***
— Привет. — Он заботливо прижал тебя к себе, расположив руки чуть ниже талии. Тёплые и немного грубые, эти прикосновения напоминали о прежних временах. — Когда мы в последний раз виделись? Действительно, из года в год ваши встречи становились всё реже. Ты уже и не надеялась увидеть его снова. — Это не так важно, — шепнул он, обдавая твою шею горячим дыханием. Прерывистый вдох. Желание, нарастающее где-то глубоко внутри. Его ловкие пальцы уже снимают с тебя рубашку.***
— Уйди, сука. Это было на одну ночь. Его слова ранили больнее ножа. Зачем было тратиться на постоянные подарки, дорогие рестораны, богатые развлечения?.. Ты до сих пор помнила, как он, вжимая тебя своим телом в изголовье дивана, резко входил и выходил, заставляя твои губы открываться в сладком стоне. Одна рука проворно исследовала тело пальцами, вторая зажимала рот. — Хватит стонать, я даже не разогрелся, — рычал он в ухо каждый раз, когда ты пыталась обронить хоть звук.***
И вот, ты снова здесь. Он снова встречает тебя на пороге, снова, не здороваясь, обхватывает твои ноги. Снова он несёт тебя на кровать. Снова, после неудачных попыток раздеться самостоятельно, предоставляет эту возможность тебе. И в этот момент кажется, что не ты одна скучала.***
Что происходит между вами? На этот вопрос ты не могла ответить уже третий год. Иногда казалось, что он тебя любит. Чаще он был груб и резок, подолгу не отвечал на сообщения. Хотя, что можно ожидать от человека, который знает о твоём ужасном прошлом?***
Ты многому научилась тогда, на съемках. Не в плане женских умений. Ты научилась быть осторожной и терпеливой. Такая профессия требует определённых жертв: ни семьи, ни друзей больше нет. А ещё ты разучилась смотреть людям в глаза. Кто виноват, что студентке бюджета нужны деньги?***
Ты медленно встала с кровати, не понимая, что происходит. Он стоял у окна, курил. Как обычно. — Я сказал, убирайся из моего дома. Не жди от меня сообщений. Всё, я устал.***
Какая забавная эта штука, — жизнь. Сначала ты даже не задумываешься о том, что делаешь, а дальше… А дальше нет пути назад.***
— Я вижу перед собой дешёвую актрису фильмов для взрослых, — ухмыльнулся он, подначивая тебя. — Один фильм со мной стоит семь твоих зарплат. — Немного округлённая сумма, ведь ты зарабатываешь гораздо больше. — Даже так… Плачу три зарплаты и ты отсосёшь мне круче, чем любому актёру, с которым ты работала. — Договорились.***
На площадке ты усвоила два правила: прятать зубы и работать горлом. «Глубже — лучше», постоянно повторял режиссёр. И, несмотря на вселенское отвращение к своей работе и очередному партнёру, ты продолжала улыбаться, играя всё новые и новые роли.***
— Ты меня используешь! Грязная сволочь! — кричишь ты, разбрасывая его вещи, пытаясь сломать всё, что можно. — Убери от меня руки, идиотка! Ты уже не можешь сохранять спокойствие. — Тебе… тебе просто нужно выплакаться кому-то, кому не всё равно! Мне никогда не будет на тебя похуй! Я для тебя — ничто! — Успокойся и проваливай отсюда! — взревел он и наотмашь ударил тебя по щеке. Он разворачивается и уходит, запираясь в тёмной комнате. Ложится на кровать и спокойно засыпает. Ведь ему, в отличие от тебя, всё равно. — Ты… Мразь! Скотина! Ты плачешь.***
Прохладный ветер вновь обжигает горящие от гнева щёки. Ты знала, что он снова позвонит. Потому что так надо. Он никогда тебя не отпустит. Любит ли он? Хороший вопрос. Но ты не знаешь, как на него ответить.***
Говорят, что когда-то заключённые, бежавшие из северных лагерей, брали с собой консервы. Эти консервы не надо было тащить в заплечных мешках. Они бежали рядом сами. Когда в бескрайней тайге нечем было поживиться, консерву съедали. Консерва до последнего не догадывалась о том, что её участь — быть съеденной. И взяли-то её с собой только для этого. Консерва просто бежала со всеми на волю.