Заставь меня

Дилан поздно осознал, что стоило попробовать алкоголь до того, как его насильно заставят идти на важное мероприятие, где собрались влиятельные люди города, с которыми придется выпивать за их удачные сделки или подписанные контракты. Жаль, что ему никто не сказал об этом, даже отец, который прекрасно знал своего сына и мог догадаться о том, что тот ни разу не пробовал спиртное. Но также он думал, что такое невозможно, особенно для подростков его возраста и из обеспеченных семей. Жизнь для таких людей, как правило, — беззаботное веселье, где могут присутствовать все плохие привычки, где любое незаконное действие тихонько замнут (и плевали все на правосудие), где ты волен делать всё, что угодно, где тебя окружает большое количество людей твоего возраста — далеко не друзья, конечно. В основном критерии таких: разбалованное поведение, страсть к безумному и запрещенному, зависимость от табачного дыма, или того хуже, осознание безнаказанности за самосуд над другими. Всё это возможно, если тебя бесконечно опекают родители из своего кармана. Вот только ОʼБрайен-младший оказался исключением из таких ребят, которым подают всё желанное со слова «хочу». И, возможно, поэтому Дилан так внутренне сопротивлялся протянутому бокалу шампанского от знакомого светловолосого парня по имени Томас. Но всё же переступил через себя и выпил алкоголь, зная, что поступи он иначе, над ним будет смеяться сын партнера по бизнесу отца, а затем и половина подросткового населения города, которая недолюбливает его за то, что он конкурирует с Сангстером-младшим во всем. Томас положил руку на плечо Дилана и спросил: — Эй, щенок, ну как тебе? У Дилана всё помутнело перед глазами, а тело расслабилось. Томас, находящийся так близко, казался ему ещё красивее, чем он есть. Дилану хотелось притянуть к себе этого заносчивого и нахального ублюдка, заключить в объятия и покрыть поцелуями его шею и ключицы. Если бы только этот недогей мог списать эти мысли на алкоголь, то было бы всё проще, но нет. И это всё не из-за одного бокала шампанского и не из-за того, что Томас подсыпал туда. Была другая причина, которую Дилан боялся признать порой сам в себе. В окружении роскошного интерьера в одном из дорогих ресторанов города собралось немало людей, все они вели скучные, по мнению и Томаса, и Дилана, беседы, обсуждая свои достижения в бизнесе или заработанную сумму денег, которую они жадно переведут в золото и поспешат спрятать в банках. Дилан не мог понять, рад ли он тому, что перед ним тот, кто его ненавидит, тот, о ком он думает последнее время, чувствуя стыд; но затем пришёл к выводу, что провести с ним время только таким единственно возможным способом — не так уж это и плохо. — Прекрасно, — шатаясь, ответил он на давно заданный вопрос. — Чувак, что-то ты быстро с такой дозы… — начал Томас, но не закончил — Дилан схватил его за руку, которая лежала на плече, и навалился на неё, как бы опираясь. — Вау, доза. И почему я раньше не пил эту прелесть? — спросил он скорее себя, чем Томаса. — Не пил? Ты что, серьёзно? Дилан немного изменился в поведении из-за воздействия на организм принятого вещества, которого, к счастью обоих, Томас насыпал в его бокал меньше, чем себе. А тот только сейчас понял, что не зря. Его неприятелю будет плохо. Но, конечно, после безудержного веселья. Самому же Томасу его доза не дала практически ничего, кроме ощущения ещё большей уверенности в себе. Хотя он был таким всегда — наглым и самоуверенным. Дилан с улыбкой признался: — Я в первый раз попробовал алкоголь. — Что? Тебе шестнадцать, и ты не пробовал ещё пить? Я знаю, что ты не из моих кругов, но что, правда, ни капли? — Правда. — Ушам своим не верю! — И, да, мне семнадцать. — Воу, ты меня поражаешь, щенок. Томас засмеялся. Дилан подошёл к нему ближе и обвил руки вокруг его шеи. Тот отстранился, не ожидая такого действия и не понимая значения, но, когда ОʼБрайен чуть не упал, то всё понял и сам подлетел к нему. Он закинул его руку на своё плечо и потащил в сторону дивана и столика, находящихся в углу зала, туда, где их не будут донимать другие люди своими вопросами, если вдруг увидят и подойдут к ним. А Дилан внутренне ликовал от этих прикосновений; в том, что он в таком состоянии, есть свои плюсы. Томасу в голову не приходила мысль, что Дилан будучи из богатой семьи ни разу не употреблял наркотики. Он и ничего не мог знать о том, что тот любит или ненавидит. Вообще, он не собирался оставаться около Дилана, который быстро стал сам не свой, но сейчас это являлось необходимостью, поэтому Томас тащил его на себе. И он спасал свою шкуру, а не человека, которого хочет опустить. Если кто-нибудь узнает о том, что было в их бокалах, особенно отец Сангстера, Марк, то ему не поздоровится. — Эй, Томми, дай мне ещё шампанского, — промямлил Дилан, когда ему помогли сесть на диван. — Как ты меня назвал? — проигнорировав вопрос и вопросительно выгнув брови, спросил Томас. — Неважно, ещё бухла! — Но это был не только алкоголь. К большому везению, в помещении играла музыка, и никто не слышал его. Томас сел рядом с Диланом и засмеялся. Перед ним сидел лучший ученик школы, юноша с хорошим воспитанием и человек, презирающий всех, кто напивается в подростковом возрасте, считая это никчемным способом показать себя, но только с худшей стороны. Перед ним был тот, кто так легко переступил через свои принципы, доверился самому Томасу, с которым у них вражда? И ради чего? Томас не понимал, почему Дилан принял протянутый бокал, почему подошел к нему, когда на него так долго смотрели. Конечно, он делал это специально, дожидался того момента, когда Дилан не выдержит зрительного контакта и подлетит, чтобы устроить словесную перепалку. А вот ОʼБрайен-младший знал, что Томасу доверять нельзя, но не подозревал, что тот подсыплет ему какой-то наркотик в алкоголь. Глупо и неосознанно, но в тот момент он только любовался Сангстером, улетев куда-то в свои мысли, забыв о том, что он непозволительно долго пялится на него. Его лицо не выдавало ни одну из эмоций, в то время как он в своей голове представил картину, которую никогда не увидит в живую. Дилан вообразил, как Томас подходит к нему, чтобы ни с того ни с чего завязать драку, и они дерутся, нанося друг другу удары по лицу. А затем, когда оба стоят с разбитыми носами, меняют всё в один миг невинным нежным поцелуем, едва касаясь губ друг друга. Ведь Дилан знал, что его место не здесь. Сидел бы в одиночестве в четырех стенах и не сгорал от стыда перед самим собой за такие мысли. Как его вообще угораздило влюбиться в Томаса? Хорошо, что он справлялся со своей ролью, делая вид, что ненавидит Томаса. Прежде так и было, но за последние несколько месяцев его отношение к этому человеку изменилось, и совсем не в ту сторону, о которой он мог бы подумать. Дилан хранил это в тайне, списывая всё на помутнение рассудка. Да он сам — садист: ОʼБрайен дрался с Томасом, зная, что оба будут валяться на полу, и, что он будет чувствовать его тело рядом со своим. Иногда он мысленно отвешивал себе оплеуху. На самом деле, ему лучше сидеть одному дома в своей комнате рядом с любимым музыкальным инструментом, нажимая на гладкие клавиши, создавая аккорды, а из их звучания — красивую музыку. Дилан не любил общество, в котором находился, а вот Томас наоборот. Нет, он так же относился не с интересом к делу отца или предпринимательству. Он любил: шумные вечеринки в клубах, разъезды на мотоцикле или машине по ночам, нарушение всех правил, алкоголь, сигары и иногда что-то похуже этого. — Я хочу ещё, — Дилан лёг на живот на диване так, что оказался головой рядом с ногами Томаса. Он выставил руку вперед, без понятия, на какую часть тела того она опустится. — Эй, эй, словил кайф и давай мой член лапать? — Томас подскочил с дивана. — Ты что, педик? — Нет! — воскликнул Дилан. — Прости, я нечаянно, — он сел и потер глаза. — Мне так хорошо, что ты мне дал? Томас прыснул от смеха, подошел ближе и сел на корточки напротив Дилана. То, что сейчас творилось, не поддавалось объяснению. Томас глупо улыбался и задавался вопросом, что же ещё вытворит Дилан в таком состоянии, за этим ему было бы интересно понаблюдать. Может, стоило добавить ему больше? Тогда можно было бы заснять всё на камеру, а затем слить видеоролик в интернет. Сангстер не сомневался, что поступил бы именно так, окажись они не в этом месте, а на какой-нибудь вечеринке для подростков. — То, что тебе, щенок, такое больше употреблять нельзя. Дилан замахнулся и со всей силы прописал кулаком по губе Томасу, надеясь, что та разобьется. Он чертовски сильно этого хотел. Сангстер не ожидал такого действия и от силы удара повалился на спину. — Сам ты, сука, щенок! — воскликнул Дилан, подорвавшись с дивана. В последнее время он всячески старался обойти его мимо в школе, но, как назло, тот с вечной ухмылкой и весельем в глазах, часто был рядом за пределами учебного заведения: Томас вместе со своим отцом ездил в дом ОʼБрайенов, чтобы вливаться в дело, потому что в будущем весь бизнес должен был перейти к нему, наследнику. Аналогичная ситуация была у Дилана, и иногда отец его вытаскивал в поместье Сангстеров на деловой ужин, во время которого он прожигал взглядом блондина, желая осуществить все свои фантазии с участием этого худощавого парня, но тот же испытывал другое чувство. А вот ОʼБрайен пытался сохранить прежнего себя в отношениях с Томасом, поэтому делал вид, что всё также презирает его. Оба понимали, что, после того, как они вступят в наследство, бывшему сотрудничеству между фирмами их отцов придет конец. Причин для ненависти прежде было не мало — парни с детства враждовали между собой. Сначала спорили у кого лучше велосипед, скейт, затем мотоцикл и так далее, по мере их взросления и переопределения увлечений. Устраивали разборки в школе и всячески пытались подставить друг друга, унизить. Между ними шла своя игра на счёт, только вот неизвестен был конец схватки, и соперники шли на равных. Дилан не позволил Томасу подняться, толкнув его рукой, он сел на него сверху и принялся наносить удары по лицу. Его действия были предсказуемыми и медленными, так что Сангстер без труда отворачивал голову в разные стороны, в миг до встречи с чужим кулаком. Он ударил коленом Дилана по спине, тот вскрикнул от боли и замер, что дало Томасу преимущество и возможность быстро действовать дальше. И в следующее мгновение он сидел на парне и наносил ответные удары по скулам и губе правой рукой, прижимая левой шею к полу. На Томаса не так повлиял наркотик, смешанный с алкоголем. Его организм как-никак привык к такому образу жизни, что для Дилана было в новинку, и поэтому он не мог ничего сделать, чтобы скинуть с себя Сангстера. — Слезь с меня, — выдавил из себя Дилан, начиная задыхаться. Его лицо покраснело. Сангстер запоздало успел осознать, что он делает — убивает человека. Хорошо, конфликты и драки между ними были, но не такие — обычно наносили друг другу по удару по лицу, а затем их разнимали. Но здесь, кажется, никому не было дела до подростков и того, что они вытворяют в углу богато украшенного помещения. — Щенок, — со злобой бросил Томас и встал с Дилана. Тот вздохнул полной грудью и откашлялся. — Прекрати меня так называть! — воскликнул Дилан, поднимаясь с пола. — Заставь меня, — с усмешкой ответили ему. — Ну всё, придурок. Задрал! Дилан вцепился пальцами в воротник белой рубашки Томаса, с силой дернул его на себя и прошипел: — Ещё раз обзовешь меня щенком, я тебя по стене размажу. Томас заметил блеск в карих глазах Дилана, медленно растянул уголки губ и, приблизившись ближе к лицу парня, тихо проговорил с усмешкой: — Щенок. У Дилана хватило силы резко развернуть Томаса, ударить по лицу и толкнуть. Томас не удержался на ногах и полетел на стеклянный столик, который после встречи с телом худого парня, разбился на осколки, и некоторые из них впились в его спину. Он вскрикнул от пронзительной боли, и этот крик услышали все. Дилан вынырнул из омута расслабления, и испуг, смешанный со страхом, сбил дыхание. Томас не ждал помощи и сам поднялся, ставя ладони для опоры на стёкла, делая себе ещё больше порезов. Сангстер вытащил осколок из руки и с нескрываемой злостью и ненавистью посмотрел на Дилана. — Сука, — прошипел он. — Сам виноват, придурок, — бросил тот, улыбнувшись. Минутное осознание того, что он натворил, прошло, а этот худощавый жив, и это не так страшно. Важно то, что заслужил. Остальное к чёрту. — Я предупреждал же. — Ты за это ответишь, — бросил Томас ему в ответ. — Отсоси, — буркнул Дилан и показал средний палец. — Мы ещё посмотрим, кто отсосёт, — пробормотал Томас. — Да ты вообще — больной! — Я больной? Что за бурду ты мне дал, кретин? — Да пошёл ты. — Больно, белобрысый? Смотри, не заплачь, твой папочка будет не рад сопливому сыну, — с сарказмом проговорил Дилан. — Я тебя убью, ОʼБрайен, — злобно пробормотал Томас и зажмурился — от боли. — Повторяю вопрос, что ты мне подсыпал в бокал? Томас закатил глаза и сжал губу, чтобы не простонать от боли. Он так и не ответил на вопрос. К ним подбежали другие люди, с ужасом переводя взгляды от одного парня к другому. Из толпы вышли их отцы. — Дилан, что ты творишь? — спросил ОʼБрайен-старший. — А ты, Томас? — обратился к другому его отец. — Он первый начал! — одновременно проговорили парни, показав друг на друга рукой. — Это сейчас не важно, кто-нибудь, вызовите скорою, — проговорил Сангстер-старший и подошел к сыну. Тот развернулся лицом к нему, спиной к Дилану, последнему досталась возможность полюбоваться окровавленной рубашкой на худощавом теле. Он разозлился на Томаса и понял, что его ждет серьезный разговор с отцом. Не стоило пить, Дилан это заранее знал. Да, но кто бы мог подумать, что в первый бокал добавят что-то лишнее? ОʼБрайен, на удивление, после драки пришел в себя и стал соображать адекватнее, немного конечно. Томаса вывел из зала его отец, накинув на спину свой пиджак, чтобы скрыть кровь. Но её капли оставили следы, выстроив собой дорожку до двери, через которую Томас вышел на улицу. Дилан грустно улыбнулся, и этот жест мимики заметил Патрик — его отец. Вот теперь точно, разговора не избежать, — он посмотрел через спину отца на людей, которые осуждающими взглядами сверлили подростка и шептались, непонятно, конечно, о чём. Патрик отвел его в сторону и тяжело вздохнул, смотря в глаза сына. Дилан всегда знал, что выражали эти глаза, в подобных ситуациях, когда он и Томас устраивали побои, — разочарование. О чём ему скажут, знал уже наперед. И, как всегда, он лишь усмехнулся, когда Патрик заговорил: — Дилан, тебе пора бы завязать нормальные отношения с Томасом. — Да, да, конечно, я знаю. И ты знаешь, что я не против, но он-то — нет! — развел руки в сторону ОʼБрайен-младший. — Я и его отец вот почти год работаем вместе и пытаемся помирить вас, Дилан. Вражда с детства не может продолжаться так долго. — Да ну? Я думаю, мы будем грызть друг другу глотки, пока в могилу кто-то из нас не уйдет. — Да ты, что, датый? — прищурил глаза Патрик. — Чего? — Ясно, — вздохнул Патрик. — Как у тебя ещё сил хватило? — удивился он. — Слушай, я не знаю, что я принял, но мне сейчас на всё хочется плевать сверху, и то, что Томас ушёл в крови, меня очень радует. А теперь отвали и дай пройти, — Дилан скинул руку отца со своего плеча, тот положил её обратно и с силой толкнул сына в стену. — Нет, это ты слушай меня, это было очень выгодное предложение Сангстера для моей фирмы, мы объединились в компанию, и теперь ни ты, ни его сын, не допустите того, чтобы сотрудничество быстро прекратилось. Ты понимаешь намёк? — Вообще-то — нет, — пробормотал Дилан. — Если Томас не идет на примирение, это сделаешь ты, уяснил? — Ты издеваешься? — Сейчас его доставят в больницу, уже вечер, так что завтра навестишь его и извинишься. Я понятно объясняюсь? — Более чем, — прохрипел Дилан. Прежде Патрик не заставлял его такое делать: идти на примирение с людьми, которых он не мог терпеть. Понятное дело, его отец заботится не о сыне, а о благополучие компании. — Пошёл отсюда! — Куда? — усмехнувшись, спросил Дилан. — Домой, — бросил он ему в ответ и достал телефон. — Я сейчас машину вызову, тебя доставят точно к дому, а то ещё куда-нибудь уйдешь, — добавил он. — Конечно, я-то могу уйти! — Не дерзи, Дилан! И тот поплелся в сторону выхода, наступая на кровь Томаса. Это я сделал, это из-за меня, — подумал Дилан и как-то радостно улыбнулся. На этот раз в бою победил он, и счет между ними ушел в его сторону. Чёртова игра длинною в жизнь.

***

Дилан сидел за роялем в гостиной комнате. Его мама Лиза и сестра Джулия не были дома, отец ещё не вернулся, поэтому можно сказать, что он был один, не считая прислуги. С ними он редко общался, да и по сути, не обязывался это делать. Он провел подушечками пальцев по клавишам и принялся играть без нот, по памяти. ОʼБрайен-младший любил музыку, как ничто и никого другого, это единственное, что приносило расслабление и радость одновременно, унося мыслями далеко отсюда. Дилан с закрытыми глазами нажимал аккорды или пробегался пальцами по октавам, играя гаммы, по чёрным или белым клавишам, в зависимости от тональности. Наконец-то этот чертов день прошёл, он снова в заслуженном одиночестве, тишине. Дилан должен был быть на публике из-за положения своего отца, особенно теперь, когда этот учебный год — последний. Вскоре ему предстоит выбирать учебное заведение, одно из предложенных, но никто не спросил, хочет ли он идти по стопам Патрика ОʼБрайена. Конечно, нет. Дилан не был таким, каким его привыкло видеть окружение — открытый, общительный парень с вечной улыбкой. В школе он популярен, но не так, как Томас. Скорее всего его слава появилась у него из-за того, что он конкурировал с этим парнем. У него был хороший друг и девушка, с этими людьми Дилан провел бы всё время, если бы не давление общества. Завибрировавший телефон в кармане отвлек юношу от игры. Он достал гаджет и, посмотрев на экран, провел пальцем в сторону зеленого значка. — Чего тебе, Тайлер? — спросил Дилан. Это был тот самый лучший и единственный друг. — Эй, чувак, где ты носишься?! — в своей привычной манере Пози не ответил на вопрос, а громким голосом задал свой, как будто боялся, что его не услышат. — Можно и потише, я тебя прекрасно слышу. Как где? Дома, — пробормотал ОʼБрайен. — Хорошо, но ты, пожалуйста, погромче — здесь слишком шумно. И какого хрена ты дома? Ты должен быть здесь! — Здесь? А где ты? — спросил Дилан. Этого придурка снова куда-то занесло, не так ли? — спросил он себя. — Я на гонке мотоциклистов, — бросил Тайлер. — Понятно. А мне зачем звонишь? — Чувак, ты вообще залезаешь в интернет? — Нет, редко. Погоди, причём это здесь? — переспросил Дилан. — Понятно, тогда давай открывай школьный сайт, тебя обрадуют новости. А затем, приезжай за город, ты знаешь, куда!  — быстро и громко проговорил Пози. — Я не понимаю, о чём ты. Можешь объяснить и не орать? — Просто открой сайт! — сказал Тайлер и отключился. Дилан в удивлении замер и не понимал, что сейчас произошло, и что хотел от него друг. Через несколько минут размышлений, он поднялся и собрался идти в комнату за ноутбуком, но, к счастью, он увидел компьютер сестры, лежащий на кресле. ОʼБрайен был рад, что не пришлось подниматься по лестнице на третий этаж — он слишком устал за сегодня, у него не осталось сил, чтобы забираться по ступенькам. В следующую секунду его губы растянулись в улыбке — в комнату забежал его собака лабрадор-ретривер. Дилан любил своего лохматого друга, которого он нашёл щенком, дрожащим под дождём возле дома несколько лет назад. Очевидно, что его кто-то подкинул. — Эй, Джеки, приятель, иди ко мне, — проговорил Дилан, улыбаясь. Пёс поплелся к нему на встречу и вскоре его ненадолго затискали человеческие руки. Дилан потрепал Джека за ухо, а затем вернулся к делу, взяв ноутбук и сев в кресло. Дилан открыл школьный сайт и на первой главной странице была опубликована свежая новость. — Дилан ОʼБрайен и Томас Сангстер устроили очередную драку, но на этот раз в дорогом ресторане города. Томасу были нанесены тяжелые повреждения, в результате которых его направили в больницу… — дальше брюнет читать вслух не стал. Его поразило то, что он прочитал, касаемо Томаса. Как обычно — жёлтая пресса. Он устало протер глаза и принялся читать дальше; на этот раз не зачитывал вслух. Дилан узнал, что в гонке мотоциклистов — победителя которой ждал большой выигрыш — Томас должен участвовать, но, из-за того, что в больнице, не может прийти. Его друг Ки Хонг Ли заявил, что желает отомстить за друга и хочет, чтобы Дилан участвовал вместо Сангстера, и, если он проиграет, то будет подвержен публичному унижению. На это заявление он закатил глаза и посмеялся. Затем выяснилось, что каждый участник внес большую сумму, зрители заранее делали ставки, и на Томаса поставило большее количество людей. Дилан понял, что имел ввиду Ки Хонг. Не важно, что Сангстер не в состоянии вести мотоцикл, важно то, что он должен выиграть, и кто будет за рулем никого не волнует: всё скроет шлем и ночь. ОʼБрайен взял телефон и набрал номер Тайлера. — Я должен быть там, значит? — спросил он. — Да, Дилан. — Тай, мне глубоко плевать на его пустые угрозы, я не буду участвовать. — ОʼБрайен, черт возьми, ты один из лучших гонщиков, которых я знаю. Да, это не знает никто, потому что гонял ты только со мной, но это не важно, потому что ты можешь выиграть. Не хочешь покупаться в лучах славы? — поинтересовался Пози, протянув вопрос. — Нет. Ты лучше всех знаешь, что это мне не нужно, — добавил он. — Конечно. Но, чувак, послушай. Это — лучший способ закопать топор войны с Томасом. Ты мне сам несколько часов назад жаловался на то, что твой отец тебя насильно заставляет мириться с ним, но ты уверен, что тот тебя пошлёт, — Тайлер не отступал. — Да, это так. Но с чего ты так уверен? Дилан решил, что пойти с такого шага на примирение — лучший вариант. Может быть, Томас не такой грубый каким кажется. Он понимал, что дальше эта вражда ни к чему не приведет, и он сам хотел стать не только другом Сангстеру. Вот только на такое рассчитывать ему позволено только в мечтах, но, может быть, они могут стать товарищами, к тому же, их отцам будет приятна новость, что их сыновья помирились. — Жопой чую. А так же я уверен в твоей победе. Придешь ты завтра к этому засранцу с деньгами, и дело в шляпе. — Это может сработать. — Дуй сюда быстрее. Дилану понравилась эта идея. Он сказал другу, что через несколько минут будет на месте. Парню повезло, что его дом находился почти на краю города, в тихом месте, а до трассы, где будут проходить соревнования, совсем немного отсюда. Всё-таки это неплохая идея таким образом наладить отношения с Сангстером. Иногда нужно переступать через себя во благо других, особенно близких людей, которые любят и заботятся о тебе всю жизнь. Но в этот раз Дилан рассчитывал на личную выгоду, на изменение отношения Томаса к себе, на его доверие и симпатию, хотя бы как к другу. Он сказал служанке, чтобы та оповестила его родителей по их возвращению о том, что он ушел по важным делам и скоро вернется. Женщина средних лет с рыжими волосами не стала интересоваться, что это за дело, наперед зная, что ей не ответят. Дилан быстро переоделся в другие джинсы и мотоциклетную куртку и, выйдя из дома, побежал в сторону гаража. С невесёлым настроением он понимал, что сегодня много людей узнает о том, на что он способен. Он натянул на себя шлем и, сев за руль и заведя мотоцикл, выехал на дорогу. Неплохое время года для заездов — весна. На город давно опустились сумерки, и фонари зажглись. Из-за этого света плохо видно звёзды, но Дилан знал, где находятся многие созвездия, потому что знал их расположение. Он многим интересовался и не тем, чем нужно, по словам Патрика ОʼБрайена. Дилан быстро добрался до места назначения. Ревущие моторы мотоциклов, громкие голоса подростков, крики, свист, яркий свет от фонарей, режущий глаза — всё, что заставляло парня съеживаться внутри. Но он всегда себя вел иначе, противоположно подростку, живущему внутри, переживающему за многие вещи. — Эй, ты! — раздался знакомый голос. Дилан снял шлем, когда к нему подошел Ки Хонг Ли. Он протянул ему руку для рукопожатия, на что ОʼБрайен закатил глаза. — Ладно, вижу ты не в духе. — Черти меня дерите, а ты со своими узкими глазенками видеть способен. Он всегда в такой манере общался с азиатом, да и со всеми в целом. — Особо не остри, утырок. Мой друг из-за тебя в больнице и из-за тебя может проиграть большую сумму денег, — он приблизился к Дилану и на ухо проговорил: — Поэтому, выкладывайся по полной потому, а иначе эту сумму выплатишь нам ты. — Конечно, двойную не желаешь? — отстранился от него ОʼБрайен. — Смотри, а то на тройную налетишь. Я готов удавить тебя здесь и сейчас за то, что ты тронул Томаса, он мне как брат, — прошипел Ки Хонг, сжимая кулаки. — Ты понятия не имеешь, что на самом деле было в ресторане. — А мне и не нужно, ты — здесь, он — с порезами на спине валяется в больнице, разве ещё нужно приводить аргументы? — Желательно. — Я так хочу сбить эту улыбочку. — А я так хочу заткнуть тебе твой поганый рот, — бросил Дилан в ответ. Ки не выдержал и занес кулак для удара. Ещё секунда, и он точно бы прописал Дилану по лицу, но положение спас Тайлер. — Руки не распускай! — воскликнул он. — Ой, телохранитель сучки явился, — съязвил тот, переведя взгляд на Пози. — Смотри, как бы он тебе не понадобился, — ответил ему друг Дилана. — Прекращайте там сплетничать, гонка начнется через три минуты! — крикнула какая-то девушка в коротких шортах и длинных сапогах, на её груди кроме купальника не было ничего, в принципе, так и выряжаются подобные ей. — Удачи, Дилан, — хлопнув по плечу ОʼБрайена, сказал Тайлер. — Спасибо. — Да, удачи, утырок, а не то завтра твоему папочке придется растрясти свой кошелечек, — бросил Ки Хонг Ли, уходя в сторону своего мотоцикла. — Смотри, не наглотайся пыли, а то умрешь раньше моей победы, — на выпад также ответил Дилан и надел шлем. — На старт! — воскликнула девушка. Участники подъехали к черте и замерли в ожидании следующей команды. — Внимание! Дилан глубоко вздохнул и приготовился. Раздался заряженного ненастоящими пулями из пистолета выстрел, и режущий воздух звук заменили оглушающие ревы моторов. Мотоциклисты рванули с места, оставив после себя пелену белого дыма и противный запах. Болельщики за каждого из десяти участников этого заезда выкрикивали имена уехавших только что в темноту трассы, соревнующихся ради денег и славы. И только Дилан во имя благих намерений вырывался вперед с каждой секундой, чувствуя, что победа будет у него. Они все мчались навстречу тёплому ветру и появляющимся ярким огням фонарей других машин и мотоциклов, хозяева которых стояли на финише и с нетерпением ждали первого парня, который пересечет черту. Дилан на половине пути выбился в лидеры и с радостью в душе выжимал газ, ускоряясь на всякий случай, чтобы никто его не обогнал. Он слышал многое, но не слушал; смотрел только вперед, туда, где его ждет победа. Тайлер был прав — он лучший. Дилан всегда соревновался только с ним, никогда не участвовал в подобной гонке, потому что ему нельзя прибегать к такому образу жизни и становиться знаменитым на весь город мотоциклистом — его отец, Патрик ОʼБрайен — против такого. Он и его жена считали это слишком опасным, рискованным и не обдуманным, сын с ними согласился, но мотоцикл ему купили, конечно, только после того, как Дилан дал им обещание не связываться с гонками. Ощутив вкус победы, он проехал ещё несколько десятков метров вперед, чтобы быть подальше от всех собравшихся и следующих пришедших участников. Дилан следил взглядом за каждым и заметил, что Ки приехал третьим. Вскоре шум и крики утихли, и другая девушка, у которой в руках был кейс с деньгами подошла к Дилану. — Поздравляю, чувак, сегодня ты — герой! — воскликнула она, взяв парня за руку и подняв свою и его вверх. — Сними шлем! — воскликнула другая девушка из толпы. Дилан насторожился, этого делать он не хотел потому, что после его ждут непоправимые последствия, разочарование в глазах родителей, и никакая слава в городе не сравнится с этим. Толпа закричала, требуя, чтобы победитель показал им своё лицо, они давно поняли, что это не Томас. Дилан через шлем смотрел на людей и чувствовал себя увереннее, так бы и оставить всё. Но, разве, он мог? Он видел радость в глазах своего друга, тот говорил ему давно, что пора бы на гонки и, если жизнь позволяет брать от неё всё, то нужно пробовать. Не всегда же ему быть под контролем отца. Вот с последним у Дилана точно будет разговор. Он нарушил данное обещание, но что, если он скажет, что это всё ради примирения? Его не покидала эта мысль, к тому же, ему скоро восемнадцать, контроль Патрика за это время ему надоел. Ки Хонг Ли поддержал девушку, стоящую рядом с Диланом, чтобы тот показал всем лицо. ОʼБрайен пообещал, что устроит ему по полной, но после. Миг, и люди замерли от удивления и восторга, потому что не ожидали, что Дилан участвует в гонках. Они решили, что Дилан не приедет, когда прочитали новости на сайте, и что слова друга Сангстера для него не будут ничего значить. — Дилан! Это было неожиданно! — воскликнула девушка, протянув ему кейс. — Не думала, что ты в рядах этих парней, — указав рукой на других участников проговорила она, — ты всех поразил. — Вот так сюрприз, да? — усмехнулся Дилан. — Ещё какой, — улыбнулась девушка. — Поздравляю с победой. — Поздравляю, Дилан, — хлопнул ему по плечу Ки Хонг. — Что? Ты назвал меня по имени? — засмеялся ОʼБрайен. — Ой, чего это я? — хлопнул себе по лбу тот. — Спасибо, — проговорил Дилан. — К Томасу завтра с утра. — Без узкоглазых знаю. — Как же ты меня бесишь, — злобно бросил Ки и отошел в сторону. Дилан некоторое время провел на трассе, смотря как разъезжаются люди — сегодня решили больше не устраивать заезды. Тайлер побыл немного с ним, и, когда не осталось никого, кроме них двоих, он сказал, что пора бы и им домой. Тот кивнул головой в знак согласия и завел мотоцикл. Домой он ехал медленно, погруженный в свои мысли о случившемся. Что будет дальше? Как сложатся его отношения с отцом? А с Томасом? Всё как-то перемешалось и тяжелым грузом давило на него. Они с Тайлером попрощались на перекресте, Дилан поехал по односторонней дороге, ведущей к его большому дому, Пози — ближе к центру города. Он остановился, снял шлем и посмотрел в небо, он заметил, что звёзд совсем не видно — из-за туч. Этот собирающийся дождь был совсем не кстати: он собирался погонять по городу ещё немного, чтобы ощутить чувство адреналина в крови, признать любовь к скорости и снова улыбаться от переполняющих эмоций. Как же странно и давно он привязался к этому, но не без помощи друга. А что же теперь? Секрет больше не хранится в тайне. Приняв решение, что он никуда не поедет, а отправится домой, Дилан повернул ключ в зажигании. Но мотоцикл не заводился. ОʼБрайен поставил его на подножку и слез с него; ощущение чего-то неладного по не случайности не покидало его. Он достал телефон и включил фонарь, чтобы осмотреть все детали на исправность. Хорошо, что дом недалеко. Послышался звук приближающихся нескольких мотоциклов, Дилан не мог определить, сколько, поэтому поднялся и увидел, что их — три. Тревога начала перерастать в страх, их появление здесь — слишком странное. Во-первых, это фактически частная собственность, во-вторых — в это время все мотоциклисты разъехались с гонки, и эти ребята не могли перепутать дорогу. Когда они подъехали ближе и заглушили мотор, Дилану в темноте все водители показались одинаковыми. На самом деле, и при свете дня он не узнал бы, кто они: люди в шлемах. — Что вы здесь делаете? Это частная собственность! В ответ — молчание. Три фигуры синхронно перекинули ногу обратно через сидения и слезли с мотоциклов. Один из них вышел вперед и подошел вплотную к Дилану. — Какого хрена? — спросил Дилан дрожащим голосом. Вся эта ситуация походила на дурной сон, из которого он вот-вот выберется. И снова молчание. Раскат грома заглушил тяжелое дыхание парня, а последующая молния свернула так, что озарила на мгновение всё вокруг. Дилан почувствовал боль в области живота, а за ней где-то в спине: удар был нанесен ногой с такой силой, что ОʼБрайен чуть не выгнулся в другую сторону. Очередной раскат молнии, оглушительный гром и крупные капли дождя полились с темного неба. Дилан чувствовал сильную боль во всем теле, ощущал удары, которые ему наносили ногами, он боролся, изо всех сил. Фокусируясь на чем-то хорошем, можно отвлечься. В этот момент ОʼБрайен видел перед собой Томаса с яркой улыбкой на лице: он вспомнил тот день, когда блондин стоял рядом со своей девушкой. От последнего появилась грусть, отдавшая болью сильнее, чем все удары вместе взятые по телу. Дилан надеялся, но знал, что быть с Сангстером, видеть его улыбку, слышать смех, быть в его объятиях и наслаждаться поцелуями может только в своей фантазии. А затем картинка изменилась. Томас был перед ним, но на этот раз со взглядом боли в карих глазах. Это был тот момент, когда он самостоятельно поднимался с осколков. Молния, гром, дождь и тихие мольбы брюнета о том, чтобы всё закончилось, а затем мир потемнел из-за удара по голове.

***

Дилану показалось, что он не чувствует свое тело. И эта мысль заставила волноваться, но последующее запоздалое осознание того, что он находится в больнице, привело в ужас и заставило вспомнить минувшую ночь. Он вспомнил боль, и каждая часть тела болезненно заныла, но не чувствовала в действительности ничего — хорошо помогли, видимо, обезболивающие. Яркий свет, неискусственный — солнечный. Жалюзи на окнах позволяли лучам звезды пробиться в палату. А вокруг — всё однотонное, и это запах, который всегда присутствует в больницах. Когда он окончательно пришёл в себя и мог соображать, то с трудом повернул голову и заметил, что на соседней кровати лежит Томас на животе и смотрит на него. — О, черт. Только не ты, — пробормотал ОʼБрайен. — Я тоже не рад тебя видеть, щенок. Зато я очень рад, — с грустью подумал Дилан. Томас смотрел на него, по взгляду его глаз не возможно было разобрать эмоции, хотя, другому это сейчас не нужно. Он может смотреть на парня сколько хочет потому, что сейчас они — одни. Вокруг нет общества, которое служило в какой-то степени причиной их ссор, это всё из-за стремления показать свое превосходство друг над другом. Но здесь, под пологом тишины, они не разрывали зрительный контакт, пребывали в своих мыслях. Дилан наслаждался этим моментом и понял, что так может быть несколько дней. — Как же я надеялся, что ты сдохнешь, — прошипел Томас. ОʼБрайен спустился с небес обратно и осознал, что значил этот взгляд: все тоже презрение, ненависть, желание причинить боль. Дилан понял, что его шансы завязать дружбу с блондином полетели к чертям. А ведь, по сути, он из-за него лежит здесь, из-за него его ждут проблемы в семье. Это только Дилан был не таким, какой есть на самом деле, в отличие от Сангстера. Он ничего не ответил, и почувствовал, как всё обрывается внутри от мысли, что с Томасом у него ничего не получится.