Так получилось

— Знаешь, я начинаю склоняться к мысли, что ты пытался увести Кану у моего брата, — совершенно внезапно заявил Нура, усаживаясь на подлокотник кресла. То скрипнуло, но выдержало. — Она что, действительно стоит того? — Что? — оторопело уставился на него Киёцугу. — Ту девушку? У твоего брата? Зачем? Нура недовольно поморщился. — Вот только не надо строить из себя идиота, я уже понял, что дела обстоят несколько иначе. Да, ту девицу, которую ударили ножом, а потом нашли в твоей квартире. Кто из вас вытащил её из больницы — другой вопрос. У тебя на это вряд ли хватило бы времени, но я уже ничему не удивлюсь, если честно. Кресло в доме бабушки Маки тоже нашлось, правда не такое удобное, как то, что осталось в квартире Киёцугу, но тоже вполне ничего. Жаль только, что оно оказалось немного больше — судя по его поведению, Нура решил, что они прекрасно уместятся тут вдвоём. — Бред какой-то, — покачал головой Киёцугу. — Зачем вообще красть её из больницы? Я помню, сколько кровищи из неё натекло — сам пол отмывал потом. Её лечить надо было, а не красть, непонятно зачем. Кому нужна дохлая девушка? — Иногда «дохлые девушки» вполне годятся на органы, — безразличным тоном заметила Цурара. Киёцугу от неё опять передёрнуло. Вот как же так? Такая симпатичная и такая… Глыба льда, а не девушка, даже просто стоять рядом холодно. — Когда-то мы учились в одном классе, — задумчиво, будто бы ни к кому не обращаясь, сказал Нура. — Кана всегда была хорошенькой. И всегда влипала в неприятности. Проклял её, что ли, в детстве кто-то? Да неважно. Самое забавное было то, что она нас с Риннэ путала всё время, пока я не покрасился. И получалось, что она гуляла с нами обоими. Забавно было, особенно смешно Кана выглядела, когда начинала понимать, что я — не он. — И почему мне кажется, что ты делал это специально? — пробормотал Киёцугу, пытаясь удержать ноутбук ровно. Сидевший на подлокотнике Нура явно пытался выжить его из кресла, наваливаясь всё сильней. От него пахло незнакомой туалетной водой и почему-то пряностями. Довольно приятно, хоть и непривычно. — Если кто-то не в состоянии отличить одного человека от другого, то это сугубо его личные проблемы, — поджала губы Цурара, не отрывая взгляда от книжки — очередного сборника рецептов для правильного питания из числа оставленных Маки книг. И когда только прихватить успела? — Особенно если из-за своей невнимательности этот человек предъявляет претензии другим. Честно говоря, Киёцугу совсем не хотел знать, кто когда вместе с кем учился, встречался и кому подставлял подножки в детском садике. Цураре явно нравился Нура, а Кана гуляла с его братом. Всё это было бы вполне мило, если бы в этой истории никто никого не пытался убить. — Вы с братом настолько похожи? — всё-таки спросил он. — Мы близнецы, — усмехнулся Нура. — Характером только разные. Хотя… это уж с какой стороны посмотреть. Порой и Риннэ творит такое, что мне остаётся только завидовать. Наш бизнес таков, что слабаки там долго не выдерживают, но такой миролюбивый братик ухитряется словами добиваться того, что я взял бы оружием. Нура немного помолчал, а потом веско добавил: — Я люблю своего брата, и я беспокоюсь за него. Это Киёцугу вполне мог понять, так что только покивал в ответ. — Кана… возможно, она подходит ему, но мне она никогда не казалась той, ради кого можно бросить всё или устроить такие разборки. Может быть, я о ней чего-то не знаю? Тяжело вздохнув, Киёцугу повторил в неизвестно какой уже по счёту раз: — Я никогда не видел её раньше. Нура какое-то время молчал, потом покачал головой. — Нет, что-то не сходится. Смотри, у меня есть брат, у него есть Кана, вроде бы всё просто? Но она, чтоб её, девочка-цветочек! Ей дурно от вида крови и от мыслей, что мы с братом занимаемся «чем-то нехорошим», сечёшь? Киёцугу кивнул, пока всё действительно было понятно. — В какой-то момент ей это всё надоело окончательно, — продолжил рассказывать Нура, — и хорошая девочка Кана решила уехать из страшного и опасного Токио. Скатертью дорожка, мне меньше возиться с проблемами, которые она регулярно ухитрялась находить на ровном месте. Риннэ это, понятное дело, не понравилось, но я надеялся, что он всё-таки поставит интересы семьи выше этой дурочки. Навалившись на него ещё сильнее, Нура задумчиво уставился в потолок. Его истончившиеся от краски волосы щекотали шею Киёцугу, а кресло подозрительно скрипело, грозя развалиться в любой момент. — А потом я нашёл его записку. Братец обещал, что уладит кое-какие дела и вернётся. И так мне это не понравилось, что я решил поискать его сам. Только брат у меня умный — выяснить, где его носит, оказалось не так просто. А вот Кану найти было легче лёгкого. Эх, приехать бы мне раньше, да дела не отпускали!.. Подлокотник больно упирался в бок, но Киёцугу продолжал терпеть — в конце концов, он давно привык, что за информацию приходится платить некоторыми неудобствами. — Кто-то из них ранил Кану: или Санмото, или Тамадзуки, больше просто некому, уж больно мирный городок у вас тут. А она как-никак невеста моего брата. Наезд на него — оскорбление для меня. Санмото первый начал стрелять, а Тамадзуки впаривал про то, как любит равновесие и не любит посторонних на своей земле, чтобы потом в ночи собрать экстренное совещание, если твоя бывшая не заливает. И только ты, друг мой, никак не вписываешься в эту картину мира… — Ну почему это вдруг? — недовольно дёрнул плечём Киёцугу, пытаясь отвоевать себе немного жизненного пространства. — Я тут вообще не при делах, сидел себе дома, никого не трогал… — Это я уже слышал. Но вот представляется мне всё немного иначе: Кана решает бросить Риннэ, уезжает подальше от Токио, встречает тебя. Милая и хорошая девочка — самое то, чтобы перестать думать о бывшей жене. У тебя с моим братом возникает конфликт… но что было дальше? Твоя Маки из ревности пырнула её ножом? А где тогда брат? Или вы и его пришили, а? Сцепился с Риннэ из-за Каны и ухитрился его грохнуть, и жить бы вам, поживать, но тут твоя бывшая с ножом… — Мне казалось, что у меня тут воображение бурное, а это тебе бы только детективы писать, — поморщился Киёцугу. О том, что с ним может сотворить бандит, если вобьёт себе в голову, что он виновен, думать не хотелось совершенно. — Ты правда думаешь, что я смог бы кого-нибудь убить? — Почему нет? Ты же журналист и в курсе всего, что творится в вашем городе. Проанализировать способы, выбрать самый удобный… — Вот сейчас как раз и анализирую колонку криминальных новостей, — буркнул он. — Смотри, какой заголовок: «Обострение давней вражды»! Это про то, как вчера Тануки коварно и подло напал на одно из любимых мест отдыха Санмото. — Тануки? Почему именно он? — А больше некому. Зато вот ещё новость — в ответ на эти действия Санмото убил одного из подельников Тамадзуки. — А этого точно Санмото? — хмыкнул Нура. — Точно, он отрезал ему ухо. Будда у нас любит коллекционировать части тел своих жертв… Нура откинулся ещё сильнее, да так, что Киёцугу едва не ударился лбом о крышку своего ноутбука. Покрутил в пальцах пачку сигарет, но потом сунул обратно в карман — Киёцугу уже успел заметить, что курить в доме он не любил. — И что же ты сделал, чтобы свалить всё на Тамадзуки? — Почему я? — постарался возмутиться Киёцугу. — Потому что это ты. Решил стравить группировки, чтобы нас оставили в покое? Или чтобы они решили, что проще ответить на мои вопросы, чтобы я убрался из города и не мешал им развлекаться? — Что-то вроде того… — нехотя признал Киёцугу. — Информация для меня — это всё. Я умею с ней работать. Тебе нужен твой брат, иначе ты не оставишь меня в покое? Отлично, тогда я сделаю всё, чтобы ты его нашёл поскорее. Я действительно никогда раньше не встречал Кану и понятия не имею, где твой брат, но… — Но? — Её украли из больницы? Значит, опасались, что тот, кто её ранил, решит закончить дело. Кроме твоего брата она вроде как никому не нужна, так? — Киёцугу попытался выпрямиться и повернул голову к Нуре. — Да, искать того, кто её ранил, оскорбив тебя тем, что оскорбил твоего брата… это прекрасно. Но я думал два дня и додумался до того, что брат твой, скорее всего, понятия не имеет, что ты в городе. Он вытащил из больницы свою девушку и залёг на дно где-то, где её могут вылечить. И вряд ли он уехал далеко — насколько я знаю, Кана была в тяжёлом состоянии. Он немного помолчал, почесал в затылке и продолжил: — Тануки и Санмото терпеть друг друга не могут, им хватило бы малейшего повода, чтобы сцепиться. Они будут заняты друг другом и оставят тебя в покое. Это даст время разобраться, найти какие-то зацепки… — Звучит вполне логично, — признал Нура, а потом усмехнулся. — Ты ведь у нас журналист? Никто не удивится, если ты начнёшь задавать вопросы? — Иногда этим фактом возмущаются, но удивления я ни разу не встречал. — Тогда у меня есть для тебя дело. — С каких это пор я твой подчинённый? — возмутился Киёцугу. — М-м-м, дай-ка подумать? С тех пор, как я решил, что ты мне пригодишься? — насмешка во взгляде Нуры не была неприятна сама по себе, но его позиция Киёцугу не нравилась категорически. — Сойдёмся на том, что ты мне помогаешь найти брата, а я терплю твоё поведение. — Какая высокая цена! — саркастично заметил Киёцугу. — Так ты разузнаешь, что произошло с Каной после того, как она побывала у тебя дома? Закрыв ноутбук, Киёцугу попытался потянуться, чтобы размять затёкшую спину, но с навалившимся на него Нурой это было не так просто. — Я? Ну хорошо, я думаю, что следующая моя статья будет о Центральной больнице. Там как раз недавно сделали капитальный ремонт. Можно порассуждать о здравоохранении, расходовании фондов, о светилах местной медицины. Раскопать пару-тройку занятных историй… Нура встал, прошёлся по комнате, остановился за спинкой кресла. Наклонился и прошептал прямо в ухо Киёцугу: — Замечательно, вот только если ты врёшь… — его руки как-то незаметно оказались на плечах Киёцугу, пальцы с силой надавили на горло. — Если ты врёшь, то я сверну тебе шею. Киёцугу судорожно сглотнул и замер. Только когда Нура уже вышел на улицу и закурил, он нервно потёр ладонью горло. Чёртов бандит! А ведь всё это время он отчего-то не боялся его! Рядом хмыкнула Цурара, по-прежнему демонстративно смотревшая в книгу. — Что? — хрипло спросил он. — Если ты до сих пор считал Третьего милым, добрым и хорошим только потому, что твоё чувство юмора в его вкусе, то мне тебя жаль, — сказала она, а потом подняла на него тяжёлый, немигающий взгляд и добавила: — И не только чувство юмора, так что будь осторожней. И ты действительно хамишь, первый раз вижу катаги[4], который так разговаривает с кем-то из нас.