***
Сегодня я решился на смертельный шаг. Не знаю, как все закончится, но надеюсь, все будет более чем хорошо. Я хочу ей признаться, ведь скрывать уже просто невыносимо. Слишком больно видеть её. Да просто смотреть на неё уже больно. Она так одинока. Я видел гораздо больше, чем все её так называемые друзья. Всегда, когда она приходит домой, она садится на диван и начинает плакать. Просто тихо плакать, без истерик и визга. Сидит совершенно спокойно, но её щеки полны остывших дорожек от горячих и горьких слёз. И я начал думать, почему? Почему моя любимая Лин Сон плачет? В тот день я написал ей небольшое письмо. Хотел хоть как-то порадовать её тогда. «Дорогая Лин Сон, Возможно, ты спросишь себя, кто тебе пишет, да и зачем. Но пока тебе не обязательно знать мое имя. Зови меня, как тебе будет удобно. А пишу я потому, что не могу больше видеть тебя такой грустной, когда ты сворачиваешь в сторону своего дома. Не подумай, что я сталкер, просто человек, который хочет подарить тебе немного простого земного счастья. Поэтому сейчас позволь мне совершить самую неразумную вещь с моей стороны… Я хочу увидеться с тобой. Я устал быть в тени, хотя понимаю, что если ты меня увидишь, то можешь возненавидеть. Буду ждать твоего ответа. P.s. К записке приложен обратный адрес и телефон. Вдруг ты захочешь позвонить, в чем я очень сомневаюсь. Ох, слишком много написал. Ну, я буду ждать…». Я просто сел и ждал. Мне больше ничего не оставалось, кроме невыносимых мук ожидания. Каждая минута ожидания отдавалась в моем сердце маленькой трещиной безнадежности. Я стал понимать, что теперь в её глазах я и правда выгляжу сталкером, который надеется подарить ей себя и подчинить к тому же. Но что я могу поделать, когда все мои мысли давно связаны именно с этой умницей Лин Сон? На следующий день, я получил СМС от неизвестного номера: «Хорошо. Я встречусь с тобой. В парке на улице N. в 7 вечера. Не опаздывай». Нет, сейчас это даже не радость. Это что-то настолько прекрасное внутри, что словами объяснить невозможно. Вот те самые бабочки, что летают внутри, щекоча, заставляя меня улыбаться так сильно и так искренне. И тут меня осенило, она никогда не рисковала. Всегда держалась в стороне от всяких авантюр, еще со времен старшей школы. А теперь вот так просто идет на свидание с совершенно незнакомым для неё человеком, который сказал, что хочет подарить ей «земного счастья». Видимо, она настолько много потеряла в жизни, что теперь готова на все, ведь терять ей больше нечего.***
В назначенное время я уже ждал ее на отдаленной скамье в глубине парка. Никогда не любил людные места, поэтому всегда старался выбирать более уединенные места. Хотя, зачем мне было прятаться, я и сам не мог понять, но одиночество влекло за собой тишину. А в тишине я мог размышлять о чем угодно. О ней… Да кого я обманываю, я просто думал о Лин каждую гребаную секунду, не переставая. И тут до меня снова снизошла одна очень простая мысль: я не знаю, как она найдет меня в таком большом и людном месте. Вот это действительно стало проблемой, учитывая, что она даже понятия не имеет, как я выгляжу (пока). Да и я не знаю, в чем она придет, хотя эту походку смогу отличить из тысячи. — А ты все так же любишь уединенные места? А вот грамотно писать тебя так и не научили, Чонгук, — она мило улыбнулась. Вот те реальные чувства, которые она скрывала от мира за своими книгами. А может, она скрывала их только от меня, а я просто думал, что это происходило не только из-за меня. Да, кажется, мне было легче думать, что она скрывает что-то ото всех, а не только от меня. — А ты все такая же умная, Лин. Она присела рядом, сразу же начав разговор, что показалось еще более странным, ведь насколько я помню, Сон всегда была стеснительной, и заговорить с кем-то для нее было почти тем же, что совершить преступление, то есть невозможным. — Знаешь, ты писал в письме, что хочешь подарить мне простое человеческое счастье. Как бы я не хотела этого самого счастья, я не могу поверить тебе. Я до сих пор помню, что ты постоянно надо мной издевался, называл меня не самыми хорошими словами. Я понимала, что все это для того, чтобы самоутвердиться в обществе, но делать это за счет тех, кто физически слабее тебя — это низко и глупо. Может, у тебя были совсем другие мотивы, о которых я не знаю, но это неважно сейчас. Я просто хочу сказать, что я прощаю тебя за все, — она повернулась ко мне, прикрывая раскрывшийся от удивления рот. — Дай я закончу, а потом говори, что хочешь. Так вот, я прощаю тебя за все то, что ты мне сделал. Я поняла, что нет смысла держать на тебя зло в душе, хоть и хотелось тебе отомстить, — она выдохнула, как будто переваривая все то, что только что сказала. Я тоже не мог поверить, что тайная любовь всей жизни, теперь больше не держит на меня зла. Вот это было, как камень с души. Стало даже дышать легче. — Лин, что с тобой такое случилось, что ты так поменяла свое отношение ко мне? Я знал, насколько упертой она могла быть в своих убеждениях. Ее никто никогда не мог переспорить, даже преподаватели порой замолкали в тряпочку, стоило ей сказать что-то поперек их слов. Теперь она стала будто сломленной. Не так я себе представлял её после школы. Я хотел просто заполучить её, но теперь я желаю сделать её счастливой. И я сделаю это, чего бы мне это не стоило. — Лин, знаешь, я хотел заполучить тебя. Я бы не стал так к тебе относиться в школе, если бы не испытывал к тебе ничего. Ты заставила меня понять, что значит быть настолько целеустремленным, что можно добиться всего, чего хочешь. Сначала, я просто хотел заполучить тебя, такую непоколебимую, непокоренную. Хотел покорить, — неловкая пауза повисла между нами. Она просто сидела, уставившись на меня глазами, полными удивления. — А теперь, теперь хочу подарить тебе любовь. Не знаю, что сделало тебя такой, но теперь знай, что больше ты такой не будешь. А все потому, что ты будешь счастлива, — она улыбнулась мне так искренне, так мило, что я не мог не улыбнуться в ответ. Мы просто просидели почти молча, лишь изредка разговаривая с ней на совершенно непонятные и до жути глупые темы. Я хотел помолчать с ней, потому что слов бы не хватило, чтобы описать то, что я к ней чувствую. Думаю, она тоже предпочла бы помолчать, чем слушать незатыкающегося парня или, наоборот, говорить без остановки. Ближе к полуночи мы все же направились обратно по домам. Сон с такой неохотой прощалась со мной, что показалось мне очень странным, но внимания я не подал. Распрощавшись, мы оба вернулись в наши одинокие холодные квартиры. Не знаю, как насчет ее апартаментов, но мои точно нельзя было назвать самыми уютными: почти голые стены, увенчанные парами полок с книгами, несколько фотографий на стенах, на которых красовались мои родственники, что так скучали по их любимому сыну, внуку, брату. Я посмотрел в окно напротив, и каково же было мое удивление, когда я увидел в окне напротив Лин Сон. Она просто стояла и, упершись лбом на окно, снова плакала. Да что с ней такое? Я решил ей позвонить, чтобы хотя бы предпринять попытку узнать, что же с ней произошло. Она быстро отстала от холодного стекла, видимо услышав звук входящего звонка. — Алло… — она пыталась говорить спокойно, но дрожь в её голосе полностью выдавала Лин. — Лин, могу я узнать, почему уже который день ты возвращаешься домой и плачешь? — я не тот человек, который распинается, пытаясь обходить слишком больные и тяжелые для человека слова. Я был слишком прямым, хотя порой это выливалось для меня в очередные походы родителей в школу и мелкие ссадины на лице. Она явно не ожидала такого вопроса, потому что молчание в трубке можно принять за ту неловкую паузу, которую я решил нарушить. — Может, я приду, и мы с тобой обо всем поговорим? — Да… Только быстрее, — она как всегда кивает, разговаривая с кем-то. Знает, что её не видят, и все равно делает это. Такая нелепая и милая привычка. Уже через десять минут я стоял на пороге ее квартиры, все никак не решаясь постучать, а лучше - позвонить. Что-то сдерживало меня. Неужели я боялся? Чего или кого? Я и сам понять не мог. Одно лишь точно, что я чего-то боялся. Дверь медленно открылась, а на пороге стояла она. Она вроде бы была здесь, рядом со мной, но в тоже время было в ней что-то неживое. Ее глаза, вот в чем причина. В их необычайной пустоте. Ни прекрасного солнечного зеленого, отливающего и переливающегося на свету, ни одной эмоции, словно у нее вместо глаз стекляшки. Она развернулась, пуская меня внутрь. На удивление, все было почти так же, как и в моей квартире, несмотря на некую женственность обстановки и некоторые красочные детали, вроде тех ярких интересных подушек, в которые она обычно плакала. — Лин, скажи, что произошло с тобой в последнее время? — я присел рядом с ней, чуть приобнимая ее за плечи. Я просто хотел подарить этой необычайно красивой девушке все свое тепло, отдать все свои эмоции, лишь бы она больше не была такой. Готов отдать всего себя… Лин продолжала сидеть, не проронив ни слова. Лишь тихие всхлипы и вздохи выдавали ее присутствие. А дальше произошло самое невероятное за весь день, пожалуй. Она придвинулась ближе и без лишних слов припала своими губами к моим. Я мог лишь прижать ее ближе к себе настолько близко, чтобы она почувствовала учащенное сердцебиение, исходящее из моей грудной клетки. Поцелуй получился с солоновато-горьким привкусом. Я отстранился и посмотрел на Сон, заправляя выбившие пряди ее каштановых волос на уши. Она особенно красива, когда сидит так близко. А дальше все было, словно в тумане: долгие, страстные поцелуи. Она так музыкально стонала прямо в губы, выдыхая мое имя. Как же красиво оно звучит в её произношении! Лин переместилась на колени ко мне, а мне до одури хотелось дотронуться, но я боялся её спугнуть. Боялся ровно до того момента, пока она не положила мои ладони на свои ягодицы, придвинувшись ко мне как можно ближе, имитируя движения при сексе. Медленно её домашняя рубашка, пуговица за пуговицей покидала её тело, на её место пришли мои многочисленные поцелуи, покрывающие каждый сантиметр ее бархатной кожи, цвета молока. Тихие стоны и просьбы ускориться только вселяли в меня уверенность в правильности моих действий. Сдернув мешающие шорты с бедер Лин и освободив себя от слишком тесных джинс, я взглянул в её прекрасные глаза. Они были полны жизни и светились почти всеми цветами радуги, будто в них зажглись маленькие фейерверки. Уложив её на треклятый диван, сам пристроился меж её ног. Она прекрасна, и я хочу, чтобы отныне она слышала это постоянно, чтобы знала, что она красива. Приблизившись к её губам совсем близко, я медленно вошел, параллельно улавливая своими губами все её вздохи и стоны. Плавные движения быстро нашли нужный ритм, отчего удовольствие получать стало в разы приятнее. Она двигалась так грациозно, а её бледная кожа покрылась легким румянцем, стоило ей взглянуть на меня. Когда ее хрупкое фарфоровое тельце прижалось ко мне сильнее, я понял, что до ошеломительного финала осталось совсем немного. Лин выпрямилась словно струна, прижимая меня ближе, сперто выдыхая куда-то в шею, пока я вновь одаривал её нежными, почти невесомыми поцелуями. Открыв глаза, Лин просто смотрела на меня, по-прежнему не произнеся ни слова. Но я видел тот лучик света, который зажегся в ней, и это не могло не радовать. Лежа на диване, плотно прижатыми друг другу, она вдруг тихо сказала: — Не бросай меня, слышишь? Только не уходи… Известно ли вам, что такое любовь? Если да, то вам несказанно повезло познать то самое главное чувство, которое будит вас по утрам, расхаживая по дому в твоей мятой рубашке. А если вы не знаете, каково это — любить, то поверьте, придется стерпеть многое, чтобы познать настоящую, истинную любовь…