С Днем Рождения

      Рангику всегда считала себя сильной. Она добилась больших высот в Готее-13, стала лейтенантом десятого отряда, пережила множество бед. Она всегда улыбалась, даже если ей хотелось безумно плакать. Для всех других Рангику была душой компании, шинигами, что любила выпивать по любому поводу, бездельничать и получать множество выговоров от Хицугаи-тайчо.       Но всего в один день году Рангику снимала маску, позволяя запечатанным прежде чувствам взять над ней вверх. Именно тогда, всего на один день, она была собой.       Рангику была Рангику.       Десятого сентября, ровно на сутки, в комнате девушки всегда было темно. Не было ни единого звука, слишком тихо и темно. Мацумото не приходила на службу в этот день и не выходила на улицу. Она сидела на холодном полу, держа в руках тарелку с сушеной хурмой. Рангику ела хурму, а по ее щекам текли горячие слезы. Кусок сушеного фрукта никак не лез в горло, и девушка с трудом проглатывала его, но не могла остановиться.       Рангику скучает.       Скучает безмерно.       Но она не может ничего сделать.       Гин не оставил после себя ничего, ни одной вещи — только болезненные, но такие дорогие воспоминания. Рангику хранила их в сердце, в самой глубине души, никому не показывая. Это слишком личное. Это слишком дорогое. Это слишком интимное.       Мацумото любила сушеную хурму. Раньше она частенько вместе с Гином сидела где-нибудь в укромном уголке и ела ее, поглядывая украдкой на загадочного улыбающегося парня и гадая, что он задумал на этот раз. Офицеры-шинигами проходили мимо, не замечая их, и Рангику казалось, что она стала невидимой, пустым местом. Что жизнь медленно проходила мимо нее. В тот момент существовали лишь сушеная хурма и Гин со своей привычной хитрой улыбкой.       Но теперь она ест ее одна. Гина больше нет рядом. Больше нет его хитрой улыбки. Больше Рангику никогда не увидит его светло-голубые глаза. Это осталось лишь в памяти.       Это лишь воспоминания.