю и глупо. Но я просто не знаю, что еще можно предпринять. Ты не хочешь со мной говорить, не хочешь выслушать меня, ни даешь мне и шанса. Возможно это и идиотская мысль, но я подумал, что может хотя бы это поможет. – Последние слова Юнхо говорил уже почти шепотом. Мужчина сейчас словно истончался под прожигающим взглядом Чанмина, который стоял, смотрел на него и ничего не говорил. Лицо парня сейчас было абсолютно непроницаемо, никак нельзя было понять, как он ко всему этому относится. - Ну и что там у тебя за талон? Их у тебя вроде не так много осталось. На секс? Или на желание? Хочешь, чтобы я сделал вид, что ничего не было и начал вести себя как прежде? - Нет! Я… Я просто хочу, чтобы ты выслушал меня, не знаю… Дал мне шанс показать, что я вовсе не думаю, что ты со мной только потому что думаешь, что должен мне что-то. Я и сам не знаю, что на меня нашло, что я мог так подумать. Мне правда очень и очень жаль, Чанминни. - Ладно, ближе к делу, - холодно отвечает парень, вырывая карточку из рук Юнхо. – Так что у тебя там? Сутки моего времени? – честно говоря, Чанмин был немного удивлен таким выбором и теперь глядел на мужчину в поисках ответа. - Да, сутки твоего времени. Я не прошу быть со мной милым или вежливым. Я не прошу даже разговаривать со мной. Просто будь эти сутки рядом, выслушай все то, что я тебе скажу и если после этого ты решишь, что все еще не хочешь меня видеть и захочешь расстаться, я не буду тебя держать. Но прошу, дай мне этот шанс. Не то чтобы у Чанмина был выбор – отказаться или согласиться. Возможно, он еще и не признался в этом Юнхо, но уже давно признался в этом самому себе. Он зависел от Чона Юнхо полностью. Он принадлежал ему со всеми потрохами – и телом и душой. Мин старался этого не показывать, боясь, что если Юнхо всё поймет, то парень пропадет окончательно, оказавшись в полной власти Чона. И один бог знает, как тот этой властью распорядиться. Хоть Чанмин и полюбил, но ему было страшно, страшно от неизвестности будущего и того, что может или не может стать с НИМИ. И то, как в последний месяц Юнхо постоянно срывался на него по пустякам, а потом вот так вот просто сделал из него не пойми кого всего лишь одной фразой, сомневаясь в искренности его чувств и действий, словно он какая-то бездушная кукла, ранило очень больно. Потому что неужели этот мужчина не видит, как Чанмин тянется к нему? Как может часами любоваться на его профиль, как всякий раз его бросает в жар от едва мимолетного прикосновения губ или даже всего лишь пальцев, как он улыбается словно идиот, неимоверно краснея, всякий раз, когда Юнхо берет его за руку, переплетая пальцы, в людном месте, наплевав на взгляды прохожих? И многое, многое другое. Неужели Юнхо не замечал всего этого? От этого очень больно и обидно, но, даже если бы Чанмин и хотел навсегда уйти от Юнхо, он просто уже не может. По крайней мере, не сейчас. Пока Юнхо будет ТАК на него смотреть, пока будет способен искренне извиняться, если совершает ошибки, пока один лишь звук голоса будет вызывать в Чанмине желание притянуть и крепко обнять – до этих пор он никуда не денется от Юнхо. Парень и сейчас-то держался неизвестно каким чудом, цепляясь за последние остатки гордости и самоуважения. Только это и помогло ему «держать лицо», делая вид, что он все еще не решил – уйти или остаться и «милостиво позволяя» Юнхо использовать этот дурацкий талон. Как будто у Чанмина был выбор.***
Юнхо улыбнулся в очередной раз, вспоминая, как целые сутки ходил за надутым Чанмином хвостиком, заглядывал в глаза, выполнял любой каприз мелкого тирана, который, кажется, вознамерился замучить его до смерти своими холодно/душно/хочу есть/не вкусно/сходи за моими любимыми пончиками/ помой пол/сделай кофе/слишком крепкий/слишком горячо и так без остановки. Но Юнхо готов был терпеть такого вредного Чанминни не то что сутки, а всю оставшуюся жизнь, только бы тот остался. И, слава богу, Чанмин действительно остался. Юнхо до сих пор не знал, что повлияло больше – его извинения или то, что он до блеска выдраил все полы в квартире. Да и не важно. Спустя сутки Чанмин никуда не ушел и это было главным. Сейчас же Юнхо смотрел на последний оставшийся талон – талон с желанием. Похоже, настало время его использовать. И пусть мужчина и так знал, каким будет ответ Чанмина, но почему бы и не подстраховаться, верно? Юнхо улыбается этим своим мыслям, думая о том, что, пожалуй, он сохранил талон для действительно нужного случая, и прячет карточку в карман. - Так, ладно, я готов! Хочешь восхождения на гору – будет тебе восхождение! Только потом не ной, когда я тебя обгоню, а ты будешь запыхавшимся плестись сзади. Понял? – Чанмин стоял посреди их гостиной, полностью готовый к походу. Вообще-то, парень с гораздо большим удовольствием провел бы выходной без такой физической активности, но будь прокляты эти корейцы со своей любовью к лазанью по горам, и будь проклят Чон Юнхо в частности, которому вдруг пришла в голову эта чудесная идея! Ладно, ладно… Чанмин тоже любил красоту горных пейзажей и по-настоящему наслаждался видом, когда, наконец, достигал вершины, но конкретно сегодня он бы предпочел заняться чем-нибудь другим. Вот только Юнхо в своем упрямстве был неумолим. Мало того, он даже «развел» Мина практически как ребенка, о чем тот понял не сразу, якобы усомнившись в том, что Чанмину такая нагрузка под силу. Да и вообще – годы уже не те. Естественно Чанмин завелся и теперь горел показать на деле, у кого этот тут не те годы! - Рад видеть твой энтузиазм, - улыбнулся Юнхо, вставая с дивана. – Поехали! Поверь мне – тебе понравится. *** Два часа, два чертовых часа им пришлось взбираться в гору по туристической тропе, пока, наконец, они не забрались на площадку для обозрения, с которой открывался вид на окружающие горы и лес. И если во время пути Чанмин мысленно и крыл Юнхо и эту его затею последними словами, то когда они, наконец, оказались на месте – парень забыл обо всем. Усталость, боль, недовольство – всё ушло, когда Чанмин осматривался вокруг. Он попали сюда в отличное время, сейчас как раз начинался закат. И мужчины могли видеть красно-золотистые блики солнечных лучей, что игрались в кронах деревьев, находившихся внизу, чувствовать тепло от света на своих лицах, любоваться, словно застывшим во времени небом, на котором сейчас не двигалось ни единое легкое облако. На самом деле Чанмин очень любил это время перед закатом в летний лень – когда жары уже нет, небо становится невероятно красивого розовато-сиреневого оттенка, последние солнечные лучи приятно согревают своим теплом, окутывая словно лёгким одеялом, а все вокруг будто замирает на то короткое время, пока солнце окончательно не уйдет за горизонт. Чанмин сейчас стоял неподвижно, впитывая в себя всю красоту момента, неотрывно глядя на пейзаж перед собой, а Юнхо неотрывно глядел на Чанмина. - Чанмин-а, - тихо позвал он, переключая внимание парня на себя. – Помнишь, три года назад на мой день рождения ты подарил мне талоны на тебя? - Такое забудешь, - фыркает парень в ответ, нежно улыбаясь от накативших воспоминаний. – А почему ты вдруг вспомнил об этом? - Ну, у меня вообще-то тут еще один талон на желание завалялся, - улыбается Юнхо, вытаскивая потрепанную карточку из кармана. - О господи, мне уже страшно представить, что ты там решил нажелать, да еще сейчас, - пытается отшутиться Чанмин, но на самом деле ощущает, как все его естество затопляет каким-то сладким предвкушением чего-то светлого и прекрасного. - Тебя? – Юнхо не перестаёт улыбаться, глядя на своего смущающегося сейчас парня. - Ну все, кажется, кто-то настолько стар, что уже не помнит о том, что меня ты желал в свое первое желание. - Нет-нет-нет. Я точно помню, что моим первым желанием было встречаться с тобой. – Протестующе замотал головой Юнхо. – А моим вторым и последним желанием будет, чтобы ты остался со мной до конца наших жизней. На этих словах Юнхо полез в другой карман куртки и вытащил оттуда бордовую бархатную коробочку, внутри которой оказалось два довольно простых, но явно обручальных кольца из белого золота. - Знаю, в Корее мы не сможем пожениться официально, и даже если сделаем это за границей, это не будет иметь никакой юридической силы здесь, но мне плевать. Я просто хочу считать тебя своим мужем, и чтобы ты считал меня своим. Я хочу, чтобы мы навсегда стали одной семьей и чтобы могли это показать всем и каждому. Поэтому, Шим Чанмин, ты будешь моим мужем? Чанмин стоял не двигаясь, кажется, даже не дыша, и лишь переводил большие ошалелые глаза с колец в коробочке на Юнхо и обратно. Не то чтобы он никогда не думал о том, что ждет их в будущем и выйдет ли у них остаться вместе навсегда. Да, он знал про себя, что готов прожить всю жизнь с этим мужчиной, но одно дело быть уверенным в себе, и совсем другое – дать это обещание друг другу, подтвердить это свое желание клятвой. Это… действительно как самая настоящая семья? - Чанмин, Чанмииин, - Юнхо взволнованно заглядывает парню в глаза, пытаясь по выражению лица понять, какие мысли сейчас крутятся у того в голове. – Ты меня слышишь? Ну… Так что ты мне ответишь? - Ну, раз уж ты использовал талон на желание, то конечно его надо выполнять. – Отвечает парень, расплываясь в счастливой улыбке, после чего они вдвоем начинают хохотать как сумасшедшие, тянясь друг к другу и сжимая один одного в объятиях что есть силы. Потому что счастливы, потому вместе, потому что любят.