system crashes.

Жизнь в Сеуле загорается огнями именно ночью. Неоновые вывески баров и распространяющийся по улицам дурманящий запах алкоголя создают атмосферу какого-то праздника, который явно затянулся. Главные улицы кишат пьяными веселыми людьми, пытающимися забыть о своих будничных проблемах хотя бы в этот миг. Жить моментом? Нет, скорее, надеяться на неосуществимое. Система, напоминающая замкнутый круг. Думать, что станет легче, жизнь наладится хотя бы в этот вечер субботы, а запутанные клубком мысли волшебным образом распутаются. А в итоге? Смеешься около часа и идешь блевать от того, что перепил, пока не вырубишься прямо у толчка, а утром мучаешься от головной боли. Ну что, полегчало? Хосок думает об этом и ему становится ужасно тошно, потому что именно такой образ жизни длится у него самого уже черт знает сколько времени. И не выбраться так просто из этого омута, потому что ты весь уже в этой липкой грязи, и не смыть ее просто так. Нельзя просто перестроиться на другую волну, нельзя, потому что… А почему? Хосок курит прямо в кровати, затуманенным взглядом изучая точку на потолке. Втягивает едкий дым в себя, но выпускает его не сразу; ненадолго задерживает его в легких, а затем делает глубокий выдох. На полу в комнате разбросана куча фотографий, пачки из под сигарет и гора пепла вместе с окурками, потому что Хосок не утруждает себя в покупке пепельницы. Он так привык. Привык делать так, как хочется и как нравится, не поддаваясь каким-либо стандартам, навязанных обществом. Хосок курит уже часа четыре точно, несмотря на то, что в помещении уже нечем дышать. Потому что он так привык. Привык занимать себя чем-то, когда задумывается, пусть это и приносит вред здоровью. Плевать, он привык. Хосок делает последнюю затяжку, тушит сигарету об угол кровати и кидает её к остальным, цепляясь взглядом за единственную не перевернутую обратной стороной фотографию. - Надо прекращать. – думает парень и садится на кровать, отмечая весь тот беспорядок, который творится у него в комнате. Хосок снимает квартиру-студию недалеко от центра Сеула. Такое достаточно распространено в Корее, но Шин это делает не потому, что так принято, а потому что ему так захотелось. Главное – всегда напоминать себе об этом. В квартире нет ничего лишнего. Крохотная кухня с барной стойкой, на которой обычно раскрыта книга рецептов стран мира, потому что повышать навыки готовки все же надо… Когда-нибудь потом… Прямо напротив кухни находится балкон, двери которого в последнее время слишком часто закрыты, а жалюзи на них все время опущены. Рядом с ним стоит большая кровать, которая все время не заправлена и обязательно со смятым черным постельным бельем. По всей квартире хаотично расставлена куча разных шкафчиков, у которых вечно выдвинуты ящики, но это не из-за того, что Хосок любит устраивать беспорядок, нет. Просто он привык, что эта деталь у него в квартире именно такая. В ящиках находится все, что только может быть в квартире у молодого парня, причем без какого-либо порядка. Куча вещей в ящиках. От парфюма до фото-техники. Все. В самом углу комнаты Хосоком был поставлен небольшой стол и, самое главное, музыкальная установка. Наверное, это единственное место в этой квартире, которое Хосок хоть как-то убирал. Не потому что музыку любил, а потому что привык убирать именно этот угол, конечно же. Парень встает с постели и думает, что дыма все же многовато, потому что дышать реально тяжело, но к балкону даже и подходить не собирается. Хосок направляется к холодильнику, потому что не ел он уже вроде как дня два; он не считал, следить за временем не в его интересах. Достает кусок черт знает сколько здесь лежавшей курицы и запихивает в рот, потому что есть-то и не особо хочется вроде, просто это для того, чтобы организм в конец не ошалел. Ох уж эти правила во всем, даже в принятии пищи. Хосок сидит на полу и продолжает жевать, как слышит глухие шаги на лестничной площадке. Парень заранее знает, что это к нему, потому что научился различать. Не очень понятно для себя как, но научился. Поэтому Шин ни капли не удивляется, когда видит резко поворачивающуюся дверную ручку, а затем внезапно появившегося из-за двери Минхека, потому что “ну, очевидно же”. Хосок все так же сидит на полу, подобрав ноги под себя, и невозмутимо жует этот злосчастный кусок курицы, выжидающе смотря на непрошенного гостя. Минхек кривится, как только оказывается в квартире, потому что “Хосок, ну какого черта опять столько дыма, мать твою?”. Он не говорит ничего, но Шин и так все прекрасно понимает. - Мне не до этого. – бормочет он с набитым ртом и многозначительно указывает пальцем на курицу. - Да кто бы сомневался. – закатывает глаза Ли и идет к балкону, распахивая дверцы и давая воздуху пробить эту дымовую завесу, - Ты когда последний раз на улице был? – спрашивает он Хосока, оперевшись на дверцу балкона и выжидающе на него смотря со скрещенными на груди руками. - Ай, да черт знает. Недавно. Я был занят той серией снимков… - Блять, Хосок, неужели ты снова за свое?! Ты хоть понимаешь головой, что тебя за это посадить за решетку могут? Тебе пора прекратить искать на свою задницу приключения и заняться уже музыкой, у тебя заказы горят! – Ли вспыхивает моментально, потому что нянчиться с этим мудозвоном Хосоком его реально уже заебало, но он же лучший друг и все такое, как его тут бросишь, когда он о себе позаботиться забывает. - Да не узнает никто, не переживай. Я делаю все это крайне тихо. Только для своего спокойствия по сути. А заказы подождут, у меня пока есть еще деньги. – спокойно отвечает Шин, вставая с пола и отряхиваясь. - Какого блять спокойствия?! – не унимается Ли, - Ты фотографируешь незнакомого тебе человека, которого знать не знаешь, и развешиваешь его фотографии по всем стенам в квартире! – Минхек указывает рукой в сторону стены, чтобы показать масштаб катастрофы, но фотографий внезапно не находит, и так и застывает с протянутой рукой и изумленным взглядом, - Куда они делись?... - Видишь, какие изменения ты в моей жизни пропускаешь. – язвит Хосок и закуривает, - На полу они валяются, вместе с остальным мусором. – парень взглядом указывает на то место, куда не так давно смахивал пепел, - Там им самое место. Все нужно переделать. – на этих словах голос Шина становится стальным, а глаза стеклянными. Парень подходит к кровати, в охапку сгребает снимки и идет с ними к урне, запихивая с силой не помещающиеся туда фотокарточки, - Думаю, убраться не помешает. – произносит он и улыбается во все тридцать два зуба все еще изумленно на него смотрящему Минхеку. - Ты больной. Ну, это ты и без меня знаешь. А что случилось вдруг за несколько дней, которые мы не виделись? Уж больно мне интересно. – Ли снова скрещивает руки и опирается на дверцу, только в этот раз делая это немного нервно и нетерпеливо, - Я знаю ведь только малую часть, ты меня в свои дела решил не посвящать, видимо. – парень начинает хмуриться. - Я ведь знаю, что тебе все это не нравится, вот и не говорю. – на этих словах Шин медленно выдыхает дым и закрывает глаза, - А вообще, хотел бы я тебя помучить и попросить угадать, но, думаю, ты меня за это убьешь. – все еще улыбается Шин, а когда видит, как Минхек строит недовольную гримасу и закатывает глаза, так вообще заливается смехом, - Ладно-ладно, все на самом деле просто. Я нашел его. – Почти шепотом произносит Хосок и уж слишком озорно щурит глаза. - Не понял. - В интернете. – все так же тихо поясняет Шин. - Ммммм, друг, мне кажется, что тебе все-таки пора к врачу. Я говорил это и раньше, но теперь я предлагаю на полном серьезе. – приложив руку к лицу, произносит Ли и уже думает о том, как он мог вообще связаться с этим чертовым Шин Хосоком. - Ты не понимаешь. Я познакомился с ним несколько дней назад в сети. Уверен, что это именно он, а не фейк или что-то такое. Послушай, - говорит Хосок серьезно и кладет руку на плечо Ли, - я знаю, что все это выглядит пиздец как странно. Я знаю, что я спятил, скорее всего, уже давно, но, послушай, Минхек, я думаю, нет, я уверен, что это то, что я действительно хочу. У меня никогда не было такого, ты это знаешь. Я не стал бы так делать из-за скуки, я не такой человек. Я понял это все, когда написал ему. Это все так… Странно, да, но так… Как надо. Вот знаешь, как будто так должно быть. Я никогда не верил в судьбу, но сейчас, кажется, начинаю верить. Без шуток. – парень пытается казаться абсолютно спокойным, но его выдает то и дело срывающийся голос, а сам он выглядит так, будто в одну секунду на него свалились все тревоги, которые были в его в жизни до этого момента, - Слушай, - продолжает Хосок, - я знаю, что изменился за все то время, пока занимаюсь всем этим, знаю так же, что прежний Шин Хосок вряд ли уже вернется, знаю, что и не нужен никому по сути без всего этого лоска и блеска, знаю, что вся та жизнь была только для иллюзии счастья, на самом деле все было таким искусственным и постановочным, тебе не кажется? – смотрит он затуманенным взглядом на Ли, - Тем не менее, ты меня не оставил, даже сейчас навещаешь меня и следишь за тем, чтобы ел. Я правда счастлив, что ты есть в моей жизни, Мин, но все это дерьмо не дает мне спокойно жить уже вот полгода… - Шин снова садится на пол и закрывает лицо руками, - Блять, как же я жалок сейчас, Мин! Помоги мне, прошу тебя! – голос Хосока надрывается и как будто исчезает куда-то в одно мгновенье. В комнате внезапно становится так тихо, что даже шум с улицы не смеет проникать в помещение. Минхек садится напротив согнувшегося пополам Шина и смотрит на него с изумлением и опаской, потому что видит его таким впервые. Слова встают комом в горле, потому что все, что сейчас крутится в голове, вообще никак не подходит к сложившейся ситуации. Ли нервно кусает губы и смотрит вокруг, пытаясь найти в обстановке комнаты хоть какую-то деталь, которая сможет помочь выразить слова. Глаза натыкаются на фотографию в рамке на барной стойке, на которой они с Хосоком смеются в каком-то тесном баре. Минхек вспоминает, что этот снимок был сделан в день окончания универа, и что для них двоих это было одно из самых важных событий на тот момент. Потому что новая жизнь начинается, потому что можно эту жизнь строить по-настоящему. Ли хмурится и проматывает в голове события последних нескольких лет, вспоминая все то, что обрушивалось на него в тот период. Вспоминает, как Хосок забирал его из полицейского участка в четыре утра, вспоминает, как Шин приезжал по первому зову всегда, когда с девушкой проблемы были, и то, как всегда улыбался. Минхеку порой казалось, что у его друга и не бывает проблем, ведь он всегда так светится, да даже если и плачет, то по ерунде по типу слезливого фильма или чего-то подобного, по-настоящему грустным его практически невозможно было увидеть. Только со временем стало понятно, что этот улыбчивый парень на самом деле та еще кирпичная стена, и если хочешь узнать, что за ней, то надо чертовски сильно постараться. И вот именно сейчас надо приложить максимум усилий, чтобы наконец отплатить Шину за все его труды. Ведь на то Минхек и друг, чтобы поддержать чуть что, разве нет? Ли жмурится, затем резко распахивает глаза, берет Хосока за плечи и, глядя прямо в глаза, произносит: “Прошу, доверься. Ты можешь рассказать мне все.”