Три раза

"Меткий, снайпер", – думал Меку, с трудом сдерживая ухмылку и глядя на Камиджо, который растерянно озирался посреди сцены и тряс рукой. - Куда оно улетело? – спросил он в микрофон, тут же тихо рассмеявшись. – Простите, но придется кому-то спуститься в зал. Меку оценивающе следил за истовыми поисками, сразу три человека шарили по полу перед сценой, а Камиджо ходил туда-сюда, словно примеряясь к очередной площадке, и то и дело с грустью смотрел на свою левую руку. Пауза в репетиции затянулась, Меку снял с плеча гитару и неторопливо направился к нему. - Дай-ка руку, – деловито буркнул он, не дожидаясь встречного вопроса и сам ловя Камиджо за запястье. Тот удивленно посмотрел, а когда Меку аккуратно пристроил на его указательном пальце кольцо с когтем, смерил оценивающим взглядом. - В следующий раз будешь выплачивать мне неустойку за производственную травму, если эта штука еще раз прилетит мне в лоб, - продолжил Меку все тем же равнодушно-безразличным тоном, глядя Юджи в глаза. До концерта оставалось всего ничего, и певец, в полном артистическом гриме, выглядел на редкость маняще. И малость развязно. - Я могу как-то загладить вину? – Юджи очаровательно, как умел только он, улыбнулся, казалось, полностью выпав из репетиции. Его глаза с интересом скользили по лицу Меку и явно не могли прочитать ни одной эмоции. - Может быть, - тот оставался верен себе, будто нарочно продолжая стоять слишком близко, гораздо ближе, чем диктуют правила приличия и личное пространство. – Пока ищут твою вторую потеряшку, я, пожалуй, быстро сгоняю в гримерку. Не против? От его взгляда не укрылось, как Камиджо едва заметно прерывисто выдохнул, а с губ его все не сходила улыбка. - Да, конечно, - тихо разрешил он, и Меку знал, что тот провожает его взглядом, следит пристально и зорко, почти не обращая внимания на парня из стаффа, который все-таки отыскал и принес второе злополучное кольцо. В гримерке в такое время уже не было ни души. Все толклись на сцене, и если кто-то и заскочил бы, то лишь по ошибке, и потому Меку не стал запираться. Он сидел в некотором отдалении от зеркала, то изучая взглядом себя, то поглядывая на дверь. Настенные часы, казалось, тикали просто оглушительно. Камиджо проскользнул в приоткрытую дверь даже скорее, чем Меку рассчитывал. Он пришел один, хотя весь день и шагу не мог ступить без оператора и пары менеджеров, да еще и Чисэй вился за ним по пятам, и Дайши не отставал. Но сейчас он был в одиночестве, и это бы обрадовало, если бы Меку имел хоть малейшее сомнение, что так и будет. Поднявшись со стула, он шагнул к Юджи, пару секунд глядя ему в глаза, а потом резко грубо толкнул его спиной к двери, таким образом ее захлопнув, ловко перехватил руку, которой Камиджо надумал его остановить, и сразу же беспардонно поцеловал его. Больно куснув за нижнюю губу, заставляя открыть рот, он вжал Юджи собой в эту проклятую дверь и проворно схватил и за другую руку. Некстати мелькнула мысль, что на открытых рукавами костюма запястьях останутся следы, которые будут заметны, но Меку тут же поспешно отмахнулся. Камиджо предложил загладить вину, но не уточнил способ, а сделать это с ним хотелось очень давно, к тому же ублюдок сам нарывался. В какой-то момент Камиджо перестал дергать руками и покорно расслабился, чуть запрокинув голову назад. И на поцелуй наконец-то ответил, как-то слишком сладко и томно, будто сам все спланировал, а теперь наслаждался. Отпустив его руки, Меку обнял его под талию, сильно сжав и едва не сорвав шнур от наушников, Юджи что-то проворчал ему в губы и слегка стукнул по руке, не глядя. Отпускать его не хотелось, целовался он на редкость хорошо, и Меку так увлекся, что не сразу заметил, как по его щеке весьма ощутимо, почти до боли, скользит острие когтя. Отлепившись наконец-то от чужих губ, Меку увидел, что Камиджо смотрит на него из-под прикрытых век и нарочно царапает его щеку своим дурацким стальным ногтем на кольце, которое сам же чуть не потерял. Пусть коготь был, разумеется, не заточен, но давил вполне ощутимо. - Лавры этого… как там его, все не дают тебе покоя? – хрипло спросил Меку, выдыхая слова прямо в приоткрытые губы Камиджо. - Пусти меня, - тихо, четко, с едва заметно звенящей в голосе яростью потребовал Юджи, и вдруг резко с силой оттолкнул его. Меку поверил бы, что тот по-настоящему взбешен, если бы не два обстоятельства: во-первых, Камиджо может и не знал, но у него все было написано на лице, вместе с тенью улыбки в уголках губ, и во-вторых – он сам сюда пришел. Не понять намек, или понять его неправильно мог кто угодно, но только не он. Меку усмехнулся и в миролюбивом жесте поднял руки, демонстрируя Камиджо ладони, как знак покорного покаяния. Он отступал назад, пока не уперся бедром в стул, все еще не сводя с него глаз, но Камиджо не менее внимательно смотрел в ответ, и у Меку возникли смутные сомнения, кто тут удав, а кто кролик. Не сказав больше ни слова, Юджи вышел из гримерки, а Меку еще минут пять чувствовал на губах вкус его поцелуя, а на правой щеке слабо горела красным длинная тонкая полоса. Так и начались эти кошки-мышки, изнуряющая, дурацкая, порой жестокая игра. Меку прекрасно понимал, что Камиджо тоже его хочет, но он не был бы собой, если бы предпочитал все делать просто и легко. И надо было ему соответствовать, надо было постоянно подогревать интерес, надо было без конца провоцировать, снова и снова. Сущий дурдом, но кто сказал, что будет легко? К середине европейского тура Меку даже втянулся. Они словно в пинг-понг играли, то и дело пасуя друг другу, а самым замечательным было то, что ни одна живая душа так и не догадалась. А потом случилась Германия. Они приехали с запозданием, и Камиджо заметно нервничал. Утром он погнал всех в клуб ни свет ни заря, а когда Меку сунулся, было, в его гримерку, оказалось, что обстановка там накалена просто до предела. Камиджо стоял, как адский Цербер, над двумя ребятами из стаффа, один из которых уже в, видимо, двадцатый раз перебирал сумки и чемоданы с вещами, а другой безуспешно пытался что-то соорудить из куска белой ткани. Подозрительно знакомой. Тут Меку понял, что забыл нацепить этот дурацкий "платочек", как он говорил, Камиджо же именовал эту штуку "жабо". И сейчас упомянутое жабо от его, Меку, костюма, терпело торопливые изменения в руках стаффа. Заинтригованный Меку даже не сказал ничего, наблюдая за развязкой. - Понятия не имею, куда оно могло деться, - сокрушенно пробормотал все еще тщетно копающийся в чемодане тур-менеджер, то ли Аки, то ли Акайо. – Вчера было тут. Камиджо молчал, не в его правилах было срываться на персонал, но Меку уже достаточно его знал, чтобы заметить, что тот в бешенстве. Второй роуди несмело протянул Камиджо то, что было раньше жабо Меку, теперь же напоминало носовой платок с кучей блестяшек. - Просто ужасно, - выдал Юджи, даже не взяв. Тут до Меку дошло, что стряслось. Камиджо был в белом камзоле Yamiyo no Lion, но прикрывающих его горло и ключицы куска кружева на наблюдалось. Потеряли, вероятно, и все бы ничего, если бы не разгар тура и не нытье Юджи по поводу своих концертных шмоток. - Ты испортил мой платок, - Меку подал, наконец, голос, и прошел в гримерку. – С чем теперь я буду выходить? - Это не платок, - машинально поправил его Камиджо, почти в отчаянии глядя на себя в зеркало. Вырез камзола был слишком большой и глубокий, края решительно никак не стягивались ближе, даже если бы удалось закрепить их булавкой. – Ты все равно постоянно забывал про жабо. И надо же было, чтобы потерялось именно мое. Он действительно был не в духе, а Меку не мог взять в толк, какой смысл страдать из-за маленькой и почти незначительной детали костюма. Но Камиджо не был бы Камиджо, если бы не носился с вот такими мелочами, порой гитаристу вообще казалось что у него пунктик на почве образа. Или даже несколько пунктиков. - Ребят, спасибо, вы сделали что могли, - кивнув обоим расстроенным парням из стаффа на дверь, Меку дождался, пока все уйдут, и решительно подтащил Камиджо к зеркалу. - Не сейчас, - тут же резко выдал тот, вырывая руку. - Да успокойся. Не чести тебя лишать собираюсь. Это вырвалось как-то само, и Меку с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться. Камиджо его веселье отнюдь не разделял, глядя подозрительно и почти сердито. Неожиданно Меку вдруг понял, что такой Юджи ему тоже очень нравится. Надо будет попробовать как-нибудь его разозлить, в более подходящее время. Не глядя, он запустил руку в раскрытую сумку с украшениями, стоявшую тут же на столе, выудив подвеску с крестом. Жестом велев Камиджо повернуться спиной, он остановился позади него и аккуратно застегнул эту штуку на его шее. Потом снова наобум подцепил кучу каких-то темных и светлых цепочек, сцепленных в интересную конструкцию, и точно так же застегнул замочек на шее Юджи, стараясь не запутаться в его волосах. - Вот так и иди. Теперь кажется, что все было именно так и задумано. Украшения действительно несколько сгладили впечатление незавершенности костюма и слишком большого выреза, Камиджо с сомнением осматривал такую модернизацию, но Меку уже знал, что выбора у того нет и придется согласиться. И потому нагло воспользовался тем, что Юджи временно ослабил бдительность, провел пальцами по его перчаткам, скрывавшим запястья, легонько сжал, поглаживая. - Даже не вздумай, - тихо сказал Камиджо, чуть качнув головой. Меку уже начинала бесить эта мнимая неприступность, и он рывком развернул Юджи к себе, чуть ли не усадив его на край стола, спиной к зеркалу. Стоило бы и в этот раз запереть дверь. Не дожидаясь, пока Камиджо начнет шипеть и требовать отпустить его, Меку с силой потянул в стороны края его камзола прямо в районе самой верхней пуговицы, от чего та легко расстегнулась, а следом за ней и другая, ниже. Юджи растеряно взглянул вниз, не успев выдать ни слова. - Ты главное слишком сильно руками не размахивай, - насмешливо посоветовал ему Меку, медленно наклоняясь и касаясь легкими поцелуями солнечного сплетения. Он почувствовал, как по коже Юджи пронеслась волна дрожи и, улыбаясь, поцеловал еще разок, после чего выпрямился, застегнул обе пуговицы и снова поправил цепочки и подвеску. Камиджо смотрел на него с такой плохо скрываемой смесью злости и желания, что самым разумным было уносить ноги. Что Меку и сделал, успев шагнуть назад ровно в тот момент, когда Юджи уже почти поймал его за локоть. - Сволочь, - прошипел тот дрогнувшим чуть севшим голосом, с трудом отлепившись от края стола. - Всегда к вашим услугам, босс, - фыркнул Меку, не меняясь в лице, и аккуратно прикрыл за собой дверь с той стороны. И, разумеется, финал тура тоже не мог пройти без происшествий. Меку сам не понял, что случилось, когда вес гитары в руках вдруг резко куда-то исчез, а в следующий миг он уже старательно пытался рассмотреть, куда улетел его рабочий инструмент. Он помнил только странный щелчок, который скорее ощутил, чем услышал среди грохота "Dying-Table", и то ли отцепившийся, то ли оторвавшийся ремень. Гитара грохнулась не просто на сцену, а чуть ли не возле самого ограждения, Меку обмер в какой-то момент, подумав, что она угодила на операторские рельсы, а в темноте и свете софитов там ничего не видно и плакала его детка под колесами тележки оператора. Но, приглядевшись, он заметил, что не все так страшно – гитара лежала чуть в стороне. Камиджо, разумеется, тут же заметил, что лид-гитара неожиданно смолкла, и пару раз глянул в сторону Меку. Понял он все сразу же, с удвоенным пылом кинувшись заводить зал, хотя зал и так бесновался. Дайши тоже сообразил, что стряслось, и остаток песни надрывался за двоих, чем невольно заслужил уважение Меку. Нужно будет потом непременно его поблагодарить. Гитара, к счастью, не пострадала, только слегка ободралась верхняя дека снизу, и крутанулись два колка. Пока Юджи нес какую-то чушь, мужественно ходя туда-сюда по правому краю сцены, будто прикрывая Меку, тот в считанные минуты вернул рабочие настройки, сам поразившись, как справился так быстро и без всякой проверки. И концерт продолжился без каких-либо проблем, что действительно можно было считать чудом. Разумеется, всегда наготове была запасная гитара, но у Меку уже сложилось что-то играть на одной, а что-то на другой, и менять их он не любил. Ему все время казалось, что звук от этого становится каким-то не таким. После анкора и выхода на бис, когда уже можно было расслабиться, и Меку вышел за сцену, буквально через пять минут перед ним возник Камиджо – решительный, как сам архангел в день Страшного суда. - Меку, что за ерунда была? – строго спросил он, к счастью, тихо. В крови все еще бушевал адреналин после концерта и после досадного происшествия, и Меку вдруг решил, что сегодня на долгие "прелюдии" его не хватит. Подавшись вплотную к Камиджо, убрав с его лица длинные волнистые пряди волос, чтобы смотреть в глаза, он забил даже на то, что кругом все еще снует народ и их решительно все видят. - Я тебе приватно расскажу, что это была за ерунда, - спокойно сказал Меку, глядя на него в упор, и мысленно уже ставя на колени. Должно быть, это как-то отразилось на его лице, потому что Камиджо вдруг сжал его руку, опять больно впившись в кожу своим когтями. - Мне надоели твои подкаты, - почти прошептал он, и Меку больше по движению его губ это понял, чем услышал. - Тебе надоело, что за ними ничего не следует, - в ответ выпалил он и резко высвободил руку, уходя прочь, зная, что Камиджо его догонит. Тот налетел на него со спины почти бесшумно, схватив за плечи и уведя за собой в комнату для персонала в конце коридора, прямо перед самым служебным выходом. Меку поддался только потому что ради вот этого он и дразнил методично Юджи так долго, провоцируя его проявить силу, сорваться, поверить на миг в кровопролитную борьбу за право вести. На самом деле ему было решительно плевать, кто кого, он умел получать удовольствие в любой ситуации. И что-то подсказывало, что Камиджо такой же, а еще он - страшный эгоист, и привык, чтобы за ним бегали. Дернув на нем костюм так, что едва не отлетели пуговицы, Юджи оголил Меку плечи, тут же уткнувшись в них, сжимая и лаская поцелуями, пару раз укусив. Гитарист же в ответ сделал то, что ему уже так давно хотелось - запустил пальцы в тщательно завитые волосы Камиджо, сжал и больно дернул, заставляя того чуть ли не заскулить. - Ненавижу, когда меня кусают. Когда разрешу так делать – тогда и будешь. Камиджо сузил глаза, хотя ему все еще было больно от грубой руки в своих волосах. - Не приказывай мне… - Замолчи уже, Ваше Величество, - оборвал его Меку, подтащил к себе вплотную и жадно впился поцелуем в его рот. Он чувствовал, что Камиджо готов отдаться ему чуть ли не здесь, в тесной комнате, где из самых пригодных поверхностей – стол. Ну и пол. И в этом было что-то возбуждающе заманчивое, но Меку опять вспомнил, что оба они не сторонники полумер. - Я за тобой бегать не буду, - решительно заявил он Юджи, продолжая исступленно целовать его, и каждое прикосновение языка словно добавляло яда в кровь, подхлестывало желание. Грубая хватка постепенно слабела, и вот он уже просто нежно перебирал светлые кудри, гладил, ласкал, касался шеи, расстегивал длинный ряд потайных застежек спереди. Камиджо перехватил его руку, но не с силой, как раньше, а просто мягко сжал, поглаживая так, будто уговаривал успокоиться. Взгляд у него уже поплыл, скулы горели, а ярко-красные губы так и притягивали взгляд, и Меку, не удержавшись, лизнул их снова, чувствуя на языке металлический привкус крови. До него вдруг дошло, что Камиджо сам обнимает его, сам вжимается бедром ему в пах, но из последних сил себя сдерживает. - Я тоже не буду за тобой бегать. Никаких обещаний, уговоров, ревности и прочей ерунды, с обеих сторон. Согласен? Он так смотрел, что Меку согласился бы, наверное, на что угодно. - К тебе или ко мне? Юджи улыбнулся, потянувшись к нему, и поцеловал куда-то в шею, медленно подбираясь к уху. Конечно, они оба дотерпят до дома, исключительно потому что оба – эгоисты, и оба предпочитают чистое наслаждение размену на торопливые мелочи в коридорах. Но как же трудно было устоять, когда Камиджо хрипло и сладко шептал ему какие-то безумные слова, щекоча горячим дыханием ухо, и обещал сразу все, абсолютно все. Ради такого стоило спровоцировать его три раза.