Скажем: Пусть солнце сияет для каждого Но насколько я знаю Мы все словно животные, И мы зависимы, живя по погоде
Почему-то в такие моменты я всегда очень внимательна к деталям. Вот и сейчас. Я поступила очень глупо, выйдя из своей спальни ночью босиком. Нет, не так. Я поступила очень глупо, выйдя из своей спальни. Зная, что обязательно наткнусь на тебя. Или я была глупа в тот момент, когда улыбнулась тебе во дворе школы тогда. Вообще я не виновата, за меня всё сделала погода. Как можно было не улыбнуться, когда солнце так ярко светило после трехдневного ливня. Мы впервые вышли на улицу, я решила, что там очень тепло (ведь на деревьях уже были не просто листочки, цветы!) и накинула всего лишь легкую мантию, позабыв про шарф. Через три минуты прогулки я об этом, конечно же, пожалела, но возвращаться в башню не было никакого желания. Я пыталась растереть замерзшую шею руками, но ты меня опередил. Как всегда, впрочем. Шарф был дико, просто неимоверно колючим и мне хотелось чесаться всё время, ты об этом конечно же знал, но мне было тепло и я послала все неприятности к черту. Ты что-то сказал, боже, я даже не услышала что, весь звук поглотил налетевший порыв ветра (точнее не он, а то что я чихнула, как кошка, от пыльцы, попавшей мне в нос) и засмеялся так заразительно, что я не могла противится этому чувству и мы стояли как два обдолбыша посреди двора, пока тебя не окликнули твои друзья. Тогда ты мне улыбнулся, божемойгосподи, клянусь, ни у кого на свете нет такой улыбки, сам дьявол делает это не так обаятельно, сказал, что я могу пользоваться твоей добротой сколько угодно, но, если ты умрёшь внезапно от ангины, виновата буду я, подмигнул мне, развернулся и ушел. А я вдыхала твой запах, закутываясь плотнее в это колючее облако, вдыхала полной грудью, не думая. Я уже тогда в глубине души понимала, что это бесполезно. Я улыбалась, падая в бесконечную бездонную пропасть, не желая спасаться. И думала, что это обычная влюбленность, которая, как простуда, пройдёт и не оставит за собой никакого следа. Прошло всего две недели, а для меня как будто два года. Так странно, бок о бок учиться с тобой целых шесть лет и вдруг осознать, что я ничем принципиально не отличаюсь от тех дур, которые караулят тебя в коридорах и подстраивают своё расписание под твоё, наивно полагая, что так они завоюют хоть каплю внимания. Только я ещё большая дура, да к тому же и гордая. Да простят меня мои идеалы и принципы, я готова броситься на шею тебе хоть сейчас, только позови. И ты позвал. Я всегда убегала курить во внутренний дворик, куда не заходят преподаватели, и однажды ты наткнулся на меня там. Сказал, что знаешь прекрасное место, откуда открывается просто умопомрачительный вид и предложил пойти туда ночью. Зачем? Зачем я пришла на эту встречу. Не почему, на этот вопрос у меня целых два ответа: я тебя люблю и я дура. А вот зачем? Но сейчас всё что можно забито в дальние уголки подсознания, все мои чувства сосредоточены где-то внизу, в ногах. Я именно в этот момент испытываю острую неприязнь к кафельному полу на восьмом этаже, мои пальцы покраснели от холода и я тру ногой об ногу, чтобы хоть как-то согреться. Остатки здравого смысла шепчут мне убираться прочь, но моя гордость растоптана и я упорно стою и мерзну, ожидая тебя больше, чем ту красивую куклу, которую мне подарили на мой шестой день рождения. Я ее так хотела, а когда получила, то первый месяц буквально спала с ней в обнимку. А когда мне исполнилось двенадцать, я решила, что взрослая, и убрала её в коробку, как и все остальные игрушки. Сейчас я ощущаю себя этой куклой, разве что в коробке, наверняка, не так холодно.Когда нибудь мы сможем предвидеть препятствие Сквозь метели, сквозь метели, Сегодня мы бросим все, что имели. Чтобы жить вместе, жить вместе.
Ты ведь не любишь меня. По крайней мере не так, как я бы того хотела. Я не единственная, а должна быть ею. Да, я жуткая эгоистка и делю всё на чёрное и белое. Я боюсь тебя, боюсь потеряться в огромном безграничном многообразии полутонов, которыми ты живешь. Боюсь и невероятно хочу, во мне глубоко живет надежда на то что ты развеешь все мои сомнения, что всё будет легко и правильно, с тобой ведь не может быть по-другому, правда? Наверное, именно вера в это держит меня здесь, как собаку держит на привязи цепь и я, дрожа от холода, страха и неизвестности, оглядываюсь по сторонам. Твой запах и тепло накрывают меня неожиданно, я вздрагиваю сильнее, прежде чем успокоиться, и стою, ровная, как струна, только тронь — порвусь. И боюсь обернуться. Боюсь потерять остатки того, чего, кажется, у меня никогда и не было. Боже, дай мне сил остаться живой после этой ночи. Мы курим, сидя на крыше, выход на которую закрыт для всех (кроме тебя), и разглядывая (друг друга) небо. Полным безрассудством было лезть сюда, если нас увидят, то минимум месяц отработок обеспечен, но мне плевать. Никогда бы не подумала, что у такого внешне невозмутимого человека столько сомнений и демонов внутри. Ты похож на ребенка, когда говоришь о том, как Джеймс увивался за Лили и расстраивался каждый раз, когда она его отшивала, а теперь, когда они встречаются, проводит все время с ней и тебе обидно. С гордостью отъявленного горохового шута рассказываешь от том, что через три дня школа содрогнется от вашей новой феерической выходки, и лукаво подмигиваешь, когда я заливаюсь хохотом от очередной шутки. Я чуть не плачу, когда узнаю, почему именно ты сбежал из дома. Увы, такую боль не заглушит ничего, не то что мои неловкие объятия. Ты говоришь, что я единственная, кто может тебя успокоить, но ведь я говорю те же самые вещи, что и все остальные. С тобой так чертовски легко, я смотрю тебе в глаза и до дрожи в коленках хочу поцеловать. Но моего рта касается лишь сигарета. Ты решаешь всё за меня, притягивая к себе, хватая, целуя так страстно и так напористо. Моей спине холодно, и этот холод вроде должен отрезвлять, но где там – он только обостряет ощущения от твоих горячих (боже, откуда в таких огромных столько нежности) рук, от всего тебя, боже, я готова отречься от магии, я готова сделать всё что угодно, лишь бы ты всю жизнь делал это со мной. Я готова умереть в этот самый момент и мне одновременно и невероятно хорошо, и так же невероятно тошно от самой себя. Я набираюсь сил прервать эту сладкую муку и упираюсь руками тебе в грудь. Твое сердце заходится, я сминаю мягкую ткань футболки и легонько отталкиваю. Ты, улыбаясь, перестаешь терзать мой рот и начинаешь терзать мои глаза. И я не знаю что из этого хуже. Уходи же, уходи, Сириус Блэк, пока я не сказала тебе, что люблю. Потому что тогда дороги назад не будет. Да ее уже нет, ведь я тянусь за новым поцелуем, я не могу, я не сильная и больше не гордая я теперь твоя, полностью и безраздельно твоя.Мы играли в прятки в водопаде Мы были моложе, мы были моложе Мы играли в прятки в водопаде Мы были моложе, мы были моложе
Глупо и наивно было бы полагать, что ты будешь со мной дольше одной этой ночи, но мне впервые в жизни по-настоящему плевать. Я люблю (подумать только, люблю!) и ненавижу тебя, Сириус Блэк. Ты отнял у меня меня. А что дал взамен? Если не сброшусь с Астрономической башни или не умру прямо сейчас от остановки сердца, обязательно найду ответ на этот вопрос. Но сейчас, пока мы всё ещё иллюзорно принадлежим друг другу, я хочу урвать так много, как смогу. Ведь завтра я могу не проснуться.